К черту на рога! Может, оттуда теперь скоро и не вырвешься… А ребята будут ждать на хуторе. Они долго будут ждать. Коля не такой человек, чтобы уйти без него, Витьки. Чего доброго, сам отправится на розыски и, конечно, влипнет, как кур в ощип… Что, интересно, сейчас Алла делает? Наверное, лежит на лужайке и загорает. Или в лесном озере купается. Они проходили мимо него, это совсем близко от хутора. Знали бы они, что сейчас происходит с ним, Витькой…
Когда они забирались на машины, Витька посмотрел на березу: Седой покачивался на суку. Связанные за спиной веревкой руки до половины торчали из рукавов. Пиджак был слишком мал для него. Когда Седой выходил из подвала, на ногах у него были сапоги. Сейчас их не было.
На крыльцо вышел помощник коменданта Семенов. Лицо в багровых пятнах, на пузе — парабеллум. Он взглянул на машины, почесал большим пальцем затылок и зевнул. И тут на крыльце показался гестаповец в высокой серой фуражке. Семенов вытянулся и приложил к голове ладонь. Глаза его преданно смотрели в лицо офицера.
Немец что-то отрывисто произнес, и шоферы включили моторы.
Три грузовика, битком набитые людьми, двинулись в путь по ухабистой проселочной дороге.
Витька стоял у борта, зажатый с двух сторон рослыми парнями. Один из них, кудрявый, с простоватым лицом, знаками попросил у немца закурить. Тот протянул пачку сигарет. Еще несколько парней потянулись к сигаретам, но немец отобрал пачку. Чиркнув зажигалкой, он дал кудрявому прикурить, потом прикурил сам.
Машину подбрасывало, ветви хлестали по лицу. Немец то и дело наклонял голову, прячась от веток.
— Я только встала, — рассказывала девушка в ситцевом платье, разодранном на плече, — как они ввалились… Один наш, деревенский. Полицаем у них. «Бери вещички, — говорит, — Маня, и в машину». И по секрету на ухо: дескать, где-то неподалеку немцы затеяли какое-то строительство, так вот срочно требуется даровая рабочая сила…
— Нас в поле взяли, — сказал парень, что стоял рядом. — С братом. Даже домой не разрешили зайти. Брат половчее, утек, пока они других ловили, а я прошляпил.
— Беги, — кивнул кудрявый на лес.
— Боязно… Из автомата дырок на спине наделает. Немец курил и смотрел на них голубыми чистыми глазами. Даже не верилось, что он может вскинуть автомат и стрелять в людей.
— А меня сцапали… неудобно говорить, — сказал кудрявый. — В том самом месте, куда царь пешком ходит. И разговаривать не стали, — за шиворот — и в машину.
— Что мы там, братцы, на этом самом заводе, делать будем?
— Чего заставят, то и будем, — сказал кудрявый. — Землю копать. Завод-то подземный. А заартачишься — пулю в лоб. У них разговор короткий. У нас в деревне троих шпокнули. Отказались вешать председателя колхоза.
— Хана нам, хлопцы, крышка, — заявил парень лет двадцати. — Как построим завод, так и в расход всех нас. Завод-то будет секретный, а они не любят свидетелей…
— Так уж и крышка… — возразил кто-то. — Рабочая сила всегда нужна. Перебросят на другое строительство…
Витька слушал разговор и молчал. А что, если и на самом деле перемахнуть через борт — и в лес?
Но тут, как назло, пошла хорошая дорога, и машины прибавили ходу На такой скорости выпрыгнешь — шею свернешь. Ветка хлестнула немца по лицу, он выругался и стал тереть глаза. Была не была! Витька уже приподнялся, готовясь к прыжку, но тут послышался паровозный гудок. Лес отступил, остался позади, а по обеим сторонам дороги показались первые постройки.
Машины прибыли на станцию. Судя по всему, отсюда их повезут на секретное строительство.
