Дядя потребовал, чтобы мы немедленно поужинали, что несказанно меня обрадовало.
Я ел, прислушиваясь к разговору старших. К моему облегчению, на меня не очень обращали внимание и не требовали принимать участие в беседе. Таким образом, я получил возможность насладиться отличной едой, вкуснее которой не пробовал ничего уже много дней, а заодно понаблюдать за двумя военными лордами в обстановке, в какой я никогда не видел их прежде. Совершенно неожиданно для себя я понял, что они очень близки и дядя не только радуется тому, что отцу удалось завоевать высокое положение в обществе, но и очень любит своего младшего брата. В наши прошлые визиты я был еще ребенком, и тогда их поведение полностью соответствовало случаю и их положению. На сей же раз, возможно из-за позднего часа или долгой разлуки, они много говорили, весело смеялись и вообще вели себя словно мальчишки, а не гордые аристократы.
Будто желая восполнить время, проведенное вдали друг от друга, они обсуждали самые разные темы, начиная от качества урожая, собранного отцом, до дядиных виноградников и его планов по поводу замужества дочери. Отец также поделился с братом своими мыслями о возможных кандидатах на руку Ярил. А еще он рассказал про сады матери и признался, что хочет сходить на цветочный рынок купить луковицы георгинов, поскольку наши этим летом съели грызуны. Он много говорил о том, как мать любит свои сады и дом, что его дочери слишком быстро выросли и ему скоро придется с ними расстаться.
А дядя в ответ честно поведал ему о тревогах и амбициях своей жены, признавшись, что она недовольна высоким положением моего отца, словно его успех в чем-то ущемил семью старшего брата.
– Даралин всегда очень трепетно относилась к своему титулу. Она была младшей дочерью и даже не надеялась выйти замуж за первого сына. Такое впечатление, будто ей кажется, что, когда другие занимают такое же положение, ставится под сомнение ее собственное. Я пытался переубедить жену, но, к сожалению, ее мать придерживается таких же взглядов. Семья Даралин ведет себя так, словно новые аристократы произошли из простонародья, хотя абсолютно все сыновья-солдаты, которым король Тровен даровал титул, имели благородных отцов. Тем не менее члены ее семьи категорически отказываются иметь что-нибудь общее с новыми аристократами, считая их выскочками и мошенниками. Это не имеет под собой никаких оснований, но именно так обстоят дела.
Отец посочувствовал старшему брату, не принимая его слова на свой счет, будто речь шла о чужом доме, где внезапно стал разваливаться фундамент, или поле, на котором вдруг начал гнить урожай. Он не сказал ни одного дурного слова про жену дяди, да и обсуждали ее отношение к новым аристократам они совершенно спокойно. Оба признавали этот ее недостаток, но он никоим образом не мог повлиять на их дружбу. Даралин изо всех сил старалась завязать близкие отношения с королевой, при любой возможности брала ко двору дочерей и рассчитывала, что их пригласят пожить во дворец. Чтобы добиться этого, она даже организовала обучение моей младшей кузины Эпини оккультным наукам, поскольку спиритические сеансы и прочая ерунда давно уже заворожили королеву. Но мой дядя был этим явно недоволен.
– Я сказал Эпини, что она должна смотреть на свои занятия как на изучение верований язычников и легенд жителей равнин. И поначалу она со мной соглашалась, но чем больше времени Эпини посвящает этой чепухе, тем чаще говорит о ней за столом и тем серьезнее относится ко всему, что с ней связано. Это меня очень беспокоит, Кефт. Эпини молода и, к сожалению, ведет себя так, словно ей еще меньше лет, нежели есть в действительности. Думаю, чем раньше я выдам ее замуж за какого-нибудь солидного человека, тем будет лучше для нее. Я знаю, что Даралин мечтает найти ей мужа, который занимал бы положение выше нашего. Она каждый день твердит мне, что, если Эпини станет фавориткой королевы и ее пригласят ко двору, на девочку обратят внимание самые благородные юные лорды королевства. Но я боюсь за мою дочь, Кефт. Я считаю, что ей гораздо полезнее читать священные книги доброго бога, чем разглядывать хрустальные шары и предсказывать будущее при помощи серебряных булавок.
