Мало ли что может произойти: зуб заболел, или не в настроении, или интересной книжкой увлеклась…
— Айда на речку? — предложил Гоша, пряча нож в карман.
— Успеется, — сказал Витька и тоже взглянул на дверь. Никто не знал, когда Принцесса на горошине соизволит появиться во дворе. Принцессы, как в сказке, появляются неожиданно. Но, как оказалось, и это предусмотрел сообразительный Соля Шепс. Он подучил свою старшую сестру Соню зайти к Бортниковым и вызвать Аллу на улицу. Принцесса позволяла Соне Шепс дружить с ней. Больше этой чести в доме никто не был удостоен. Люся Воробьева, сестра одноглазого Толика, пыталась подружиться с Аллочкой, но та без всякого воодушевления встретила эту попытку, и Люся с тех пор подчеркнуто холодно обращалась с Принцессой. Хотя все знали: посмотри на нее Аллочка ласково, и Люся сразу растает. Но Принцесса почему-то не смотрела на нее ласково.
С мальчишками у Аллочки отношения были сложными. Другие девчонки играли с ребятами в лапту, в прятки, в чижика, в пятнашки. В общем, свои девчонки, с одного двора. Аллочка — другое дело. Хотя она и перешла в восьмой класс, как и Витька Грохотов, Гошка Буянов и Коля Бэс, но выглядела рядом с ними настоящей девушкой. И в глазах у нее иногда появлялось такое, что ни у одного мальчишки не поднималась рука дернуть ее за желтую роскошную косу.
И все же несколько дней назад, когда все возвращались с последнего урока домой, ошалевший от радости по случаю долгожданной свободы Гошка Буянов огрел портфелем Люсю Воробьеву, потом Соню Шепс, еще какую-то девчонку и наконец, подскочив к Аллочке, шлепнул и ее пухлым портфелем.
Если Люся и Соня с веселым визгом стали гоняться за Гошкой, то Принцесса повела себя совсем иначе. Она остановилась и, подождав, пока девчонкам надоело бегать за Гошкой, подозвала его. Буянов, раскрасневшийся и бесшабашный, подошел к ней и снова замахнулся было портфелем, но, встретив ледяной взгляд Принцессы, опустил руку.
— Сейчас же извинись, — сказала Алла. Гошка, ухмыляясь, оглянулся на ребят, которые, стоя поодаль, наблюдали за ними.
— Я должен извиниться… Вы слышали?
— Я жду, — сказала Принцесса, все так же холодно глядя ему в глаза.
— А этого не хочешь? — сказал Гошка и показал кукиш. Принцесса размахнулась и залепила ему звонкую пощечину. Девчонки так и ахнули.
Широкое Гошкино лицо залила краска. Он выругался, швырнул на землю портфель и сильно толкнул Аллу в грудь.
Девчонка пошатнулась, но не упала.
— Мне неприятно, что я живу в одном городе с тобой, — спокойно сказала она.
Гошка хотел еще раз ударить, но тут подошел Витька Грохотов. Обхватив Буянова поперек туловища, он оттащил его от побледневшей Принцессы.
— Я ей покажу! — вырывался Гошка.
— Еще бы! — презрительно сказал Витька. — Ведь ты у нас известный спортсмен…
Буянов и Грохотов занимались в спортивной школе. И даже один раз выступали на городских соревнованиях по вольной борьбе.
После этого случая Принцесса не замечала Буянова. Встречаясь с ним на переменках в школе или около дома, проходила мимо, словно он, Буянов, пустое место.
Почему Витька, споря с Гошкой, предложил ему поцеловать руку Принцессы, он и сам не знал. Где-то в глубине души у него остался неприятный осадок от сцены у школы. Возможно и потому, что Алла приехала из Ленинграда и была не похожа на остальных девчонок. И если бы его приятель, Гошка Буянов, еще раз ударил ее, наверное, Витька подрался бы с ним. Он сам никогда не ударил ни одну девчонку, и ему было противно, когда другие поднимали на них руку.
