-- Базарят, базарят, а чо базарят -- и не понять. Ста-арые.
-- Чай откуда у них?
-- Чо я, Фидель Кастро? Откуда мне знать, коли они мне даже глоточка не
дали. А у одного, видел небось, -- и глаза нет, хоть фанерку прибивай. Я его
про себя Циклопом зову...-- Гек загыгыкал, разбрызгивая слюну. -- И губастый
та еще сволочь, мое мыло тиснуть хотел...
Майор брезгливо отерся, сверяясь с отчетом надзирателей, быстро написал
протокол и протянул Геку ручку:
-- Распишись -- вот здесь.
-- Че это?
-- Протокол допроса.
-- Ниче я не буду подписывать. Мне домой хочется, на волю выпускайте
как безвинно посаженного, вот вам весь мой сказ. А не то господину
президенту такую телегу накачу, что все вверх тормашками полетите! Может,
тама срок мне прописан, в бумаге вашей, а?
-- Ты дураком мне не кидайся, подписывай.
-- Вертайте в мою камеру. Не буду подписывать, хоть убейте. Посадить
сызнова хотите, на "жоржа" взять? -- Гек сменил вдруг ярость в лице на
плаксивое выражение, губа и глаз конвульсивно задергались, он зарыдал.
Майор носил голубые петлицы и Гек это видел. Простой следак или опер из
уголовки такие фокусы раскалывал в момент до жопы и ниже, но матерый волк
контрразведки и политического сыска не часто встречал в своих застенках
несовершеннолетних уголовников, он съел все за свежие овощи, даже пожалел в
душе своих коллег из "внутренних дел", вынужденных работать со старыми
маразматиками и малолетними дебилами, вроде этого, явного дегенерата.
-- Ну что, что нюни распустил, кому ты нужен, -- сажать тебя. Держи
язык за зубами, где был, что спрашивали. А я узнаю между делом, может тебе
можно срок скостить... Но это, брат, заслужить надо. Понял? Доказать, что ты
твердо встал на путь исправления...
-- Обещать то все вы горазды, -- все еще хлюпая носом прохныкал Гек. --
сигарет-то хоть дай, и то хорошо.
-- На, возьми. -- майор указательным пальцем двинул наполовину полную
пачку "Бабилонских" по столу, по направлению к Геку.
Тот быстро сунул пачку в карман.
-- Где писанина ваша?
-- Вот, прочти и распишись. Протокол допроса... Подписка о
неразглашении...
Гек наморщил посильнее лоб и стал глядеть в бумагу, поворачивая перед
собой то тем боком. то этим, стараясь при этом успеть прочитать написанное.
После этого он взял перьевую ручку. закусил высунутый язык и сильно нажимая
на перо поставил здоровенный корявый крест под протоколом. затем ту же
операцию проделал и с подпиской, заранее напечатанной на стандартном бланке.
"Ты что, к тому же еще и неграмотный?" -- хотел было вслух удивиться
майор, но быстренько передумал: для оформления допроса неграмотных
существовала иная процедура протоколирования и подписи. "Дело внутреннее,
никто и придираться не станет". Он вызвал конвойного и через десять минут
уже начисто забыл о Геке.
А в камере его встретили Варлак и Суббота. И никого не было кроме них.
Губастый так и не вернулся с очередного "допроса". Оба они смотрели на Гека
улыбаясь, но первыми разговора не начинали, ждали, что скажет Гек.
-- Новости есть, -- сообщил Гек. -- Губастый -- кряква, это первое. Вас
пасет служба безопасности -- синепогонники. Губастый про чай вдул, а я на
дурака косил, -- этот-то -- поверил! Вот уж не думал, что в Службе такие
дубари сидят. В кино-то по другому показывают. Меня не следак, а майор из
Службы допрашивал...
-- Сядь, успокойся. Урка никогда мельтешить не должен. Мы этих губастых
много уже насмотрелись. Сейчас конец квартала, им нужно протоколами и
статистикой закрываться, ну они и шлют своих бобиков. Суббота таких с
закрытым глазом, по одному запаху раскроет.
-- Точно. У этого, слышь, Малек, и запах-то не тюремный был. -- И видя,
что Гек недоверчиво воспринимает насчет запаха, добавил:
-- Ты что, на табачную фабрику с экскурсией ездил? Табаком от тебя
давит, аккурат из правого кармана...
Гек с вытаращенными глазами добыл из кармана пачку с сигаретами,
протянул ее Субботе:
-- Это я специально для тебя достал, у майора выпросил... И вот еще
одна -- стрельнул у работяги. Нюх у тебя. как у... у... -- Гек замолчал и
покраснел.
