Гораздо проще выжечь заразу вместе с городом и даже планетой, чем возиться с каждым больным, рискуя заразиться самому… А завтра, глядишь, на Землю обрушится новая напасть. Человек по-прежнему беспомощен перед всевластием и злой волей высших сил».
Наконец в конце узкой улочки возник вечно спешащий и постоянно опаздывающий Гальперин. Он семенил короткими ножками, на бегу утирая с бледного лба пот. Затормозил в трех шагах, вытянулся как капрал перед генералом и затараторил радостно:
- Все в порядке, господин Платон. Настоятель Данон Фрутис очень добр к нам. Мы остановимся в дзонге. Можно идти.
- Молодец, - потрепал его по плечу Рассольников. - С меня причитается.
- Не забудьте это при расчете, господин, - низко поклонился шерп.
Главу экспедиции в монастыре встретили с почетом и поселили в малюсенькой холодной келье, где стояла алюминиевая раскладушка с подогревом и детсадовский столик с инвентарным номером на овальной бляхе. Что ни вещица, то музейная редкость. Археолог даже сам начал чувствовать себя восковым экспонатом в интерьере.
В ожидании парадной трапезы гость спасал свою замерзающую душу горячим чаем. На закуску послушники принесли земелах и соленый арахис. Печенье и орехи красиво разложили на расписных тарелках из тончайшей китайской пластмассы, которые были наштампованы еще при жизни блистательного реформатора Дэн Сяо-пина. Во времена герра Шеффера угощение было побогаче: полагалось еще подать целебный лук, сорванный на горных склонах, и какой-нибудь редкостный деликатес, чтобы не столько накормить, сколько удивить гостя. Увы, верховный лама не читал дневников оберштурмфюрера.
Платон ворочался на раскладушке, которая грозила развалиться под ним в любую минуту. Она издавала почти человеческие звуки, скрипя и хрустя так громко, что юный послушник дважды просовывал голову в дверь, уверенный: его зовет гость, не желающий угомониться и передохнуть.
Обед состоялся в монастырской трапезной. Там был собачий холод. Каменные, побеленные малярным катком стены были покрыты изморозью. Еще на пороге Рассольников понял, что угодил в ловушку. Конкуренты решили избавиться от него, превратив в ледышку. Правда, на полу стояли бронзовые грелки, полные раскаленных углей. Посыпанная на угли хвоя можжевельника придавала дымку непривычный аромат.
Из глубокой ниши на археолога смотрел «золотой» Будда. Словно в честь гостя голограмма была наряжена в пестрые парчовые одежды. У его ног ламы поставили палочки, которые курились томительно-пряным дымом. Свет горящих лампад отражался в жертвенных чашках с водой. Монах цветочными лепестками выложил на скатерти узорную кайму - непременный атрибут праздничного застолья.
У настоятеля древнего монастыря было старинное имя - Данон Фрутис. Платон боялся, что попал в гости к фанатичному аскету; однако ничуть не бывало. Настоятель принял известного археолога по высшему разряду. К столу подали тушеный рис, приправленный шафраном и кардамоном, отварной картофель с маринованными овощами, едва проклюнувшиеся ростки гороха, простоквашу и натуральные куриные яйца.
Трапеза началась. Выказывая свое расположение, верховный лама собственными руками разбил скорлупу и выпустил белки и желтки несостоявшихся кур в чашку с мучной болтушкой. Платону оказывали высокую честь, и нельзя было обидеть радушного хозяина. Несчастный археолог с трудом сохранял благостное выражение лица, когда через край пил эту бурду. Видит бог, он дорого бы дал, чтобы традиции соблюдались менее тщательно.
Данон Фрутис не забыл выставить на стол драгоценную бамбуковую бутылочку с особенной водкой, которую годами настаивают на гадких черных змейках. Божественный напиток способен в мгновение ока взбодрить сонного и успокоить разгоряченного. Послушник также принес два медных конуса, украшенных серебряной чеканкой - сосуды, чей вид не изменили десятки ушедших веков.
- Это чанг? - осведомился Рассольников, выказывая редкостную осведомленность в деталях монастырской жизни. Чангом во времена Шеффера называли местный сорт пива.
- Я поражен… - в восхищении развел руками настоятель. - Вы приходите в чужой дом, зная о нем больше хозяина. Я счастлив, принимая вас в этих святых стенах. Но мне кажется: вы еще не пробовали этот напиток. Я с интересом выслушаю ваше мнение о нем.
