Попросту --
тюрьма. Тот кто огребал "пятью-пять", знал, что из двадцати пяти лет срока
-- первые пять -- спать ему не на шконке, а на нарах, белый свет
разглядывать в решеточку (если решеточка та -- без "намордника") и иметь
прогулки в тюремном дворике. Ни свежего воздуха, ни свиданок, ни личной
жизни на промзоне, ни посылок, ни ларька... На каторжном режиме тоже очень
даже не сладко -- но не сравнить, нет.
Единственное исключение -- Бабилонская "крытая" -- Пентагон, там все
устроено иначе, да и сидят в ней другие люди.
А основной режим всасывал всякую шваль, без мозгов и понятий. Дебилы,
психопаты и случайные люди составляли основу "Основного режима". Именно там
воспитатели в погонах добились наибольшего успеха в выведении козлиного
стада: из каждых пяти основных зон -- четыре были белыми и лишь одну с
натяжкой можно было назвать черной. То есть в белых зонах правил бал
"актив", в "черных" -- нетаки ржавой ориентации. Иначе говоря, белые зоны
находились под контролем администрации и лиц, "твердо ставших на путь
исправления", черные -- контролировались идейными урками ("ржавыми"), либо
их последователями -- нетаками, лицами отрицательно настроенными по
отношению к режиму содержания. На доп. режимах сидели "тяжеловозы" первого
срока в основном, т.е. лица, впервые совершившие преступление, но тяжкое --
убийство, налет на банк и т.п. Попадались и по второй ходке, но от другой
статьи другого раздела: первая ходка -- за хулиганку, а вторая, скажем, за
наркоту. Самая солидная, размеренная зона -- жесткий режим. ее костяк --
рецидивисты, умеющие и воровать и ответ держать. Там сплошняком -- черные
зоны, белые жесткие -- редкость. Здесь каждый знает свое место и если не
спешит протянуть руку помощи, то и ножку не подставит. Каждый может
рассчитывать здесь на справедливость, часто жестокую, редко бесплатную, но
всегда обоснованную. Сидельцы уважают себя, уважают других, при всех
обстоятельствах берегут свою честь. А на воле они живут, как правило,
паразитами, питаются чужим потом , профессионально обворовывая обывателя.
"На малолетке" только два режима: ос. и доп. -- основной и
дополнительный. Чистых зон нет, каждая -- черно-белый клубок высокого
напряжения. Таков был порядок на зонах, пока в уголовный мир не пришла
"Рвакля" и не изменила этот мир до неузнаваемости.
"Рвакля" не проникла в малолетние зоны; чисто по возрасту нет там
ржавых и скуржавых, но рассказы о "Рвакле" -- весомая и постоянная часть
лагерного фольклора. Когда Дядя Джеймс объявлял большую рваклю, он вовсе не
отождествлял свой мир и лагерный, бандитов и урок, он только вспомнил
рассказы времен своей отсидки и употребил звонкий термин, не более. В тот
субботний день полиция и репортеры не успевали подсчитывать трупы на улицах
Бабилона, а все же это была совсем другая война и совсем другая кровь. Дядя
Джеймс не страдал манией величия, просто оказался не точен в словах, или,
вернее, употребил гиперболу.


ГЛАВА 9
Варит сладкий сон
В заповеднике времен
Госпожа утрат.
-- Хорошо выглядишь, Франк! Привет, Тобиас!
-- Здорово, Джеймс. Что это у тебя с ногой?
-- Говно месил на досуге. Ну что, здесь будем говорить, или как? Чего
приехал? -- Дядя Джеймс озирался, словно ожидал пули из-за каждой занавески
каждого окна.
-- Джеймс, давай внутри обсудим, что здесь крик подымать, верно я
говорю?
-- Еще бы! Ну, смотри, а я гостям всегда рад. -- Дядя Джеймс сделал
приглашающий жест, пошел впереди, пряча до времени гнусную ухмылку. Патрик
-- руки в карманах -- панорамным, охватывающим взглядом уперся в окна
противоположного дома, рассчитывая уловить движение, отблеск, тень или еще
что-нибудь, сулящее угрозу. На лестничной клетке тоже могли подстерегать
убойные сюрпризы, но Патрик был один, обеспечить контроль впереди и в
арьергарде -- времени не было, а вероятность нападения с тылу -- обычно
выше, чем засады впереди.
-- Тоб, постереги машину, отдохни, но посматривай, я скоро..
