То обстоятельство, что я, пусть и пассивно, участвую в сборе образцов для генотипической экспертизы, здорово меня смущало. Во всех Домах без исключения генетика находилась под строжайшим запретом, и это было продиктовано отнюдь не идеологическими или религиозными соображениями, не косностью и предрассудками колдовской цивилизации. Просто слишком уж часто сочетание магии с генной инженерией приводило к кошмарным последствиям, немало жутких монстров были порождены колдунами, которые осмеливались вмешиваться в такую тонкую и опасную сферу, как наследственность. Так что запрет был логичен и абсолютно оправдан – не только на практические опыты, но и на любые теоретические исследования.
Кроме того, мне было неуютно и от самого присутствия Джо Кеннеди, который вызывал у меня не меньшее отвращение, чем генетика. В действительности его звали Иона бен Исайя бен Гур, он был прямым потомком покойного царя Давида Шестого, которого, кстати, и убил в числе многих других своих соотечественников. На Земле Обетованной Иону считали величайшим злодеем в истории Дома. Да и на моей родине его тоже не жаловали – ведь полвека назад он едва не спровоцировал кровопролитную войну между Царством Света и Израилем. Осужденный на пожизненное изгнание, Иона поселился в космическом мире, взял там имя Джо Кеннеди и стал яростно бороться с галактической преступностью, искупая свои былые грехи. Говорят, что за это время он спас в тысячи раз больше невинных жизней, чем погубил в прошлом, однако я не считала, что тем самым он автоматически заслужил помилование. Впрочем, во всей этой истории с Джо было много неясного – например, как он заполучил Силу Источника и почему Хозяйка не отлучила его, как Ричи. Старшие адепты, безусловно, знали всю правду, но держали ее в секрете.
Постепенно Джо собрал все, что осталось от зулуса-самоубийцы. А осталось на удивление мало – ведь при полном сожжении тела теряется порядка девяноста процентов его массы, к тому же за два дня, прошедшие с момента инцидента, ветер разбросал сгоревшие останки по всему переулку, а мелкие частички пепла и вовсе унес в неизвестном направлении. Haм еще повезло, что это случилось в заброшенном квapтале и с тех пор здесь, похоже, не появлялся ни один человек. Во всяком случае, оплавленный перстень с колдовским камнем так никто и не подобрал, хотя он валялся на видном месте.
Закончив работу, Джо жестом подозвал нас. Кевин чуть ли не галопом подбежал к нему и спросил:
– Ну что там?
– Странное дело, – ответил Джо с весьма озадаченным видом. – Такого в моей практике еще не случалось.
– А именно?
– Тело сгорело полностью, в буквальном смысле дотла. Не осталось ни костей, ни зубов, только зола и пепел.
– Вспышка была очень мощной, – заметила я.
– Да, похоже. И основной удар огненного заклятия пришелся внутрь тела, потому что небольшие клочки одежды все же остались, – Джо достал из контейнера несколько пакетов и показал нам обгоревшие лоскуты. – По идее, в материал должны быть вплавлены микроскопические частички волос и кожи, но я их пока не обнаружил. Подождем еще результатов дополнительных исследований, хотя я очень боюсь, что здесь не найдется ни одной уцелевшей молекулы ДНК. Такое впечатление, словно все ткани, которые хоть частично сохранили первоначальную молекулярную структуру, были каким-то образом изъяты.
– И каким же образом? – спросил Кевин.
Джо неопределенно пожал плечами:
– Хотел бы я знать.
Это был ответ с намеком. Обратившись к Джо за помощью, Кевин, разумеется, не стал вводить его в курс дела, просто попросил выяснить, можно ли провести генотипическую экспертизу данных останков, а Джо, в свою очередь, давал понять, что не против услышать более подробные объяснения.
– Что ж, будем ждать результатов, – сказал Кевин, сделав вид, что не понял намека. – Если удастся найти хоть одну ДНК, я передам тебе другой образец.
