Лига Миров давно навела бы тут порядок, не находись Бочаста-Роки-Шиа в захолустье галактики. «Обречена на забвение» - таков приговор истории.
- А ты чего молчишь?! - набросилась матрона на мужа. - Опять за юбку прячешься?!
- Сейчас я его застрелю, - грозно пробасил тот, но не двинулся с места.
Но вот подъем подошел к концу. Рассольников перелез через замызганный борт корзины. На лестничной площадке к стене испуганно жались двое щуплых, полураздетых слуг. Нетерпеливо ожидавшая корзину матрона ущипнула супруга за жирный бок. И пучеглазый абориген в лопающемся на животе хитоне бросился на Платона с кулаками. Археолог взмахнул тростью и со свистом рассек воздух перед брюквиной его носа. Бочаец отшатнулся в испуге и пробормотал: - Гнусные инородцы…
Инцидент был исчерпан. Матрона мелко дрожала, все ее складки тряслись и плясали под туго натянутым шелковым платьем. Потом она кинулась в люльку и едва не проломила дно. Следом, кряхтя и охая, в корзину залез муж. Слуги схватились за канат. Едва корзина скрылась из глаз, они переглянулись, подмигнули Платону и начали хохотать. Впрочем, хохотали слуги беззвучно. Археолог стоял на площадке - заплеванной, покрытой толстым слоем окурков и пустых банок из-под джина с тоником. Об уборщиках здесь и слыхом не слыхали. Ни о железных, ни о сделанных из мяса и костей. Платон задел носком ботинка одну из банок, она с удивительной легкостью взлетела в воздух и упорхнула через бортик. Снизу донесся поток отборной межпланетной брани. Что-что, а высказываться на Бочасте умели изящно и доходчиво.
На всякий случай сверившись с микрочипом, Рассольников начал искать номер нужной ему квартиры.
На облезлых стенах имелось великое множество надписей. Платон узнал немало интересного о 'сексуальной жизни аборигенов; вот только номеров квартир было не видать. Надраенной бронзовой таблички с именем профессора Агурайца - тоже. Если когда и висела, давным-давно сдана на пункт приема цветных металлов. «Что же делать? - подумал археолог. - И спросить-то некого». На его счастье бронированная дверь одного из блоков приоткрылась с лязгом и скрипом, и бас осведомился на ласкающем уши космолингве:
- Украсть здесь больше нечего. Впрочем, вы не похожи на бомбера. Скорей уж - на заблудившегося туриста.
Сразу было ясно: собеседник Рассольникову достался интеллигентный.
- Добрый день. - Платон церемонно приподнял край соломенной шляпы с мерно гудящим вентилятором. - Не подскажете ли вы, где мне найти господина
Агурайца?
- Купите себе цыпокрыла и морочьте ему голову, - раздался из щели язвительный женский голос.
- Соня, перестань болтать ерунду, - укоризненно произнес бас. - Это же инопланетянин. Откуда ему знать?
- Простите, так какая из дверей принадлежит профессору? - наилюбезнейшим тоном осведомился Рассольников.
- Да моя, черт возьми! - тут не выдержал и бас.
- Здравствуйте, профессор! - с искренней радостью воскликнул археолог. - Я прилетел со Старой Земли. Меня зовут Платон Рассольников. Я буду зани…
Бронированная дверь с грохотом захлопнулась, так что он не успел договорить: «…маться раскопками».
Рассольников подождал минуты три. Пожалуй, профессор решил спрятаться, а вовсе не переодевается в манишку и фрак в честь дорого гостя. Пришлось постучать тростью в дверь, поскольку звонка не обнаружилось. В стене рядом с косяком двери открылась маленькая дверца, и Агураец пробасил испуганно:
- Кидайте свои фальшивки.
- Какие фальшивки? - не понял Платон.
- Моня, он плюет нам в душу, - подала голос язвительная Соня.