И еще одно: Витька чувствовал, что презрение Принцессы распространяется и на него. И если остальным, в том числе и Гошке, было наплевать на то, что думает о них Алла Бортникова, то Витьке — нет.
Как бы там ни было, Грохотов тоже немного волновался. Кто знает, чем вся эта затея может кончиться?
Когда Принцесса в сопровождении Сони Шепс показалась в дверях, все уставились на Гошку. А он кромсал ножом кору многострадального клена и делал вид, что не замечает ее.
— Валяй, — негромко сказал Витька, дотронувшись до его плеча.
— Я тебе это припомню… — пробурчал Гошка.
Он нехотя поднялся и, набычившись, двинулся к Аллочке — она отщипывала от булки маленькие кусочки и бросала голубям, суетившимся у ее ног. Принцесса была в хорошем настроении, улыбалась и что-то на ухо говорила Соне.
По Гошкиной спине было видно, как не хочется ему подходить к Алле, но по законам Чапаевской улицы, раз проспорил — кровь из носу, а выполняй! Он остановился в нескольких шагах от нее и уставился себе под ноги. Голуби на кривых красных лапках подбежали к нему, дожидаясь подачки, но Буянову было не до них. Он никак не мог заставить себя согнуть колени.
Принцесса подняла голову и с любопытством взглянула на Гошку. И это было удивительно, что она его заметила. Раньше смотрела сквозь него.
— Я болван… — выдавил из себя Буянов, не глядя на нее. — И это…
— Гоша, — сказала своим мелодичным голосом Принцесса, — у меня к тебе большая просьба… Мы вчера вечером играли в волейбол, и мяч застрял на дереве в ветвях.
Гошка выпрямился, покосился на Витьку и с готовностью спросил:
— На каком?
— Соня, покажи, пожалуйста.
Соня еще не успела и рот раскрыть, как Гошка бросился к дереву и кошкой вскарабкался па первый сук. Еще секунда, и он скрылся в ветвях. Немного погодя тугой черный мяч глухо шлепнулся в траву. Принцесса улыбнулась и поблагодарила Гошку, все еще ворочавшегося в ветвях.
Девчонки ушли с мячом на речку. Витька Грохотов и Соля Шепс остались у дерева, дожидаясь, когда спустится Гошка.
— Ушла? — послышался из густой листвы его голос.
— Что же ты не поцеловал ручку? — спросил Соля. Гошка спрыгнул в высокую траву и ласково позвал Шепса:
— Иди-ка сюда, что-то я тебе скажу… Но хитрый Соля отошел еще дальше.
— И на колени не встал? — сказал он. — Витя, ты не засчитывай ему Гошка сделал великолепный прыжок, но Соля увернулся и пулей припустил вслед за девчонками.
— Поросенок, — добродушно сказал Буянов. Он был доволен, что все так хорошо обошлось — Никогда не знаешь, что у нее на уме… — задумчиво сказал Витька.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЗАГОВОР НА ЧЕРДАКЕ.
Где-то на границе темными ночами гудели моторы пятнистых остроносых грузовиков с прицепленными к ним пушками, рокотали и лязгали железом укрытые маскировочными сетками танки. На аэродромах притаились вражеские бомбардировщики с подвешенными бомбами, готовые по первому сигналу подняться в воздух. Жерла полевых орудий разных калибров были наведены на пограничные города и села.
Война стояла у самого порога, готовясь без стука войти в наш дом.
А те, кому суждено было скоро умереть в адском грохоте разрывов фугасных бомб, беспечно веселились, слушали на закате соловьиные песни, грустили, любили.
Пекари пекли хлеб для тех, кто никогда не будет его есть. На швейных фабриках строчили машины, изготовляя пеленки-распашонки для новорожденных, которые так никогда и не появятся на свет. Руководители учреждений подписывали приказы для июньских отпускников, не подозревая, что они уже не действительны. Война отменила на несколько лет вперед все отпуска.
