Жених! Именно он пил кровь подруги погибшей мисс Вестенр. Значит ли это, что и свою невесту он заел сам? И что с ним, будь он проклят, делать сейчас?!
Упырь, тем временем, уронил свою жертву на кровать. Вытер губы и бессмысленно уставился в окно на прижавшуюся к стеклу летучую мышь. Ни тени разума не было в его взгляде. И лицо с расслабленными мышцами выглядело одутловатой маской идиота. Видел он Альгирдаса? Вряд ли. Сенас только что покинул это тело, оставил, удерживаемое только паутиной. Через несколько секунд Жених вновь осознает себя. И он вряд ли вспомнит о том, что делал.
Не тот. Не он. Не Сенас. Который же из них?
Ладно, это потом. Надо как-то спасать эту маленькую женщину и надо как-то назвать ее, но сначала, пока не рассвело, нужно успеть в Карфакс. В конце концов, именно за этим Альгирдас сюда явился.
…Когда пятеро смертных буквально у него под носом проскочили в дверь старого дома, Паук даже не удивился. У него сил не осталось. Определенно, Сенас, единый в четырех лицах, решил доконать его таким вот изощренным способом.
Они вошли в дом, потом туда же промчалась целая стая фокстерьеров, и право же, в Карфаксе стало слишком шумно, чтобы соваться туда еще и непривычному к такой суете древнему чародею. В лечебницу тоже не попасть. К тому же, скоро рассвет. Но что там говорили охотники о сумасшедшем, предупреждающем хозяина о попытках проникнуть в Карфакс?
Кто этот бедолага? Безумец, подчиненный Сенасу? Или безумец, подчиненный просто упырю без имени и без личности?
Вот об этом стоит подумать.
Альгирдас вернулся к лечебнице и, принюхиваясь к наслаивающимся друг на друга запахам безумия, пошел вдоль стены, отыскивая нужное ему окно. Сумасшедший тоже учуял его, и в темноте одной из комнат первого этажа показалось за решеткой бледное лицо. В глазах безумца таился страх: не таким уж сумасшедшим был этот человек, в нем оставалось достаточно разума, чтобы понимать, что он оказался в реальности собственных кошмарных снов. И, однако, Альгирдас льстил себе надеждой, что не Паук – герой этих кошмаров, что в ужасных снах правит бал Сенас, древний упырь и безжалостный людоед.
Как бы там ни было, безумец не делал между ними различия. И убедить его открыть окно, пригласить Альгирдаса в дом, стало делом нескольких минут. Приглашение смягчало обжигающий свет христианских символов. По приглашению Альгирдас мог войти даже в храм. Правда, вряд ли смог бы остаться там надолго.
Он обернулся мангустом, скользнул сквозь решетку, а превращаясь обратно в человека, не сразу отвел сумасшедшему глаза. И на несколько секунд явился во всем сиянии своей нелюдской красоты. Этого оказалось достаточно, чтобы бедняга пал ниц, закрывая руками лицо. Альгирдас таким образом выскользнул из камеры раньше, чем ее обитатель осмелился вновь взглянуть на него.
Женщину он отыскал на третьем этаже лечебницы, в маленькой спальне маленькой квартирки. Укушенная Сенасом, она все еще пребывала во власти чар упыря, не различая яви и фантазии – не бодрствовала, но и не спала, открытые глаза ее видели что-то за пределами реальности. Альгирдас не хотел напугать Даму и постарался быть как можно осторожней. Впрочем, она вряд ли вообще увидела его – отвести глаза человеку в ее состоянии не представляло никакой сложности.
Тщательно обследовав ее разум, ее дух и тело, Альгирдас на самый кончик языка попробовал ее кровь. И остался доволен. Нет, не вкусом – ф-фу! Любая кровь, кроме той, что текла в жилах Орнольфа, вызывала у него отвращение. Он остался доволен тем, что Дама пока служила лишь пищей для Сенаса. В ее крови не было заразы. Дух ее и разум тоже остались не затронутыми. Яд упыря не проник в ее тело. И, может быть, она вообще не нужна была Сенасу в ином качестве? Только как главное блюдо ежедневной трапезы?
Не повод для радости, конечно. Но для нее лучше так, чем стать жертвой, обреченной на долгую смерть и голодное посмертие.
А теперь стоит подумать о том, как это вышло, что в результате набора каких-то случайностей, нелепиц, дурацких совпадений, ты, Паук, не сделал этой ночью ничего из запланированного.
