Это печальная аксиома. Слишком быстро человек привыкает к прекрасному и удивительному и научается видеть его оборотную сторону. Десять сказочных пиков подряд - и вы возненавидите горы. Один за другим десять одинаково восхитительных пляжей - и вам надолго расхочется загорать и купаться. Десять ослепительных красавиц кряду - и вы решите стать отшельником.
Вот мой совет; получше тасуйте карты и старайтесь не повторяться ни в чем. Иначе самая светлая ваша мечта умрет, оставив после себя лишь неистребимую горечь и стариковское брюзжание…»
Документ 3 (из Путевого дневника)
Не всякий захочет карабкаться в обледенелые горы, хорониться от непогоды в снегу, в скальных трещинах и промерзлых пещерах. Гораздо проще и приятней дожидаться в тепле и уюте, когда плод сам свалится тебе в руки. Хотя есть риск, что этот драгоценный плод сорвут с дерева еще зеленым - молодые и наглые не любят ждать, они не знают слова «терпение». Им невдомек, что на Старой Земле нельзя играть по своим правилам, если хочешь дожить до пенсии.
А Пустельга знала и любила Землю, как знают и любят давнего, самого опасного врага - со всеми его достоинствами и недостатками. Чичипаты родились и живут в океане, а Великая Вода - лучшее место для размышлений. Именно потому планета Гиибс - колыбель натурфилософов. Да и земные киты дадут сто очков вперед Гегелю и Канту, если кто-нибудь сможет заглянуть в глубь их могучих мозгов.
Объект шастает по крутым горным тропам, а за ним день и ночь следят чужие злые глаза. Что на уме у созданий с разных концов галактики? Убийство - это понятно, но что еще? Один раз Платона уже пытались убить - перед гостиницей в Катманду. Тогда Пустельга едва-едва успела. Сейчас она тоже боялась опоздать, но не могла пересилить себя и сунуться на верную смерть в белый ад Тибета. Чичипаты неплохо переносят холодную воду, умея без экипировки жить при нуле градусов. Но ледяные ветра убивают в них волю к жизни.
Если б она знала, кто послал убийц в Катманду, было бы гораздо проще. Местная полиция не нашла на их трупах никаких документов. Пустельга сразу опознала бахчисарайских богомолов, хоть и первый раз в жизни встретилась с этими высокоразвитыми хищными насекомыми. Из личинок богомолов в былые века выращивали наемных убийц-берсерков.
Существа с такой внешностью не проходили по системе всеобщего учета. Они не прилетали на Старую Землю, не регистрировались в отелях, не получали водительских прав, не брали машины напрокат, не расплачивались кредитными карточками. Но при этом они жили на Земле неделями, если не месяцами. Какие-то бесплотные призраки - однако с материальными клешнями и чепальским деструктором.
Похоже, чичипата столкнулась со спецслужбой высшего уровня. Она знала о существовании тайных организаций, до того засекреченных, что вроде бы их и нет вовсе. Сотрудники этих организаций действуют без документов, у них нет ни имени, ни отечества, ни дома, ни родных и близких. Если они погибнут, тела никто не заберет, и их похоронят в общих могилах как неопознанные трупы. Погибнув, а значит, не выполнив свой долг, агенты наказаны безвестностью их кончины.
* * *
А черный археолог Платон Рассольников тем временем продолжал углубляться в недра горной страны. С помощью стаи кибермух Пустельга отслеживала передвижение экспедиции по Малому Тибету, оставаясь в городе Катманду. Крохотные разведчики регулярно передавали ей видеозаписи. Одна за другой кибермухи гибли в дикую пургу или бешеную грозу. Порой они исчезали необъяснимым образом - быть может, сбитые теми самыми безымянными агентами. И когда чичипате пришло время перебираться в другой сказочный город - Лхасу, срединную точку маршрута, от стаи почти ничего не осталось.
Пустельга давно жаловалась начальству на нехватку спецсредств, но Главный Распорядитель Внешних Конфигураций господин Шпииц не реагировал на ее депеши. Как будто такое задание можно выполнить голыми ластами. Однажды чичипата набралась смелости и попросила прислать на Землю десять тысяч кибермух. В ответ Шпииц ядовито заметил: «Больно быстро ты расходуешь народное добро. Уж не продаешь ли ты его врагу?» - и пригрозил внести в ее дело отметку о неполном служебном соответствии. Что оставалось делать Пустельге? Стиснув зубы, пытаться выполнить задание.