Платон благодарно кивнул и наполнил из медной бутыли цветастую пиалу. Сделав большой глоток и подержав чанг во рту, он с удивлением обнаружил, что вкусом напиток похож на знаменитое «Жигулевское». «Совсем из другой оперы. Что-то неладно в датском королевстве, - подумал Рассольников и решил: не стоит мешать божий дар с яичницей - водка так водка. Не та змея страшна, что в бутылке, а та - что на тропинке».
Верховный лама предвкушал приятную беседу, которая немыслима без угощения, и был терпелив.
- Досточтимый Платон, - после третьей пиалы заговорил настоятель. - Вы побывали в разных мирах, объездили полгалактики и повидали таких красот и чудес, о которых мы, скромные служители Просветленного, даже грезить не в силах. Скажите мне: почему из множества удивительных планет вы выбрали нашу скромную обитель? - Он имел в виду Старую Землю. - Вас вел зов предков или давняя обида? Или нам, родившимся и проведшим здесь всю свою жизнь, не дано понять скупой красоты этого усталого мира?
- В своем вопросе, наимудрейший Данон Фрутис, вы сами дали ответ. Любое мое слово звучит коряво и грубо на фоне ваших блистательных речений, - археолог постарался перещеголять учтивостью хозяина.
Похоже, верховный лама остался доволен его словами.
- В наш дзонг не проведена тахионная линия, но и слухи порой летят быстрее света, - продолжал он. - Намедни дошло до наших ушей, будто злые люди хотят помешать вашей благородной миссии. Алчущим земного богатства не понять тех, кто гонится за истиной…
Улыбка Фрутиса была весьма двусмысленной. Платон глотнул водки, подцепил с блюда маринованный кочанчик брюссельской капусты и съел с изрядным удовольствием. Наконец он придумал, что ответить тибетцу.
- Я - противник любых крайностей, поэтому меня кое-кто не любит. Мирские удовольствия я сочетаю с упражнениями ума и полетом духа. И потому я испытываю двойное удовольствие от бренной жизни, что дана мне свыше, - археолог говорил медленно, тщательно подбирая слова. - Возможно, это путь грешника, но ведь не худший из земных путей…
Верховный лама снова улыбнулся. Улыбка его стала добрее.
- Сохранить праведность в вертепе - наивысшая добродетель, не так ли? - осведомился он, то и дело поглядывая на золоченого Будду, как будто тот мог подать ему знак.
- Я читал о старинном свитке, где была нарисована битва лам с повелителем демонов. Он хранился в одном из здешних дзонгов, - чтобы сменить тему, заговорил Рассольников.
- И что же именно было там изображено, досточтимый Платон? - из вежливости спросил настоятель. Мысли его были далеко, лицо напряжено, по виску стекала струйка пота. Данон Фрутис словно бы ловил послание Будды.
Рассольников пересказал ему страничку из дневника Шеффера:
- Бешеный Данкан с развевающимися волосами летит на коне в золотом пламени и черном дыму. Внизу синие морские волны. Из пучины рвутся три огненных снопа в облаках раскаленного пара и расплываются на фоне зеленых взгорий атомными грибами. Поднятые в небеса человечьи черепа пылают и издевательски скалятся. Холмы человеческих костей выпирают из моря пролитой крови, которое взбаламучено копытами скачущего коня. Но ламы в золотых плащах пытаются загнать ужасный дух обратно в выбеленные временем костяки. С их жезлов стекает неистощимая сила, она вездесуща, она движет стихии, зажигает светила. А луна и солнце безмятежно сияют над миром.
- Это было видение будущего, - мрачно произнес настоятель, погладив идеально выбритое темя. - Будущего, которое на моих глазах становится настоящим.
- Ничего не найдено. Поиск завершен, - беззвучно сообщил Платону вживленный в череп микрочип.
Чего и следовало ожидать. Археолог не шибко расстроился.
- Остается только один существенный вопрос: кто станет этими ламами в золотых плащах? - спросил он и, повернув голову, бросил взгляд на статую Будды.
Лицо Просветленного кривилось в гримасе, он подмигивал верховному ламе и кивал на распустившего язык гостя. Заметив, что археолог смотрит на него, Будда вернул лицу строгое выражение и окаменел. Рассольников перевел взгляд на собеседника, делая вид, будто ничегошеньки не заметил.