- Аусвайс давайте - я что, невнятно говорю?! - разозлился профессор. - Пачпортину, то бишь. Права водительские или еще какую подделку.
Очевидно, на Бочасте подлинные документы вовсе не водились.
- Теперь понятно. - Археолог не без трепета вынул из внутреннего кармана и кинул в черноту окошечка свой заграничный паспорт - электронную пластинку размером с мелкую монету, которая разворачивается под взглядом сапиенса в подробнейшую голограмму.
- И что?.. - раздался было бас и заглох. Земной документ предстал перед Агурайцем во всей своей красе. - Умеют же делать! - восхищенно воскликнул профессор, а потом довесил: - Если захотят.
Язвительная Соня на сей раз только хмыкнула, выражая глубокое сомнение в подлинности земного паспорта.
Когда Платон уже совсем отчаялся попасть внутрь, дверь наконец-то отворилась. Профессор Агураец походил на бывшего толстяка - в одночасье похудевшего и потому покрытого обвисшей дряблой кожей. Он был одет в аккуратно заштопанный женский фланелевый халат поверх ветхого полотняного костюмчика.
Язвительная Соня выглядывала из-за спины мужа. Это была сухощавая седая женщина неопределенных лет - в послеродовом корсете, венчавшем многослойное одеяние, в которое входили: вязаная кофта без передней части, короткий пеньюарчик, прикрывающий грудь, но не достающий даже пупка, и купальная простыня, обвязанная вокруг бедер.
Столь колоритных фигур Платон давно не видел. Разве что в Тибете - стране вечного маскарада. Правда, там была упорная стилизация под «золотой век», а тут… Рассольников перевел взгляд на лицо хозяина и сказал:
- Я могу войти? Не говорить же нам на пороге.
- Входите уж… - сконфуженно пробурчал Агураец. - Я ведь предупреждал, что красть больше нечего.
Профессорская квартира была хороша: монументальные серванты с выбитыми стеклами, вместо обоев - старые газеты, валяющиеся обломки стеллажей и груды книг с оторванными переплетами, обеденный стол, инкрустированный ценными породами древесины, одним концом покоящийся на штабеле треснутых кирпичей, а другим - на старых автомобильных покрышках, гнилые доски пола и остатки шикарного паркета у плинтусов… Следы былого величия и полная нищета.
Рассольников тотчас решил выделить Агурайцу кругленькую сумму из своих экспедиционных расходов. Заказчик стерпит - за информацию надо платить. А за ценную информацию надо платить весьма прилично. Пузанчики это понимают лучше других.
Внимательно оглядев гостя, язвительная Соня удалилась на кухню и загремела тазами, очевидно, заменявшими ей большую часть посуды. Профессор усадил гостя на единственный целый табурет. Сам опустился на пружинный матрас, явно со свалки.
- Итак, чем могу служить? Соня приготовит нам чай со льдом, - заговорил хозяин, стараясь вернуть своему голосу давно забытые профессорские интонации. После увиденного в прихожей, коридоре и бывшей гостиной Платон с трудом верил, что такое возможно. Для этого надо иметь в доме чай и лед, а, следовательно, что-то вроде плитки и холодильника. Или под «чаем со льдом» подразумевалось нечто иное?
- Я хотел бы получить у вас платную консультацию, - Рассольников не стал ходить вокруг да около, а сразу взять быка за рога.
- Ин-те-рес-но, - певуче протянул Агураец. - Но я давно вышел на пенсию и безнадежно отстал от науки.
«Как можно отстать от науки, которой больше нет? - подумал Платон. - На Бочасте в последние двадцать лет государство окончательно задушило всякие исследования. Они стали слишком дороги для ученых, которые живут на нищенские гранты, получаемые от Оксфорда, Кембриджа, Махана и научного департамента Лиги Миров».
- Ваш авторитет непререкаем. - Рассольников грубо льстил. - Земные археологи чтят ваши заслуги…
- Пустое, - отмахнулся профессор, но было видно, до чего же ему приятно.