* * *
После пурги, свирепствовавшей в горах двое суток, река вздулась, и обещанные шерпами броды стали непреодолимы. Кипящий от бешенства мутный поток тащил вырванные из берегов камни и остроконечные обломки льдин. Яростное течение отгрызало края осыпей и несло сломанные ураганом стволы и вывороченные потоком корневища деревьев. Как будто ведя с человечеством войну, оно громоздило на отмелях завалы трехметровой высоты.
Чем выше в гору уводила караван гремящая щебнем тропа, тем чаще ее пересекали мутные ручейки. Это плакали уцелевшие среди камней и кустов белки обледенелого снега. Из-под ног, будто пытаясь напугать киберлошадок, с шумом взмывали красавцы фазаны и, опустившись на землю, тут же прятались в сплетениях корней. Платон долго ломал голову: они живые или их в огромном количестве наштамповали где-нибудь в Шанхае? Наконец решил спросить Гальперина. Тот с гордостью ответил:
- Если хотите, господин Платон, шерпы могут поймать парочку на ужин.
- Не стоит, - не раздумывая, ответил археолог. - Жаль губить таких франтов.
* * *
Окрестные скалы и обгрызенные временем исполинские валуны неведомый художник разукрасил сотнями изображений здешних богов. Несмываемая краска из распылителей не выдержала череды ливней и градобоев. Зачастую Платону было не понять, какой именно бог взирал на него с камня, хотя смог опознать Кришну, Яму, Микки Мауса и Винни-Пуха. Символы разных эпох перемешались, составив новый, ни на что не похожий пантеон. Даже груда ржавых консервных банок у подножья скалы стала частью магической картины. На перевале царила Вечность.
- Надо спешить, господин Платон, - Гальперин вырвал археолога из оцепенения. - Здесь нельзя ночевать - слишком холодно. Спустимся в долину.
- Ты прав, - тихо ответил Рассольников. - Но до чего же трудно отсюда уйти…
Нависшая над тропой скала окрасилась теплым румянцем - близился закат. Вскоре караван поднялся на перевал Тонгла, и перед Рассольниковым открылся целый мир. Позади, над тонущим в тумане ущельем повисла, словно шаткие мостки, бледная радуга. Впереди - за темно-зеленой извилистой полосой леса - прерывистыми уступами поднимались горы. На пределе видимости темные, посверкивающие сахарными головами ледников, хребты теряли материальность. Они превращались в каменную пелену, тянущуюся, быть может, до границ вселенной.
В завороженной тишине вялые струи леденеющего к ночи воздуха слабо колыхали полимерные молитвенные ленты и поблекшие флаги. Шесты были воткнуты в каменную пирамиду с едва различимой надписью на боку: «ПРИЯТНОГО СПУСКА».
Андроиды-шерпы тяжело попрыгали на землю, чтобы принести традиционную жертву духам гор. Они сложили у подножия пирамиды свои дары: чудной камешек, подобранный на переправе, блестящую побрякушку с городского рынка или выбеленный временем, круто изогнутый рог архара.
На пути возник еще один монастырь. Он, как грязно-серое ласточкино гнездо, лепился к отвесному склону желтой с пурпурными прожилками скалы. Его строители не думали о внешней красоте - они стремились защитить обитателей дзонга от стремительных перепадов температуры, леденящих ураганных ветров и разбойничьих набегов. И преуспели в этом - дзонг был неприступной крепостью.
Платон поглядел на Гальперина, ехавшего рядом на низкорослой лошадке, поймал его вопросительный взгляд и кивнул. Караван повернул к началу тропы, ведущей к воротам дзонга.
Каждая такая остановка сулила нежданное открытие, но на деле лишь затягивала экспедицию, а ведь деньги таяли с катастрофической скоростью. Но тысячу лет назад здесь побывал Шеффер - значит, Рассольников не мог просто так обогнуть монастырь и снова углубиться в горы. К тому же у Платона была давняя мечта: он хотел увидеть сокровенные места Старой Земли, окунуться в ее подлинное, а не иллюзорное прошлое. Вот только как отличить одно от другого?
Резкие порывы ветра трепали флаги на шестах. Привычная для Тибета картина. По небу ползли табачного цвета дождевые облака - размоет дорогу, потом наплачешься. На высоком помосте стоял длинный и костлявый, похожий на легендарного Дуремара лама. Он с упорством сумасшедшего запускал ввысь мастерски вырезанных из красной пленки добрых драконов. Согласно поверью, где-то в глубине гор они обретают плоть и кровь, чтобы спасти попавшего в передрягу путника…
Настоятель дзонга приютил утомленных путников, хоть и не был столь радушен, как Данон Фрутис. Платону досталась столь же тесная и холодная келья, правда, его в достатке снабдили одеялами, и он навалил на себя целый ворох.
