И ее вопли успешно сливаются в хор с голосами моих собственных проблем.
***
Мерное металлическое шуршание. Плохо причесанная шерстяная нитка в сухих, морщинистых, но все еще уверенных пальцах. Теплый платок на полных покатых плечах. Кудрявый пух невесомых седых волос и умиротворенный взгляд серых, как пепел, глаз, лишь на мгновение оторвавшийся от вязания, когда я вошел в гостевую комнату после вежливого стука и оживленного: «Заходите, заходите, юноша, не подпирайте дверь!».
Когда Галчонок после утренней перевязки сказал, что меня желает допросить вьер Плеча дознания, в мыслях начали роиться какие угодно образы, но только не пожилой женщины, больше всего на свете похожей на добрую и заботливую бабушку. Поэтому, шагнув через порог и увидев, чьи атаки мне предстоит отражать, я удивился. Но, пожалуй, меньше, чем должен был, и это не укрылось от женщины, споро вывязывавшей пятью спицами разноцветный носок, судя по размеру, предназначавшийся ребенку. Наверное, одному из внуков. Потом мне стала заметна почерневшая от времени бляха, покоящаяся между затейливыми швами платья на некогда пышной, а теперь тяжело повисшей груди, и удивление окончательно признало свое поражение.
Так вот, заметив мое спокойное поведение, вьер усмехнулась петлям, нанизанным на спицы, и пригласила:
– Присаживайтесь, юноша! В ногах правды как век назад не было, так и сейчас не прибавилось.
Думаю, мое обустройство на стуле было необходимо женщине исключительно, чтобы смотреть глаза в глаза, а не задирать голову вверх. К тому же всегда оставалась возможность самой встать и нависнуть над допрашиваемым по обыкновению всех дознавателей. Но как бы то ни было, я сел, постаравшись с удобством устроить пятую точку на ничем не обитом деревянном сиденье.
А вьер тем временем продолжила то ли сетовать, то ли размышлять:
– Прыткая молодежь нынче… Еще во времена моей юности сто раз думали прежде, чем измыслить какую забаву, а теперь: сказано – сделано. Только работы старым костям прибавляют и прибавляют. Никакого почтения к летам, ну ровным счетом никакого…
«Молодежь»? Это наверняка обо мне. Хорошо бы еще было узнать, какая «забава» так расстроила старую женщину, но если буду сидеть и благоговейно внимать ворчливому бормотанию, только потеряю время, а времени-то у меня – кот наплакал, пес вылакал.
– В чем же перед вами провинилась нынешняя молодежь, hevary?
– И этот, только посмотрите, прыткий да скорый… Знаете, юноша, как в народе говорят? Не торопись шагнуть в лужу, если не хочешь ноги мочить.
– Когда сапоги справные, и по луже пройтись не страшно. А еще можно так шагнуть, что брызги долетят до тех, кто медлит. Долетят да запачкают…
Движения рук замедлились ровно на вдох, потом петли снова начали прыгать со спицы на спицу, в попытке угнаться за нитью.
– Прыткий это полбеды, смелый – еще половина, а вместе цельная напасть получается. Как думаете, юноша?
– До цельности, пожалуй, кое-какой мелочи не хватает.
– И какой же?
– Толики глупости: когда напор и решительность не на ту дорогу сворачивают, беда и приходит.
Женщина положила вязание на колени, в складки свободного домашнего платья, расшитого по подолу тонкой полоской цветов.
– Раз так, юноша, то у меня прямо камень с души скатился, потому что в ваших поступках есть все, душе угодное, но только не глупость.
Хотя и предполагаю ответ до мельчайших подробностей, все же спрашиваю:
– В каких именно поступках?
Вьер серьезнеет и начинает перечислять, словно читая отчет о проведенном следствии:
– Восьмого дня третьей ювеки Ока Аурин в игорном доме квартала Медных столбов тойменами Плеча надзора после полагающегося наблюдения был задержан молодой человек, подозреваемый в мошенничестве. По свидетельству надзорных, кости, принадлежащие игроку, крайне часто выпадали одними и теми же гранями вверх. Магический осмотр игральных кубиков не показал присутствия запрещенных уловок, и только после внушения, произведенного тойменами, молодой человек признал свою причастность к мошенническому действу.
Хмыкаю. Внушение, говорите? Если похожее на то, что применил ко мне длинноволосый, получение скорого и охотного признания не удивительно.