- Вы последний, кто раскапывал След Моргенах-та. А так как ни один артефакт не дошел до земных университетов, ваши сведения просто уникальны.
- Да, я обнаружил кое-что интересное, - оживился Агураец и нервно потер переносицу с глубокими вмятинами от самодельных очков. - Но я давал подписку…
- Кому? - Платон почувствовал неприятное жжение в голове, но не обратил на это внимания.
- Я и говорить-то не имею права…
- А что вы получили взамен? - Археолог обвел глазами облезлые стены гостиной.
- Впрочем, столько лет прошло, - протянул хозяин. - Может, их и в живых теперь нет…- Он уговаривал сам себя.
- Что за жуткие тайны, когда речь идет о старинных черепках? - притворно удивился Рассольников, как будто не знал, что в раскопе нашли совсем не черепки. Это была нехитрая игра, но разволновавшегося профессора можно было поймать на голый крючок.
- Вы не совсем правы, коллега, - покачал головой Агураец. - Служба кон…
Платон не заметил, как напротив закрытого окна завис маленький летающий кибер, с минуту он стрекотал видеокамерой, фиксируя участников разговора, а затем выплюнул короткую желтую вспышку. Профессор откинулся назад, рухнул с матраса, с грохотом ударившись спиной и затылком о голый пол.
Рассольников кинулся к Агурайцу. Он был мертв. Лазерный луч ударил профессору точно в мозжечок. Кибер унесся прочь. Соня вбежала в комнату, оцепенела в трех шагах от убитого мужа. Затем, оттолкнув Рассольникова, подскочила к профессору и втащила на матрас. Откуда только силы взялись в таком хрупком теле? Помощи от Платона она не приняла.
- Все из-за вас! Из-за вас! - твердила вдова.
Снизу донеслось завывание полицейских сирен. Бежать было поздно, да и некуда. «Она ведь так и копам скажет, - Рассольников похолодел. - И они меня прямиком - на каторгу…- А когда полицейские уже яростно барабанили в дверь, он подумал: - Уж больно скоры. Будто следили за мной и заранее знали, чем кончится дело».
Наряд в пропитанной потом форме ворвался в квартиру. Один из копов для устрашения пальнул из бластера в обшарпанный потолок. Затем полицейские набросились на Платона, который стоял посреди комнаты, подняв руки. Скрутили его, для порядка двинув по зубам и поддых. И не такие уж они были крутые, но Рассольников не пытался сопротивляться - себе дороже. Дай он сдачу, подписал бы себе смертный приговор. Озвереют - отобьют печенки или шлепнут на месте, а потом вложат в хладную руку чей-нибудь пистолет и объявят, что чужак прикончил хозяина квартиры и был убит в перестрелке.
У археолога отобрали все вещи, сорвали верхнюю одежду, оставив в одних носках и трусах. Устав гласит, что инопланетная одежда сама по себе может являться оружием ближнего боя. Уверенные в своей безнаказанности, копы прямо при археологе стали делить его наличные деньги и кредитные карточки.
- Я иностранный поданный! - восстановив дыхание и сглотнув наполнившую рот кровь, объявил Рассольников. - Я - гражданин Старой Земли и требую соединить меня с нашим послом.
Казалось, его слова не произвели особого впечатления на копов, алчный блеск по-прежнему горел в их глазах. Полицейские с самого начала знали, с кем имеют дело.
- Мне жаль тебя разочаровывать, - усмехнулся веселый коп с погонами центуриона, - но поместить вас в одну камеру мы не сможем. У посла пока что иммунитет.
- Так что здесь произошло, гражданочка? - обратился центурион к вдове, баюкавшей на коленях голову Агурайца.