– Похоже, она не слишком отличается от моей Ярил. Да и Элиси тоже проявляла повышенный интерес к подобным вещам примерно в этом же возрасте. Младшая могла говорить только про свои сны, а старшая, когда я запретил ей пойти на праздник Темной Ночи к подруге, целую неделю ходила мрачнее тучи, хотя прекрасно знала, что я не одобряю языческие обычаи. Дай Эпини год, ну, может, чуть больше, и я уверен, здравый смысл возьмет верх. Девочкам нужно иногда пофантазировать и помечтать. Так же точно мальчишки в определенном возрасте пускаются на всякие выходки, проверяя, на что они способны.
Меня несколько удивило, что отцы так беспокоятся о своих дочерях, но, немного об этом подумав, я понял: возможно, настанет время, когда и мы с Карсиной станем обсуждать планы замужества уже совсем взрослых дочерей.
А затем мне стало интересно, будем ли мы с Россом когда-нибудь вот так сидеть и разговаривать о наших детях. Из размышлений меня вырвал голос дяди Сеферта:
– Невар, у тебя задумчивый вид. Что тебя гложет?
Я ответил честно, не успев подумать над своими словами.
– Надеюсь, когда-нибудь и мы с Россом станем беседовать о собственных детях с таким же удовольствием и любовью друг к другу, как это делаете вы с отцом.
Я не собирался им льстить, однако отец ответил мне самой теплой улыбкой, какую я когда-либо видел на его лице.
– Я тоже очень этого хочу, сын, – заверил он меня. – Когда все сделано и сказано, самым важным в мире становится семья. Я хочу, чтобы ты отличился в кавалле и чтобы Росс правильно вел хозяйство, чтобы твои сестры удачно вышли замуж, а юный Ванзи прославился как набожный и ученый человек. Но больше всего я мечтаю о том, чтобы вы с любовью думали друг о друге и делали все, что в ваших силах, ради благополучия и чести семьи.
– Следуя примеру моего младшего брата, – добавил дядя Сеферт, и мой отец слегка покраснел от такой похвалы.
В ту минуту я увидел своего дядю совсем другими глазами и понял, что их откровенный разговор в моем присутствии означает: во мне признали взрослого мужчину, достойного доверия. Словно в подтверждение этому, дядя задал несколько вежливых вопросов касательно нашего путешествия и моей подготовки к обучению в Академии. Узнав, что мы привезли Гордеца, он улыбнулся и с довольным видом кивнул, а потом добавил:
– Думаю, тебе лучше оставить его у меня до того дня, когда тебе разрешат сесть на собственную лошадь. Я слышал, что офицер, отвечающий за обучение кадетов, ввел новое правило. Теперь сначала всех воспитанников повзводно сажают на одномастных лошадей, чтобы таким образом отличать их во время занятий.
– Я об этом не знал, – нахмурившись, сказал отец.
– А это совсем свежие новости, – ответил дядя Сеферт, – видимо, они еще не успели добраться до восточной границы. Полковник Ребин недавно ушел в отставку. Кое-кто считает, будто его заставила жена. Другие утверждают, что с его подагрой и стул-то оседлать трудно, не говоря уже о лошади. Впрочем, ходят и гораздо более неприятные слухи. Якобы он умудрился оскорбить короля и решил, что разумнее уйти с этого поста самому, пока его не уволили официально. Как бы там ни было, он покинул Академию, а на его место пришел полковник Стит.
– Полковник Стит? Что-то я не припомню такой фамилии, – с мрачным видом проговорил отец.
Неудовольствие, которое вызвала у него эта новость, несколько меня обеспокоило.
– Ты действительно не можешь его знать. Он никогда не служил на границе, да и в кавалле тоже, но я слышал, он хороший офицер. Он поднялся по карьерной лестнице не на поле боя, а здесь, дома, за долгие годы верной службы. Однако поговаривают, что он, в отличие от полковника Ребина, очень много внимания уделяет внешней стороне вопроса. Требование, чтобы у каждого взвода лошади были одинаковой масти, – всего лишь одна из его идей. Семья моей жены хорошо знает его семью. Мы нередко обедаем вместе. Может, он и не настоящий солдат, но очень заботится об интересах Академии.
– Ну, я ничего не имею против заботы о внешнем виде. Внимание к деталям может спасти человеку жизнь в сложной ситуации. – Эту реплику отец подал исключительно для меня, должно быть, в надежде сгладить неприятное известие.
