— Зачем он так? — всхлипнув, спросила она. — Ведь я к нему, как к родному…
— Это все война, Клавдия Ивановна… Раньше он был другой. За несколько месяцев совсем отбился от рук. Не справиться мне было с ним одной. Связался с дурной компанией. Злой стал, жестокий. Дома неделями не бывает. Меня ни во что не ставит… Я просто не узнаю его.
— А может быть, вы в другое место положили и забыли? — сказала Верочка. — Моя тетя тоже так: положит, а потом ищет-ищет.
— Чем я бога прогневила? — сказала тетя Клава. — За что на меня такие напасти?
Квартирантка протянула тете Клаве шкатулку.
— Возьмите, Клавдия Ивановна… Тут деньги, золотое обручальное кольцо, часики… Больше у меня ничего нет.
— А папины запонки? — напомнил малыш.
— А портсигар? — добавил второй.
— Возьмите, — повторила женщина.
— Господи, что же это такое? — Тетя Клава повернулась и ушла в свою комнату.
Квартирантка с грустью взглянула на притихших ребят и, вздохнув, тоже скрылась в тети-Клавиной комнате. Мальчишки от нее ни на шаг.
— Почему же тогда Сашка скрылся? — сказал Витька.
— Он очень спешил, — горячо вступилась за Ладонщикова Верочка. — Эшелон с минуты на минуту должен был отправиться… Командир полка даже часы ему свои дал, чтобы не опоздал.
— Какие часы? — спросил Витька.
— Большие такие, с крышкой… — Верочка посмотрела Грохотову в глаза. — Я знаю, что ты подумал… Он не крал у тети Клавы часов… Ему командир дал!
— Ты встречал когда-нибудь таких командиров, которые отдавали бы свои часы первому встречному мальчишке? — взглянул на Бэса Витька.
— Не встречал, — ответил Коля. Он задумчиво смотрел в стакан с остывшим чаем.
— А ты встречала?
— Мне все это противно, — сказала Алла и, поднявшись из-за стола, вышла из дома. Люся, поджав губы, ушла за ней. На пороге остановилась и, не глядя ни на кого, сказала:
— Мы же видели, как он становится таким… Почему никто его не остановил? Почему?!
— Вам завидно, что Сашка уехал на фронт, — заявила Верочка. — Вас прогнали из военкомата, вот вы и злитесь… А он — сын полка!
— Что-то не похоже, — усмехнулся Витька. — Я не помню, чтобы Сашка рвался на фронт.
— Ты видела эти часы? — спросил Коля.
— Я вам сейчас докажу, что вы ошибаетесь! — Верочка вскочила из-за стола и бросилась в комнату. — Я спрошу у тети Клавы, какая у них крышка. И циферблат был на Сашкиных часах с римскими цифрами.
— Нечего и выяснять — это Сашкина работа, — сказал Витька.
— И деньги?
— Когда он успел снюхаться с этим Лешей… Ведь этот Леша и в доме-то не бывает.
— Ну и скотина! — сказал Коля.
— Хотел бы я его когда-нибудь встретить!
— А Люся права, — помолчав, сказал Коля. — Мы все видели и молчали. Я понимаю: брюхо подведет, не спрашиваешь, откуда взялась еда… Итак, двоих мы из нашей компании потеряли: один оказался жалким трусом, второй — вором.
— И все-таки тут что-то не так, — задумчиво сказал Витька Вернулась Верочка. Тихо села на табуретку и помешала ложечкой бледный чай. Глаз она не поднимала. Витька хотел что-то сказать, но Коля положил ему руку на колено — мол, лучше помолчи.
— Он мне номер полевой почты назвал… — растерянно сказала Верочка. — Одна тысяча ноль сорок шесть.
— Чудачка ты, — ласково сказал Коля, глядя на Верочку, сидевшую рядом с убитым видом.
— Зачем он меня обманул?
В Верочкиных глазах было такое отчаяние, что Витьке и Коле стало не по себе.
— Ты такая доверчивая, — сказал Коля.
— А Сашка арап, — прибавил Витька.
— Этот Леша, сын квартирантки, подбил нашего Сашку на воровство, — мягко сказал Коля. — Я уверен, Сашка вернется… Не такой уж он испорченный.
— Я побегу на почту, — вскочила с табуретки Верочка. — Они еще не успели мое письмо отправить…
А на крыльце, прислонившись головой к стояку, плакала Люся Воробьева. Она поняла, что ребята уйдут. После всего, что произошло, они ни за что не останутся. Внезапно девочка выпрямилась, на глазах высохли слезы.
— Как ты думаешь, где сейчас Гоша? — прямо посмотрела она в глаза подруге.
— Витя же рассказывал: увезли его рыть какой-то подземный завод, — ответила Алла.
— Он убежал оттуда, — горячо заговорила Люся. — И ищет нас… Ведь мы все из одного дома. Не мог он все забыть? Так не бывает. Он ищет нас. Да, Алла?