В три утра археолог проснулся. Сна ни в одном глазу. Промаявшись целый час, он оделся потеплее и вышел на террасу, повисшую над пропастью,-глотнуть свежего воздуха. Здесь Рассольников с удивлением обнаружил настоятеля, сидящего на табурете. Верховный лама был закутан в шкуру гималайского медведя.
- А вот и вы, досточтимый Платон, - негромко произнес настоятель и кивнул. - Эта ночь особенная. Проницательному человеку она может приоткрыть будущее. Я был уверен, что вы сюда придете.
- То-то я гляжу…- не зная, что ответить, пробормотал археолог.
Он ежился от холода, несмотря на меховую куртку и накинутое на плечи верблюжье одеяло. Сказал и сразу же увидел в ночной мгле багровые вспышки и мощные лучи света, гуляющие по небу. Что такое? Ведь это не полярное сияние, не росчерки молний или их отсветы. Судя по всему, будущее не сулит Старой Земле ничего хорошего.
- Сияющие стрелы пускает башня Шамбалы, - с серьезным видом проговорил верховный лама. - Свечение идет от камня Норбу Риншоп.
Платон знал об этом легендарном булыжнике - наряду с другой бесценной информацией Олдувай добыл для него запись старинных тибетских легенд. На санскрите камень счастья называется Чинтамани. Многоярусная башня, где с незапамятных времен хранится главное сокровище Шамбалы, обозначена на всех ее древних картах. Однако башню эту отродясь никто не видел.
«Интересно, а что по поводу Чинтамани думал миляга Шеффер? Неужто оберштурмфюрер не пытался достать магический камень для фюрера? - поскреб щетину на подбородке Платон. - Вообще, загадочная это штуковина. Чинтамани источает великий внутренний жар. Если он темнеет, будет ураган, ливень, гроза. Если тяжелеет - не избежать кровопролития. Если трещит - приближается злой человек. Когда Чинтамани дает огненные вспышки, Земля - на грани катаклизма, но если над ним зажигается звезда, значит, скоро наступит мир и благоденствие.
Древние ламы не сомневались, что в незапамятные времена Чинтамани был привезен на Землю инопланетянином из созвездия Орион. Поэтому камень и считался величайшим сокровищем планеты. Выходит, несколько тысяч лет назад Чинтамани принадлежал децемвирату Содружества Ориона. Эта звездная федерация ныне входит в Лигу Миров и живет себе потихонечку, не высовывается, ни с кем не дружит и не враждует. Помалкивает в тряпочку, даже когда ущемлены ее кровные интересы. Словно напугана до полусмерти… А кусок Чинтамани был подарен императору Атлантиды Тацлаву. Это уже камень в мой огород».
Шло время, всполохи на небе не исчезали. Стуча зубами, растирая закоченевшие кисти и приплясывая, археолог все ж таки не сдавался и не покидал наблюдательную позицию. Долго молчавший настоятель снова открыл рот и изрек:
- Надеюсь, вы увидели то, что предначертано…
Платон неопределенно хмыкнул. Впрочем, верховный лама и не ждал от него ответа.
С востока неудержимо накатывался рассвет. Пегий сумрак таял. Словно гигантские мрачные тени, начали прорисовываться вершины окрестных гор. Затем индиговыми дирижаблями проступили висящие над ними громады облаков. А уж потом замельтешили, непрерывно сменяясь, едва уловимые оттенки, и в стремительно светлеющем небе, как спицы колоссального, начавшего раскручиваться колеса, пронеслись нежно-розовые проблески.
И вот ледники на верхушках гор засияли, словно люстры розового и желтого стекла, а в ущелье под ногами еще ничего не менялось. Оно по-прежнему казалось плоским и двуцветным: черное с белым. Бурлила утонувшая в белой подушке пара река. Подернутая инеем черная нитка тропы над крутым откосом, казалось, висела в воздухе и вела в никуда.
- Умывайтесь родниковой водой, очищайте чакры, и милости прошу в трапезную, - произнес верховный лама, вставая с табурета.
За его спиной возникли силуэты двоих послушников, которые подхватили падающую с его гладких плеч шкуру. Настоятель, опираясь на суковатую палку, неспешно двинулся по террасе.