-- Как у кого? -- подключился к разговору Варлак, с абсолютно серьезным
выражением лица. -- Ну-ка, скажи ему, Малек.
-- Как у бабочек, -- нашелся Гек. -- Нам училка рассказывала, что они
за километр чуют друг друга.
Все трое дружно рассмеялись: старики добродушно, а Гек облегченно --
чуть было косяка не спорол. Не то чтобы "ваны" придали бы обмолвке большое
значение, но самому неудобно глупость демонстрировать. Гек пошел было за
ватой, огонь нашаркать, но Суббота уже его опередил и стал катать жгут по
нарам с такой сноровкой, что не прошло и двух минут, как вата задымилась и
затлела. Суббота сунул сигарету, ту что без фильтра, себе за ухо, вытряхнул
из пачки "бабилонскую", костяным изломанным ногтем сколупнул фильтр,
прикурил, сел на корточки у стены и откинулся на нее спиной. Любой, кто бы
видел его в этот миг, мог бы с чистой совестью сказать: "Этот человек
счастлив".
-- Ух, елки-моталки! Так по шарам дало, как от "дури"! -- Суббота на
мгновение приоткрыл единственный глаз, делясь впечатлениями с сокамерниками,
и вновь блаженно зажмурился.
Варлак тем временем усадил Гека перед собой и стал "допрашивать" его с
неумолимой тщательностью: все имело значение -- размеры кабинета, возраст
майора, почерк, весь разговор дословно...
-- Бекон ломтями или нарезанный ломтями? -- подал голос оклемавшийся
Суббота.
-- Нарезанный ломтями, -- уверенно вспомнил Гек. -- Нарезанный, а что?
-- Под карцер сватают, -- пояснил ему Варлак. -- Раз нарезанный, значит
ножик есть, что запрещено и трюмом карается. Да все это дурь собачья. Нас
уже с год, как выдернули из одиночек карцерного типа и держат вместе здесь,
"на курорте". Зачем держат -- непонятно. То грозят невнятно неведомыми
карами, то уродов подсаживают, вроде Губастого. То тебя вот определили к
нам. Смотри-ка: и бацилла, и сахарок, и курево сразу появилось. Спроста ли?
Гек похолодел. Он с тревогой встретил взгляд Варлака, обернулся на
Субботу:
-- Что же, вы меня за подсадного считаете? -- Губы у него задрожали и
он не мог больше добавить ни единого слова, боясь расплакаться.
В комнате нависло тяжелое молчание. Суббота, кряхтя, поднялся и подсел
к столу:
-- Господь с тобой, Гек. Стали бы мы из с тобой из одной миски кушать,
если бы подозревали тебя в гадстве. Ты малыш еще и очень безогляден. Весь
мир кишит предателями и оборотнями. Гадов, говорю, очень много на земле.
Хочешь ли ты жизнь закончить, как я ее заканчиваю, или Варлак? То-то, что
нет. Поэтому ты не должон повторять наших ошибок. Может быть, напрасно ты
идешь урочьим путем? Еще не поздно, освободишься, станешь трудилой, семью
заведешь...
-- Я не умею... Я не знаю, как они там на воле живут, не задумывался.
Самогон, что ли, гнать, как папаша?
-- Твой папаша первый кандидат на нож и своей смертью не умрет, не
будем о нем больше. Твой выбор -- твой ответ перед жизнью, тебе решать,
Малек.
-- Ты правильный парнишка, деликатный. Наш путь выберешь, аль мужицкий
-- мы от тебя не отвернемся, пока знаемся с тобой. Но сутки тебе на
размышление даем... -- Варлак положил ему руку на плечо. -- Ты воровать
умеешь?
-- Нет.
-- Это плохо...
-- А ты что ли умеешь? -- засмеялся Суббота. -- Тебя же на первом
шипере повязали и с тех пор ты здесь... С небольшими перерывами...
Я -- это я, не надо путать... Вик, не встревай не по теме, взрослый
ведь человек... Веришь в бога?
-- Нет.
-- Напрасно. Мой бог -- Аллах. У Субботы -- Христос. Должен быть бог в
человеке, не то -- страшно под конец жизни, непосильно... Впрочем, твое
дело. Сутки на размышление, загляни к себе в душу, посоветуйся с собой, с
совестью своею. Потом еще потолкуем...
Так, говоришь, не было никого, в красных-то погонах? А этот майор,
стало быть, про тебя не знал, что ты одной ногой на воле уже?...