– Он не только заставляет всех полировать пуговицы на форме и чистить сапоги… – начал дядя и замолчал. Затем он встал, немного походил по комнате и только после этого продолжил: – Это сплетни чистой воды, но я все равно тебе расскажу. Я слышал, что он отдает предпочтение сыновьям из старых аристократических семей и не жалует тех, чьих отцов называют боевыми лордами короля Тровена.
– Речь идет о несправедливости? – прямо спросил отец, и я уловил беспокойство в его голосе.
– О строгости. Он очень строг, но о несправедливости я не слышал. Даралин – близкая подруга его жены и знает их хорошо. Ходят разговоры, что… ну, как бы это получше сказать… Король возглавляет каваллу и всю армию, разумеется. Но кое-кто опасается, что, если слишком много сыновей боевых лордов получат офицерский чин, это сильно изменит расстановку сил в войсках и, как следствие, приведет к нездоровой для государства верности армии монарху. Совет лордов и так уже считает, что король лишил его определенной доли влияния, когда позволил войти в Совет представителям новой аристократии. Теперь король с большей легкостью добивается принятия тех решений, которые считает нужными.
И по мнению многих, если вдруг дело дойдет до открытого противостояния кого-нибудь из лордов и нашего короля, его величество всенепременно воспользуется армией, чтобы подавить бунт. И армия, где офицерами являются сыновья боевых лордов, будет возмущена этим значительно меньше, нежели в том случае, если бы офицерами были только сыновья старых аристократов.
Дядя замолчал, словно у него закончились все слова, и в комнате повисло неловкое молчание.
– А на самом деле есть такая опасность? – спросил отец напряженным голосом. – Ты думаешь, что старые лорды могут подняться против короля?
Дядя стоял около горящего камина. Он вернулся к своему стулу и тяжело на него опустился.
– Ходят самые разные разговоры, но лично я думаю, что дальше болтовни дело не пойдет. Кое-кто утверждает, что его величество слишком благоволит к новым лордам. Его продвижение на восток выгодно и им, и королевской казне, но от этого ничего не выигрывают благородные семьи, потерявшие свои самые доходные владения, когда побережье перешло в руки обитателей Поющих земель. Другие уверены, что мы уже оправились после долгой войны с ними и теперь, имея пушки Хелсида и сильную боеспособную армию, можем бросить им вызов, без труда победить и забрать назад то, что принадлежит нам по праву.
Отец некоторое время молчал, а потом тихо проговорил:
– Я не думаю, что подобные решения должны принимать лорды. Это право короля, правящего Гернией по воле доброго бога. Я скорблю, как и любой герниец – лорд или простой солдат, – о потере наших прибрежных провинций. Король Тровен сделал все, чтобы положить конец войне. Неужели они не помнят, что нам пришлось перенести в последние десять лет сражений с обитателями Поющих земель? Совсем забыли, что было время, когда мы боялись лишиться не только побережья, но и всех территорий, примыкающих к Соудане? Король Тровен неплохо позаботился о старой аристократии. Гораздо лучше, чем его отец. При нем наша страна отдала почти все, что у нее было, на войну, в которой мы не могли победить, и все это знали. Ладно, хватит копаться в прошлом. Расскажи-ка мне лучше про полковника Стита.
Прежде чем ответить, дядя надолго задумался.
– Он второй сын из семьи старых аристократов. В политическом противостоянии занимает сторону оппозиции. Кое-кто из их лагеря недоволен тем, что слишком много сыновей новых аристократов поступает в Академию. За два последних года туда принято больше вторых сыновей боевых лордов, нежели отпрысков старых домов. В этом году соотношение и вовсе выглядит для них печально. Когда дело доходит до сыновей, вы, боевые офицеры, оказываетесь весьма боевыми.
Он улыбнулся отцу, а я оцепенел. По-видимому, дяде причинял страдание тот факт, что его младший брат сумел произвести на свет троих сыновей против его одного.
Отец произнес вслух мысль, которую дядя оставил невысказанной:
– Ты считаешь, что семья Стита и его друзья постараются сделать все, чтобы выровнять это соотношение.