Витька бродил в толпе и разыскивал Гошку. На маленькой станции скопилось несколько тысяч человек. Эшелон еще не подали, и все толпились на пустыре возле водонапорной башни. То и дело прибывали машины с новыми партиями людей. Пустырь был оцеплен охранниками. Витька обратил внимание, что охранники отличаются от других солдат. У них к вещевым мешкам приторочены рогатые каски, а на груди металлические бляхи с цепочками. Охранники бесцеремонно толкали прикладами любого, кто выходил за границы пустыря. К башне можно было подходить, и даже разрешалось напиться воды. Ведра не было, и люди подставляли под струю, бьющую из трубы, пригоршни и рты.
Витька кое-как напился — остальные ждали своей очереди и не давали долго задерживаться у крана — и отошел в сторону. Пустырь гудел, как улей. Кое-кто, расположившись на траве, закусывал. Витька проглотил слюну. После вчерашнего роскошного обеда на хуторе у него ничего во рту не было. Похищенный у Ладонщикова кусок хлеба не пошел впрок: во время обыска его растоптали своими сапожищами полицаи.
Он отвернулся, чтобы не видеть, как два парня с аппетитом уписывают хлеб с салом. На траве лежала круглая буханка и розоватое, круто посоленное сало в холщовой тряпочке. Эти успели захватить жратву, не то что другие… Другие с завистью поглядывали на жующих парней. Парни не хотели ни с кем делиться и, двигая крепкими челюстями, задумчиво смотрели поверх голов на ясное небо. На небо они смотрели потому, что неудобно было встречаться глазами с товарищами по несчастью.
Послышался гул самолетов. Витька привык, что над головой летают лишь немецкие бомбардировщики и истребители, и даже головы не поднял. И тут кто-то сказал:
— Братцы, наши!
Над станцией не очень высоко летели тяжелые четырехмоторные бомбардировщики. На тупо обрубленных крыльях знакомые родные звезды. Витька насчитал двенадцать самолетов. Немного выше летели ястребки. Немцы забеспокоились, стали смотреть вверх.
«Одну бомбочку! — умолял Витька. — Всего только одну!» Если бы на станцию упала хотя бы одна бомба, можно было бы убежать. Но бомбардировщики, сотрясая воздух, тяжело прошли над станцией.
Подошел длинный товарный состав. Охранники загалдели и стали подталкивать людей к вагонам. Витька ухитрился в первый эшелон не попасть. Охранники с лязгом задвигали двери и закрывали на засовы. Для них это было делом привычным. За каких-то семь минут несколько десятков вагонов были набиты до отказа. В тамбуры забрались охранники. В каждый тамбур по двое. Два автоматчика вскарабкались на крышу вагона. Тут же вытащили из вещмешков провиант и стали закусывать, равнодушно поглядывая на толпящийся у водонапорной башни народ. На пустыре осталось человек триста. Все, с кем Витька ехал в машине, оказались в вагонах.
Паровоз свистнул, побуксовал на месте и тронул длинный состав. Из маленьких зарешеченных окон выглядывали парни и девушки. Все быстрее и быстрее бежали вагоны, постукивали колеса. Мелькнул последний вагон, и состав скрылся в лесу.
Прибыла еще одна машина. Из нее, как горох, посыпались люди. Витька, он сидел на лужайке, вскочил на ноги: среди прибывших был Гошка! С тех пор, как они расстались, Буянов еще больше осунулся и побледнел. Он еще не видел Грохотова. С тощим рюкзаком за плечами, в треснутой на спине куртке, Гошка поковылял к водонапорной башне. Приник губами к трубе и долго, как лошадь, пил. Пацану, который стоял сзади, надоело ждать, и он ткнул Гошку кулаком в спину. Буянов сгорбился и отошел. Пацан был на голову ниже Гошки, но тому даже и в голову не пришло огрызнуться или дать ему по шее.
Витька подбежал к нему. Гошка обернулся и вздрогнул, увидев приятеля. В глазах его что-то мелькнуло и исчезло. Без всякого выражения он смотрел на Витьку. И непонятно было: рад он встрече или наоборот.
— Я тебя разыскиваю.