— Не знаю, — с сомнением сказала Алла. — Он очень изменился. Как будто после той первой бомбежки его подменили. Что-то сломалось внутри у него.
— Мы все стали другими… Вот Сашка! Как он мог пойти на такое? Тетя Клава нас на руках носила… Помнишь, как она подкладывала ему лучшие куски? А он? Украсть…
— Тут что-то не то, — сказала Алла. — Этот жулик Лешка подбил нашего Сашку. До грабежа он еще не докатился.
— Что же будет-то с нами, Алла?
— Ты держись за свою тетю: она добрая, а мы…
— Что вы?
— Мы уже не маленькие, а хуже, чем было, не будет, — совсем как взрослая, ответила Алла.
— А Гоша вернется. Я верю.
— Верь, — без улыбки сказала Алла. — Верить надо. Верочка права: как можно жить-то без веры?..
Витька и Коля весь следующий день трудились во дворе тети Клавы. Отремонтировали изгородь, распилили и раскололи все дрова, залатали прохудившуюся крышу на сарае. Девчонки сложили большую поленницу дров вдоль забора. Все это сделали, пока тетя Клава была на работе.
А вечером, попрощавшись с Люсей и тети-Клавиной квартиранткой, ушли. Хозяйку не дождались, она задержалась на фабрике. По правде говоря, это и к лучшему. После кражи тетя Клава стала хмурой и молчаливой. С ребятами почти не разговаривала. Люся — она спала с тетей в одной комнате — говорила, что хозяйка всю ночь плакала.
Уходили ребята из города без сожаления. Здесь тоже стало неспокойно. Вечером, когда в небе слышался гул моторов, из леса начинали вылетать красные ракеты. Бойцы мчались туда на мотоциклах, но возвращались с пустыми руками. Диверсанты как сквозь землю проваливались.
Идти решили на большую узловую станцию. Это по шоссе каких-то пятьдесят километров. Машин попутных было много, и ребята не сомневались, что к утру будут на станции. Там находился эвакуационный пункт. Им выдадут продуктовые карточки и вообще позаботятся об их судьбе. Идти туда посоветовал военком, который наотрез отказался Витьку и Колю зачислить в армию. Не помогли ни Колин рост, ни солидный вид. Военком был стреляный воробей, и провести его было не так-то просто. Напрасно ребята говорили, что они были и в тылу врага, и на фронте, и пороху уже понюхали, военком — пожилой майор — был неумолим.
— Если бы вам было по семнадцать лет, я бы еще подумал, а вам обоим и тридцати не наскребешь, — сказал он. — Не имею права зачислять в армию таких добровольцев. Армия — это не детский сад.
Витька бил себя в грудь и клялся, что ему осенью будет семнадцать.
— Очистите помещение! — в конце концов заявил им военком, которому надоело выслушивать это каждый день. Когда они вышли на шоссе, их догнала Люся.
— Тетя Клава пришла, — сообщила она.
— Ну и что? — спросил Витька.
— Верочка, она хочет, чтобы ты осталась.
Верочка невесело посмотрела на Люсю. После такого Сашкиного предательства она все еще не могла прийти в себя. Обычно веселая и неунывающая, она сегодня была тихая и грустная. За весь день, наверное, не произнесла и двух слов.
— Я с ними, — сказала она. — Скажи тете Клаве, что она очень хорошая… И когда я буду большая и заработаю много денег, я куплю ей корову… Вы не улыбайтесь, я приеду сюда и куплю ей самую хорошую корову. Красную, с белой звездой на лбу и большим выменем. Эта корова будет по целому ведру молока давать. Ты не веришь, Алла?
— Верю.
— А может быть, останешься? — спросила Люся.
— Поступишь на фабрику, — сказал Коля. — Будешь шить обмундирование.
— Вы не хотите взять меня с собой? — с тревогой посмотрела на ребят Верочка.
— Иди, — сказал Витька. — Жалко, что ли?
— Встретимся ли мы еще? — вздохнула Люся. Она кусала губы, чтобы не расплакаться.
— Обязательно встретимся, — сказала Верочка. — Давайте договоримся: ровно через месяц после окончания войны все приедем в Белый город к тете Клаве.
— Ив складчину купим красную корову с белой меткой на лбу, — прибавил Витька.
— Вот здорово было бы! — Верочка даже улыбнулась.
— Я приеду, — серьезно сказал Коля. — И мне эта идея нравится.
— Когда она кончится, эта война? — сказала Алла.
— Кончится, — оживилась Верочка. — Все когда-нибудь кончается.
Люся попробовала улыбнуться, но улыбка получилась жалкой.
— Если бы вы знали, как мне не хочется с вами расставаться, — вырвалось у нее.
