В этом смысле государство Бабилон было уникальным местом, где
государственная преступность, в лице бесконтрольной диктатуры, гармонично
сочеталась с уголовной преступностью, представленной всевозможными ее
разновидностями.
Крупнейшие города -- Бабилон, в меньшей степени Иневия и курортные
Фивы, являлись бандитскими заповедниками. Местные и пришлые, типа
сицило-американских, банды строились по территориально-патриархальному типу,
где стая, предводительствуемая вожаком, прочесывала свои охотничьи угодья в
поисках добычи, охраняла их от соседей, при случае расширяла за счет более
слабых соседей, обрекаемых на уничтожение. Постепенно в этом мирке
складывались свои традиции, обычаи и ритуалы, нередко нарушаемые, но тем не
менее общепринятые. Так, например, если лидеры влиятельных банд
договаривались о встрече и переговорах, то вне зависимости от состояния
войны или мира между ними каждая сторона не могла быть представлена больше,
чем тремя делегатами, а сами переговоры должны проходить только в закрытом
помещении. Считалось дурным тоном давать интервью журналистам, серьезно
торчать на наркоте и гомосечить.
Большим достижением для столичных бандитов было организовать своим
людям неизбежные отсидки в комфортных условиях "Пентагона", бабилонской
тюряги, которую по привычке еще называли "крыткой", хотя таковой она уже не
являлась. Здесь совпали интересы политической верхушки, не желающей смешения
провинции и развращенной крамольниками столицы, и интересы бандитского
уголовного мира, которому отнюдь не улыбалось доходить в южных и
юго-восточных зонах. В "Пентагоне" были представлены все или почти все
криминальные гнездовья Бабилона. Они содержались раздельно друг от друга,
при вынужденных контактах не дружили, но и не воевали, даже если на воле шла
война. Подкуп надзирателей мог проходить разными способами и путями, но
обязательно согласованными между группировками, чтобы не взвинчивать цены на
услуги и не ставить себя в тяжелую зависимость от властей. Побеги из тюрьмы
были категорически запрещены, чтобы не привлекать внимания властей к обжитой
и прикормленной "зоне" (хотя зоной ее называли только в городе и в самой
тюрьме -- и нигде больше).
В Бабилоне совершали преступления не только бандиты. Обезумевшие
наркоманы воровали, грабили и убивали, чтобы иметь деньги на дозу,
хулиганили на ночных улицах компании пьяных шакалят, семейные ссоры часто
завершались кухонным ножом, по статистике -- самым распространенным орудием
убийства. Действовали в городе и профессиональные урки: домушники, скокари,
щипачи (с некоторых пор принявшие наименование -- карманники), изредка --
медвежатники. Эти никому не платили оброка и ни у кого не спрашивали
разрешения на свою деятельность. Бывали случаи, когда обворовывали даже
кого-нибудь из Дядей или их родственников. Конечно, подымалась на ноги
братва, шел свой подпольный розыск похищенного, переговоры, дознания и т.д и
т.п. Пойманному виновнику приходилось очень туго -- его убивали чаще всего,
но попробуй его поймай: он птица перелетная. сегодня здесь, а завтра там...
Если же воришку прихватывали власти, то на Пентагоне ему не сидеть... Иногда
пробовали, находились экспериментаторы... Но "классовая" бандитская
солидарность не оставляла жизненного пространства для таких смельчаков, в
лучшем случае их "опускали" -- насиловали, чаще -- опять же убивали. Но и
"бабилонским" на бескрайних просторах юга не было места для отсидки, их не
принимала живыми ни одна "проба" страны, ни ржавые, ни скуржавые, ни медные,
ни даже жестяные...