– Не могу сказать наверняка. Думаю, на полковника попытаются надавить, но я не слишком хорошо знаю Стита и не могу сказать, как он поступит. Он только заступил на этот пост. Обещал сделать отличных офицеров из всех кадетов. Вполне допускаю, что его требования к сыновьям-солдатам боевых лордов будут более суровыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Я ел, прислушиваясь к разговору старших. К моему облегчению, на меня не очень обращали внимание и не требовали принимать участие в беседе. Таким образом, я получил возможность насладиться отличной едой, вкуснее которой не пробовал ничего уже много дней, а заодно понаблюдать за двумя военными лордами в обстановке, в какой я никогда не видел их прежде. Совершенно неожиданно для себя я понял, что они очень близки и дядя не только радуется тому, что отцу удалось завоевать высокое положение в обществе, но и очень любит своего младшего брата. В наши прошлые визиты я был еще ребенком, и тогда их поведение полностью соответствовало случаю и их положению. На сей же раз, возможно из-за позднего часа или долгой разлуки, они много говорили, весело смеялись и вообще вели себя словно мальчишки, а не гордые аристократы.
Будто желая восполнить время, проведенное вдали друг от друга, они обсуждали самые разные темы, начиная от качества урожая, собранного отцом, до дядиных виноградников и его планов по поводу замужества дочери. Отец также поделился с братом своими мыслями о возможных кандидатах на руку Ярил. А еще он рассказал про сады матери и признался, что хочет сходить на цветочный рынок купить луковицы георгинов, поскольку наши этим летом съели грызуны. Он много говорил о том, как мать любит свои сады и дом, что его дочери слишком быстро выросли и ему скоро придется с ними расстаться.
А дядя в ответ честно поведал ему о тревогах и амбициях своей жены, признавшись, что она недовольна высоким положением моего отца, словно его успех в чем-то ущемил семью старшего брата.
– Даралин всегда очень трепетно относилась к своему титулу. Она была младшей дочерью и даже не надеялась выйти замуж за первого сына. Такое впечатление, будто ей кажется, что, когда другие занимают такое же положение, ставится под сомнение ее собственное. Я пытался переубедить жену, но, к сожалению, ее мать придерживается таких же взглядов. Семья Даралин ведет себя так, словно новые аристократы произошли из простонародья, хотя абсолютно все сыновья-солдаты, которым король Тровен даровал титул, имели благородных отцов. Тем не менее члены ее семьи категорически отказываются иметь что-нибудь общее с новыми аристократами, считая их выскочками и мошенниками. Это не имеет под собой никаких оснований, но именно так обстоят дела.
Отец посочувствовал старшему брату, не принимая его слова на свой счет, будто речь шла о чужом доме, где внезапно стал разваливаться фундамент, или поле, на котором вдруг начал гнить урожай. Он не сказал ни одного дурного слова про жену дяди, да и обсуждали ее отношение к новым аристократам они совершенно спокойно. Оба признавали этот ее недостаток, но он никоим образом не мог повлиять на их дружбу. Даралин изо всех сил старалась завязать близкие отношения с королевой, при любой возможности брала ко двору дочерей и рассчитывала, что их пригласят пожить во дворец. Чтобы добиться этого, она даже организовала обучение моей младшей кузины Эпини оккультным наукам, поскольку спиритические сеансы и прочая ерунда давно уже заворожили королеву. Но мой дядя был этим явно недоволен.
– Я сказал Эпини, что она должна смотреть на свои занятия как на изучение верований язычников и легенд жителей равнин. И поначалу она со мной соглашалась, но чем больше времени Эпини посвящает этой чепухе, тем чаще говорит о ней за столом и тем серьезнее относится ко всему, что с ней связано. Это меня очень беспокоит, Кефт. Эпини молода и, к сожалению, ведет себя так, словно ей еще меньше лет, нежели есть в действительности. Думаю, чем раньше я выдам ее замуж за какого-нибудь солидного человека, тем будет лучше для нее. Я знаю, что Даралин мечтает найти ей мужа, который занимал бы положение выше нашего. Она каждый день твердит мне, что, если Эпини станет фавориткой королевы и ее пригласят ко двору, на девочку обратят внимание самые благородные юные лорды королевства. Но я боюсь за мою дочь, Кефт. Я считаю, что ей гораздо полезнее читать священные книги доброго бога, чем разглядывать хрустальные шары и предсказывать будущее при помощи серебряных булавок.