Археолог трусцой припустил в свою келью. Надо сделать десяток-другой упражнений, чтобы разогнать застывшую в жилах кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Вот мой совет; получше тасуйте карты и старайтесь не повторяться ни в чем. Иначе самая светлая ваша мечта умрет, оставив после себя лишь неистребимую горечь и стариковское брюзжание…»
Документ 3 (из Путевого дневника)
Не всякий захочет карабкаться в обледенелые горы, хорониться от непогоды в снегу, в скальных трещинах и промерзлых пещерах. Гораздо проще и приятней дожидаться в тепле и уюте, когда плод сам свалится тебе в руки. Хотя есть риск, что этот драгоценный плод сорвут с дерева еще зеленым - молодые и наглые не любят ждать, они не знают слова «терпение». Им невдомек, что на Старой Земле нельзя играть по своим правилам, если хочешь дожить до пенсии.
А Пустельга знала и любила Землю, как знают и любят давнего, самого опасного врага - со всеми его достоинствами и недостатками. Чичипаты родились и живут в океане, а Великая Вода - лучшее место для размышлений. Именно потому планета Гиибс - колыбель натурфилософов. Да и земные киты дадут сто очков вперед Гегелю и Канту, если кто-нибудь сможет заглянуть в глубь их могучих мозгов.
Объект шастает по крутым горным тропам, а за ним день и ночь следят чужие злые глаза. Что на уме у созданий с разных концов галактики? Убийство - это понятно, но что еще? Один раз Платона уже пытались убить - перед гостиницей в Катманду. Тогда Пустельга едва-едва успела. Сейчас она тоже боялась опоздать, но не могла пересилить себя и сунуться на верную смерть в белый ад Тибета. Чичипаты неплохо переносят холодную воду, умея без экипировки жить при нуле градусов. Но ледяные ветра убивают в них волю к жизни.
Если б она знала, кто послал убийц в Катманду, было бы гораздо проще. Местная полиция не нашла на их трупах никаких документов. Пустельга сразу опознала бахчисарайских богомолов, хоть и первый раз в жизни встретилась с этими высокоразвитыми хищными насекомыми. Из личинок богомолов в былые века выращивали наемных убийц-берсерков.
Существа с такой внешностью не проходили по системе всеобщего учета. Они не прилетали на Старую Землю, не регистрировались в отелях, не получали водительских прав, не брали машины напрокат, не расплачивались кредитными карточками. Но при этом они жили на Земле неделями, если не месяцами. Какие-то бесплотные призраки - однако с материальными клешнями и чепальским деструктором.
Похоже, чичипата столкнулась со спецслужбой высшего уровня. Она знала о существовании тайных организаций, до того засекреченных, что вроде бы их и нет вовсе. Сотрудники этих организаций действуют без документов, у них нет ни имени, ни отечества, ни дома, ни родных и близких. Если они погибнут, тела никто не заберет, и их похоронят в общих могилах как неопознанные трупы. Погибнув, а значит, не выполнив свой долг, агенты наказаны безвестностью их кончины.
* * *
А черный археолог Платон Рассольников тем временем продолжал углубляться в недра горной страны. С помощью стаи кибермух Пустельга отслеживала передвижение экспедиции по Малому Тибету, оставаясь в городе Катманду. Крохотные разведчики регулярно передавали ей видеозаписи. Одна за другой кибермухи гибли в дикую пургу или бешеную грозу. Порой они исчезали необъяснимым образом - быть может, сбитые теми самыми безымянными агентами. И когда чичипате пришло время перебираться в другой сказочный город - Лхасу, срединную точку маршрута, от стаи почти ничего не осталось.
Пустельга давно жаловалась начальству на нехватку спецсредств, но Главный Распорядитель Внешних Конфигураций господин Шпииц не реагировал на ее депеши. Как будто такое задание можно выполнить голыми ластами. Однажды чичипата набралась смелости и попросила прислать на Землю десять тысяч кибермух. В ответ Шпииц ядовито заметил: «Больно быстро ты расходуешь народное добро. Уж не продаешь ли ты его врагу?» - и пригрозил внести в ее дело отметку о неполном служебном соответствии. Что оставалось делать Пустельге? Стиснув зубы, пытаться выполнить задание.