- Это он…- пробормотала она, зло сверкнув на Платона глазами. - Из-за него…
- Все ясно, - объявил полицейский. - Прилетел на нашу прекрасную родину, чтобы убивать цвет бочай-ской интеллигенции. Это заго…- Он вовремя остановился, иначе дело пришлось бы передать в контрразведку. Тогда прощай денежки. - Это явная бытовуха. Женщину не поделили - ясно как божий день.
Полицейские, давясь от смеха, схватили арестованного за руки и поволокли его к корзине-лифту. Больше Рассольникова не били, однако синяков на ногах потом обнаружилось предостаточно - стукался коленями и щиколотками о каждый .порог и камень. О бортик глайдера его ударили с особенным удовольствием.
…Доставили Платона в городское полицейское управление - как-никак птица высокого полета. Одежду ему вернули - за исключением шляпы, которая кому-то приглянулась. Трость была конфискована как холодное оружие.
Куча денег понадобилась, чтобы доказать: Рассольников не стрелял в Агурайца из бластера. Для этого, во-первых, требовалось переписать протокол задержания, ведь там написано черным по белому: «В руках у задержанного находился карманный бластер системы „Магнум“». А теперь будет: «При обыске задержанного не обнаружено ни огнестрельного, ни лучевого оружия». Во-вторых, нужно было забрать этот самый, испятнанный Платоновыми отпечатками бластер из хранилища вещдоков и вычеркнуть из книги учета. Платон сидел на табурете перед столом, заваленным бумагами. Похоже, их не трогали годами. Руки у археолога уже были свободны, но от наручников остались болезненные следы. И Рассольников растирал запястья, убеждая себя, что самое худшее позади.
Дождавшись звонка из банка и убедившись, что деньги переведены в «Фонд вдов и сирот», инспектор с ухмылкой почиркал в протоколе, встал из-за стола и, вобрав .живот и расправив плечи, двинулся к вышестоящему начальству. Остальные инспекторы, располагавшиеся за точно такими же столами-свалками, с любопытством поглядывали на богатого арестанта.
Через несколько минут инспектор вернулся. По лицу его трудно было что-либо прочитать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
- А ты чего молчишь?! - набросилась матрона на мужа. - Опять за юбку прячешься?!
- Сейчас я его застрелю, - грозно пробасил тот, но не двинулся с места.
Но вот подъем подошел к концу. Рассольников перелез через замызганный борт корзины. На лестничной площадке к стене испуганно жались двое щуплых, полураздетых слуг. Нетерпеливо ожидавшая корзину матрона ущипнула супруга за жирный бок. И пучеглазый абориген в лопающемся на животе хитоне бросился на Платона с кулаками. Археолог взмахнул тростью и со свистом рассек воздух перед брюквиной его носа. Бочаец отшатнулся в испуге и пробормотал: - Гнусные инородцы…
Инцидент был исчерпан. Матрона мелко дрожала, все ее складки тряслись и плясали под туго натянутым шелковым платьем. Потом она кинулась в люльку и едва не проломила дно. Следом, кряхтя и охая, в корзину залез муж. Слуги схватились за канат. Едва корзина скрылась из глаз, они переглянулись, подмигнули Платону и начали хохотать. Впрочем, хохотали слуги беззвучно. Археолог стоял на площадке - заплеванной, покрытой толстым слоем окурков и пустых банок из-под джина с тоником. Об уборщиках здесь и слыхом не слыхали. Ни о железных, ни о сделанных из мяса и костей. Платон задел носком ботинка одну из банок, она с удивительной легкостью взлетела в воздух и упорхнула через бортик. Снизу донесся поток отборной межпланетной брани. Что-что, а высказываться на Бочасте умели изящно и доходчиво.
На всякий случай сверившись с микрочипом, Рассольников начал искать номер нужной ему квартиры.