- Не знаю. Мне-то уж с Данканом не сладить. - Фрутис развел руки, чуть наклонив вперед голову. - Вселенские силы не подвластны простым монахам…
Вскоре после прощания с «Всепоглощающим светом» караван оказался в лесу. Здешний лес навевал на Платона тоску - видно, прана здесь нехороша.
Корявые сучья низкорослых деревьев скрывались под шапками темно-зеленой листвы. Тореные тропы исчерчивали лес подобно желтым нитям на черном сукне. Натоптали их паломники, не жалеющие денег, дабы просветлеть и духовно возвыситься. Достаточно посетить пару-тройку вонючих пещер, откуда годами не вылазили блаженные духом отшельники, и дело сделано. А туристский бизнес здесь поставлен на широкую ногу - не в смысле обилия услуг и качестве обслуживания, а в смысле, что за любую мелочь надо платить втридорога, и никак этих поборов не избежать: под каждым кустом сидит дяденька с плошкой для добровольно-принудительных пожертвований или полицейский в костюме сикхского стрелка.
Рассольников по Сети узнал рекомендуемый размер мзды и, не споря, платил по таксе. Но когда требовали больше положенного, вставал насмерть и не сдавался, на какие бы уловки не шли вымогатели. Рано или поздно от археолога отставали. Дойных коров и без него больше чем достаточно, а по шее схлопотать кому охота?
Экспедиция заночевала в лесу. Гальперин нашел большую поляну со старыми кострищами - как видно, традиционное место отдыха. Из кустов тотчас вылез инспектор национального парка, получил свое и истаял в ночном тумане. Шерпы-андроиды разожгли костры из загодя припасенного хвороста. (Рубить сушняк, само собой, строго-настрого запрещалось.) Погонщик убедился, что киберлошадки мирно пасутся, а поклажа под надежной охраной, и занялся ужином. Рассольников в это время сибаритствовал, разминая затекшие от долгой езды ноги. Они, бедолаги, уже приобретали типично кавалерийские очертания.
«Мужчина, ниже пояса похожий на колесо, - это не модно и не престижно. И, конечно же, ничуть не сексуально, - думал Платон, пытаясь выгнуть нижние конечности в обратную сторону. - Зато в средние века с такими кривулинами от баб не было отбою».
На скромный тибетский ужин местный бог послал Рассольникову «бачковой» (то есть выращенный в баке) телячий ростбиф, копченого марсианского угря, творожный пудинг и компот из сухофруктов. Как обычно, археолог позвал к столу скромнягу Гальперина, который традиционно поотнекивался, но затем принялся уписывать за обе щеки недозволенное верой мяско.
Тем временем андроиды обустроили Рассольникову теплое гнездышко из искусственных шкур и настоящего туристского спальника. В ногах разместились два чемодана с самым ценным оборудованием - Платон никому не доверял.
Археолог поблагодарил всех за службу, лег и тут же отключился. Кислорода маловато - вот и стал быстрее уставать.
Платон проснулся среди ночи и сразу почуял: что-то не так. Тихо, чтобы не разбудить Гальперина, спящего поблизости на конских попонах, он встал, натянул второй свитер и на цыпочках двинулся к киберлошадкам. Фонарик не включал - боялся спугнуть незваного гостя, если имеется таковой.
Микрочип короткими беззвучными советами задавал Рассольникову направление и отсчитывал метры до цели. Уфф! Все лошади были на месте. Только уж больно тихи - ни храпа, ни тихого, положенного по программе ржания. Непорядок. Стоящие на часах шерпы тоже были недвижимы. Платон подобрался к одному из них и шепнул на ухо:
- Полундра!
Андроид не шелохнулся. Рассольников дотронулся до его шеи - кожа была ледяной. Механизм отключен. Археолог зажег фонарик и увидел: толстовка на шерпе расстегнута, а в его желто-розовом боку открыта небольшая дверца. В гнезде было пусто: аккумулятор стащили. Ох ты, черт!
- Подъем! Сонная тетеря! - закричал археолог. - Нас обчистили!
Погонщик вскочил на ноги и очумело завертел головой.
- Боже мой! - подбежав к шерпам, всплеснул руками Гальперин. - Я виноват, хозяин! Убей меня! Затопчи меня!
- Отстань…
Да, их обчистили по-крупному, вынув рабочие аккумуляторы из всех шерпов и лошадок. Ящики с запчастями для андроидов и киберов тоже исчезли. Остался только чемодан с резервными аккумуляторами, который Рассольников по ночам всегда держал под рукой. Их-то и пришлось пустить в дело.
Теперь любая серьезная поломка или неплановая задержка в пути - сущая катастрофа.