Гошка оглянулся на охранника, сидевшего на сосновых бревнах у дороги, и кивнул, — дескать, отойдем подальше. Они подошли к перрону и присели у изгороди. Поблизости никого не было. Ближайший охранник стоял у станционного здания и щелкал семечки. Делал он это неумело. Шелуха летела во все стороны, охранник плевался и кашлял, но расстаться с семечками уже не мог.
— Я был почти у самого фронта, — стал рассказывать Гошка. — Там такая идет пальба — нос не высунешь из укрытия… Всю ночь проторчал в болоте, чуть не увяз, а утром вышел на дорогу — меня и загребли. Ты не знаешь, куда нас?
— Знаю, — сказал Витька. — Подземный завод строить. — Завод?
— Снаряды и бомбы на этом заводе будут делать. И бить по нашим. Будем помогать немцам завоевывать нашу страну.
— Я думал, расстреляют, — с облегчением сказал Гошка. С его плеч будто тора свалилась.
— Почему же ты не спросишь, где остальные?
— Здесь, наверное, где-нибудь.
Витька понял, что Гошке наплевать на всех, ему совсем не интересно, что с ребятами и где они. Наверное, он и не вспомнил о них ни разу.
— Тише! — зашептал Гошка. — На нас смотрят.
— Ну и черт с ним, — сказал Витька. — Пусть смотрит, — Ты не знаешь их, не понравился — хлоп из автомата — я привет!
— Знаю, — сказал Витька.
Он помолчал. Немец плевался семечками и не смотрел на них. Вдалеке загудел паровоз. Еще один порожняк прибывает. Надо немедленно действовать! На этот раз погрузят всех, а из вагона, как из мышеловки, не вырвешься. Задвинут за тобой дверь, и все. Откроют где-нибудь на тихом лесном полустанке. И погонят рыть котлованы под завод. А когда завод построят, расстреляют и в один из котлованов сбросят…
— Ребята нас ждут на хуторе, — сказал Витька. У него уже созрел план побега. — Сейчас подойдет состав и всех начнут загонять в вагоны… Видишь за путями кучу угля? На нее опрокинута порожняя вагонетка. Если потихоньку подгрести уголь, можно забраться под вагонетку. Ни один фриц не догадается нос туда сунуть. Как состав остановится — сразу под вагон — и к вагонетке. Тут начнется такая давка, никому до нас дела не будет.
— А если увидят?
— Если бы да кабы… Не увидят!
— А мы там вдвоем поместимся?
— Там впятером можно отсидеться.
— А потом как?
— Что потом? — стал злиться Витька.
— Как вылезем оттуда? Немцы ведь кругом!
— Вот дурья голова! Скоро вечер, стемнеет. Уйдет эшелон, и немцы снимут охрану. Мы выберемся — и в лес! Дорогу на хутор я знаю.
Гошка напряженно раздумывал. Витькин план ему понравился, но он не хотел и капли риска.
— Для чего здесь эта вагонетка? — спросил он.
— Сам бог дам ее послал!
— На этой вагонетке уголь к паровозу возят, — сказал Гошка. — Где гарантия, что не поднимут вагонетку, пока мы там будем сидеть?
— Гарантию часовой завод дает…
— Найдут под вагонеткой — сразу капут, — сказал Гошка.
Паровоз свистнул совсем близко. Над деревьями клубился белый дым. На всех парах мчался к станции порожняк. За новой порцией людей.
На перрон вышел дежурный в красной фуражке. Он равнодушно взглянул в ту сторону, откуда должен появиться состав, и зевнул. В руках у дежурного флажки. Все так же, как и до войны.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — сказал Витька, поднимаясь. — Говорю, все будет как по нотам.
Гошка все еще колебался; чтобы оттянуть решающий момент, он сказал:
— Я капитана Никонова в лесу встретил… Ну, помнишь, который нас в теплушку взял? Он про вас спрашивал…
— Никонов? Как же, помню, — пробормотал Витька, озираясь. — Только бы охранники на ту сторону не перебрались…
— А что? Они могут и под вагонетку…
Гошка не договорил: за их спинами раздалась короткая очередь.