Этот самый «другой образец» должна была раздобыть Софи. Она взяла на себя самую неприятную часть работы: извлечь из могилы Мпило Уфуэ ткани для их сравнительного анализа с ДНК человека, убившего себя на наших с Фебом глазах. Главным образом мы хотели убедиться, что это были разные люди, и больше не строить сумасшедших гипотез, основанных на их поразительном внешнем сходстве и на некоторой общности судеб – ведь Мпило Уфуэ тоже покончил с собой. Причем сделал это после того, как высший суд шаманов Амазулу признал его виновным в причастности к еретической секте и предложил ему добровольно уйти из жизни, тем самым очистившись от греха. Он согласился на самоубийство – правда, не сжег себя, а вспорол себе живот согласно требованиям очистительного ритуала.
Услышав эту историю, Патрик сразу же вспомнил древнюю легенду о бессмертном горце Маклауде. В реальное существование оного горца почти никто всерьез не верил, однако сказания о нем оказались чересчур живучими для чистой выдумки и даже отозвались резонансом в целом ряде населенных миров. Грешно признаться, но я и сама об этом подумала, когда в Доме Амазулу на моих мысленных картинках опознали покойного шамана-еретика...
Мы вышли из переулка на соседнюю улицу, где стоял наш транспорт. Джо Кеннеди укрепил контейнер на багажнике своего мотоцикла, попрощался и укатил в сторону ближайших отсюда Брат Набу. Я села на лошадь, собираясь последовать в том же направлении.
– Я еще задержусь в Вавилоне, – сказал мне Кевин, взобравшись на своего вороного жеребца. – У меня назначена встреча с министром религий и культов, будем разбираться со здешними сектами. А ты сейчас домой?
– Не сразу. Сначала загляну к близняшкам. Софи говорит, что они заартачились.
– Да, я тоже беседовал с ними. Одна вроде согласна помочь нам, но другая считает это напрасной тратой времени.
– Которая из них?
– Я так и не понял. До сих пор не научился их различать, – смущенно признался Кевин (а ведь это были его внучки). – Ладно, я поехал. Будет что-то новое, немедленно сообщу. А ты передавай привет Дженнифер.
– Передам, – пообещала я.
Мы разъехались в разные стороны. Дорогой я думала про мою маму и Кевина. Я не сомневалась, что они до сих пор любят друг друга, но никакой ревности но этому поводу не испытывала, а скорее сочувствовала обоим – ведь, сложись обстоятельства немного иначе, они бы сейчас были вместе и считали, что так им суждено. Однако жизнь распорядилась по-своему, свела моих родителей друг с другом, фактически вынудив их стать мужем и женой. Впрочем, это не значит, что в их браке никогда не было любви – она была и по сей день остается. Но любовь бывает разной, а в любви отца и мамы слишком мало подлинной страсти и слишком много прозы жизни. Они в большей мере соратники и единомышленники, чем любовники. Я очень боялась, что и меня ждет такая же участь...
Подъезжая к Вратам Набу, я почувствовала входящий вызов и достала из сумочки зеркальце. По его поверхности пробежала мелкая рябь, затем оно помутнело, а через пару секунд я увидела в нем Софи.
– Привет, – сказала она. – Кевин с тобой?
– Нет. Сейчас общается с вавилонскими властями.
– Понятно. Он опять переключил свой Самоцвет на автоответчик. А ты где?
– У Врат Набу.
– Хорошо, езжай дальше. Встретимся у заставы.
Закончив разговор, я понукнула лошадь, заставив ее перейти с шага на рысь, и через десять минут добралась до конной заставы, где прекращали свое действие блокирующие чары.
Там меня уже ждала Софи. Когда я подъехала и спешилась, она с улыбкой произнесла:
– Знаешь, Фи, ты весьма зажигательно смотришься в своей короткой юбке верхом на лошади. Хоть бы брала дамское седло – а то мужчины вовсю глазеют на тебя.
– Ну и пусть себе глазеют, мне это приятно. А попробуют приставать – очень об этом пожалеют.
Софи тихо рассмеялась:
– Нет, определенно ты – вторая Бренда!
– Спасибо за комплимент, – серьезно ответила я.
Между тем к нам подошел служитель конной заставы, чтобы забрать моего скакуна и получить плату за прокат.
– Погоди, любезный, – сказала ему Софи. – Лошадь нам еще понадобится. – А когда служитель с поклоном удалился, она вновь обратилась ко мне: – Будь лапочкой, Фи, отвези меня обратно в город. Я должна срочно поговорить с Кевином.
– Какие-то проблемы в Амазулу? – догадалась я.
– Да. Я не смогла достать образец.
