Любой человек, передающий свои знания и опыт другим, испытывает досаду,
когда видит, что слова его пропадают впустую. Ученик либо пропускает все
мимо ушей, либо не так понимает, либо считает, что его собственное понимание
глубже и правильнее. На этом зиждется "конфликт отцов и детей", на этом
стоит цивилизация. "Батя, я не знаю, что ты там предлагаешь, но мне оно не
нравится!" Драгоценный опыт поколений почти весь пропадает впустую и
человечество год за годом, век за веком крутится на одном и том же пятачке
страстей и предрассудков, "Младшие не уважают старших...", "Куда катится
общество...","Мы уйдем и все рухнет...", "Зачем? -- Ведь все это уже было,
было...", "Куда спешите, ваше время придет..."
Из какой страны и из какой эпохи пришли к нам эти сетования? -- Нет
ответа. Но пятачок, на котором человечество топчется, становится все
обширнее. Опыт -- в виде языка и традиций, знаний и вещей и прочих атрибутов
культуры -- передается от поколения к поколению, как врожденный сифилис.
Инстинкт сохранения вида требует стабильности. Инстинкт самосохранения
подсказывает утратившим молодость и нахрап, что знакомый и привычный мирок
лучше продляет личное существование, чем ненужный риск за семью морями, ибо
их инстинкт продолжения рода -- удовлетворен либо уже угасает.
"Наше время пришло" -- так говорили они совсем недавно, вчера, захватив
старые территории или утверждаясь на новых. И заявления типа: "ваше время
прошло" от семян из чресл их -- гром среди ясного неба. Они ведь
только-только распробовали жизнь на вкус и даже не успели вдоволь
порадоваться ей, как их уже ... Идет война с неизбежным финалом: новое
побеждает старое.
Но старое, отступая и погибая, трупным ядом проникает в кровь
победителя и терпеливо ждет перерождения его по своему образцу и подобию.
Но новое, одержав пиррову победу, обреченное теперь на дряхлость и
неизбежность, в неведении своем успевает сделать шаг за освоенные пределы и
оглянуться по сторонам.
И покуда инстинкт продолжения рода сильнее инстинкта самосохранения, а
инстинкт сохранения вида равно служит победителю и побежденному --
человечество обречено жить, обзывая свой образ жизни -- эволюцией.
...Но и Дудя и Патрик не замечали того, что усваивая уроки, Гек не
впитывал их в свою плоть и кровь, а носил их с собой, как рюкзак на спине,
готовый в любой момент скинуть с себя, если перестанут помогать. Гектор и
сам этого не замечал -- попросту не думал об этом.
-- Дудя продал меня на Луну, -- в который раз подытожил Гек, -- или его
самого грохнули, что тоже весьма и весьма вероятно...
При последнем разговоре, уже под конец, Дудя вдруг замолчал и
задумался. Геку больше всего врезалась в память именно эта долгая пауза. На
людях Дядя Джеймс не ведал сомнений, действовал решительно и резко,
возражений не терпел. А тогда вдруг задумался...
-- Знаешь что, ты конечно поезжай, -- неожиданно продолжил он ( как
будто Гек мог отказаться и не поехать), -- но, думаю, ребята и без тебя все
получат и доставят как следует. А тебе я хотел бы поручить заехать в
Швейцарию на пару дней, если ты ничего не имеешь против ( он так и сказал --
заехать, словно речь шла о соседней деревне)? -- Гек по привычке смолчал,
дожидаясь конкретных указаний, но Дудя повторил:
-- Ты согласен, я не понял... или не согласен?
-- Да откуда я знаю, скажете -- поеду. Скажете зачем -- спасибо за
доверие, не скажете -- так обойдусь.
-- Ишь ты, какой злопамятный, -- почти добродушно усмехнулся Дядя
Джеймс, -- знаешь, кто старое помянет...
И он рассказал Геку, зачем тот нужен в Швейцарии. Это было великое,
почти сверхъестественное доверие желторотому: код анонимного счета в
Цюрихском банке, где лежит "кое-какая сумма".
-- Сам не бери, не искушайся. Я пришлю парня -- дождись его, он сам
тебя найдет, вы друг друга знаете, скажешь ему код, он возьмет и вместе
привезете. Вот адрес, э-э... пароль, запомни покрепче, а записывать не
стоит... Ксиву на месте дадут, в Марселе, и деньги тоже. Да, при нем
"язычок" будет с моим почерком -- дурацкого, абсолютно бессмысленного
содержания -- вся соль в том, что почерк -- мой и что применить в другом
месте или подделать для тебя мое указание нельзя будет... Запомни, смысла не
будет -- ни иносказательного, ни какого другого.
