Эвкерия рукоположили в сан пресвитера — старейшины сельской церкви — с правом управлять экклесией, учить, вести службы, давать причастие и отпущение, но без права крестить и освящать хлеб и вино.
Добравшись до города, священник быстро изучил язык, но оставался одиноким. Горожане не то чтобы презирали, скорее не замечали его. Любознательная Бодилис заинтересовалась пришельцем, и вскоре между ними возникла дружеская приязнь. Королева пыталась ввести его в Симпозиум — собрание мыслителей в Доме Звезд, — однако большинством голосов чужак был отвергнут. Он, в свою очередь, связал ее с Авсонием, и они с королевой до сих пор обменивались письмами, хотя поэт с тех пор переехал ко двору императора и получил консульство.
Переписка самого Эвкерия ограничивалась докладами начальству и получением инструкций. Свободные часы он заполнял изучением истории и традиций Иса. Этот предмет повергал его в ужас и в то же время зачаровывал, к тому же священник надеялся, что рано или поздно его исследования пригодятся тому подвижнику, который сумеет извлечь этот несчастный народ из бездны невежества.
Будик слушал со слезами на глазах.
— Отец, — пробормотал он, — ты солдат, как и я, легионер Христа!
Эвкерий вздохнул и застенчиво улыбнулся.
— Едва ли так. В лучшем случае, я обозник, вечно спотыкающийся на дороге и вздыхающий об оставленном доме.
— Я слышала, что Неаполис прекрасен, — тихо заметила Бодилис, обращаясь к Будику. — Древний греческий город между холмами и голубым заливом, под солнцем Италии, о котором здесь, на сумрачном севере, можно только мечтать.
— Нам следует оставить этот мир и искать истинной родины на небесах, — наставительно проговорил Эвкерий. Новый приступ кашля не дал ему закончить. Он прижал ко рту платок, а когда убирал его, Будик заметил на ткани пятнышки крови.

III
Получив у Эпилла увольнение, Кинан и Админий собрались посмотреть Ис и поискать развлечений. Молодой моряк Херун согласился быть проводником. Парни познакомились в Доме Воинов, где легионеров разместили вместе с городскими военными. Правда, горожане свободные от службы часы проводили дома, а римлянам пока приходилось и спать в казарме.
Вне службы полагалось носить гражданскую одежду, а из оружия разрешался только нож, длиной не более четырех дюймов. Админий предусмотрительно упрятал тяжелую дубинку за пояс. Свободно висевшая на его костлявой фигуре туника прекрасно скрывала сие нарушение правил. Кинан разоделся в одежды родной Деметы: отороченная мехом рубаха, штаны с подвязками крест-накрест и яркий шафранный плащ, хлопающий на ветру. На левом плече висел футляр маленькой дорожной арфы. Херун был одет по-исански: льняная рубаха, вышитая куртка, распахнутая на груди, чтобы выставить напоказ цепочку с подвеской, и широкие штаны. О том, что он кельт по крови, говорили только высокий рост, конопатое лицо да медные волосы, стянутые в пучок на затылке.
— Прогуляемся к Воротам Зубров через Гусиный рынок, а потом свернем на север, к Рыбьему хвосту, — Херун говорил медленно и внятно, чтобы спутникам легче было понимать малознакомую речь. — Посмотрите городские достопримечательности, а там и за пирушку.
— Звучит соблазнительно, — Админий перевел для Кинана это предложение на латынь. Протолкавшись через толпу на дороге Лера, все трое свернули на тихую улочку, которая вилась среди оград богатых особняков.
— Быстро ты подхватил наш язык, — похвалил Херун.
Админий усмехнулся, показав щербатые зубы.
— Таракану в лондинийских доках приходится учиться проворству, чтобы на него не наступили.
— Хочешь сказать, жизнь научила?
— У меня, знаешь ли, отец был лодочником на реке Темезис. Заработков было меньше, чем голодных ртов в семье. Я только ходить научился, а уже шнырял повсюду, стараясь раздобыть что-нибудь попитательней вареной капусты. Скудная добыча, а частенько и незаконная, но чтобы хоть что-то урвать, пришлось учиться понимать всякую речь. Так что у меня с детства острый слух и проворный язык.