В городе В. река Синяя петляла, ныряя под старые деревянные мосты. Рыбаки ловили окуней и плотву прямо с берега. Летом чистые песчаные отмели становились пляжем. В воде стояла вышка, с которой смельчаки сигали вниз головой.
Синяя не очень глубокая, но с быстрым течением. Посредине реки разлеглись огромные камни-валуны. Вода вокруг них бурлила, пенилась. На округлых боках камней, будто клочья шкуры, висел бархатный изумрудный мох. Мальчишки любили загорать на валунах. Не только мальчишки, но и взрослые парни. Они подплывали к камню и бесцеремонно за ноги стаскивали ребятишек, а сами занимали их места.
Из всех праздников мальчишки больше всего любили День Военно-Воздушного Флота. Со всего города на грузовиках, украшенных плакатами, на автобусах горожане устремлялись на аэродром — большое зеленое поле с несколькими небольшими строениями и метеорологической станцией. На крыше желтого домика весело трепетал на ветру полосатый колпачок, очень похожий на шапочку деревянного Буратино.
В этот единственный день в году любой мальчишка за небольшую плату мог забраться в кабину зеленого одномоторного самолета и сделать несколько кругов над аэродромом. И настоящий живой летчик в кожаном шлеме сидел впереди, совсем рядом. До него можно было дотронуться рукой.
Мальчишкам с Чапаевской улицы иногда выпадало счастье подняться на самолете в воздух не только в День авиации. В их доме жил грузный, веселый человек — дядя Костя Ладонщиков, отец толстого рыжего Сашки. Дядя Костя работал на аэродроме механиком. Иногда он приезжал обедать на маленьком грузовичке. Ребята забирались в кузов и ждали, когда выйдет дядя Костя, а потом хором упрашивали взять их на аэродром. И случалось, добрый механик брал их с собой, а там, на аэродроме, всегда представлялся удобный случай подняться в воздух на самолете, тем более, что ребята знали почти всех пилотов.
В это лето сорок первого года мальчишки, как и всегда, ждали авиационного праздника. Рыжий Сашка сообщил, что на аэродром прибыло еще несколько самолетов, так что теперь все желающие смогут в праздник полетать над городом.
А пока было скучно. Дни стояли жаркие. Единственное спасение — речка. Но с Чапаевской до Синей километра три. Три туда и три обратно, итого — шесть. На речке можно блаженствовать лишь до часу — двух, а потом по самому пеклу шагать через весь город домой. Придешь — и голову под водопроводный кран, будто вовсе и не купались.
В один из таких знойных июньских дней, вернувшись с речки и без всякого аппетита пообедав, ребята по привычке забрались на чердак. Здесь тоже было жарко — за день железная крыша раскаляется так, что босой ногой на нее не ступишь — но зато никто не мешал. На чердаке разрабатывались планы налетов на чужие сады, поверялись друг другу мальчишечьи тайны.
Саша Ладонщиков с удовольствием поведал, что через две недели у отца отпуск — и они уезжают на целый месяц в деревню к родственникам под Лихославль. Там благодать: в ста метрах сосновый бор, речка под боком.
У Витьки Грохотова отец работает мастером на литейном заводе. У него отпуск в августе. Витька с отцом, матерью и младшей сестренкой поедут отдыхать к знакомым на станцию Медведево. Там много озер, сосновые леса. Прошлым летом они с отцом триста восемьдесят штук одних белых грибов наломали…
Гошка Буянов еще не знает, куда он поедет. У его отца отпуск в октябре. Старший Буянов много лет страдает печенью и осенью всегда уезжает в санаторий. В прошлом году Гошка был в пионерском лагере, но его оттуда раньше срока выписали домой. Он там подговорил двоих ребят, и они ночью угнали из соседнего дома отдыха катер. Завести завели, а остановить вовремя не сумели, и белый катер с ходу врезался в берег, и в нем что-то поломалось. Гошкиному отцу пришлось платить за ремонт.