Может он имел на Гектора виды в будущих делах, может, проверить хотел
(хотя зачем -- проще не поручать?). А вернее всего -- почуял что-то, жареным
где-то запахло и ближним перестал доверять. В последнее время с "даго"
отношения совсем испортились, ребята говорили. Они нас и так обложили со
всех сторон. Дудя грозился вывести их на чистую воду, а тела сплавить вниз
по течению, но это еще вопрос -- кто кого. А я пока никому не интересен, а
значит и не товар для покупки. Вот он меня и послал, а они узнали и
перехватили. Но почему тогда не торопятся? Торгуются с Дудей? Из-за меня?
Бред собачий! Одним словом, если Дудя и задумает выручать, то не меня , а
бабки швейцарские. А все этот сраный бизнес на наркоте...
Гек не уважал наркотики, презирал их как бизнес, а теперь погибал из-за
них, как тупой баран на живодерне.
-- И все же! Банда, на которую он трудился ныне в поте лица, -- не
партнеры американо-сицилийцам, хотя в порту и по дороге они и говорили
по-итальянски! Гек сразу засек, что цвет, фасон. объем пакетов, в которые
упаковывался товар, был ему знаком. Пару раз по телеку он видел репортажи
облав на пушеров и образцы захваченного с комментариями специалистов. А
однажды -- рано утром в своем квартале, когда выскочил за газетой, видел
такой же пустой пакетик, приколотый шилом к груди безымянного покойника.
"Их" же товар он видел вблизи сотни раз, так что -- мог сравнивать. В те
недавние времена корсиканцев как раз начали выдавливать из городского
нарко-бизнеса "даго" -- итало-американцы. Фокус в том, что Дядя Джеймс
традиционно корешился с корсиканцами; он уважал их интересы, а они его, хотя
при случае тоже меж собой лаялись -- будь здоров! Дядя Джеймс взял сторону
корсиканцев и удержал их на плаву. Словом , пакетики-то -- корсиканские!
Может и обойдется? Не-а, не обойдется, надо рвать когти. Жив Дудя или мертв
-- для него никакой разницы. И сматываться лучше бы в Италию... Гек словно
подталкивал себя на поступок, он всем существом чуял смерть, но боялся до
конца поверить в это. ... Именно в Италию -- там не скоро найдут, а дальше
видно будет. А домой нельзя... Может, в Штаты? -- Далековато
отсюда, не добежать.
Он захлопнул журнал и стал укладываться спать. Те двое играли...
-- Дай бог смыться, а там поглядим.
Чтобы все обдумать, взвесить и принять решение, ему понадобилась чуть
ли не неделя напряженных раздумий и колебаний. Думал по вечерам, днем мысли
какие-то бестолковые лезли, да и работа невольно втягивала и отвлекала. Во
избежание подозрений он подобрал из кипы журналов детектив с продолжениями и
каждый "вечер" после работы втыкался в очередную порцию "Бабилонских
сумерек" и мысленно примерял детали предполагаемых действий, не забывая при
этом регулярно переворачивать страницы. Поначалу дело двигалось туго: о том,
чтобы полчаса тупо глядеть в одни и те же строки -- не могло быть и речи. Он
с первого дня здесь приучился жить так, как будто находился под
круглосуточным наблюдением. Тотального наблюдения, конечно же не было, но
Гек тренировался, чтобы не погореть в нужный момент, если таковой
подвернется. Гек своевременно переворачивал страницы, но получалось, что
думал только об этом. Однако, постепенно он навострился совмещать и то и
другое.
Неделя прошла. План был вчерне готов. Оставались еще лохматые,
незащищенные места, но Гек рассудил, что пора таки начинать: думай не думай
-- всего не предусмотришь.. Времечко течет, -- это он понимал, -- хуже
всего: оно истекает. Опять поднялся из глубин и мутной отравой разлился по
телу страх, притупившийся было в череде однообразных недель. Все зависело от
количества сырья, предназначенного к переработке: сколько его еще подвезут?
Ну да продержимся, бог даст! Гек улыбнулся про себя: он давно уже понял --
бога нет. Люди боятся смерти и надеются, что бог выручит их и и в обмен на
молитвы даст им бессмертие в какой угодно форме. А они молятся, чтобы на
халяву удовлетворить свои мечты и чаяния и улучшить условия загробного
существования... Если послушать -- кто , кому и для чего возносит молитвы,
то и выйдет, что Господь отзывчивее самой разношенной проститутки, коли без
разбору всем дает просимое. А если он просьб не удовлетворяет, или выполняет
с разбором, сам провидит правильный путь -- то какой смысл молиться? --
Услышит из сердца и воздаст по справедливости...