– Правда, молодой человек настаивал лишь на использовании крапленых костей, а изготовление их приписал совершенно другому лицу, имени коего не знал. Зато было известно местонахождение нарушителя закона, и отправленный для задержания патруль обнаружил искомого человека в игровом доме, известном под названием «Перевал». Далее оба преступника сопровождались в управу для допросов, но на Кривоколенной улице вблизи ее пересечения с улицей Сотников на патруль произошло нападение, в ходе которого солдаты, старший офицер патруля и один из подозреваемых были убиты на месте, а второй тяжело ранен. Его доставили в лазарет для оказания помощи, где в ночь с девятого дня третьей ювеки Ока Аурин на первую ночь Зимника неизвестный, проникший внутрь, минуя охрану, нанес повреждения стене строения. Довольно событий?
– Вполне. И все они связаны со мной?
Вьер повела плечами, поправляя платок.
– Давайте выясним. По словам умершего свидетеля, занесенным в отчет, именно вы снабдили его краплеными костями. Этого хватит для обвинения.
– Согласен. Если бы ваши слова были полностью доказаны, несомненно, я бы уже глотал пыль в каменоломнях.
Она заинтересованно наклонила голову вперед:
– Полагаете, у меня нет доказательств?
– Полагаю, нет.
– Почему вы так думаете?
– Потому что наш разговор происходит в лазарете, а не в тюрьме.
Женщина улыбнулась, против ожидания, весьма тепло.
– Верно. Вы сообразительны, юноша. Но я хотела бы услышать ваши дальнейшие доводы. Не будете изводить меня ожиданием?
Конечно, не буду. Лучше припомню курс лекций heve Галлета, столь увлеченно преподававшего нам основы законности и правопорядка, а также механики осуществления дознания и вынесения обвинений, что иногда создавалось впечатление: готовят из нас не законопослушных граждан, а злостных нарушителей. Без чего не может быть произведен перевод подозреваемого в обвиняемые? Без наличия мотива, материальных признаков преступления, а также – свидетельств невольных зрителей или соучастников.
– Как можно, hevary? Я не меньше, чем вы, желаю установить истину… Во-первых, имеется ли свидетельство о моем намерении нарушать закон? Вряд ли. Молодой человек, если, конечно, его не вынудили врать, сообщил, что получил кости на время, без платы и прочих обязательств, по-дружески. Кроме того, я и подозревать не мог, что он отправится с моими игрушками искать выгоду. Во-вторых, на каком основании кости объявлены краплеными? Только потому, что часто ложатся нужными сторонами вверх? Но если кидать монету, она может падать орлом и решкой поровну раз, не так ли? К тому же случается еще удачливый день… Значит, и мои кубики ведут себя, как положено, а частота выпадений одних и тех же граней – просто совпадение вблизи полнолуния. Если не верите, можете устроить проверку и собственноручно стучать костями, отмечая результат каждого броска. Хотите развлечься?
Вьер покачала головой.
– Я бы решила, что вы, юноша, смеетесь над старой женщиной, если бы не одно обстоятельство.
– Смеюсь?
– Ваши слова верны от первого и до последнего. Но их можно выбросить прочь.
– Почему же?
– Они больше не нужны, – женщина помолчала и сухим тоном чиновника, читающего сводку событий, сообщила: – Вечером девятого дня третьей ювеки Ока Аурин в ходе следственных действий изъятые ранее игральные кости прекратили свое существование. Попросту говоря, рассыпались трухой.
Сдержать улыбку не получилось. Значит, надзорные на стали тянуть кота за хвост и быстренько приступили к поверке моих наставлений практикой. Признаться, не ожидал. Думал, придется торчать в управе весь Зимник. Что ж, людская алчность в очередной раз сыграла мне на руку. Будем надеяться, не в последний.
– Вижу, для вас подобный исход дела не стал неожиданным, – вьер сузила глаза, пряча серую сталь взгляда в ножнах век.
Соврать? Прикинуться наивным дурачком? Нет, не стоит дразнить демонов. Хотя, что бы я ни сказал сейчас, мне в вину не поставят: иначе допрос проходил бы с участием писца и наблюдателя, призванного засвидетельствовать соблюдение всех правил, в особенности, телесного и душевного здоровья допрашиваемого. По утверждению молвы, все эти строгости вошли в обиход после Зимне-Летней войны, длившейся от одной темной ювеки до другой и случившейся именно из-за того, что обвинение одному из сиятельных вельмож, попавших в опалу, было предъявлено по итогам допроса с применением всяческих подручных средств, включая дурман и иголки разной толщины. У вельможи оказалось множество друзей и сторонников, которым не понравился приговор (кстати, в самом деле, надуманный и нелепый), и… Разгорелась маленькая междоусобная свара, закончившаяся только после личного согласия императора внести в законы несколько лишних строчек. Конечно, покойным управам работы прибавилось, вот только врать на допросе стало еще опаснее, чем было: если уличат во вранье, сразу отправляют на каторжные работы во благо империи. Согласно все тем же лишним строчкам.