– Похоже, она не слишком отличается от моей Ярил. Да и Элиси тоже проявляла повышенный интерес к подобным вещам примерно в этом же возрасте. Младшая могла говорить только про свои сны, а старшая, когда я запретил ей пойти на праздник Темной Ночи к подруге, целую неделю ходила мрачнее тучи, хотя прекрасно знала, что я не одобряю языческие обычаи. Дай Эпини год, ну, может, чуть больше, и я уверен, здравый смысл возьмет верх. Девочкам нужно иногда пофантазировать и помечтать. Так же точно мальчишки в определенном возрасте пускаются на всякие выходки, проверяя, на что они способны.
Меня несколько удивило, что отцы так беспокоятся о своих дочерях, но, немного об этом подумав, я понял: возможно, настанет время, когда и мы с Карсиной станем обсуждать планы замужества уже совсем взрослых дочерей.
А затем мне стало интересно, будем ли мы с Россом когда-нибудь вот так сидеть и разговаривать о наших детях. Из размышлений меня вырвал голос дяди Сеферта:
– Невар, у тебя задумчивый вид. Что тебя гложет?
Я ответил честно, не успев подумать над своими словами.
– Надеюсь, когда-нибудь и мы с Россом станем беседовать о собственных детях с таким же удовольствием и любовью друг к другу, как это делаете вы с отцом.
Я не собирался им льстить, однако отец ответил мне самой теплой улыбкой, какую я когда-либо видел на его лице.
– Я тоже очень этого хочу, сын, – заверил он меня. – Когда все сделано и сказано, самым важным в мире становится семья. Я хочу, чтобы ты отличился в кавалле и чтобы Росс правильно вел хозяйство, чтобы твои сестры удачно вышли замуж, а юный Ванзи прославился как набожный и ученый человек. Но больше всего я мечтаю о том, чтобы вы с любовью думали друг о друге и делали все, что в ваших силах, ради благополучия и чести семьи.
– Следуя примеру моего младшего брата, – добавил дядя Сеферт, и мой отец слегка покраснел от такой похвалы.
В ту минуту я увидел своего дядю совсем другими глазами и понял, что их откровенный разговор в моем присутствии означает: во мне признали взрослого мужчину, достойного доверия. Словно в подтверждение этому, дядя задал несколько вежливых вопросов касательно нашего путешествия и моей подготовки к обучению в Академии. Узнав, что мы привезли Гордеца, он улыбнулся и с довольным видом кивнул, а потом добавил:
– Думаю, тебе лучше оставить его у меня до того дня, когда тебе разрешат сесть на собственную лошадь. Я слышал, что офицер, отвечающий за обучение кадетов, ввел новое правило. Теперь сначала всех воспитанников повзводно сажают на одномастных лошадей, чтобы таким образом отличать их во время занятий.
– Я об этом не знал, – нахмурившись, сказал отец.
– А это совсем свежие новости, – ответил дядя Сеферт, – видимо, они еще не успели добраться до восточной границы. Полковник Ребин недавно ушел в отставку. Кое-кто считает, будто его заставила жена. Другие утверждают, что с его подагрой и стул-то оседлать трудно, не говоря уже о лошади. Впрочем, ходят и гораздо более неприятные слухи. Якобы он умудрился оскорбить короля и решил, что разумнее уйти с этого поста самому, пока его не уволили официально. Как бы там ни было, он покинул Академию, а на его место пришел полковник Стит.
– Полковник Стит? Что-то я не припомню такой фамилии, – с мрачным видом проговорил отец.
Неудовольствие, которое вызвала у него эта новость, несколько меня обеспокоило.
– Ты действительно не можешь его знать. Он никогда не служил на границе, да и в кавалле тоже, но я слышал, он хороший офицер. Он поднялся по карьерной лестнице не на поле боя, а здесь, дома, за долгие годы верной службы. Однако поговаривают, что он, в отличие от полковника Ребина, очень много внимания уделяет внешней стороне вопроса. Требование, чтобы у каждого взвода лошади были одинаковой масти, – всего лишь одна из его идей. Семья моей жены хорошо знает его семью. Мы нередко обедаем вместе. Может, он и не настоящий солдат, но очень заботится об интересах Академии.
– Ну, я ничего не имею против заботы о внешнем виде. Внимание к деталям может спасти человеку жизнь в сложной ситуации. – Эту реплику отец подал исключительно для меня, должно быть, в надежде сгладить неприятное известие.