Дядя Джеймс немедленно развернулся к Франку и с серьезным видом
вмешался в разговор:
-- Долго ему придется ждать, с голоду валенки отбросит. Обсуждать --
есть чего, не украдут вашу машину, не мучай парня, пусть с нами идет... --
Он гостеприимно пропустил Франка перед собой, тот, в свою очередь, кивком
послал вперед Тобика.
В квартиру ввалились запыхавшиеся, -- пятый этаж без лифта, один Патрик
дышал ровно, только глаза его горели диковато -- вновь обозначились глюки,
на этот раз -- зрительные. Дядя Джеймс первым делом направился на кухню и
самолично поставил кофейник на огонь, чтобы подсластить Франку предстоящую
пилюлю, но это слабо помогло -- Франк, уяснив что к чему, плевался и визжал,
грозил Джеймсу миллионными штрафами... Тщетно: сам напросился на встречу,
сам предложил войти в дом, изволь терпеть и решать свои вопросы по телефону,
в одностороннем порядке, разумеется, незачем сюда звонить... Франк продолжал
плеваться как верблюд, но смирился в конце концов, и он в такой ситуации
аналогично поступил бы... Тобика с кружкой отсадили к окну, -- печеньем
хрустеть, а сами тут же, на кухне перешли к делам.
Франк имел своих людей в департаменте внутренних дел, там ему сообщили,
что дело Червончика потихонечку, подспудно пытаются раскручивать, ибо
прозвучало слово Швейцария. Видимо в этой связи и объявлен розыск на Гектора
Суллу, может быть по подозрению его в убийстве. Вроде как не он, а наоборот,
его убили.
-- Бред какой-то, он ведь жив...
-- Тогда докажи, покажи его живого, розыск и прекратится... Якобы.
Зачем его ищут? Объявить о богатом наследстве?
-- Это Червончик, сволочь... Ладно, подумаем...
-- Ну, ты теперь расскажи, что из-за чего здесь происходит, не надо ли
помочь?
-- Времени у нас -- вагон, все в подробностях расскажу. А в двух словах
пока -- Гиена проведал, что мы с тобой решили Южной Америкой заняться,
ловушку приготовил, чтобы нас с тобой побоку, а все себе захапать. Мы с
Патриком уработали сегодня утром и его и нескольких его парней, а теперь по
городу основные события идут.
И как бы подтверждая его слова -- затрещал телефон. С этой минуты
телефонная трубка почти не покидала Джеймсовой ладони: то ему звонил
кто-либо из троих доверенных лиц, то -- и гораздо чаще -- он сам накручивал
номера, спрашивал, ругался, отдавал приказы и соболезновал.
Каша заварилась весьма крутая. На три часа пополудни насчитывалось уже
восемнадцать покойников с обеих сторон, не считая трупов в мотеле. Пока счет
выходил 13:4 в пользу организации Джеймса, один убитый -- случайный
прохожий. Зазвенел телефон, поступили новые сводки. На этот раз отличился
Нестор: он с ребятами заехал пожрать в китайскую харчевню, а там как раз
делали закупки специй сицилийцы, трое молодчиков -- из стреляющих. Нестор
сориентировался мгновенно, вернулся в машину за автоматом и сам положил всех
троих." Обедать пришлось ехать в другое место" , -- с небрежной лихостью
добавил Нестор. Помимо кадровых -- пошли материальные потери: сгорел
кинотеатр(подпольное ночное "казино" -- мельница, в переводе на простой
язык, или "катран", если по-новому), взорван гараж-стоянка возле стадиона.
Самое неприятное -- там погиб Боцман, старый неосторожный дурак! Полиция
встала на рога: наплевав на дружбу и деньги своих криминальных визави,
лягавые начали повальный шмон в притонах и на улицах. Все навороченные
моторы со знакомыми номерами тормозились, владельцев с широко раздвинутыми
ногами валили на капоты и обыскивали, щедро охаживая дубинками по ребрам;
найдя стволы, перья или наркоту тотчас же волокли в участок. Не прошло и
двух часов, как все бандгруппы города, непосредственно не участвующие в
событиях, залегли на дно. Дядя Джеймс звонил известным ему авторитетам,
извинялся, оправдывался, угрожал, сулил отступные и компенсационные,
призывал к патриотизму. Как правило -- почти везде он достиг взаимопонимания
-- этому способствовали несколько факторов: его грозная репутация, его
четкая щедрость в делах и результативность сегодняшних событий: по
телевизору и в экспресс-- листках их комментировали, словно фронтовые
сводки. Люди Дяди Джеймса строго по плану среагировали на полицейский
беспредел и передвигались по городу только на общественном транспорте, либо
пешком.