ГЛАВА 3
С ГОРКИ НА ГОРКУ
«Однообразие убивает красоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Наконец в конце узкой улочки возник вечно спешащий и постоянно опаздывающий Гальперин. Он семенил короткими ножками, на бегу утирая с бледного лба пот. Затормозил в трех шагах, вытянулся как капрал перед генералом и затараторил радостно:
- Все в порядке, господин Платон. Настоятель Данон Фрутис очень добр к нам. Мы остановимся в дзонге. Можно идти.
- Молодец, - потрепал его по плечу Рассольников. - С меня причитается.
- Не забудьте это при расчете, господин, - низко поклонился шерп.
Главу экспедиции в монастыре встретили с почетом и поселили в малюсенькой холодной келье, где стояла алюминиевая раскладушка с подогревом и детсадовский столик с инвентарным номером на овальной бляхе. Что ни вещица, то музейная редкость. Археолог даже сам начал чувствовать себя восковым экспонатом в интерьере.
В ожидании парадной трапезы гость спасал свою замерзающую душу горячим чаем. На закуску послушники принесли земелах и соленый арахис. Печенье и орехи красиво разложили на расписных тарелках из тончайшей китайской пластмассы, которые были наштампованы еще при жизни блистательного реформатора Дэн Сяо-пина. Во времена герра Шеффера угощение было побогаче: полагалось еще подать целебный лук, сорванный на горных склонах, и какой-нибудь редкостный деликатес, чтобы не столько накормить, сколько удивить гостя. Увы, верховный лама не читал дневников оберштурмфюрера.
Платон ворочался на раскладушке, которая грозила развалиться под ним в любую минуту. Она издавала почти человеческие звуки, скрипя и хрустя так громко, что юный послушник дважды просовывал голову в дверь, уверенный: его зовет гость, не желающий угомониться и передохнуть.
Обед состоялся в монастырской трапезной. Там был собачий холод. Каменные, побеленные малярным катком стены были покрыты изморозью. Еще на пороге Рассольников понял, что угодил в ловушку. Конкуренты решили избавиться от него, превратив в ледышку. Правда, на полу стояли бронзовые грелки, полные раскаленных углей. Посыпанная на угли хвоя можжевельника придавала дымку непривычный аромат.
Из глубокой ниши на археолога смотрел «золотой» Будда. Словно в честь гостя голограмма была наряжена в пестрые парчовые одежды. У его ног ламы поставили палочки, которые курились томительно-пряным дымом. Свет горящих лампад отражался в жертвенных чашках с водой. Монах цветочными лепестками выложил на скатерти узорную кайму - непременный атрибут праздничного застолья.
У настоятеля древнего монастыря было старинное имя - Данон Фрутис. Платон боялся, что попал в гости к фанатичному аскету; однако ничуть не бывало. Настоятель принял известного археолога по высшему разряду. К столу подали тушеный рис, приправленный шафраном и кардамоном, отварной картофель с маринованными овощами, едва проклюнувшиеся ростки гороха, простоквашу и натуральные куриные яйца.
Трапеза началась. Выказывая свое расположение, верховный лама собственными руками разбил скорлупу и выпустил белки и желтки несостоявшихся кур в чашку с мучной болтушкой. Платону оказывали высокую честь, и нельзя было обидеть радушного хозяина. Несчастный археолог с трудом сохранял благостное выражение лица, когда через край пил эту бурду. Видит бог, он дорого бы дал, чтобы традиции соблюдались менее тщательно.
Данон Фрутис не забыл выставить на стол драгоценную бамбуковую бутылочку с особенной водкой, которую годами настаивают на гадких черных змейках. Божественный напиток способен в мгновение ока взбодрить сонного и успокоить разгоряченного. Послушник также принес два медных конуса, украшенных серебряной чеканкой - сосуды, чей вид не изменили десятки ушедших веков.
- Это чанг? - осведомился Рассольников, выказывая редкостную осведомленность в деталях монастырской жизни. Чангом во времена Шеффера называли местный сорт пива.
- Я поражен… - в восхищении развел руками настоятель. - Вы приходите в чужой дом, зная о нем больше хозяина. Я счастлив, принимая вас в этих святых стенах. Но мне кажется: вы еще не пробовали этот напиток. Я с интересом выслушаю ваше мнение о нем.