– Неужели тебя поймали?
Мпило Уфуэ, очистившегося от греха собственной смертью, похоронили со всеми почестями в специальном склепе, предназначенном для шаманов и высших должностных лиц Дома. Ясное дело, этот склеп охранялся снаружи, а внутри был защищен чарами против осквернителей. Но я полагала, что Софи нипочем любая защита, установленная обычными колдунами.
– Хуже, – ответила она. – Сама я в склеп не забиралась, решила не заниматься гробокопательством, а поручила это Агнцам.
– Ага... И они наделали шороху?
– Нет, сработали на удивление чисто, без сучка без задоринки. Притащили мне саркофаг... – Софи секунду помолчала. – Но тела там не оказалось. Была одежда, погребальная циновка, ритуальные предметы, а сам Уфуэ будто испарился. Вот в чем проблема.
16
Если две младшие дочери Софи были вполне нормальными девочками, то старших, близняшек, таковыми уж точно не назовешь. Начать хотя бы с того, что само их появление на свет произошло при весьма загадочных обстоятельствах и повергло всех родственников в растерянность.
Через два года после свадьбы с Брианом Софи обрадовала мужа известием о своей беременности, а затем вдруг исчезла почти на месяц и вернулась уже с двумя взрослыми дочками. И ошеломленному мужу, и всей своей родне она объяснила, что провела двадцать лет в быстром потоке времени, стремясь поскорее вырастить себе замену на случай, если с ней что-нибудь произойдет, – тогда дочери смогут стать новыми Собирающими Стихии и продолжить ее миссию.
Как оказалось, Хозяйка с самого начала знала о планах Софи и одобрила их, а обеих близняшек, еще до их представления семье, допустила к Источнику.
На этом брак Софи и Бриана едва не распался. Вернее, фактически распался – и целых пять лет они жили порознь, хотя развод официально не оформили. Бриан был возмущен и оскорблен поступком жены, которая лишила его возможности участвовать в воспитании дочерей, а оправдания Софи звучали не слишком убедительно: она, дескать, опасалась, что муж не согласится с ее намерением вырастить их в быстром потоке и преждевременно заберет в Авалон. Но в конце концов они помирились, а вскоре после этого у них родилась Сабрина – уже без всяких штучек с быстрым потоком времени. Было похоже, что на младших дочерей Софи никаких особых ставок не делала, они для нее были просто детьми, тогда как в старших она видела своих помощниц.
Близняшки поразительно походили на свою мать, разве что были ниже ростом и с более темными волосами. А между собой они вообще ничем не отличались; не помогало даже колдовское «прощупывание», которое позволяло определить индивидуальные особенности человеческой ауры. Вдобавок Софи дала им одинаковые имена – Виктория, что, с одной стороны, еще больше запутывало ситуацию, а с другой – немного облегчало общение, поскольку отпадала необходимость гадать, как к ним обратиться. Правда, одна из Викторий предпочитала сокращенное имя Вика, а второй больше нравилось Тори, но это уже были частности.
Одно время сплетники поговаривали, что на самом Деле Бриан не отец близняшек. Серьезно в это никто не верил, даже сами авторы сплетен: ведь совсем недавно они дружно обвиняли Софи в пренебрежении мужчинами – и, кстати, имели на то веские основания.
А несколько позже выяснилась подлинная причина, по которой она не хотела, чтобы ее дочери росли в Авалоне. Оказалось, что обе Виктории обладают необыкновенной способностью к чтению мыслей. Они могли это делать, не прилагая чрезмерных усилий, а главное – копание в чужих головах не оказывало на их психику негативного воздействия. В этом отношении они были действительно уникумами, сравнимыми разве что с Хозяйкой Источника. Все прочие колдуны и ведьмы могли при желании войти в разум других людей, но давалось это с большим трудом, и плата за подобные попытки была велика: от сильного эмоционального шока вплоть до нервного срыва. А близняшки без проблем читали чужие мысли, что, разумеется, вызывало у окружающих категорическое неприятие, поскольку в их присутствии приходилось постоянно быть начеку и держать свой разум закрытым.