Гошка, конечно, завидовал приятелям, которые скоро уедут из города. Есть у него в Рыбинске бабушка, но одного туда ни за что не отпустят. Позапрошлым летом он на бабушкином огороде стал клад искать — ходил слух, что его прадед закопал там кубышку с царскими золотыми, — перерыл весь огород, но кубышку так и не нашел. Зато бабушке весь урожай овощей погубил. Она купила ему билет в жесткий вагон и отправила домой.
— Разве мы живем? — сказал Гошка. — Существуем, как простейшие амебы… Вот раньше жили люди: Робин Гуд, Ричард Львиное Сердце, знаменитый разбойник Антонио Порро! О них легенды сложены, книги написаны. А что про нас напишут? Жили в старом доме пацаны, в школу ходили, играли в лапту, ну еще в орлянку… Иногда дрались, да и то без вмешательства родителей не обходилось… Плохо мы живем. Неинтересно. Никаких героических поступков не совершаем.
— Я в прошлом году утопающего спас, — вспомнил Сашка.
— Утопающего… — усмехнулся Гошка. — Трехлетнего пацана, причем еще неизвестно, собирался он тонуть или нет.
— Его мать мне килограмм «Раковых шеек» купила, — сказал Сашка. — Попросил бы — и два купила.
— Герой! — засмеялся Гошка.
Толик Воробьев вдруг встрепенулся и, воинственно сверкая прозрачным стеклянным глазом, скороговоркой выпалил:
— Давайте дом подожжем, а? Вызовем пожарную команду и все вместе будем тушить. Я номер запомнил: ноль-один.
— Посмотрите на этого ненормального, — сказал Гошка. — Он хочет дом поджечь! Свой родной дом, в котором живет… И даже номер телефона пожарной команды запомнил: ноль-один. Видали вы где-нибудь еще такого идиота?
Все с презрением посмотрели на Воробьева. Действительно, второго такого идиота трудно найти. Толик понял, что сморозил глупость, и решил поправить дело.
— Ну, тогда уборную подожжем, а? — предложил он. — Она сгорит, а нам новую построят, теплую…
— Вот что, Воробей, — сказал Гошка, — немедленно встань и покинь наше общество… Ты надоел нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Айда на речку? — предложил Гоша, пряча нож в карман.
— Успеется, — сказал Витька и тоже взглянул на дверь. Никто не знал, когда Принцесса на горошине соизволит появиться во дворе. Принцессы, как в сказке, появляются неожиданно. Но, как оказалось, и это предусмотрел сообразительный Соля Шепс. Он подучил свою старшую сестру Соню зайти к Бортниковым и вызвать Аллу на улицу. Принцесса позволяла Соне Шепс дружить с ней. Больше этой чести в доме никто не был удостоен. Люся Воробьева, сестра одноглазого Толика, пыталась подружиться с Аллочкой, но та без всякого воодушевления встретила эту попытку, и Люся с тех пор подчеркнуто холодно обращалась с Принцессой. Хотя все знали: посмотри на нее Аллочка ласково, и Люся сразу растает. Но Принцесса почему-то не смотрела на нее ласково.
С мальчишками у Аллочки отношения были сложными. Другие девчонки играли с ребятами в лапту, в прятки, в чижика, в пятнашки. В общем, свои девчонки, с одного двора. Аллочка — другое дело. Хотя она и перешла в восьмой класс, как и Витька Грохотов, Гошка Буянов и Коля Бэс, но выглядела рядом с ними настоящей девушкой. И в глазах у нее иногда появлялось такое, что ни у одного мальчишки не поднималась рука дернуть ее за желтую роскошную косу.
И все же несколько дней назад, когда все возвращались с последнего урока домой, ошалевший от радости по случаю долгожданной свободы Гошка Буянов огрел портфелем Люсю Воробьеву, потом Соню Шепс, еще какую-то девчонку и наконец, подскочив к Аллочке, шлепнул и ее пухлым портфелем.
Если Люся и Соня с веселым визгом стали гоняться за Гошкой, то Принцесса повела себя совсем иначе. Она остановилась и, подождав, пока девчонкам надоело бегать за Гошкой, подозвала его. Буянов, раскрасневшийся и бесшабашный, подошел к ней и снова замахнулся было портфелем, но, встретив ледяной взгляд Принцессы, опустил руку.