– Да, hevary.
– И как мне видится, вы не просто предполагали, а рассчитывали, что именно этим все и закончится. Я права?
Смотрю на улыбчивое лицо под вуалью морщинок. Зачем женщина старается докопаться до моих мотивов и расчетов? Любопытство мучает? Вряд ли: не тот возраст. Нет, вьер преследует свои цели, а вот какие именно, есть шанс узнать и немедленно. Если быть честным и искренним.
– Да. Я знал, что кости рассыплются, но не мог с точностью предсказать, в какой момент.
– Потому что не знали, сколько раз тоймены попытаются выбросить «Солнцестояние»?
– Именно.
Она потерла пальцами переносицу.
– Умно. Но если не секрет, откуда вы взяли столь послушные кубики?
– Сам сделал.
– Сами?
Кажется, мне не верят.
– Можете справиться у деревянщика, если пожелаете. Нашел кусок доски, попросил распилить, выбрал пяток заготовок и раскрасил. Очень просто.
– Полагаю, самым главным было первое? – Уточнила вьер. – Найти нужную доску?
– Если бы так, послушных костей было бы пруд пруди, и Плечо надзора устало бы их изымать. Важен каждый шаг, hevary, от начала и до конца.
– Вот как… Что ж, поверю на слово.
– Стало быть, обвинения с меня сняты?
– Разумеется. За отсутствием улик и гибелью свидетеля.
– И я могу отправляться домой?
Женщина скорбно поджала губы.
– Можете. Но я хотела бы поговорить с вами еще немного. По душам.
А вот это уже лишнее. Тревожно лишнее.
– О чем?
– Убийца, напавший на патруль. Вы что-либо запомнили о нем?
Задумываюсь. Видел-то я немного, но, возможно, и подвернувшихся взгляду мелочей хватит, чтобы доставить неприятности тому, кто, по его же собственным словам, был послан меня спасти. Но умолчать – смерти подобно: управа не простит. Тем более, если имеются и другие свидетели бойни на Кривоколенной улице.
– Да. Кое-что.
– Можете рассказать? К примеру, каким оружием он пользовался и как выглядел?
– Довольно высокий… Повыше меня. Фигура плотная, но не слишком. Лицо было закрыто маской, тело, по большей части, одеждой, поэтому опознать не смогу, при всем желании.
– По большей части? – Переспросила вьер.
– Да, его наряд… выглядел странновато. На запястьях, локтях, коленях и, кажется, на плечах были разрезы, из которых выглядывала голая кожа. И не только она.
– Дальше! – Живость, неожиданно охватившая женщину, выглядела пугающе.
– Под кожей… Что-то шевелилось. Словно ткани тела двигались с места на место. А потом… превратились в оружие.
– Костяную иглу, движущуюся слишком быстро, чтобы успеть уклониться, и возвращающуюся обратно посредством сухожилий, соединяющих ее с областью сустава, – подытожила вьер.
– Да. Наверное. Правда, мне некогда было рассматривать, из чего состоит все сооружение, но, пожалуй, подпишусь под вашими словами. Вам известен убийца, если вы так много знаете о способе убийства?
– К сожалению, нет. То, что я рассказала, лишь сведения, почерпнутые из архивных отчетов, датированных правлением его величества Годдора Осторожного.
– То есть, более чем вековой давности?
Она кивнула.
– По следам, оставленным в телах убитых и в вашей груди, было установлено, что оружие, наносившее удар, является живым – плотью от плоти убийцы. А поскольку подобные случаи крайне редки, если не сказать, невероятны, удалось раскопать упоминание о похожих, как две капли воды, случаях смертей, правда, произошедших очень и очень давно. Это работа кого-то из «белошвеек».
Белошвейки? Никогда раньше не слышал.
– Занятное название.