ГЛАВА 3
День он начал с приказа охотникам следить за всеми перемещениями Шестерых. Теперь все они имели прозвища: Пастух, Жених, Лекарь, Ученый, Адвокат и Дама. О, да, фантазия Паука Великолепного во всем блеске. Но не называть же их настоящими именами. Это верный способ влипнуть в еще большие неприятности.
Чтобы не задумываться еще и об этом, Альгирдас поспешил в Карфакс. Надо успевать, пока смертные с собаками не нагрянули туда снова.
Безумец в соседнем доме вел себя тихо, что тоже радовало. Лечебница не так неприступна, как хотелось бы Сенасу, но знает ли об этом упырь? Вряд ли. Приятно думать, что не один Паук способен совершать глупость за глупостью.
Альгирдас еще на рассвете успел вновь обругать себя последними словами и лишний раз попенять себе за непроходимую тупость. И теперь не мог понять: как же сразу не сообразил, что раз уж он – единственный упырь, которого удерживают святые символы христиан, следовательно, от него Сенас и хочет защититься. Ну, какого еще упыря он мечтает поймать, да притом так, чтобы не попасться самому? Все остальные – его дети, его создания в той или иной степени, и Сенасу не нужно их ловить. Ему достаточно пальцами щелкнуть, чтобы они рассыпались в прах, или прибежали лизать ему пятки – это уж на его усмотрение.
Почему Сенас пытается выдать Паука за господаря Дракулу пока неясно. Возможно, это связано с тем, что Адвокат не так давно побывал на бывших землях Влада и именно там был укушен вампиром. Может статься, что Сенас по назначению использовал замок-портал, прибыл через него из той реальности в эту и воспользовался услугами Адвоката… хм, ну, в общем, тоже по назначению. Не в том смысле, что напился его крови, – этого Сенас как раз не делал, – а в том, что приобрел здесь какую-то собственность на вполне законных основаниях.
…А теперь утверждает, что хозяин замка, из которого он сюда явился, прибыл в Великобританию и нуждается в скоропостижной смерти? Бред какой-то!
Нет, без бумаг, о которых шла речь в начале их вчерашнего военного совета, в ситуации не разобраться.
И ведь еще ему зачем-то нужны Шестеро. Еще несколько визитов к Даме, и она тоже станет Сенасом, что сильно осложнит задачу Альгирдаса, и уж точно не облегчит жизнь бедной женщине.
* * *
Замок он открыл с помощью паутины. Давно уже научился использовать ее нити как живую отмычку. Это было не так быстро, как выбивать двери, зато привлекало меньше внимания. А с порога в нос шибанула такая густая вонь, что Альгирдас фыркнул, закашлялся и попятился от дверей, чувствуя себя немногим лучше, чем накануне ночью после выстрела. Слишком чуткий слух, слишком тонкий нюх – что еще в нем слишком? Какое из кажущихся достоинств обернется недостатком в следующий раз?
Ф-фу… Но надо же что-то делать.
Запах разложения не претит волкам. Хорошая мысль – первая, за два минувших дня. В волчьем облике Паук и прокрался в старый дом. Пробежал через потоки запахов, выделяя в них запахи людей, что побывали здесь вчера, и людей, что были здесь раньше. Они уносили ящики. Вот уж не было печали! Похоже, пропитанная кровью земля многим не дает покоя. Если только это не очередная странная затея Сенаса. Что же он все-таки придумал? Может быть, стоит попробовать переловить четверку по одиночке и допросить, как следует…
Ох, злые боги!.. Вот это уже никуда не годится…
…Большой черный волк стоял посреди обшарпанной старой часовни, в окружении больших ящиков, полных земли. Опустив голову, вздыбив шерсть на загривке, он низко, страшно рычал, скаля белые, необычно длинные клыки.
А Паук метался в волчьем теле и тоже рычал, только неслышно, и рвался на свободу, пытаясь вернуть себе человеческий облик.
Вырвался. Вздохнул, не обращая внимания на вонь. И сел на грязный пол, обхватив голову руками.
Сенас – хитрый, слабый, злобный упырь – снова обманул Паука Гвинн Брэйрэ. Кто на кого охотился? Кто кого ловил? Альгирдасу хотелось орать на себя, хотелось самому себе надавать пинков. Он попался, как какой-нибудь безмозглый тигр в индийских джунглях, сам влетел в подготовленную ловушку, едва заслышав жалобный визг приманки.
Ящики в часовне Карфакса были набиты землей, взятой в его стране. В его собственной, родной, только ему подвластной стране. А земля была пропитана его кровью. Нет, не той, что текла в его жилах вот уже тысячу лет, а той, с которой он родился. Кровью, выпитой когда-то Сенасом. Ее немного осталось в теле Альгирдаса, но того, что было, хватило с лихвой, чтобы проклятые ящики притянули его к себе как магнит. Чем ближе, тем неодолимей притяжение.