* * *
После пурги, свирепствовавшей в горах двое суток, река вздулась, и обещанные шерпами броды стали непреодолимы. Кипящий от бешенства мутный поток тащил вырванные из берегов камни и остроконечные обломки льдин. Яростное течение отгрызало края осыпей и несло сломанные ураганом стволы и вывороченные потоком корневища деревьев. Как будто ведя с человечеством войну, оно громоздило на отмелях завалы трехметровой высоты.
Чем выше в гору уводила караван гремящая щебнем тропа, тем чаще ее пересекали мутные ручейки. Это плакали уцелевшие среди камней и кустов белки обледенелого снега. Из-под ног, будто пытаясь напугать киберлошадок, с шумом взмывали красавцы фазаны и, опустившись на землю, тут же прятались в сплетениях корней. Платон долго ломал голову: они живые или их в огромном количестве наштамповали где-нибудь в Шанхае? Наконец решил спросить Гальперина. Тот с гордостью ответил:
- Если хотите, господин Платон, шерпы могут поймать парочку на ужин.
- Не стоит, - не раздумывая, ответил археолог. - Жаль губить таких франтов.
* * *
Окрестные скалы и обгрызенные временем исполинские валуны неведомый художник разукрасил сотнями изображений здешних богов. Несмываемая краска из распылителей не выдержала череды ливней и градобоев. Зачастую Платону было не понять, какой именно бог взирал на него с камня, хотя смог опознать Кришну, Яму, Микки Мауса и Винни-Пуха. Символы разных эпох перемешались, составив новый, ни на что не похожий пантеон. Даже груда ржавых консервных банок у подножья скалы стала частью магической картины. На перевале царила Вечность.
- Надо спешить, господин Платон, - Гальперин вырвал археолога из оцепенения. - Здесь нельзя ночевать - слишком холодно. Спустимся в долину.
- Ты прав, - тихо ответил Рассольников. - Но до чего же трудно отсюда уйти…
Нависшая над тропой скала окрасилась теплым румянцем - близился закат. Вскоре караван поднялся на перевал Тонгла, и перед Рассольниковым открылся целый мир. Позади, над тонущим в тумане ущельем повисла, словно шаткие мостки, бледная радуга. Впереди - за темно-зеленой извилистой полосой леса - прерывистыми уступами поднимались горы. На пределе видимости темные, посверкивающие сахарными головами ледников, хребты теряли материальность. Они превращались в каменную пелену, тянущуюся, быть может, до границ вселенной.
В завороженной тишине вялые струи леденеющего к ночи воздуха слабо колыхали полимерные молитвенные ленты и поблекшие флаги. Шесты были воткнуты в каменную пирамиду с едва различимой надписью на боку: «ПРИЯТНОГО СПУСКА».
Андроиды-шерпы тяжело попрыгали на землю, чтобы принести традиционную жертву духам гор. Они сложили у подножия пирамиды свои дары: чудной камешек, подобранный на переправе, блестящую побрякушку с городского рынка или выбеленный временем, круто изогнутый рог архара.
На пути возник еще один монастырь. Он, как грязно-серое ласточкино гнездо, лепился к отвесному склону желтой с пурпурными прожилками скалы. Его строители не думали о внешней красоте - они стремились защитить обитателей дзонга от стремительных перепадов температуры, леденящих ураганных ветров и разбойничьих набегов. И преуспели в этом - дзонг был неприступной крепостью.
Платон поглядел на Гальперина, ехавшего рядом на низкорослой лошадке, поймал его вопросительный взгляд и кивнул. Караван повернул к началу тропы, ведущей к воротам дзонга.
Каждая такая остановка сулила нежданное открытие, но на деле лишь затягивала экспедицию, а ведь деньги таяли с катастрофической скоростью. Но тысячу лет назад здесь побывал Шеффер - значит, Рассольников не мог просто так обогнуть монастырь и снова углубиться в горы. К тому же у Платона была давняя мечта: он хотел увидеть сокровенные места Старой Земли, окунуться в ее подлинное, а не иллюзорное прошлое. Вот только как отличить одно от другого?
Резкие порывы ветра трепали флаги на шестах. Привычная для Тибета картина. По небу ползли табачного цвета дождевые облака - размоет дорогу, потом наплачешься. На высоком помосте стоял длинный и костлявый, похожий на легендарного Дуремара лама. Он с упорством сумасшедшего запускал ввысь мастерски вырезанных из красной пленки добрых драконов. Согласно поверью, где-то в глубине гор они обретают плоть и кровь, чтобы спасти попавшего в передрягу путника…
Настоятель дзонга приютил утомленных путников, хоть и не был столь радушен, как Данон Фрутис. Платону досталась столь же тесная и холодная келья, правда, его в достатке снабдили одеялами, и он навалил на себя целый ворох.