Видимо, Софи наперед знала об уникальном даре старших дочерей и понимала, каково им будет расти в колдовском окружении, где их способности сразу обнаружат. Даже сейчас, уже будучи взрослыми, Вика и Тори очень болезненно воспринимали настороженное, а подчас и враждебное отношение к ним со стороны подавляющего большинства колдунов, включая многих родственников. Поэтому они крайне редко бывали в Авалоне и других Домах, предпочитая жить среди простых смертных, для которых чтение мыслей было не более чем фантастической выдумкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Кроме того, мне было неуютно и от самого присутствия Джо Кеннеди, который вызывал у меня не меньшее отвращение, чем генетика. В действительности его звали Иона бен Исайя бен Гур, он был прямым потомком покойного царя Давида Шестого, которого, кстати, и убил в числе многих других своих соотечественников. На Земле Обетованной Иону считали величайшим злодеем в истории Дома. Да и на моей родине его тоже не жаловали – ведь полвека назад он едва не спровоцировал кровопролитную войну между Царством Света и Израилем. Осужденный на пожизненное изгнание, Иона поселился в космическом мире, взял там имя Джо Кеннеди и стал яростно бороться с галактической преступностью, искупая свои былые грехи. Говорят, что за это время он спас в тысячи раз больше невинных жизней, чем погубил в прошлом, однако я не считала, что тем самым он автоматически заслужил помилование. Впрочем, во всей этой истории с Джо было много неясного – например, как он заполучил Силу Источника и почему Хозяйка не отлучила его, как Ричи. Старшие адепты, безусловно, знали всю правду, но держали ее в секрете.
Постепенно Джо собрал все, что осталось от зулуса-самоубийцы. А осталось на удивление мало – ведь при полном сожжении тела теряется порядка девяноста процентов его массы, к тому же за два дня, прошедшие с момента инцидента, ветер разбросал сгоревшие останки по всему переулку, а мелкие частички пепла и вовсе унес в неизвестном направлении. Haм еще повезло, что это случилось в заброшенном квapтале и с тех пор здесь, похоже, не появлялся ни один человек. Во всяком случае, оплавленный перстень с колдовским камнем так никто и не подобрал, хотя он валялся на видном месте.
Закончив работу, Джо жестом подозвал нас. Кевин чуть ли не галопом подбежал к нему и спросил:
– Ну что там?
– Странное дело, – ответил Джо с весьма озадаченным видом. – Такого в моей практике еще не случалось.
– А именно?
– Тело сгорело полностью, в буквальном смысле дотла. Не осталось ни костей, ни зубов, только зола и пепел.
– Вспышка была очень мощной, – заметила я.
– Да, похоже. И основной удар огненного заклятия пришелся внутрь тела, потому что небольшие клочки одежды все же остались, – Джо достал из контейнера несколько пакетов и показал нам обгоревшие лоскуты. – По идее, в материал должны быть вплавлены микроскопические частички волос и кожи, но я их пока не обнаружил. Подождем еще результатов дополнительных исследований, хотя я очень боюсь, что здесь не найдется ни одной уцелевшей молекулы ДНК. Такое впечатление, словно все ткани, которые хоть частично сохранили первоначальную молекулярную структуру, были каким-то образом изъяты.
– И каким же образом? – спросил Кевин.
Джо неопределенно пожал плечами:
– Хотел бы я знать.
Это был ответ с намеком. Обратившись к Джо за помощью, Кевин, разумеется, не стал вводить его в курс дела, просто попросил выяснить, можно ли провести генотипическую экспертизу данных останков, а Джо, в свою очередь, давал понять, что не против услышать более подробные объяснения.
– Что ж, будем ждать результатов, – сказал Кевин, сделав вид, что не понял намека. – Если удастся найти хоть одну ДНК, я передам тебе другой образец.
Этот самый «другой образец» должна была раздобыть Софи. Она взяла на себя самую неприятную часть работы: извлечь из могилы Мпило Уфуэ ткани для их сравнительного анализа с ДНК человека, убившего себя на наших с Фебом глазах. Главным образом мы хотели убедиться, что это были разные люди, и больше не строить сумасшедших гипотез, основанных на их поразительном внешнем сходстве и на некоторой общности судеб – ведь Мпило Уфуэ тоже покончил с собой. Причем сделал это после того, как высший суд шаманов Амазулу признал его виновным в причастности к еретической секте и предложил ему добровольно уйти из жизни, тем самым очистившись от греха. Он согласился на самоубийство – правда, не сжег себя, а вспорол себе живот согласно требованиям очистительного ритуала.