Сенас сделал с кровью что-то еще, наложил чары, но впервые за много веков способность видеть узоры ворожбы вновь изменила Пауку. Он не мог разобраться, как именно заклял Сенас землю и кровь, знал только, что благодаря этому заклятию едва не оказался запертым в волчьем облике. Если бы не вырвался – быть ему волком семь лет.
То еще удовольствие.
Сколько же времени ушло у Сенаса на то, чтобы напитать кровью такое количество земли? Вряд ли все тысячелетие, однако надо отдать должное – упырь хорошо подготовился к встрече со старым врагом.
И что он сделает теперь? Вряд ли осмелится прийти сюда – исход боя один на один, или даже одного против четверых, все равно предрешен. Паук сильнее, Сенас уже дважды проверял это на собственной шкуре. Значит, еще есть время для тихой паники и для того, чтобы собраться с силами и покинуть проклятое место. Уйти. Сейчас это кажется невозможным, но… надо просто встать. И пойти. И выйти на улицу. Закрыть дверь… Да.
Каждый новый шаг давался все легче, и в прихожей Альгирдас уже чувствовал себя почти свободно. Он вывалился на крыльцо. Захлопнул дверь. Сполз спиной по стене и облегченно вздохнул.
Вырвался. Ушел.
Что теперь?
Вызывать сюда охотников и с помощью чародейства обезвредить землю. Ясно уже, что сумасшедший, поставленный охранять подходы к Карфаксу, не делает разницы между двумя вампирами и принимает Паука за Сенаса. Следовательно, все можно будет проделать незаметно.
Так, а что же собирался сделать мерзкий упырь? Вспоминая шаманские манипуляции на кладбище в Кингстэде, можно предположить, что и с этой землей Сенас намеревается проделать нечто подобное. Интересно, Паук, как тебе понравится то, что в твою кровь накрошат просфору?
Альгирдас содрогнулся при одной мысли об этом.
Куда Сенас дел остальные ящики? Их было пятьдесят, осталось двадцать девять, где еще двадцать один? Благие боги, сколько же крови извел на это упырь? Себя не жалел. И наверняка не жалел Наривиласа.
Последняя мысль заставила скрипнуть зубами…
…Альгирдас вновь осознал себя уже у дверей лечебницы, очнулся, ощутив ожог подвешенного наверху креста. Что он тут делает? Зачем?.. Он нащупал языком удлинившиеся клыки и вознес Белому богу искреннюю благодарную молитву. Распятие, каким бы жгучим ни был его свет, только что спасло одного упыря от расправы над людьми, виновными лишь в том, что они стали жертвами упыря другого.
* * *
Смешно вспомнить – вчерашний день казался ему на редкость неудачным. Да вчера он и не знал, что это такое – неудачный день!
Ладно, что еще удалось узнать, кроме того, что все плохо, а кое-что отвратительно? Сенас каким-то образом научился перемещаться между имеющимися в его распоряжении телами. И единственный способ поймать его – это убивать четверых одного за другим, пока в последнем теле не окажется заперт, собственно, упырь.
Плохая идея.
Адвокат посвятил весь день визитам к стряпчим и грузчикам, выяснял, кому продан дом на Пикадилли, а также – изумительно! – судьбу ящиков с землей. Тех самых, недостающих. Сенас что же, сам не знает, куда их дел? Или ящики у него украли? Или таким образом он дурит головы Адвокату и Даме? А может быть, власть его над теми четырьмя не безгранична, и Сенас, находясь полностью в одном каком-то теле, вынужден создавать для остальных иллюзию осмысленной деятельности?
Он заставил Жениха пить кровь Дамы, но сам Жених вряд ли вспомнит об этом, даже если спросить его прямо. Он ужаснется подобному предположению, он будет в ярости, будет оскорблен – и он имеет право ужасаться, оскорбляться и впадать в неистовство.
Вот интересно, современные британцы, вообще-то, способны впасть в неистовство? Пока что это вызывало у Паука серьезные сомнения. У него вообще вызывала сомнения Британия конца девятнадцатого века. Подумать только, бедолага Орнольф воображал, будто его невесте сложно будет войти в приличное общество. Да разве у них там, в Америке, знают о настоящих трудностях? Разве у них там знают о настоящем обществе? Следовало бы привезти рыжего сюда и показать ему местную аристократию – вот кто оторван от жизни, вот кто обитает среди фейри, причем фейри, созданных самыми мрачными усилиями человеческого воображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98