– Он не только заставляет всех полировать пуговицы на форме и чистить сапоги… – начал дядя и замолчал. Затем он встал, немного походил по комнате и только после этого продолжил: – Это сплетни чистой воды, но я все равно тебе расскажу. Я слышал, что он отдает предпочтение сыновьям из старых аристократических семей и не жалует тех, чьих отцов называют боевыми лордами короля Тровена.
– Речь идет о несправедливости? – прямо спросил отец, и я уловил беспокойство в его голосе.
– О строгости. Он очень строг, но о несправедливости я не слышал. Даралин – близкая подруга его жены и знает их хорошо. Ходят разговоры, что… ну, как бы это получше сказать… Король возглавляет каваллу и всю армию, разумеется. Но кое-кто опасается, что, если слишком много сыновей боевых лордов получат офицерский чин, это сильно изменит расстановку сил в войсках и, как следствие, приведет к нездоровой для государства верности армии монарху. Совет лордов и так уже считает, что король лишил его определенной доли влияния, когда позволил войти в Совет представителям новой аристократии. Теперь король с большей легкостью добивается принятия тех решений, которые считает нужными.
И по мнению многих, если вдруг дело дойдет до открытого противостояния кого-нибудь из лордов и нашего короля, его величество всенепременно воспользуется армией, чтобы подавить бунт. И армия, где офицерами являются сыновья боевых лордов, будет возмущена этим значительно меньше, нежели в том случае, если бы офицерами были только сыновья старых аристократов.
Дядя замолчал, словно у него закончились все слова, и в комнате повисло неловкое молчание.
– А на самом деле есть такая опасность? – спросил отец напряженным голосом. – Ты думаешь, что старые лорды могут подняться против короля?
Дядя стоял около горящего камина. Он вернулся к своему стулу и тяжело на него опустился.
– Ходят самые разные разговоры, но лично я думаю, что дальше болтовни дело не пойдет. Кое-кто утверждает, что его величество слишком благоволит к новым лордам. Его продвижение на восток выгодно и им, и королевской казне, но от этого ничего не выигрывают благородные семьи, потерявшие свои самые доходные владения, когда побережье перешло в руки обитателей Поющих земель. Другие уверены, что мы уже оправились после долгой войны с ними и теперь, имея пушки Хелсида и сильную боеспособную армию, можем бросить им вызов, без труда победить и забрать назад то, что принадлежит нам по праву.
Отец некоторое время молчал, а потом тихо проговорил:
– Я не думаю, что подобные решения должны принимать лорды. Это право короля, правящего Гернией по воле доброго бога. Я скорблю, как и любой герниец – лорд или простой солдат, – о потере наших прибрежных провинций. Король Тровен сделал все, чтобы положить конец войне. Неужели они не помнят, что нам пришлось перенести в последние десять лет сражений с обитателями Поющих земель? Совсем забыли, что было время, когда мы боялись лишиться не только побережья, но и всех территорий, примыкающих к Соудане? Король Тровен неплохо позаботился о старой аристократии. Гораздо лучше, чем его отец. При нем наша страна отдала почти все, что у нее было, на войну, в которой мы не могли победить, и все это знали. Ладно, хватит копаться в прошлом. Расскажи-ка мне лучше про полковника Стита.
Прежде чем ответить, дядя надолго задумался.
– Он второй сын из семьи старых аристократов. В политическом противостоянии занимает сторону оппозиции. Кое-кто из их лагеря недоволен тем, что слишком много сыновей новых аристократов поступает в Академию. За два последних года туда принято больше вторых сыновей боевых лордов, нежели отпрысков старых домов. В этом году соотношение и вовсе выглядит для них печально. Когда дело доходит до сыновей, вы, боевые офицеры, оказываетесь весьма боевыми.
Он улыбнулся отцу, а я оцепенел. По-видимому, дяде причинял страдание тот факт, что его младший брат сумел произвести на свет троих сыновей против его одного.
Отец произнес вслух мысль, которую дядя оставил невысказанной:
– Ты считаешь, что семья Стита и его друзья постараются сделать все, чтобы выровнять это соотношение.
– Не могу сказать наверняка. Думаю, на полковника попытаются надавить, но я не слишком хорошо знаю Стита и не могу сказать, как он поступит. Он только заступил на этот пост. Обещал сделать отличных офицеров из всех кадетов. Вполне допускаю, что его требования к сыновьям-солдатам боевых лордов будут более суровыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98