Услышав эту историю, Патрик сразу же вспомнил древнюю легенду о бессмертном горце Маклауде. В реальное существование оного горца почти никто всерьез не верил, однако сказания о нем оказались чересчур живучими для чистой выдумки и даже отозвались резонансом в целом ряде населенных миров. Грешно признаться, но я и сама об этом подумала, когда в Доме Амазулу на моих мысленных картинках опознали покойного шамана-еретика...
Мы вышли из переулка на соседнюю улицу, где стоял наш транспорт. Джо Кеннеди укрепил контейнер на багажнике своего мотоцикла, попрощался и укатил в сторону ближайших отсюда Брат Набу. Я села на лошадь, собираясь последовать в том же направлении.
– Я еще задержусь в Вавилоне, – сказал мне Кевин, взобравшись на своего вороного жеребца. – У меня назначена встреча с министром религий и культов, будем разбираться со здешними сектами. А ты сейчас домой?
– Не сразу. Сначала загляну к близняшкам. Софи говорит, что они заартачились.
– Да, я тоже беседовал с ними. Одна вроде согласна помочь нам, но другая считает это напрасной тратой времени.
– Которая из них?
– Я так и не понял. До сих пор не научился их различать, – смущенно признался Кевин (а ведь это были его внучки). – Ладно, я поехал. Будет что-то новое, немедленно сообщу. А ты передавай привет Дженнифер.
– Передам, – пообещала я.
Мы разъехались в разные стороны. Дорогой я думала про мою маму и Кевина. Я не сомневалась, что они до сих пор любят друг друга, но никакой ревности но этому поводу не испытывала, а скорее сочувствовала обоим – ведь, сложись обстоятельства немного иначе, они бы сейчас были вместе и считали, что так им суждено. Однако жизнь распорядилась по-своему, свела моих родителей друг с другом, фактически вынудив их стать мужем и женой. Впрочем, это не значит, что в их браке никогда не было любви – она была и по сей день остается. Но любовь бывает разной, а в любви отца и мамы слишком мало подлинной страсти и слишком много прозы жизни. Они в большей мере соратники и единомышленники, чем любовники. Я очень боялась, что и меня ждет такая же участь...
Подъезжая к Вратам Набу, я почувствовала входящий вызов и достала из сумочки зеркальце. По его поверхности пробежала мелкая рябь, затем оно помутнело, а через пару секунд я увидела в нем Софи.
– Привет, – сказала она. – Кевин с тобой?
– Нет. Сейчас общается с вавилонскими властями.
– Понятно. Он опять переключил свой Самоцвет на автоответчик. А ты где?
– У Врат Набу.
– Хорошо, езжай дальше. Встретимся у заставы.
Закончив разговор, я понукнула лошадь, заставив ее перейти с шага на рысь, и через десять минут добралась до конной заставы, где прекращали свое действие блокирующие чары.
Там меня уже ждала Софи. Когда я подъехала и спешилась, она с улыбкой произнесла:
– Знаешь, Фи, ты весьма зажигательно смотришься в своей короткой юбке верхом на лошади. Хоть бы брала дамское седло – а то мужчины вовсю глазеют на тебя.
– Ну и пусть себе глазеют, мне это приятно. А попробуют приставать – очень об этом пожалеют.
Софи тихо рассмеялась:
– Нет, определенно ты – вторая Бренда!
– Спасибо за комплимент, – серьезно ответила я.
Между тем к нам подошел служитель конной заставы, чтобы забрать моего скакуна и получить плату за прокат.
– Погоди, любезный, – сказала ему Софи. – Лошадь нам еще понадобится. – А когда служитель с поклоном удалился, она вновь обратилась ко мне: – Будь лапочкой, Фи, отвези меня обратно в город. Я должна срочно поговорить с Кевином.
– Какие-то проблемы в Амазулу? – догадалась я.
– Да. Я не смогла достать образец.
– Неужели тебя поймали?
Мпило Уфуэ, очистившегося от греха собственной смертью, похоронили со всеми почестями в специальном склепе, предназначенном для шаманов и высших должностных лиц Дома. Ясное дело, этот склеп охранялся снаружи, а внутри был защищен чарами против осквернителей. Но я полагала, что Софи нипочем любая защита, установленная обычными колдунами.