Буянов сунулся лицом в траву и замер. Ему показалось, что выстрелили в них. Когда Гошка открыл глаза, состав прибывал на станцию. Немец, который сидел на бревнах, опустил автомат и достал из кармана сигареты, а за водонапорной башней, у казарменной изгороди, корчился на земле парень в белой рубахе. Он хотел перелезть через изгородь и огородами уйти к лесу.
Витька положил Гошке руку на плечо.
— Как остановится, сразу под вагон, — сказал он. Гошка сбросил руку с плеча. Лицо у него было бледное, в глазах — дикий ужас. Он дрожал, будто в ознобе.
— Ты видел? — прошептал он. — Убили…
Обдав жаром, прошумел мимо паровоз. Вагоны замедляли бег. Шипели тормоза. Охранники поднимали с пустыря людей. Немец перестал плеваться семечками и вышел на перрон.
— Ну, приготовились, — сказал Витька.
— Ни за что! — визгливо крикнул Гошка. — Ни за какие деньги!
— Замолчи, дурак, — Витька схватил его за ворот и встряхнул. — Это единственный шанс спастись… Да возьми себя в руки, тряпка!
— Что тебе от меня надо? — не помня себя, вопил Гошка. — Отпусти!
Состав остановился. К вагонам приближались люди.
— Иди за мной! — почти умолял Витька. — Все будет в порядке, Гош, вот увидишь. Сейчас они полезут в вагон, а мы…
Гошка изловчился и впился зубами в Витькину руку. Тот вскрикнул и отпустил его. Буянов метнулся в сторану, смешался с толпой и одним из первых стал карабкаться в вонючую теплушку.
— Эх, Гошка, Гошка, — только и сказал Витька. В сердцах сплюнул и, натыкаясь на чужие ноги, нырнул под вагон.
Угольная куча была рядом. Немцев не видно. Они стоят дальше за путями и следят, чтобы никто не ушел через рельсы в лес. Витька на брюхе подполз к вагонетке и стал руками разгребать уголь. Постепенно под краем железной вагонетки образовалась пустота. На той стороне слышалась отрывистая немецкая команда, топот сотен ног, вздрагивали и скрипели вагоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Когда они забирались на машины, Витька посмотрел на березу: Седой покачивался на суку. Связанные за спиной веревкой руки до половины торчали из рукавов. Пиджак был слишком мал для него. Когда Седой выходил из подвала, на ногах у него были сапоги. Сейчас их не было.
На крыльцо вышел помощник коменданта Семенов. Лицо в багровых пятнах, на пузе — парабеллум. Он взглянул на машины, почесал большим пальцем затылок и зевнул. И тут на крыльце показался гестаповец в высокой серой фуражке. Семенов вытянулся и приложил к голове ладонь. Глаза его преданно смотрели в лицо офицера.
Немец что-то отрывисто произнес, и шоферы включили моторы.
Три грузовика, битком набитые людьми, двинулись в путь по ухабистой проселочной дороге.
Витька стоял у борта, зажатый с двух сторон рослыми парнями. Один из них, кудрявый, с простоватым лицом, знаками попросил у немца закурить. Тот протянул пачку сигарет. Еще несколько парней потянулись к сигаретам, но немец отобрал пачку. Чиркнув зажигалкой, он дал кудрявому прикурить, потом прикурил сам.
Машину подбрасывало, ветви хлестали по лицу. Немец то и дело наклонял голову, прячась от веток.
— Я только встала, — рассказывала девушка в ситцевом платье, разодранном на плече, — как они ввалились… Один наш, деревенский. Полицаем у них. «Бери вещички, — говорит, — Маня, и в машину». И по секрету на ухо: дескать, где-то неподалеку немцы затеяли какое-то строительство, так вот срочно требуется даровая рабочая сила…
— Нас в поле взяли, — сказал парень, что стоял рядом. — С братом. Даже домой не разрешили зайти. Брат половчее, утек, пока они других ловили, а я прошляпил.