Когда-то, очень давно, еще до войны преступный мир страны Бабилон,
отбывающий наказание на лесоповалах, рудниках и приисках был весьма прост по
своей структуре: основу составляли с одной стороны "фраты", они же "ломики",
простой народ, сидящий по вине, безвинно ли, но не по призванию, и ржавые
урки с другой стороны -- бродяги, чесноки, то есть уголовники-аристократы,
живущие по своим законам, для которых тюрьма (в широком смысле слова) -- дом
родной. Первые были -- проба жестяная, вторые -- золотая. Первые ишачили на
себя и на вышестоящих, вторые составляли "теневой кабинет", вершащий
внутренний суд и расправу согласно тюремным и блатным законам. Первых было
гораздо больше, вторые были сплоченнее и предприимчивее... Существовали и
прослойки, помимо двух основных классов -- кожаные, парафины, скуржавые, они
же особаченные, нержавейка... Кожаные -- самая низкая проба -- пассивные
педерасты, либо изнасилованные. Они презираемы всеми и обижаемы, и
избиваемы. Но не дай бог возмутиться и восстать "кожану", защитить свое
попранное достоинство -- убьют без разговоров и обсуждений. Ненамного выше
парафины -- неопрятные, опустившиеся собиратели помоев и объедков, к ним
прикасаться -- западло. И хотя ложки у них не дырявые. но спят они в районе
"насеста", то есть в том углу барака или камеры, где обитают "кожаны".
Скуржавые -- это те из "золотых", кто скурвился или иным способом
настолько провинился, что ему не просто "дали по ушам" -- разжаловали в
жестяные, но объявили всеобщим врагом и гадом, променявшим урочью честь на
тридцать "скуржавчиков". Нержавейка -- те из простого ломового люда, кто
истово придерживался золотой "пробы" в своих взглядах, состоял подхватчиком
при ржавых, но сам таковым еще не являлся. Нержавейкой их прозвали, по
некоторым версиям, и за то еще, что они, в отличие от ржавых, могли без
ущерба для своей репутации вставлять себе зубы не из золота, а из
бериллиевой бронзы или вообще из нержавейки. Но наиболее козырной пробой,
ныне вымершей, призраком из смутных легенд, -- являлись Большие Ваны. Сами
Ржавые считали себя их наследниками... Так было в заповедные предвоенные
годы, о которых очень любят вспоминать и ностальгировать старые урки. Было
-- да сплыло. Все перевернула война...
...Бабилон смутно представлял себе европейскую политику, в Лигу Наций
не входил, отказался и участвовать в создании оси Берлин-Рим-Токио-Бабилон.
Господин президент никому не верил -- ни Гитлеру, ни Сталину, ни Рузвельту.
Черчилля же он просто ненавидел, подозревая того в попытках вновь превратить
Бабилон в колонию... Поэтому Гитлер решил захватить суперплацдарм на юге
Атлантики -- богатейшую по сырьевым запасам страну, которая в военном
отношении разве что чуть сильнее Марокко, но без англо-американской защиты.
Так в августе сорок первого года началась операция "Валгалла", в которой
принимало участие до четырехсот тысяч немецких солдат и офицеров --
сухопутные войска и ограниченная поддержка с воздуха и моря. Для
быстротечности операции придан был и танковый корпус (укомплектованный
наполовину). Однако Гитлер явно недооценил полководческий гений господина
президента. Господин президент взялся сам руководить военными действиями,
наугад сочетая разумные и волевые решения. Весь Пролив Дрейка был
нафарширован подводными минами, чтобы на Бабилон-столицу не случилось атак с
моря. Была объявлена тотальная мобилизация, промышленность переключилась на
военные рельсы, из-за моря срочно завозили военную технику, обновляли
военно-воздушный флот и пополняли военно-морской, началась усиленная борьба
со шпионами, диверсантами и вредителями. Лица с немецким фамилиями без
разбора сгонялись в спецзоны. Под горячую руку туда же загремели евреи с
двусмысленными фамилиями, типа Бетгер.
Напрасно бедолаги демонстрировали свой идиш и потрясали
скальпированными залупами -- большинству из них пришлось сидеть до конца
войны.
Опытные и грамотные вояки -- немцы, с налету взяли миллионный Картаген
с его нефтепромыслами, в считанные недели оборудовали укреп район и явно
готовились к осени (по-Бабилонски, к марту-апрелю) заставить Бабилон
капитулировать. однако господин президент рассудил иначе и отдал приказ:
Картаген освободить до Дня Независимости 11 февраля. немцев изгнать с родной
земли. Средство для этого применили самое простое и действенное при большом
количестве материала: атаки в лоб. Погибло более полумиллиона кадровых
военных и ополченцев, однако успехи были скромнее, чем хотелось бы. Господин
президент развязал мошну: колоссальный золотой запас безоглядно тратился на
новые и новые вооружения, все более мощные и совершенные. Внешняя разведка
получила умопомрачительные финансовые вливания и в поисках военных секретов
напоролась на ядерные разработки... Но с живой силой -- восстановить ресурсы
было не так просто. и тогда вспомнили о сидельцах: хочешь жить на свободе --
искупи вину кровью. Сотни тысяч заключенных предпочли штрафные роты лагерям,
среди них было немало "золотых"...