Платон благодарно кивнул и наполнил из медной бутыли цветастую пиалу. Сделав большой глоток и подержав чанг во рту, он с удивлением обнаружил, что вкусом напиток похож на знаменитое «Жигулевское». «Совсем из другой оперы. Что-то неладно в датском королевстве, - подумал Рассольников и решил: не стоит мешать божий дар с яичницей - водка так водка. Не та змея страшна, что в бутылке, а та - что на тропинке».
Верховный лама предвкушал приятную беседу, которая немыслима без угощения, и был терпелив.
- Досточтимый Платон, - после третьей пиалы заговорил настоятель. - Вы побывали в разных мирах, объездили полгалактики и повидали таких красот и чудес, о которых мы, скромные служители Просветленного, даже грезить не в силах. Скажите мне: почему из множества удивительных планет вы выбрали нашу скромную обитель? - Он имел в виду Старую Землю. - Вас вел зов предков или давняя обида? Или нам, родившимся и проведшим здесь всю свою жизнь, не дано понять скупой красоты этого усталого мира?
- В своем вопросе, наимудрейший Данон Фрутис, вы сами дали ответ. Любое мое слово звучит коряво и грубо на фоне ваших блистательных речений, - археолог постарался перещеголять учтивостью хозяина.
Похоже, верховный лама остался доволен его словами.
- В наш дзонг не проведена тахионная линия, но и слухи порой летят быстрее света, - продолжал он. - Намедни дошло до наших ушей, будто злые люди хотят помешать вашей благородной миссии. Алчущим земного богатства не понять тех, кто гонится за истиной…
Улыбка Фрутиса была весьма двусмысленной. Платон глотнул водки, подцепил с блюда маринованный кочанчик брюссельской капусты и съел с изрядным удовольствием. Наконец он придумал, что ответить тибетцу.
- Я - противник любых крайностей, поэтому меня кое-кто не любит. Мирские удовольствия я сочетаю с упражнениями ума и полетом духа. И потому я испытываю двойное удовольствие от бренной жизни, что дана мне свыше, - археолог говорил медленно, тщательно подбирая слова. - Возможно, это путь грешника, но ведь не худший из земных путей…
Верховный лама снова улыбнулся. Улыбка его стала добрее.
- Сохранить праведность в вертепе - наивысшая добродетель, не так ли? - осведомился он, то и дело поглядывая на золоченого Будду, как будто тот мог подать ему знак.
- Я читал о старинном свитке, где была нарисована битва лам с повелителем демонов. Он хранился в одном из здешних дзонгов, - чтобы сменить тему, заговорил Рассольников.
- И что же именно было там изображено, досточтимый Платон? - из вежливости спросил настоятель. Мысли его были далеко, лицо напряжено, по виску стекала струйка пота. Данон Фрутис словно бы ловил послание Будды.
Рассольников пересказал ему страничку из дневника Шеффера:
- Бешеный Данкан с развевающимися волосами летит на коне в золотом пламени и черном дыму. Внизу синие морские волны. Из пучины рвутся три огненных снопа в облаках раскаленного пара и расплываются на фоне зеленых взгорий атомными грибами. Поднятые в небеса человечьи черепа пылают и издевательски скалятся. Холмы человеческих костей выпирают из моря пролитой крови, которое взбаламучено копытами скачущего коня. Но ламы в золотых плащах пытаются загнать ужасный дух обратно в выбеленные временем костяки. С их жезлов стекает неистощимая сила, она вездесуща, она движет стихии, зажигает светила. А луна и солнце безмятежно сияют над миром.
- Это было видение будущего, - мрачно произнес настоятель, погладив идеально выбритое темя. - Будущего, которое на моих глазах становится настоящим.
- Ничего не найдено. Поиск завершен, - беззвучно сообщил Платону вживленный в череп микрочип.
Чего и следовало ожидать. Археолог не шибко расстроился.
- Остается только один существенный вопрос: кто станет этими ламами в золотых плащах? - спросил он и, повернув голову, бросил взгляд на статую Будды.
Лицо Просветленного кривилось в гримасе, он подмигивал верховному ламе и кивал на распустившего язык гостя. Заметив, что археолог смотрит на него, Будда вернул лицу строгое выражение и окаменел. Рассольников перевел взгляд на собеседника, делая вид, будто ничегошеньки не заметил.
- Не знаю. Мне-то уж с Данканом не сладить. - Фрутис развел руки, чуть наклонив вперед голову. - Вселенские силы не подвластны простым монахам…
Вскоре после прощания с «Всепоглощающим светом» караван оказался в лесу. Здешний лес навевал на Платона тоску - видно, прана здесь нехороша.