На облезлых стенах имелось великое множество надписей. Платон узнал немало интересного о 'сексуальной жизни аборигенов; вот только номеров квартир было не видать. Надраенной бронзовой таблички с именем профессора Агурайца - тоже. Если когда и висела, давным-давно сдана на пункт приема цветных металлов. «Что же делать? - подумал археолог. - И спросить-то некого». На его счастье бронированная дверь одного из блоков приоткрылась с лязгом и скрипом, и бас осведомился на ласкающем уши космолингве:
- Украсть здесь больше нечего. Впрочем, вы не похожи на бомбера. Скорей уж - на заблудившегося туриста.
Сразу было ясно: собеседник Рассольникову достался интеллигентный.
- Добрый день. - Платон церемонно приподнял край соломенной шляпы с мерно гудящим вентилятором. - Не подскажете ли вы, где мне найти господина
Агурайца?
- Купите себе цыпокрыла и морочьте ему голову, - раздался из щели язвительный женский голос.
- Соня, перестань болтать ерунду, - укоризненно произнес бас. - Это же инопланетянин. Откуда ему знать?
- Простите, так какая из дверей принадлежит профессору? - наилюбезнейшим тоном осведомился Рассольников.
- Да моя, черт возьми! - тут не выдержал и бас.
- Здравствуйте, профессор! - с искренней радостью воскликнул археолог. - Я прилетел со Старой Земли. Меня зовут Платон Рассольников. Я буду зани…
Бронированная дверь с грохотом захлопнулась, так что он не успел договорить: «…маться раскопками».
Рассольников подождал минуты три. Пожалуй, профессор решил спрятаться, а вовсе не переодевается в манишку и фрак в честь дорого гостя. Пришлось постучать тростью в дверь, поскольку звонка не обнаружилось. В стене рядом с косяком двери открылась маленькая дверца, и Агураец пробасил испуганно:
- Кидайте свои фальшивки.
- Какие фальшивки? - не понял Платон.
- Моня, он плюет нам в душу, - подала голос язвительная Соня.
- Аусвайс давайте - я что, невнятно говорю?! - разозлился профессор. - Пачпортину, то бишь. Права водительские или еще какую подделку.
Очевидно, на Бочасте подлинные документы вовсе не водились.
- Теперь понятно. - Археолог не без трепета вынул из внутреннего кармана и кинул в черноту окошечка свой заграничный паспорт - электронную пластинку размером с мелкую монету, которая разворачивается под взглядом сапиенса в подробнейшую голограмму.
- И что?.. - раздался было бас и заглох. Земной документ предстал перед Агурайцем во всей своей красе. - Умеют же делать! - восхищенно воскликнул профессор, а потом довесил: - Если захотят.
Язвительная Соня на сей раз только хмыкнула, выражая глубокое сомнение в подлинности земного паспорта.
Когда Платон уже совсем отчаялся попасть внутрь, дверь наконец-то отворилась. Профессор Агураец походил на бывшего толстяка - в одночасье похудевшего и потому покрытого обвисшей дряблой кожей. Он был одет в аккуратно заштопанный женский фланелевый халат поверх ветхого полотняного костюмчика.
Язвительная Соня выглядывала из-за спины мужа. Это была сухощавая седая женщина неопределенных лет - в послеродовом корсете, венчавшем многослойное одеяние, в которое входили: вязаная кофта без передней части, короткий пеньюарчик, прикрывающий грудь, но не достающий даже пупка, и купальная простыня, обвязанная вокруг бедер.
Столь колоритных фигур Платон давно не видел. Разве что в Тибете - стране вечного маскарада. Правда, там была упорная стилизация под «золотой век», а тут… Рассольников перевел взгляд на лицо хозяина и сказал:
- Я могу войти? Не говорить же нам на пороге.
- Входите уж… - сконфуженно пробурчал Агураец. - Я ведь предупреждал, что красть больше нечего.