В три утра археолог проснулся. Сна ни в одном глазу. Промаявшись целый час, он оделся потеплее и вышел на террасу, повисшую над пропастью,-глотнуть свежего воздуха. Здесь Рассольников с удивлением обнаружил настоятеля, сидящего на табурете. Верховный лама был закутан в шкуру гималайского медведя.
- А вот и вы, досточтимый Платон, - негромко произнес настоятель и кивнул. - Эта ночь особенная. Проницательному человеку она может приоткрыть будущее. Я был уверен, что вы сюда придете.
- То-то я гляжу…- не зная, что ответить, пробормотал археолог.
Он ежился от холода, несмотря на меховую куртку и накинутое на плечи верблюжье одеяло. Сказал и сразу же увидел в ночной мгле багровые вспышки и мощные лучи света, гуляющие по небу. Что такое? Ведь это не полярное сияние, не росчерки молний или их отсветы. Судя по всему, будущее не сулит Старой Земле ничего хорошего.
- Сияющие стрелы пускает башня Шамбалы, - с серьезным видом проговорил верховный лама. - Свечение идет от камня Норбу Риншоп.
Платон знал об этом легендарном булыжнике - наряду с другой бесценной информацией Олдувай добыл для него запись старинных тибетских легенд. На санскрите камень счастья называется Чинтамани. Многоярусная башня, где с незапамятных времен хранится главное сокровище Шамбалы, обозначена на всех ее древних картах. Однако башню эту отродясь никто не видел.
«Интересно, а что по поводу Чинтамани думал миляга Шеффер? Неужто оберштурмфюрер не пытался достать магический камень для фюрера? - поскреб щетину на подбородке Платон. - Вообще, загадочная это штуковина. Чинтамани источает великий внутренний жар. Если он темнеет, будет ураган, ливень, гроза. Если тяжелеет - не избежать кровопролития. Если трещит - приближается злой человек. Когда Чинтамани дает огненные вспышки, Земля - на грани катаклизма, но если над ним зажигается звезда, значит, скоро наступит мир и благоденствие.
Древние ламы не сомневались, что в незапамятные времена Чинтамани был привезен на Землю инопланетянином из созвездия Орион. Поэтому камень и считался величайшим сокровищем планеты. Выходит, несколько тысяч лет назад Чинтамани принадлежал децемвирату Содружества Ориона. Эта звездная федерация ныне входит в Лигу Миров и живет себе потихонечку, не высовывается, ни с кем не дружит и не враждует. Помалкивает в тряпочку, даже когда ущемлены ее кровные интересы. Словно напугана до полусмерти… А кусок Чинтамани был подарен императору Атлантиды Тацлаву. Это уже камень в мой огород».
Шло время, всполохи на небе не исчезали. Стуча зубами, растирая закоченевшие кисти и приплясывая, археолог все ж таки не сдавался и не покидал наблюдательную позицию. Долго молчавший настоятель снова открыл рот и изрек:
- Надеюсь, вы увидели то, что предначертано…
Платон неопределенно хмыкнул. Впрочем, верховный лама и не ждал от него ответа.
С востока неудержимо накатывался рассвет. Пегий сумрак таял. Словно гигантские мрачные тени, начали прорисовываться вершины окрестных гор. Затем индиговыми дирижаблями проступили висящие над ними громады облаков. А уж потом замельтешили, непрерывно сменяясь, едва уловимые оттенки, и в стремительно светлеющем небе, как спицы колоссального, начавшего раскручиваться колеса, пронеслись нежно-розовые проблески.
И вот ледники на верхушках гор засияли, словно люстры розового и желтого стекла, а в ущелье под ногами еще ничего не менялось. Оно по-прежнему казалось плоским и двуцветным: черное с белым. Бурлила утонувшая в белой подушке пара река. Подернутая инеем черная нитка тропы над крутым откосом, казалось, висела в воздухе и вела в никуда.
- Умывайтесь родниковой водой, очищайте чакры, и милости прошу в трапезную, - произнес верховный лама, вставая с табурета.
За его спиной возникли силуэты двоих послушников, которые подхватили падающую с его гладких плеч шкуру. Настоятель, опираясь на суковатую палку, неспешно двинулся по террасе.
Археолог трусцой припустил в свою келью. Надо сделать десяток-другой упражнений, чтобы разогнать застывшую в жилах кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49