— Беги, — кивнул кудрявый на лес.
— Боязно… Из автомата дырок на спине наделает. Немец курил и смотрел на них голубыми чистыми глазами. Даже не верилось, что он может вскинуть автомат и стрелять в людей.
— А меня сцапали… неудобно говорить, — сказал кудрявый. — В том самом месте, куда царь пешком ходит. И разговаривать не стали, — за шиворот — и в машину.
— Что мы там, братцы, на этом самом заводе, делать будем?
— Чего заставят, то и будем, — сказал кудрявый. — Землю копать. Завод-то подземный. А заартачишься — пулю в лоб. У них разговор короткий. У нас в деревне троих шпокнули. Отказались вешать председателя колхоза.
— Хана нам, хлопцы, крышка, — заявил парень лет двадцати. — Как построим завод, так и в расход всех нас. Завод-то будет секретный, а они не любят свидетелей…
— Так уж и крышка… — возразил кто-то. — Рабочая сила всегда нужна. Перебросят на другое строительство…
Витька слушал разговор и молчал. А что, если и на самом деле перемахнуть через борт — и в лес?
Но тут, как назло, пошла хорошая дорога, и машины прибавили ходу На такой скорости выпрыгнешь — шею свернешь. Ветка хлестнула немца по лицу, он выругался и стал тереть глаза. Была не была! Витька уже приподнялся, готовясь к прыжку, но тут послышался паровозный гудок. Лес отступил, остался позади, а по обеим сторонам дороги показались первые постройки.
Машины прибыли на станцию. Судя по всему, отсюда их повезут на секретное строительство.
Витька бродил в толпе и разыскивал Гошку. На маленькой станции скопилось несколько тысяч человек. Эшелон еще не подали, и все толпились на пустыре возле водонапорной башни. То и дело прибывали машины с новыми партиями людей. Пустырь был оцеплен охранниками. Витька обратил внимание, что охранники отличаются от других солдат. У них к вещевым мешкам приторочены рогатые каски, а на груди металлические бляхи с цепочками. Охранники бесцеремонно толкали прикладами любого, кто выходил за границы пустыря. К башне можно было подходить, и даже разрешалось напиться воды. Ведра не было, и люди подставляли под струю, бьющую из трубы, пригоршни и рты.
Витька кое-как напился — остальные ждали своей очереди и не давали долго задерживаться у крана — и отошел в сторону. Пустырь гудел, как улей. Кое-кто, расположившись на траве, закусывал. Витька проглотил слюну. После вчерашнего роскошного обеда на хуторе у него ничего во рту не было. Похищенный у Ладонщикова кусок хлеба не пошел впрок: во время обыска его растоптали своими сапожищами полицаи.
Он отвернулся, чтобы не видеть, как два парня с аппетитом уписывают хлеб с салом. На траве лежала круглая буханка и розоватое, круто посоленное сало в холщовой тряпочке. Эти успели захватить жратву, не то что другие… Другие с завистью поглядывали на жующих парней. Парни не хотели ни с кем делиться и, двигая крепкими челюстями, задумчиво смотрели поверх голов на ясное небо. На небо они смотрели потому, что неудобно было встречаться глазами с товарищами по несчастью.
Послышался гул самолетов. Витька привык, что над головой летают лишь немецкие бомбардировщики и истребители, и даже головы не поднял. И тут кто-то сказал:
— Братцы, наши!
Над станцией не очень высоко летели тяжелые четырехмоторные бомбардировщики. На тупо обрубленных крыльях знакомые родные звезды. Витька насчитал двенадцать самолетов. Немного выше летели ястребки. Немцы забеспокоились, стали смотреть вверх.
«Одну бомбочку! — умолял Витька. — Всего только одну!» Если бы на станцию упала хотя бы одна бомба, можно было бы убежать. Но бомбардировщики, сотрясая воздух, тяжело прошли над станцией.