— Сейчас же извинись, — сказала Алла. Гошка, ухмыляясь, оглянулся на ребят, которые, стоя поодаль, наблюдали за ними.
— Я должен извиниться… Вы слышали?
— Я жду, — сказала Принцесса, все так же холодно глядя ему в глаза.
— А этого не хочешь? — сказал Гошка и показал кукиш. Принцесса размахнулась и залепила ему звонкую пощечину. Девчонки так и ахнули.
Широкое Гошкино лицо залила краска. Он выругался, швырнул на землю портфель и сильно толкнул Аллу в грудь.
Девчонка пошатнулась, но не упала.
— Мне неприятно, что я живу в одном городе с тобой, — спокойно сказала она.
Гошка хотел еще раз ударить, но тут подошел Витька Грохотов. Обхватив Буянова поперек туловища, он оттащил его от побледневшей Принцессы.
— Я ей покажу! — вырывался Гошка.
— Еще бы! — презрительно сказал Витька. — Ведь ты у нас известный спортсмен…
Буянов и Грохотов занимались в спортивной школе. И даже один раз выступали на городских соревнованиях по вольной борьбе.
После этого случая Принцесса не замечала Буянова. Встречаясь с ним на переменках в школе или около дома, проходила мимо, словно он, Буянов, пустое место.
Почему Витька, споря с Гошкой, предложил ему поцеловать руку Принцессы, он и сам не знал. Где-то в глубине души у него остался неприятный осадок от сцены у школы. Возможно и потому, что Алла приехала из Ленинграда и была не похожа на остальных девчонок. И если бы его приятель, Гошка Буянов, еще раз ударил ее, наверное, Витька подрался бы с ним. Он сам никогда не ударил ни одну девчонку, и ему было противно, когда другие поднимали на них руку.
И еще одно: Витька чувствовал, что презрение Принцессы распространяется и на него. И если остальным, в том числе и Гошке, было наплевать на то, что думает о них Алла Бортникова, то Витьке — нет.
Как бы там ни было, Грохотов тоже немного волновался. Кто знает, чем вся эта затея может кончиться?
Когда Принцесса в сопровождении Сони Шепс показалась в дверях, все уставились на Гошку. А он кромсал ножом кору многострадального клена и делал вид, что не замечает ее.
— Валяй, — негромко сказал Витька, дотронувшись до его плеча.
— Я тебе это припомню… — пробурчал Гошка.
Он нехотя поднялся и, набычившись, двинулся к Аллочке — она отщипывала от булки маленькие кусочки и бросала голубям, суетившимся у ее ног. Принцесса была в хорошем настроении, улыбалась и что-то на ухо говорила Соне.
По Гошкиной спине было видно, как не хочется ему подходить к Алле, но по законам Чапаевской улицы, раз проспорил — кровь из носу, а выполняй! Он остановился в нескольких шагах от нее и уставился себе под ноги. Голуби на кривых красных лапках подбежали к нему, дожидаясь подачки, но Буянову было не до них. Он никак не мог заставить себя согнуть колени.
Принцесса подняла голову и с любопытством взглянула на Гошку. И это было удивительно, что она его заметила. Раньше смотрела сквозь него.
— Я болван… — выдавил из себя Буянов, не глядя на нее. — И это…
— Гоша, — сказала своим мелодичным голосом Принцесса, — у меня к тебе большая просьба… Мы вчера вечером играли в волейбол, и мяч застрял на дереве в ветвях.
Гошка выпрямился, покосился на Витьку и с готовностью спросил:
— На каком?
— Соня, покажи, пожалуйста.
Соня еще не успела и рот раскрыть, как Гошка бросился к дереву и кошкой вскарабкался па первый сук. Еще секунда, и он скрылся в ветвях. Немного погодя тугой черный мяч глухо шлепнулся в траву. Принцесса улыбнулась и поблагодарила Гошку, все еще ворочавшегося в ветвях.