– Очень подходящее тем, кто умело обращается с иглами, не находите? – Грустно улыбнулась женщина. – Так называется род наемных убийц, лучших среди всех, хотя и малоизвестных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
***
Мерное металлическое шуршание. Плохо причесанная шерстяная нитка в сухих, морщинистых, но все еще уверенных пальцах. Теплый платок на полных покатых плечах. Кудрявый пух невесомых седых волос и умиротворенный взгляд серых, как пепел, глаз, лишь на мгновение оторвавшийся от вязания, когда я вошел в гостевую комнату после вежливого стука и оживленного: «Заходите, заходите, юноша, не подпирайте дверь!».
Когда Галчонок после утренней перевязки сказал, что меня желает допросить вьер Плеча дознания, в мыслях начали роиться какие угодно образы, но только не пожилой женщины, больше всего на свете похожей на добрую и заботливую бабушку. Поэтому, шагнув через порог и увидев, чьи атаки мне предстоит отражать, я удивился. Но, пожалуй, меньше, чем должен был, и это не укрылось от женщины, споро вывязывавшей пятью спицами разноцветный носок, судя по размеру, предназначавшийся ребенку. Наверное, одному из внуков. Потом мне стала заметна почерневшая от времени бляха, покоящаяся между затейливыми швами платья на некогда пышной, а теперь тяжело повисшей груди, и удивление окончательно признало свое поражение.
Так вот, заметив мое спокойное поведение, вьер усмехнулась петлям, нанизанным на спицы, и пригласила:
– Присаживайтесь, юноша! В ногах правды как век назад не было, так и сейчас не прибавилось.
Думаю, мое обустройство на стуле было необходимо женщине исключительно, чтобы смотреть глаза в глаза, а не задирать голову вверх. К тому же всегда оставалась возможность самой встать и нависнуть над допрашиваемым по обыкновению всех дознавателей. Но как бы то ни было, я сел, постаравшись с удобством устроить пятую точку на ничем не обитом деревянном сиденье.
А вьер тем временем продолжила то ли сетовать, то ли размышлять:
– Прыткая молодежь нынче… Еще во времена моей юности сто раз думали прежде, чем измыслить какую забаву, а теперь: сказано – сделано. Только работы старым костям прибавляют и прибавляют. Никакого почтения к летам, ну ровным счетом никакого…
«Молодежь»? Это наверняка обо мне. Хорошо бы еще было узнать, какая «забава» так расстроила старую женщину, но если буду сидеть и благоговейно внимать ворчливому бормотанию, только потеряю время, а времени-то у меня – кот наплакал, пес вылакал.
– В чем же перед вами провинилась нынешняя молодежь, hevary?
– И этот, только посмотрите, прыткий да скорый… Знаете, юноша, как в народе говорят? Не торопись шагнуть в лужу, если не хочешь ноги мочить.
– Когда сапоги справные, и по луже пройтись не страшно. А еще можно так шагнуть, что брызги долетят до тех, кто медлит. Долетят да запачкают…
Движения рук замедлились ровно на вдох, потом петли снова начали прыгать со спицы на спицу, в попытке угнаться за нитью.
– Прыткий это полбеды, смелый – еще половина, а вместе цельная напасть получается. Как думаете, юноша?
– До цельности, пожалуй, кое-какой мелочи не хватает.
– И какой же?
– Толики глупости: когда напор и решительность не на ту дорогу сворачивают, беда и приходит.
Женщина положила вязание на колени, в складки свободного домашнего платья, расшитого по подолу тонкой полоской цветов.
– Раз так, юноша, то у меня прямо камень с души скатился, потому что в ваших поступках есть все, душе угодное, но только не глупость.
Хотя и предполагаю ответ до мельчайших подробностей, все же спрашиваю:
– В каких именно поступках?
Вьер серьезнеет и начинает перечислять, словно читая отчет о проведенном следствии:
– Восьмого дня третьей ювеки Ока Аурин в игорном доме квартала Медных столбов тойменами Плеча надзора после полагающегося наблюдения был задержан молодой человек, подозреваемый в мошенничестве. По свидетельству надзорных, кости, принадлежащие игроку, крайне часто выпадали одними и теми же гранями вверх. Магический осмотр игральных кубиков не показал присутствия запрещенных уловок, и только после внушения, произведенного тойменами, молодой человек признал свою причастность к мошенническому действу.
Хмыкаю. Внушение, говорите? Если похожее на то, что применил ко мне длинноволосый, получение скорого и охотного признания не удивительно.