Подошел длинный товарный состав. Охранники загалдели и стали подталкивать людей к вагонам. Витька ухитрился в первый эшелон не попасть. Охранники с лязгом задвигали двери и закрывали на засовы. Для них это было делом привычным. За каких-то семь минут несколько десятков вагонов были набиты до отказа. В тамбуры забрались охранники. В каждый тамбур по двое. Два автоматчика вскарабкались на крышу вагона. Тут же вытащили из вещмешков провиант и стали закусывать, равнодушно поглядывая на толпящийся у водонапорной башни народ. На пустыре осталось человек триста. Все, с кем Витька ехал в машине, оказались в вагонах.
Паровоз свистнул, побуксовал на месте и тронул длинный состав. Из маленьких зарешеченных окон выглядывали парни и девушки. Все быстрее и быстрее бежали вагоны, постукивали колеса. Мелькнул последний вагон, и состав скрылся в лесу.
Прибыла еще одна машина. Из нее, как горох, посыпались люди. Витька, он сидел на лужайке, вскочил на ноги: среди прибывших был Гошка! С тех пор, как они расстались, Буянов еще больше осунулся и побледнел. Он еще не видел Грохотова. С тощим рюкзаком за плечами, в треснутой на спине куртке, Гошка поковылял к водонапорной башне. Приник губами к трубе и долго, как лошадь, пил. Пацану, который стоял сзади, надоело ждать, и он ткнул Гошку кулаком в спину. Буянов сгорбился и отошел. Пацан был на голову ниже Гошки, но тому даже и в голову не пришло огрызнуться или дать ему по шее.
Витька подбежал к нему. Гошка обернулся и вздрогнул, увидев приятеля. В глазах его что-то мелькнуло и исчезло. Без всякого выражения он смотрел на Витьку. И непонятно было: рад он встрече или наоборот.
— Я тебя разыскиваю.
Гошка оглянулся на охранника, сидевшего на сосновых бревнах у дороги, и кивнул, — дескать, отойдем подальше. Они подошли к перрону и присели у изгороди. Поблизости никого не было. Ближайший охранник стоял у станционного здания и щелкал семечки. Делал он это неумело. Шелуха летела во все стороны, охранник плевался и кашлял, но расстаться с семечками уже не мог.
— Я был почти у самого фронта, — стал рассказывать Гошка. — Там такая идет пальба — нос не высунешь из укрытия… Всю ночь проторчал в болоте, чуть не увяз, а утром вышел на дорогу — меня и загребли. Ты не знаешь, куда нас?
— Знаю, — сказал Витька. — Подземный завод строить. — Завод?
— Снаряды и бомбы на этом заводе будут делать. И бить по нашим. Будем помогать немцам завоевывать нашу страну.
— Я думал, расстреляют, — с облегчением сказал Гошка. С его плеч будто тора свалилась.
— Почему же ты не спросишь, где остальные?
— Здесь, наверное, где-нибудь.
Витька понял, что Гошке наплевать на всех, ему совсем не интересно, что с ребятами и где они. Наверное, он и не вспомнил о них ни разу.
— Тише! — зашептал Гошка. — На нас смотрят.
— Ну и черт с ним, — сказал Витька. — Пусть смотрит, — Ты не знаешь их, не понравился — хлоп из автомата — я привет!
— Знаю, — сказал Витька.
Он помолчал. Немец плевался семечками и не смотрел на них. Вдалеке загудел паровоз. Еще один порожняк прибывает. Надо немедленно действовать! На этот раз погрузят всех, а из вагона, как из мышеловки, не вырвешься. Задвинут за тобой дверь, и все. Откроют где-нибудь на тихом лесном полустанке. И погонят рыть котлованы под завод. А когда завод построят, расстреляют и в один из котлованов сбросят…
— Ребята нас ждут на хуторе, — сказал Витька. У него уже созрел план побега. — Сейчас подойдет состав и всех начнут загонять в вагоны… Видишь за путями кучу угля? На нее опрокинута порожняя вагонетка. Если потихоньку подгрести уголь, можно забраться под вагонетку. Ни один фриц не догадается нос туда сунуть. Как состав остановится — сразу под вагон — и к вагонетке. Тут начнется такая давка, никому до нас дела не будет.