На черезследующий день Гека дернули якобы на допрос, но никто его не
допрашивал, посадили на скамейку возле закрытого кабинета и оставили ждать
под присмотром дежурного надзирателя, сидящего за столом неподалеку. Вот и
ждал Гек неизвестно чего, вздыхая и почесываясь. Тут-то ему и вспомнить бы
совет Варлака, пораскинуть умом о своей судьбе и о жизни вообще, по крайней
мере скучно бы не было. Но нет, разве будет четырнадцатилетний ребенок
забивать себе голову абстрактными проблемами на голодный желудок... Соседний
кабинет заняли рабочие-ремонтники, надзиратель то отвечал на звонки, то
отходил с бумагами на короткое время, а про Гека забыли. Его бы это и не
слишком доставало, но близилось время обеда, он беспокоился, что его забудут
и баланда остынет. А ведь уже май стоял на дворе, хотелось горяченького; в
камере еще было довольно тепло, а на прогулке ноги и спину прихватывало:
одежка была неважнецкая, подогнанная по фигуре, но не по сезону. Рабочие
побросали инструменты и пошли на обеденный перерыв, надзиратель опять
отлучился вглубь коридора, исчез из поля зрения. Гек немедленно
воспользовался этим и с любопытством заглянул в ремонтируемую комнату, по
всей видимости -- будущий кабинет очередной канцелярской крысы. Что он там
рассчитывал увидеть -- неизвестно, но привлек его внимание вскрытый ящик с
гвоздями-двухсотками. Не долго думая Гек схватил один и поспешил вернуться
на место -- вот-вот должен был появиться надзиратель к трещащему телефону.
Гек с большей радостью тяпнул бы спички, но не увидел их вовремя
лихорадочного осмотра ремонтируемой комнаты. Если бы во время досмотра,
перед водворением в камеру, у Гека нашли злополучный гвоздь, не миновать бы
ему дополнительного срока -- минимум в год. А могли подболтать и на
полтора-два малолетских года. Но никто не предполагал, что практически
размотавший свой срок сиделец будет так глупо рисковать. Хотя, конечно, в
опытных руках такой гвоздь -- ценное приобретение для камеры... Так прошел
целый день. Обедал и ужинал Гек тут же, перед дверью, что вообще уже не
лезло ни в какие ворота. Дважды выводили на оправку в туалет. Гека не
обыскивали и он благополучно вернулся в камеру, пряча гвоздь в рукаве.
Что-то не так шло в обычной тюремной жизни, постоянные сбои и огрехи видны
были даже Геку, который отнюдь не был специалистом по "крытому" режиму. А в
камере во время его отсутствия произошли фатальные перемены: появился новый
сиделец.
Первое, что увидел Гек, войдя в камеру -- сухари и сахар на столе перед
здоровенным бугаистым парнем, лет двадцати трех -- двадцати пяти.
Надзиратель окинул взглядом камеру и, видимо заранее проинструктированный,
не заметил ничего предосудительного. Ни Варлак, сидящий на своей шконке с
разбитым лицом, ни постельные принадлежности Субботы, в том числе его
роскошная желто-зеленая подушка, лежащая на матраце, сброшенном на цементный
пол, ни сам Суббота, как обычно сидящий у стены, только не на корточках, на
заднице, с поникшей головой и бессильно откинутыми руками, -- не привлекли
внимания представителя тюремной администрации. Он, как показалось Геку,
сочувственно глянул на него и молча вышел.
Гек все еще не мог, точнее не хотел поверить очевидному: голодных,
немощных стариков решили трамбовать, как в прежние, далекие времена, только
за то, что они до сих пор, на исходе жизни, держались за свои блатные
принципы. Тут Варлак тяжело поднялся и проковылял к параше. Там он долго
возился с ширинкой, потом стал тихонько, по стариковски мочиться. Гек понял,
что Варлак действует так странно в знак презрения к чавкающему новичку, а
Геку "телеграфирует" соответствующим образом ситуацию: вновь пришедший -- не
человек.
Гек стоял у дверей и обозревал раскинувшуюся картину, не произнося ни
слова.
-- Эй, шакаленок, что стоишь, проходи -- гостем будешь. Бутылку ставь
на стол -- хозяин будешь! Парень загоготал своей замшелой шутке, приподнялся
с места и дал пинка Варлаку, отходящему от умывальника. Много ли старику
надо -- тот взмахнул неловко руками и упал, успев все же подставить полу бок
и плечо. Варлак с трудом перевернулся на спину и приподнялся на локтях.
Кровь залила почти все лицо, видимо повреждены были и глаза -- белки также в
крови.
Гек, не выбирая места, рванул рубашку у себя на животе, выдранный
лоскут смочил водой из умывальника и сел перед Варлаком. Варлак узнал его,
улыбнулся слабо и одними губами проговорил: "Сучья шерсть". Гек кивнул, в
знак того, что понял и принялся аккуратно промакивать кровь с рассеченного
лба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58