4 февраля Картаген был освобожден. 2 марта потоплен последний транспорт
с остатками немецких дивизий, некогда вторгавшихся в Бабилон, а теперь
спасающихся бегством. Бабилон положил в землю пять своих, чтобы справиться с
одним немцем, но приказ президента был выполнен буквально: с бабилонской
земли живым не ушел никто. Почти не брали и пленных. Мода такая возникла в
войсках: пленных не брать. Командование в последние недели войны отдавало
приказы, сулило ордена за пленных, усиливало пропаганду -- ничего не
помогало. После успешной атаки в бункерах и окопах находились только трупы
-- с огнестрельными, колотыми, резаными и иными ранами, живых -- не было.
Особенно беспощадными и яростными были штрафники, всегда бросаемые в самое
пекло...
Но по "ржавому" закону -- государству урка не слуга. В тылу ли, на
войне -- служил, значит особачился, стал скуржавым -- общий привет! Хочешь
жить -- объявись жестяным и так живи. Но "воины" за собой вины не ощущали и
попытались качать права. Их попросту стали резать, даже не допуская
дискуссии. и тогда авторитеты из вояк постановили на своих сходках: да будет
так! Их проба -- скуржавая. Служба "на хозяина" -- в пределах закона, ИХ
закона! У любого ржавого есть выбор: принять новый закон или умереть.
Тюремные законы остаются прежними, порядки на зонах -- якобы остаются
прежними... Но -- коготок увяз -- всей птичке пропасть. Если можно служить
"хозяину", значит и в самодеятельности можно участвовать и вообще активно
сотрудничать с администрацией зоны(не за красивые глазки, само собой, за
осязаемые выгоды). А господин кум -- он что, не администрация? Так возникли
узаконенные контакты с операми... Одним словом в конфликте между ржавыми и
скуржавыми администрация взяла сторону последних. Однако многие, по старой
памяти, не хотели принимать закон, по которому можно лизать жопу
администрации. И здесь плохо и туда не вернуться... Отрицая и тех и других,
нигилисты, как поначалу они назвались, создали свой кодекс поведения. Но
малограмотные сидельцы переделали их самоназвание в "никелисты", так
родилась еще одна проба "Никель". А дальше роение проб приняло массовый
масштаб. Образовались свинцовая, медная, еще какие-то и даже стальная --
пробы. Стальную, к примеру образовали жестяные -- работяги. Бывало такое,
когда господствующая на зоне проба очень круто заводила бредень, -- вконец
обирала и прессовала работягу. Перешедшие определенные пределы забитости и
страха трудилы восставали и вышибали пробу с корнем -- из зоны, или на тот
свет. Обретшие свободу, работяги не успевали оглянуться, как уже из себя
выстраивали структуру привилегий и подавления, аналогичную предыдущим. Все
возвращалось на круги своя: вчера он еще ломом подпоясывался, а сегодня
вершит судьбы недавних товарищей. И хреново вершит, как правило, потому что
не соблюдает старинных, поколениями созданных традиций, не имеет опыта и
знаний...
Каждая проба стремилась утвердить себя на зонах, сохранить и упрочить
свой аристократический статус по отношению ко всем прочим --
трудилам-фратам, прежде всего, ведь те -- работали, а значит и кормили.
Каждая проба не признавала главенство ржавых и любых других проб. Каждая
проба вырабатывала собственные нормы и ритуалы. Амплитуда норм и правил была
весьма широка, но только в пределах тюремного закона, общего для всех:
раскрытого стукача -- на нож, по заднице можно хлопнуть только пидора, после
туалета -- мой руки, перед карточным долгом все равны, и так далее... Зона
-- не курорт, это общеизвестная истина; в ее пределах, тем не менее, разным
сидельцам сиделось по разному -- одним легче, другим тяжелее. Привилегий,
жратвы, тепла и возможностей выжить тем больше, чем сиделец богаче, или по
тюремной иерархии выше, поэтому индивидуумы карабкаются по головам
окружающих ближе к кормушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58