Сицило-американцам никогда прежде не приходилось сталкиваться со столь
свирепой резней -- тридцать восемь человек убитых и восемь раненых -- таковы
были их потери субботнего дня, среди них глава всей преступной семьи Роберто
Дженна. Поражение было полным, старику Джованни Галло пришлось покинуть свой
огород и на время взять на себя управление остатками банды. Он выговорил при
этом условие, что как только с материка подоспеет помощь, он немедленно
возвращается в деревню, к своим яблоням и сливам. Двенадцать человек из
армии Дяди Джеймса тоже перешли в мир иной, трое были тяжело ранены, трое
взяты с поличным во время стрельбы -- этим предстояло посидеть с месяцок,
пока не отмажут, а то и срок приподнять, скорее всего -- небольшой. В ту
ночь кабаки и бордели и игорные притоны напрасно ждали посетителей -- все
боялись разборок, боялись облав, никто не хотел стать клиентом
переполненного морга.
К ночи определилась победа. Только что Герман доложил: макаронники
пригнали ветку с листьями: вроде как переговоры предлагают. Дядя Джеймс на
радостях пообещал Франку отпустить его на следующий вечер, если все будет
тип-топ. Чтобы не дергать нервы -- новости смотреть не стали, а решили
расслабиться за столом. Патрику кусок в горло не шел -- больно круто его
трепало, приходилось терпеть, не подавая виду. Он выждал благоприятный
момент и объявил, что лезет в ванну на часок -- отмокать. Дядя Джеймс, Франк
и Тобик еще раньше удовлетворились душем и никто не возражал. Патрик
закрылся в ванной, разделся и принялся манипулировать струями горячей и
холодной воды попеременно. Слегка помогло. Он набрал затем горячей воды,
достал из кармана две таблетки аспирина, растолок их в ладони, закинул в рот
и запил прямо из крана. Потом, шипя, полез в нестерпимо горячую воду. Первые
две минуты ему казалось, что он одновременно -- упадет в обморок и сойдет с
ума, но нет, выдержал. Полтора часа подряд Патрик пытался улететь в астрал и
оттуда починить свой охромевший разум. Когда он вылез из ванны -- смеющиеся
головы и угрожающие голоса исчезли, сердце гулко бухало в усталой груди,
ноги противно дрожали. Еще сутки -- и все наладится, определил Патрик. Он
надел единственный длинный халат, обвязался поясом и пошел присоединяться к
обществу.
Тобик подналег на пиво и водку, Франк с удовольствием попивал красное
калифорнийское вино("среди неевропейских помоев -- это лучшее"), однако был
умерен, по своему обыкновению; оба смотрели телевизор на тихом звуке --
эстрадное шоу. Дядя Джеймс поужинал "насухо", потом одним махом залудил
двухсотграммовый стакан "Мартеля", вытащил телефонный штепсель из розетки и
пошел на боковую. После двадцати трех часов вечера резко повышалась
вероятность перехвата телефонных разговоров, Дядя Джеймс не собирался этим
пренебрегать, поэтому и обнулил звонки, от греха подальше, хотя имел защиту
от любопытствующих ушей куда более реальную. Дело в том, что квартирка была
не простая. Здесь, как и на Старогаванской, была установлена армейская
аппаратура ВЧ -- высокочастотной связи, обеспечивавшая непробиваемую
кодировку звуковых сигналов, когда Джеймс беседовал с тремя, а после смерти
Боцмана -- с двумя точками, аналогично оборудованными. В остальных случаях
разговор можно было контролировать, поэтому необходима осторожность для
собеседников( Так обещал ему изобретатель-самоучка, познавший и даже
усовершенствовавший эту самую ВЧ, проверки пока это подтверждали. Он опять
пытался объяснить Дяде Джеймсу технические подробности, но тот сунул ему
обещанный могучий, как всегда, гонорар, цыкнул для порядка и выпихнул вон:
должен был вот-вот завалиться Франк с девками).
Патрик выпил кипятку без заварки и тоже пошел спать, через полчаса
вырубился Тобик, скорчившись прямо в кресле, а Франк поглядел еще немного и
завалился на диван, застеленный им заранее. Дядя Джеймс и Патрик
предпочитали в таких случаях раскладушки...
Утро начали с завтрака, приготовленного Дядей Джеймсом: он вытащил из
недр кухонного стола гигантскую сковородку, поставил на огонь, накрошил туда
мелко нарезанного сала, чтобы чуть позже залить сверху дюжиной яиц,
беленьких, чистеньких, с круглыми магазинными штампиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58