Корявые сучья низкорослых деревьев скрывались под шапками темно-зеленой листвы. Тореные тропы исчерчивали лес подобно желтым нитям на черном сукне. Натоптали их паломники, не жалеющие денег, дабы просветлеть и духовно возвыситься. Достаточно посетить пару-тройку вонючих пещер, откуда годами не вылазили блаженные духом отшельники, и дело сделано. А туристский бизнес здесь поставлен на широкую ногу - не в смысле обилия услуг и качестве обслуживания, а в смысле, что за любую мелочь надо платить втридорога, и никак этих поборов не избежать: под каждым кустом сидит дяденька с плошкой для добровольно-принудительных пожертвований или полицейский в костюме сикхского стрелка.
Рассольников по Сети узнал рекомендуемый размер мзды и, не споря, платил по таксе. Но когда требовали больше положенного, вставал насмерть и не сдавался, на какие бы уловки не шли вымогатели. Рано или поздно от археолога отставали. Дойных коров и без него больше чем достаточно, а по шее схлопотать кому охота?
Экспедиция заночевала в лесу. Гальперин нашел большую поляну со старыми кострищами - как видно, традиционное место отдыха. Из кустов тотчас вылез инспектор национального парка, получил свое и истаял в ночном тумане. Шерпы-андроиды разожгли костры из загодя припасенного хвороста. (Рубить сушняк, само собой, строго-настрого запрещалось.) Погонщик убедился, что киберлошадки мирно пасутся, а поклажа под надежной охраной, и занялся ужином. Рассольников в это время сибаритствовал, разминая затекшие от долгой езды ноги. Они, бедолаги, уже приобретали типично кавалерийские очертания.
«Мужчина, ниже пояса похожий на колесо, - это не модно и не престижно. И, конечно же, ничуть не сексуально, - думал Платон, пытаясь выгнуть нижние конечности в обратную сторону. - Зато в средние века с такими кривулинами от баб не было отбою».
На скромный тибетский ужин местный бог послал Рассольникову «бачковой» (то есть выращенный в баке) телячий ростбиф, копченого марсианского угря, творожный пудинг и компот из сухофруктов. Как обычно, археолог позвал к столу скромнягу Гальперина, который традиционно поотнекивался, но затем принялся уписывать за обе щеки недозволенное верой мяско.
Тем временем андроиды обустроили Рассольникову теплое гнездышко из искусственных шкур и настоящего туристского спальника. В ногах разместились два чемодана с самым ценным оборудованием - Платон никому не доверял.
Археолог поблагодарил всех за службу, лег и тут же отключился. Кислорода маловато - вот и стал быстрее уставать.
Платон проснулся среди ночи и сразу почуял: что-то не так. Тихо, чтобы не разбудить Гальперина, спящего поблизости на конских попонах, он встал, натянул второй свитер и на цыпочках двинулся к киберлошадкам. Фонарик не включал - боялся спугнуть незваного гостя, если имеется таковой.
Микрочип короткими беззвучными советами задавал Рассольникову направление и отсчитывал метры до цели. Уфф! Все лошади были на месте. Только уж больно тихи - ни храпа, ни тихого, положенного по программе ржания. Непорядок. Стоящие на часах шерпы тоже были недвижимы. Платон подобрался к одному из них и шепнул на ухо:
- Полундра!
Андроид не шелохнулся. Рассольников дотронулся до его шеи - кожа была ледяной. Механизм отключен. Археолог зажег фонарик и увидел: толстовка на шерпе расстегнута, а в его желто-розовом боку открыта небольшая дверца. В гнезде было пусто: аккумулятор стащили. Ох ты, черт!
- Подъем! Сонная тетеря! - закричал археолог. - Нас обчистили!
Погонщик вскочил на ноги и очумело завертел головой.
- Боже мой! - подбежав к шерпам, всплеснул руками Гальперин. - Я виноват, хозяин! Убей меня! Затопчи меня!
- Отстань…
Да, их обчистили по-крупному, вынув рабочие аккумуляторы из всех шерпов и лошадок. Ящики с запчастями для андроидов и киберов тоже исчезли. Остался только чемодан с резервными аккумуляторами, который Рассольников по ночам всегда держал под рукой. Их-то и пришлось пустить в дело.
Теперь любая серьезная поломка или неплановая задержка в пути - сущая катастрофа.
ГЛАВА 3
С ГОРКИ НА ГОРКУ
«Однообразие убивает красоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49