Девчонки ушли с мячом на речку. Витька Грохотов и Соля Шепс остались у дерева, дожидаясь, когда спустится Гошка.
— Ушла? — послышался из густой листвы его голос.
— Что же ты не поцеловал ручку? — спросил Соля. Гошка спрыгнул в высокую траву и ласково позвал Шепса:
— Иди-ка сюда, что-то я тебе скажу… Но хитрый Соля отошел еще дальше.
— И на колени не встал? — сказал он. — Витя, ты не засчитывай ему Гошка сделал великолепный прыжок, но Соля увернулся и пулей припустил вслед за девчонками.
— Поросенок, — добродушно сказал Буянов. Он был доволен, что все так хорошо обошлось — Никогда не знаешь, что у нее на уме… — задумчиво сказал Витька.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЗАГОВОР НА ЧЕРДАКЕ.
Где-то на границе темными ночами гудели моторы пятнистых остроносых грузовиков с прицепленными к ним пушками, рокотали и лязгали железом укрытые маскировочными сетками танки. На аэродромах притаились вражеские бомбардировщики с подвешенными бомбами, готовые по первому сигналу подняться в воздух. Жерла полевых орудий разных калибров были наведены на пограничные города и села.
Война стояла у самого порога, готовясь без стука войти в наш дом.
А те, кому суждено было скоро умереть в адском грохоте разрывов фугасных бомб, беспечно веселились, слушали на закате соловьиные песни, грустили, любили.
Пекари пекли хлеб для тех, кто никогда не будет его есть. На швейных фабриках строчили машины, изготовляя пеленки-распашонки для новорожденных, которые так никогда и не появятся на свет. Руководители учреждений подписывали приказы для июньских отпускников, не подозревая, что они уже не действительны. Война отменила на несколько лет вперед все отпуска.
В городе В. река Синяя петляла, ныряя под старые деревянные мосты. Рыбаки ловили окуней и плотву прямо с берега. Летом чистые песчаные отмели становились пляжем. В воде стояла вышка, с которой смельчаки сигали вниз головой.
Синяя не очень глубокая, но с быстрым течением. Посредине реки разлеглись огромные камни-валуны. Вода вокруг них бурлила, пенилась. На округлых боках камней, будто клочья шкуры, висел бархатный изумрудный мох. Мальчишки любили загорать на валунах. Не только мальчишки, но и взрослые парни. Они подплывали к камню и бесцеремонно за ноги стаскивали ребятишек, а сами занимали их места.
Из всех праздников мальчишки больше всего любили День Военно-Воздушного Флота. Со всего города на грузовиках, украшенных плакатами, на автобусах горожане устремлялись на аэродром — большое зеленое поле с несколькими небольшими строениями и метеорологической станцией. На крыше желтого домика весело трепетал на ветру полосатый колпачок, очень похожий на шапочку деревянного Буратино.
В этот единственный день в году любой мальчишка за небольшую плату мог забраться в кабину зеленого одномоторного самолета и сделать несколько кругов над аэродромом. И настоящий живой летчик в кожаном шлеме сидел впереди, совсем рядом. До него можно было дотронуться рукой.
Мальчишкам с Чапаевской улицы иногда выпадало счастье подняться на самолете в воздух не только в День авиации. В их доме жил грузный, веселый человек — дядя Костя Ладонщиков, отец толстого рыжего Сашки. Дядя Костя работал на аэродроме механиком. Иногда он приезжал обедать на маленьком грузовичке. Ребята забирались в кузов и ждали, когда выйдет дядя Костя, а потом хором упрашивали взять их на аэродром. И случалось, добрый механик брал их с собой, а там, на аэродроме, всегда представлялся удобный случай подняться в воздух на самолете, тем более, что ребята знали почти всех пилотов.
В это лето сорок первого года мальчишки, как и всегда, ждали авиационного праздника. Рыжий Сашка сообщил, что на аэродром прибыло еще несколько самолетов, так что теперь все желающие смогут в праздник полетать над городом.