— А если увидят?
— Если бы да кабы… Не увидят!
— А мы там вдвоем поместимся?
— Там впятером можно отсидеться.
— А потом как?
— Что потом? — стал злиться Витька.
— Как вылезем оттуда? Немцы ведь кругом!
— Вот дурья голова! Скоро вечер, стемнеет. Уйдет эшелон, и немцы снимут охрану. Мы выберемся — и в лес! Дорогу на хутор я знаю.
Гошка напряженно раздумывал. Витькин план ему понравился, но он не хотел и капли риска.
— Для чего здесь эта вагонетка? — спросил он.
— Сам бог дам ее послал!
— На этой вагонетке уголь к паровозу возят, — сказал Гошка. — Где гарантия, что не поднимут вагонетку, пока мы там будем сидеть?
— Гарантию часовой завод дает…
— Найдут под вагонеткой — сразу капут, — сказал Гошка.
Паровоз свистнул совсем близко. Над деревьями клубился белый дым. На всех парах мчался к станции порожняк. За новой порцией людей.
На перрон вышел дежурный в красной фуражке. Он равнодушно взглянул в ту сторону, откуда должен появиться состав, и зевнул. В руках у дежурного флажки. Все так же, как и до войны.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — сказал Витька, поднимаясь. — Говорю, все будет как по нотам.
Гошка все еще колебался; чтобы оттянуть решающий момент, он сказал:
— Я капитана Никонова в лесу встретил… Ну, помнишь, который нас в теплушку взял? Он про вас спрашивал…
— Никонов? Как же, помню, — пробормотал Витька, озираясь. — Только бы охранники на ту сторону не перебрались…
— А что? Они могут и под вагонетку…
Гошка не договорил: за их спинами раздалась короткая очередь.
Буянов сунулся лицом в траву и замер. Ему показалось, что выстрелили в них. Когда Гошка открыл глаза, состав прибывал на станцию. Немец, который сидел на бревнах, опустил автомат и достал из кармана сигареты, а за водонапорной башней, у казарменной изгороди, корчился на земле парень в белой рубахе. Он хотел перелезть через изгородь и огородами уйти к лесу.
Витька положил Гошке руку на плечо.
— Как остановится, сразу под вагон, — сказал он. Гошка сбросил руку с плеча. Лицо у него было бледное, в глазах — дикий ужас. Он дрожал, будто в ознобе.
— Ты видел? — прошептал он. — Убили…
Обдав жаром, прошумел мимо паровоз. Вагоны замедляли бег. Шипели тормоза. Охранники поднимали с пустыря людей. Немец перестал плеваться семечками и вышел на перрон.
— Ну, приготовились, — сказал Витька.
— Ни за что! — визгливо крикнул Гошка. — Ни за какие деньги!
— Замолчи, дурак, — Витька схватил его за ворот и встряхнул. — Это единственный шанс спастись… Да возьми себя в руки, тряпка!
— Что тебе от меня надо? — не помня себя, вопил Гошка. — Отпусти!
Состав остановился. К вагонам приближались люди.
— Иди за мной! — почти умолял Витька. — Все будет в порядке, Гош, вот увидишь. Сейчас они полезут в вагон, а мы…
Гошка изловчился и впился зубами в Витькину руку. Тот вскрикнул и отпустил его. Буянов метнулся в сторану, смешался с толпой и одним из первых стал карабкаться в вонючую теплушку.
— Эх, Гошка, Гошка, — только и сказал Витька. В сердцах сплюнул и, натыкаясь на чужие ноги, нырнул под вагон.
Угольная куча была рядом. Немцев не видно. Они стоят дальше за путями и следят, чтобы никто не ушел через рельсы в лес. Витька на брюхе подполз к вагонетке и стал руками разгребать уголь. Постепенно под краем железной вагонетки образовалась пустота. На той стороне слышалась отрывистая немецкая команда, топот сотен ног, вздрагивали и скрипели вагоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45