– Правда, молодой человек настаивал лишь на использовании крапленых костей, а изготовление их приписал совершенно другому лицу, имени коего не знал. Зато было известно местонахождение нарушителя закона, и отправленный для задержания патруль обнаружил искомого человека в игровом доме, известном под названием «Перевал». Далее оба преступника сопровождались в управу для допросов, но на Кривоколенной улице вблизи ее пересечения с улицей Сотников на патруль произошло нападение, в ходе которого солдаты, старший офицер патруля и один из подозреваемых были убиты на месте, а второй тяжело ранен. Его доставили в лазарет для оказания помощи, где в ночь с девятого дня третьей ювеки Ока Аурин на первую ночь Зимника неизвестный, проникший внутрь, минуя охрану, нанес повреждения стене строения. Довольно событий?
– Вполне. И все они связаны со мной?
Вьер повела плечами, поправляя платок.
– Давайте выясним. По словам умершего свидетеля, занесенным в отчет, именно вы снабдили его краплеными костями. Этого хватит для обвинения.
– Согласен. Если бы ваши слова были полностью доказаны, несомненно, я бы уже глотал пыль в каменоломнях.
Она заинтересованно наклонила голову вперед:
– Полагаете, у меня нет доказательств?
– Полагаю, нет.
– Почему вы так думаете?
– Потому что наш разговор происходит в лазарете, а не в тюрьме.
Женщина улыбнулась, против ожидания, весьма тепло.
– Верно. Вы сообразительны, юноша. Но я хотела бы услышать ваши дальнейшие доводы. Не будете изводить меня ожиданием?
Конечно, не буду. Лучше припомню курс лекций heve Галлета, столь увлеченно преподававшего нам основы законности и правопорядка, а также механики осуществления дознания и вынесения обвинений, что иногда создавалось впечатление: готовят из нас не законопослушных граждан, а злостных нарушителей. Без чего не может быть произведен перевод подозреваемого в обвиняемые? Без наличия мотива, материальных признаков преступления, а также – свидетельств невольных зрителей или соучастников.
– Как можно, hevary? Я не меньше, чем вы, желаю установить истину… Во-первых, имеется ли свидетельство о моем намерении нарушать закон? Вряд ли. Молодой человек, если, конечно, его не вынудили врать, сообщил, что получил кости на время, без платы и прочих обязательств, по-дружески. Кроме того, я и подозревать не мог, что он отправится с моими игрушками искать выгоду. Во-вторых, на каком основании кости объявлены краплеными? Только потому, что часто ложатся нужными сторонами вверх? Но если кидать монету, она может падать орлом и решкой поровну раз, не так ли? К тому же случается еще удачливый день… Значит, и мои кубики ведут себя, как положено, а частота выпадений одних и тех же граней – просто совпадение вблизи полнолуния. Если не верите, можете устроить проверку и собственноручно стучать костями, отмечая результат каждого броска. Хотите развлечься?
Вьер покачала головой.
– Я бы решила, что вы, юноша, смеетесь над старой женщиной, если бы не одно обстоятельство.
– Смеюсь?
– Ваши слова верны от первого и до последнего. Но их можно выбросить прочь.
– Почему же?
– Они больше не нужны, – женщина помолчала и сухим тоном чиновника, читающего сводку событий, сообщила: – Вечером девятого дня третьей ювеки Ока Аурин в ходе следственных действий изъятые ранее игральные кости прекратили свое существование. Попросту говоря, рассыпались трухой.
Сдержать улыбку не получилось. Значит, надзорные на стали тянуть кота за хвост и быстренько приступили к поверке моих наставлений практикой. Признаться, не ожидал. Думал, придется торчать в управе весь Зимник. Что ж, людская алчность в очередной раз сыграла мне на руку. Будем надеяться, не в последний.
– Вижу, для вас подобный исход дела не стал неожиданным, – вьер сузила глаза, пряча серую сталь взгляда в ножнах век.
Соврать? Прикинуться наивным дурачком? Нет, не стоит дразнить демонов. Хотя, что бы я ни сказал сейчас, мне в вину не поставят: иначе допрос проходил бы с участием писца и наблюдателя, призванного засвидетельствовать соблюдение всех правил, в особенности, телесного и душевного здоровья допрашиваемого. По утверждению молвы, все эти строгости вошли в обиход после Зимне-Летней войны, длившейся от одной темной ювеки до другой и случившейся именно из-за того, что обвинение одному из сиятельных вельмож, попавших в опалу, было предъявлено по итогам допроса с применением всяческих подручных средств, включая дурман и иголки разной толщины. У вельможи оказалось множество друзей и сторонников, которым не понравился приговор (кстати, в самом деле, надуманный и нелепый), и… Разгорелась маленькая междоусобная свара, закончившаяся только после личного согласия императора внести в законы несколько лишних строчек. Конечно, покойным управам работы прибавилось, вот только врать на допросе стало еще опаснее, чем было: если уличат во вранье, сразу отправляют на каторжные работы во благо империи. Согласно все тем же лишним строчкам.