– Хуже, – ответила она. – Сама я в склеп не забиралась, решила не заниматься гробокопательством, а поручила это Агнцам.
– Ага... И они наделали шороху?
– Нет, сработали на удивление чисто, без сучка без задоринки. Притащили мне саркофаг... – Софи секунду помолчала. – Но тела там не оказалось. Была одежда, погребальная циновка, ритуальные предметы, а сам Уфуэ будто испарился. Вот в чем проблема.
16
Если две младшие дочери Софи были вполне нормальными девочками, то старших, близняшек, таковыми уж точно не назовешь. Начать хотя бы с того, что само их появление на свет произошло при весьма загадочных обстоятельствах и повергло всех родственников в растерянность.
Через два года после свадьбы с Брианом Софи обрадовала мужа известием о своей беременности, а затем вдруг исчезла почти на месяц и вернулась уже с двумя взрослыми дочками. И ошеломленному мужу, и всей своей родне она объяснила, что провела двадцать лет в быстром потоке времени, стремясь поскорее вырастить себе замену на случай, если с ней что-нибудь произойдет, – тогда дочери смогут стать новыми Собирающими Стихии и продолжить ее миссию.
Как оказалось, Хозяйка с самого начала знала о планах Софи и одобрила их, а обеих близняшек, еще до их представления семье, допустила к Источнику.
На этом брак Софи и Бриана едва не распался. Вернее, фактически распался – и целых пять лет они жили порознь, хотя развод официально не оформили. Бриан был возмущен и оскорблен поступком жены, которая лишила его возможности участвовать в воспитании дочерей, а оправдания Софи звучали не слишком убедительно: она, дескать, опасалась, что муж не согласится с ее намерением вырастить их в быстром потоке и преждевременно заберет в Авалон. Но в конце концов они помирились, а вскоре после этого у них родилась Сабрина – уже без всяких штучек с быстрым потоком времени. Было похоже, что на младших дочерей Софи никаких особых ставок не делала, они для нее были просто детьми, тогда как в старших она видела своих помощниц.
Близняшки поразительно походили на свою мать, разве что были ниже ростом и с более темными волосами. А между собой они вообще ничем не отличались; не помогало даже колдовское «прощупывание», которое позволяло определить индивидуальные особенности человеческой ауры. Вдобавок Софи дала им одинаковые имена – Виктория, что, с одной стороны, еще больше запутывало ситуацию, а с другой – немного облегчало общение, поскольку отпадала необходимость гадать, как к ним обратиться. Правда, одна из Викторий предпочитала сокращенное имя Вика, а второй больше нравилось Тори, но это уже были частности.
Одно время сплетники поговаривали, что на самом Деле Бриан не отец близняшек. Серьезно в это никто не верил, даже сами авторы сплетен: ведь совсем недавно они дружно обвиняли Софи в пренебрежении мужчинами – и, кстати, имели на то веские основания.
А несколько позже выяснилась подлинная причина, по которой она не хотела, чтобы ее дочери росли в Авалоне. Оказалось, что обе Виктории обладают необыкновенной способностью к чтению мыслей. Они могли это делать, не прилагая чрезмерных усилий, а главное – копание в чужих головах не оказывало на их психику негативного воздействия. В этом отношении они были действительно уникумами, сравнимыми разве что с Хозяйкой Источника. Все прочие колдуны и ведьмы могли при желании войти в разум других людей, но давалось это с большим трудом, и плата за подобные попытки была велика: от сильного эмоционального шока вплоть до нервного срыва. А близняшки без проблем читали чужие мысли, что, разумеется, вызывало у окружающих категорическое неприятие, поскольку в их присутствии приходилось постоянно быть начеку и держать свой разум закрытым.
Видимо, Софи наперед знала об уникальном даре старших дочерей и понимала, каково им будет расти в колдовском окружении, где их способности сразу обнаружат. Даже сейчас, уже будучи взрослыми, Вика и Тори очень болезненно воспринимали настороженное, а подчас и враждебное отношение к ним со стороны подавляющего большинства колдунов, включая многих родственников. Поэтому они крайне редко бывали в Авалоне и других Домах, предпочитая жить среди простых смертных, для которых чтение мыслей было не более чем фантастической выдумкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48