Профессорская квартира была хороша: монументальные серванты с выбитыми стеклами, вместо обоев - старые газеты, валяющиеся обломки стеллажей и груды книг с оторванными переплетами, обеденный стол, инкрустированный ценными породами древесины, одним концом покоящийся на штабеле треснутых кирпичей, а другим - на старых автомобильных покрышках, гнилые доски пола и остатки шикарного паркета у плинтусов… Следы былого величия и полная нищета.
Рассольников тотчас решил выделить Агурайцу кругленькую сумму из своих экспедиционных расходов. Заказчик стерпит - за информацию надо платить. А за ценную информацию надо платить весьма прилично. Пузанчики это понимают лучше других.
Внимательно оглядев гостя, язвительная Соня удалилась на кухню и загремела тазами, очевидно, заменявшими ей большую часть посуды. Профессор усадил гостя на единственный целый табурет. Сам опустился на пружинный матрас, явно со свалки.
- Итак, чем могу служить? Соня приготовит нам чай со льдом, - заговорил хозяин, стараясь вернуть своему голосу давно забытые профессорские интонации. После увиденного в прихожей, коридоре и бывшей гостиной Платон с трудом верил, что такое возможно. Для этого надо иметь в доме чай и лед, а, следовательно, что-то вроде плитки и холодильника. Или под «чаем со льдом» подразумевалось нечто иное?
- Я хотел бы получить у вас платную консультацию, - Рассольников не стал ходить вокруг да около, а сразу взять быка за рога.
- Ин-те-рес-но, - певуче протянул Агураец. - Но я давно вышел на пенсию и безнадежно отстал от науки.
«Как можно отстать от науки, которой больше нет? - подумал Платон. - На Бочасте в последние двадцать лет государство окончательно задушило всякие исследования. Они стали слишком дороги для ученых, которые живут на нищенские гранты, получаемые от Оксфорда, Кембриджа, Махана и научного департамента Лиги Миров».
- Ваш авторитет непререкаем. - Рассольников грубо льстил. - Земные археологи чтят ваши заслуги…
- Пустое, - отмахнулся профессор, но было видно, до чего же ему приятно.
- Вы последний, кто раскапывал След Моргенах-та. А так как ни один артефакт не дошел до земных университетов, ваши сведения просто уникальны.
- Да, я обнаружил кое-что интересное, - оживился Агураец и нервно потер переносицу с глубокими вмятинами от самодельных очков. - Но я давал подписку…
- Кому? - Платон почувствовал неприятное жжение в голове, но не обратил на это внимания.
- Я и говорить-то не имею права…
- А что вы получили взамен? - Археолог обвел глазами облезлые стены гостиной.
- Впрочем, столько лет прошло, - протянул хозяин. - Может, их и в живых теперь нет…- Он уговаривал сам себя.
- Что за жуткие тайны, когда речь идет о старинных черепках? - притворно удивился Рассольников, как будто не знал, что в раскопе нашли совсем не черепки. Это была нехитрая игра, но разволновавшегося профессора можно было поймать на голый крючок.
- Вы не совсем правы, коллега, - покачал головой Агураец. - Служба кон…
Платон не заметил, как напротив закрытого окна завис маленький летающий кибер, с минуту он стрекотал видеокамерой, фиксируя участников разговора, а затем выплюнул короткую желтую вспышку. Профессор откинулся назад, рухнул с матраса, с грохотом ударившись спиной и затылком о голый пол.
Рассольников кинулся к Агурайцу. Он был мертв. Лазерный луч ударил профессору точно в мозжечок. Кибер унесся прочь. Соня вбежала в комнату, оцепенела в трех шагах от убитого мужа. Затем, оттолкнув Рассольникова, подскочила к профессору и втащила на матрас. Откуда только силы взялись в таком хрупком теле? Помощи от Платона она не приняла.
- Все из-за вас! Из-за вас! - твердила вдова.