– Да, hevary.
– И как мне видится, вы не просто предполагали, а рассчитывали, что именно этим все и закончится. Я права?
Смотрю на улыбчивое лицо под вуалью морщинок. Зачем женщина старается докопаться до моих мотивов и расчетов? Любопытство мучает? Вряд ли: не тот возраст. Нет, вьер преследует свои цели, а вот какие именно, есть шанс узнать и немедленно. Если быть честным и искренним.
– Да. Я знал, что кости рассыплются, но не мог с точностью предсказать, в какой момент.
– Потому что не знали, сколько раз тоймены попытаются выбросить «Солнцестояние»?
– Именно.
Она потерла пальцами переносицу.
– Умно. Но если не секрет, откуда вы взяли столь послушные кубики?
– Сам сделал.
– Сами?
Кажется, мне не верят.
– Можете справиться у деревянщика, если пожелаете. Нашел кусок доски, попросил распилить, выбрал пяток заготовок и раскрасил. Очень просто.
– Полагаю, самым главным было первое? – Уточнила вьер. – Найти нужную доску?
– Если бы так, послушных костей было бы пруд пруди, и Плечо надзора устало бы их изымать. Важен каждый шаг, hevary, от начала и до конца.
– Вот как… Что ж, поверю на слово.
– Стало быть, обвинения с меня сняты?
– Разумеется. За отсутствием улик и гибелью свидетеля.
– И я могу отправляться домой?
Женщина скорбно поджала губы.
– Можете. Но я хотела бы поговорить с вами еще немного. По душам.
А вот это уже лишнее. Тревожно лишнее.
– О чем?
– Убийца, напавший на патруль. Вы что-либо запомнили о нем?
Задумываюсь. Видел-то я немного, но, возможно, и подвернувшихся взгляду мелочей хватит, чтобы доставить неприятности тому, кто, по его же собственным словам, был послан меня спасти. Но умолчать – смерти подобно: управа не простит. Тем более, если имеются и другие свидетели бойни на Кривоколенной улице.
– Да. Кое-что.
– Можете рассказать? К примеру, каким оружием он пользовался и как выглядел?
– Довольно высокий… Повыше меня. Фигура плотная, но не слишком. Лицо было закрыто маской, тело, по большей части, одеждой, поэтому опознать не смогу, при всем желании.
– По большей части? – Переспросила вьер.
– Да, его наряд… выглядел странновато. На запястьях, локтях, коленях и, кажется, на плечах были разрезы, из которых выглядывала голая кожа. И не только она.
– Дальше! – Живость, неожиданно охватившая женщину, выглядела пугающе.
– Под кожей… Что-то шевелилось. Словно ткани тела двигались с места на место. А потом… превратились в оружие.
– Костяную иглу, движущуюся слишком быстро, чтобы успеть уклониться, и возвращающуюся обратно посредством сухожилий, соединяющих ее с областью сустава, – подытожила вьер.
– Да. Наверное. Правда, мне некогда было рассматривать, из чего состоит все сооружение, но, пожалуй, подпишусь под вашими словами. Вам известен убийца, если вы так много знаете о способе убийства?
– К сожалению, нет. То, что я рассказала, лишь сведения, почерпнутые из архивных отчетов, датированных правлением его величества Годдора Осторожного.
– То есть, более чем вековой давности?
Она кивнула.
– По следам, оставленным в телах убитых и в вашей груди, было установлено, что оружие, наносившее удар, является живым – плотью от плоти убийцы. А поскольку подобные случаи крайне редки, если не сказать, невероятны, удалось раскопать упоминание о похожих, как две капли воды, случаях смертей, правда, произошедших очень и очень давно. Это работа кого-то из «белошвеек».
Белошвейки? Никогда раньше не слышал.
– Занятное название.
– Очень подходящее тем, кто умело обращается с иглами, не находите? – Грустно улыбнулась женщина. – Так называется род наемных убийц, лучших среди всех, хотя и малоизвестных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53