— Не будем же мы всю войну ходить компанией? — сказал Витька. — Рано или поздно разойдутся наши пути-дороги… — и печально посмотрел на Аллу.
— Жду вас ровно через месяц после войны… — сквозь слезы сказала Люся. — И попробуйте только не прийти!..
Снова, как и раньше, шагали ребята по обочине асфальтированного шоссе. Мимо проносились машины. Над головой летали самолеты, похлопывали зенитки. Немецкие бомбардировщики волна за волной шли на восток.
Белый городок вытянулся вдоль шоссе на несколько километров. К самой дороге подступило водохранилище. Толстые мокрые стволы трутся друг о друга шершавыми спинами, будто водяные чудовища.
Город остается позади. К шоссе придвинулись ели и сосны. На стволах желтеют свежие раны. Беловатая смола комками засыхает на коре. Один телеграфный столб срезан осколком до половины. Провода кое-как закреплены на обрубке. В кювете вверх колесами лежит грузовик. Кабина расплющена, борта изрешечены осколками. Дальше — еще один грузовик. Он почти весь сгорел. По обе стороны шоссе на небольшом расстоянии друг от друга зияют неглубокие воронки.
Витька и Верочка несколько раз голосовали, но машины, не останавливаясь, проскакивали мимо. Здесь уклон, и шоферам не хочется тормозить.
— Ну что вам, жалко? — восклицала Верочка, выразительно глядя вслед машинам. — Ведь пустые, могли бы и подвезти.
— Вы не умеете, — сказала Алла. — Я сейчас остановлю. Она поправила волосы, одернула короткое платье и, улыбаясь, помахала рукой приближающейся машине. Большой крытый грузовик с визгом остановился. Молоденький, улыбающийся от уха до уха шофер распахнул дверцу.
— Куда прикажете? — весело спросил он.
— Чего он радуется? — удивилась Верочка.
— Вы, барышня, в кабину, остальные в кузов… Только не прыгайте на ящиках, а то без пересадки попадем на тот свет к боженьке в гости… Учтите, со мной ездить опасно!..
— Нам на станцию, — сказала Алла.
— А я в свою часть… До поворота подброшу вас, барышня!
Ребята без лишних слов залезли в кузов. Алла уселась в кабину. Веселый шофер орлом взглянул на нее и лихо тронул машину.
Никто не понял, что произошло. Вдруг впереди, на шоссе, сверкнуло пламя, раздался взрыв — и в воздух взметнулись обломки асфальта и черный дым. Шофер побледнел и, вцепившись в руль, нажал на тормоза. Со скрежетом и визгом машина остановилась у дымящейся воронки.
— Воздух! — крикнул шофер и, распахнув дверцу, кубарем выкатился на дорогу. Обернувшись, закричал дурным голосом:
— Уходите из машины! Вот балбесы… Бегом в лес, рванет сейчас!
Коля и Витька выскочили из кузова.
— Кому говорю, в лес! — орал шофер, лежа под сосной. — Пикирует!
Все бросились через кювет в лес. Один Витька остался на шоссе. Вот он метнулся к грузовику и обеими руками вцепился в дверцу. Она распахнулась, и из кабины выскочила Алла. Витька схватил ее за руку и потащил к обочине.
Продираясь сквозь кусты, они слышали, как ревет над головой бомбардировщик, как свистят бомбы и грохочут взрывы. Внезапно лес оборвался, и они выскочили на поляну. Посредине большое желтое пятно — след старого стога. Четыре почерневших жердины уткнулись в солнечное небо.
— Смотрите, вон он! — воскликнула Верочка, задирая голову.
На небольшой высоте описывал круг над шоссе «юнкерс». Он был серый, с крестами на крыльях. Плексигласовые нос и фонарь стрелка-радиста ослепительно блестели на солнце. Видны были черные головы летчиков, белые, крест-накрест опоясавшие их ремни парашютов. Бомбардировщик задрал крыло, и в тот же миг из брюха его высыпалось несколько крошечных блестящих шариков. Потрепыхавшись в воздухе, они выровнялись, и послышался знакомый металлический визг. Шарики приближались, росли, они стали продолговатыми и черными. Скрывшись за высокими кронами деревьев, бомбы упали на шоссе. Один взрыв, второй, третий, и наконец — оглушительный грохот, от которого вздрогнула земля, а с деревьев посыпались иголки, сучки.
— Влепил, гад! — горестно сказал шофер. — В мою старушку.
«Юнкерс» сделал еще один круг, но бомб больше не сбросил. Скоро он скрылся за деревьями, еще немного был слышен добродушный мурлыкающий звук моторов, а потом стало тихо.
— Вы так быстро выскочили из машины, — насмешливо сказала Алла. — Наверное, вас часто бомбили?
Шофер угрюмо взглянул на нее. От его недавней улыбки не осталось и следа.
— Я ведь верхом на смерти езжу, — сказал он. — Самую чувствительную взрывчатку вожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45