Снизу донеслось завывание полицейских сирен. Бежать было поздно, да и некуда. «Она ведь так и копам скажет, - Рассольников похолодел. - И они меня прямиком - на каторгу…- А когда полицейские уже яростно барабанили в дверь, он подумал: - Уж больно скоры. Будто следили за мной и заранее знали, чем кончится дело».
Наряд в пропитанной потом форме ворвался в квартиру. Один из копов для устрашения пальнул из бластера в обшарпанный потолок. Затем полицейские набросились на Платона, который стоял посреди комнаты, подняв руки. Скрутили его, для порядка двинув по зубам и поддых. И не такие уж они были крутые, но Рассольников не пытался сопротивляться - себе дороже. Дай он сдачу, подписал бы себе смертный приговор. Озвереют - отобьют печенки или шлепнут на месте, а потом вложат в хладную руку чей-нибудь пистолет и объявят, что чужак прикончил хозяина квартиры и был убит в перестрелке.
У археолога отобрали все вещи, сорвали верхнюю одежду, оставив в одних носках и трусах. Устав гласит, что инопланетная одежда сама по себе может являться оружием ближнего боя. Уверенные в своей безнаказанности, копы прямо при археологе стали делить его наличные деньги и кредитные карточки.
- Я иностранный поданный! - восстановив дыхание и сглотнув наполнившую рот кровь, объявил Рассольников. - Я - гражданин Старой Земли и требую соединить меня с нашим послом.
Казалось, его слова не произвели особого впечатления на копов, алчный блеск по-прежнему горел в их глазах. Полицейские с самого начала знали, с кем имеют дело.
- Мне жаль тебя разочаровывать, - усмехнулся веселый коп с погонами центуриона, - но поместить вас в одну камеру мы не сможем. У посла пока что иммунитет.
- Так что здесь произошло, гражданочка? - обратился центурион к вдове, баюкавшей на коленях голову Агурайца.
- Это он…- пробормотала она, зло сверкнув на Платона глазами. - Из-за него…
- Все ясно, - объявил полицейский. - Прилетел на нашу прекрасную родину, чтобы убивать цвет бочай-ской интеллигенции. Это заго…- Он вовремя остановился, иначе дело пришлось бы передать в контрразведку. Тогда прощай денежки. - Это явная бытовуха. Женщину не поделили - ясно как божий день.
Полицейские, давясь от смеха, схватили арестованного за руки и поволокли его к корзине-лифту. Больше Рассольникова не били, однако синяков на ногах потом обнаружилось предостаточно - стукался коленями и щиколотками о каждый .порог и камень. О бортик глайдера его ударили с особенным удовольствием.
…Доставили Платона в городское полицейское управление - как-никак птица высокого полета. Одежду ему вернули - за исключением шляпы, которая кому-то приглянулась. Трость была конфискована как холодное оружие.
Куча денег понадобилась, чтобы доказать: Рассольников не стрелял в Агурайца из бластера. Для этого, во-первых, требовалось переписать протокол задержания, ведь там написано черным по белому: «В руках у задержанного находился карманный бластер системы „Магнум“». А теперь будет: «При обыске задержанного не обнаружено ни огнестрельного, ни лучевого оружия». Во-вторых, нужно было забрать этот самый, испятнанный Платоновыми отпечатками бластер из хранилища вещдоков и вычеркнуть из книги учета. Платон сидел на табурете перед столом, заваленным бумагами. Похоже, их не трогали годами. Руки у археолога уже были свободны, но от наручников остались болезненные следы. И Рассольников растирал запястья, убеждая себя, что самое худшее позади.
Дождавшись звонка из банка и убедившись, что деньги переведены в «Фонд вдов и сирот», инспектор с ухмылкой почиркал в протоколе, встал из-за стола и, вобрав .живот и расправив плечи, двинулся к вышестоящему начальству. Остальные инспекторы, располагавшиеся за точно такими же столами-свалками, с любопытством поглядывали на богатого арестанта.
Через несколько минут инспектор вернулся. По лицу его трудно было что-либо прочитать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49