А пока было скучно. Дни стояли жаркие. Единственное спасение — речка. Но с Чапаевской до Синей километра три. Три туда и три обратно, итого — шесть. На речке можно блаженствовать лишь до часу — двух, а потом по самому пеклу шагать через весь город домой. Придешь — и голову под водопроводный кран, будто вовсе и не купались.
В один из таких знойных июньских дней, вернувшись с речки и без всякого аппетита пообедав, ребята по привычке забрались на чердак. Здесь тоже было жарко — за день железная крыша раскаляется так, что босой ногой на нее не ступишь — но зато никто не мешал. На чердаке разрабатывались планы налетов на чужие сады, поверялись друг другу мальчишечьи тайны.
Саша Ладонщиков с удовольствием поведал, что через две недели у отца отпуск — и они уезжают на целый месяц в деревню к родственникам под Лихославль. Там благодать: в ста метрах сосновый бор, речка под боком.
У Витьки Грохотова отец работает мастером на литейном заводе. У него отпуск в августе. Витька с отцом, матерью и младшей сестренкой поедут отдыхать к знакомым на станцию Медведево. Там много озер, сосновые леса. Прошлым летом они с отцом триста восемьдесят штук одних белых грибов наломали…
Гошка Буянов еще не знает, куда он поедет. У его отца отпуск в октябре. Старший Буянов много лет страдает печенью и осенью всегда уезжает в санаторий. В прошлом году Гошка был в пионерском лагере, но его оттуда раньше срока выписали домой. Он там подговорил двоих ребят, и они ночью угнали из соседнего дома отдыха катер. Завести завели, а остановить вовремя не сумели, и белый катер с ходу врезался в берег, и в нем что-то поломалось. Гошкиному отцу пришлось платить за ремонт.
Гошка, конечно, завидовал приятелям, которые скоро уедут из города. Есть у него в Рыбинске бабушка, но одного туда ни за что не отпустят. Позапрошлым летом он на бабушкином огороде стал клад искать — ходил слух, что его прадед закопал там кубышку с царскими золотыми, — перерыл весь огород, но кубышку так и не нашел. Зато бабушке весь урожай овощей погубил. Она купила ему билет в жесткий вагон и отправила домой.
— Разве мы живем? — сказал Гошка. — Существуем, как простейшие амебы… Вот раньше жили люди: Робин Гуд, Ричард Львиное Сердце, знаменитый разбойник Антонио Порро! О них легенды сложены, книги написаны. А что про нас напишут? Жили в старом доме пацаны, в школу ходили, играли в лапту, ну еще в орлянку… Иногда дрались, да и то без вмешательства родителей не обходилось… Плохо мы живем. Неинтересно. Никаких героических поступков не совершаем.
— Я в прошлом году утопающего спас, — вспомнил Сашка.
— Утопающего… — усмехнулся Гошка. — Трехлетнего пацана, причем еще неизвестно, собирался он тонуть или нет.
— Его мать мне килограмм «Раковых шеек» купила, — сказал Сашка. — Попросил бы — и два купила.
— Герой! — засмеялся Гошка.
Толик Воробьев вдруг встрепенулся и, воинственно сверкая прозрачным стеклянным глазом, скороговоркой выпалил:
— Давайте дом подожжем, а? Вызовем пожарную команду и все вместе будем тушить. Я номер запомнил: ноль-один.
— Посмотрите на этого ненормального, — сказал Гошка. — Он хочет дом поджечь! Свой родной дом, в котором живет… И даже номер телефона пожарной команды запомнил: ноль-один. Видали вы где-нибудь еще такого идиота?
Все с презрением посмотрели на Воробьева. Действительно, второго такого идиота трудно найти. Толик понял, что сморозил глупость, и решил поправить дело.
— Ну, тогда уборную подожжем, а? — предложил он. — Она сгорит, а нам новую построят, теплую…
— Вот что, Воробей, — сказал Гошка, — немедленно встань и покинь наше общество… Ты надоел нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45