Гек вспомнил, как мальчишкой еще спросил у школьного патера, для чего
молиться надо по всем правилам и соблюдать обряды, и делать это в церкви? Он
к тому же искренне хотел понять, почему Господь, такой милосердный и
всемогущий, строго требует этого от чад своих, но не вразумляет иноверцев и
дикарей. Ведь дикари не виноваты, что дикими родились, а попадут в ад? Патер
ужасно рассердился, сообщил отцу, не поленился придти, что сын его погряз в
ереси и богохульстве, что тлетворное влияние улицы погубит неразумное
дитя... Отец спьяну подумал, что Гек попался на воровстве и заревел, что
сейчас же удавит гаденыша своими руками, но уразумев, наконец, в чем суть
дела, успокоился. Он выслушал, качая нечесаной головой, все, что священник
счел нужным сказать и даже попросил благословения по окончании проповеди, а
после его ухода жестоко избил Гека. Вот тогда-то к привычной обиде на отца
добавился в душе у восьмилетнего мальчугана первый протест против бога и
слуг его.
В десять лет, когда жизнь стала невыносимой, он попытался тайком
молиться сатане, но и из этого ничего не вышло. Прошло еще несколько лет,
прежде чем Гек окончательно забил болт на сверхъестественные силы, но он
помнил то время и стеснялся его, когда доводилось вспоминать. Видя. что
окружающие поголовно веруют -- кто во что, он никогда не спорил и не
проявлял свое мнение по данному вопросу, но для себя все решил -- навсегда.
... Спешить -- еще опаснее, чем ничего не делать. Гек положил еще две
недели на сборы. За это время ему удалось немного перестроить порядок начала
работы и подточить украденный скальпель. Липкой лентой, а ее много было, он
постепенно обернул рукоятку в несколько слоев; лезвие же и острие затачивал
о кирпичи в душе и в парашном углу -- по несколько секунд за сеанс, чтобы не
слышно было. Помог вентилятор в стене, который заменял кондиционер и гнал
воздух в помещение. Он шуршал и потрескивал довольно громко, заглушая
посторонние звуки.
Душ все принимали ежедневно и не по одному разу, так как жара стояла
дикая, а к звукам из-за ширмы коллеги Гека не очень то прислушивались -- им
хватало и запаха. К четвергу все было готово, но прошло еще двое суток,
прежде чем он решился. В субботу -- последний штрих -- щепотка героина. Он
сумел незаметно зачерпнуть порошок заранее приготовленным кулечком,
свернутым из такой же ленты, ее пришлось слепить в два слоя, клейкой
стороной друг к другу.
На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, т.е. в час с
небольшим после полудня он отвалил прямо "от станка". Еще накануне он
страшно волновался. План вдруг стал казаться убогим и нереальным, узилище не
таким уж и мрачным, а соседи настороженными и подозрительными. Короче
говоря, Гек изрядно струхнул. И немудрено: одно дело, когда рядом кто-то
более опытный, вроде Варлака или Патрика, могущий подстраховать и исправить
промах, и совсем другое, когда вся тяжесть предстоящего ложится на тебя,
семнадцатилетнего... Ночью его били кошмары, он просыпался неоднократно и
напряженно прикидывал: не кричал ли он во сне, не разговаривал ли? Однако
"наутро", после побудки, внезапно ощутил в себе уверенность и желание
довести дело до конца. Он столько раз репетировал в мыслях предстоящее, что
когда пришла пора претворять задуманное в жизнь, он не только не испугался,
но и испытал нечто вроде облегчения, как если бы он долго мучился от жажды,
а теперь ее утоляет.
До конца завтрака день катился обычным своим распорядком, но зато после
него -- затрещал на неожиданном повороте и рассыпался навсегда. Дело было
так:
Гек уже давно обратил внимание, что проход к столику, где в ящике
лежали очередные респираторы, довольно узкий, а сам столик -- хлипкий и
низенький, типа журнального, У толстяка был отдельный стол и отдельный же
респиратор, Когда тот у своего стола закончил прилаживать намордник и
защитные очки, Гек, как обычно (эти две недели), вошел первым, наклонился
над респираторами и, как обычно, копаясь и выбирая один для себя,
отрепетированным движением зарядил изнутри фильтрующие устройства остальных
порциями героина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58