Херун хмурился, сосредоточенно вслушиваясь. Админий говорил с запинкой, к тому же вкраплял в речь много слов, понятных во всей Арморике, но чуждых для исанца. Правда, моряк в своих путешествиях тоже нахватался чужеземных слов, и это помогало делу. Исанские моряки, патрулируя побережье и сопровождая торговые суда, часто заходили в гавани, чтобы пополнить запасы и дать команде отдых. Обычно капитаны выбирали маленькие портовые городки, где не было имперских чиновников, собирающих пошлины.
— И в конце концов ты пошел в солдаты? — догадался Херун.
Админий кивнул.
— Я нажил себе врагов в Лондинии. Да жизнь легионера не так уж и плоха, если умеешь подсуетиться и найти щелочку в уставе.
— О чем это вы болтаете? — не выдержал Кинан. Админий перешел на латынь.
— Да просто выкладываю свою биографию. Не переживай, скоро ты тоже сможешь болтать по-здешнему.
Кинан оскалился.
— Может, тогда здешние бродяги перестанут меня обчищать — если я выучу заговор против их колдовства.
— Ну-ну, брось скулить. Игра была честная. Просто тебе не везет в кости. Я-то свое получил, — Админий позвенел монетами в кошельке. Исанским военным, как и римлянам, платили не только натурой, но и звонкой монетой. Сестерции в последнее время упали в цене, но хранить их было удобнее, чем набивать мешок мелкой монетой. — Не думай, я не из тех, кто оставит приятеля на мели, — добавил он.
Кинан вспыхнул.
— Я не просил милостыни.
Админий расчесал пятерней желтую шевелюру.
— Слушай, ты безнадежен. Мы же собрались повеселиться, или как? Если хочешь, считай это займом. Отдашь, когда тебе повезет, — он хлопнул товарища по плечу. — Скучно тебе в бараках, а? Ничего, раздобудем выпивку и девку, разом повеселеешь.
Узкая улица уперлась в решетчатые ворота. По сторонам стояла стража из исанских моряков и легионеров. Херун отдал салют по-исански, Админий, проходя, махнул рукой знакомым парням.
— Это королевский дворец? — спросил Кинан.
— Должно, так. Наши больше нигде караул не несут. Скоро и нам с тобой здесь стоять.
— Я понимаю, что центурион… префект хочет иметь рядом своих людей. Но почему только двое? И зачем ему местные?
— Мне Эпилл объяснял. Грациллоний теперь не префект, а король, чтоб его. Если им не позволят охранять своего короля, местные это за обиду сочтут. Ну и нашим не понравится, если нас оставят не при деле.
Кинан обдумал слова приятеля.
— Похоже на правду. Мудрый у нас начальник, — и тут же снова вспыхнул: — Ну, когда настанет мой черед, меня не упрячут за ворота!
— Легче, парень, легче. Тебе так уж не терпится снова начать учения и копать рвы? Не бойся. Вот обустроимся немного, тогда у нас дела хватит.
Дорога пошла круто вниз. Дома здесь были победнее, старинной постройки. Тень от городской стены заслоняла заходящее солнце. С Гусиного рынка расходилась деловитая толпа. Под копытами и колесами гудели камни мостовой. Башни-Братья у Ворот Зубров торчали черными столбами.
Херун свернул направо по переулку, над которым нависали выступающие вторые этажи домов. Торцы мостовой сменились грубыми булыжниками. Толпа здесь была гуще, чем в Новом Городе. По улице сновали моряки, ремесленники, служанки, рыбачки, ребятня в грязных рубашонках и личности неопределенных занятий. Кто был одет щегольски, а кто просто, но богатых одежд не видно было ни на ком. Лица казались усталыми, а порой и нездоровыми. Но все же здесь не было голода и нищеты, как в Лондинии, не было кислого запаха отбросов и немытых тел. Морской ветер Иса пах солью и водорослями, нес прохладу. Над головами кружились белые чайки.
Троица остановилась перед глинобитным квадратным домиком под деревянной крышей. Над дверью виднелась эмблема солнца из полированного гранита. Несмотря на следы ремонта и вынужденной перестройки, от стен дома веяло дыханием древности. Херун почтительно поклонился перед запертым входом.
— Что это? — спросил Кинан. Его знание языка почти исчерпывалось этим простым вопросом.
— Святилище Мелькарта, — объяснил Херун. — Того, которого основатели города в давние времена назвали Таранисом. С тех времен для него были выстроены храмы более величественные, и это святилище теперь открыто только в дни солнцестояния, и только один жрец совершает жертвоприношение. Есть еще подобное святилище Иштар — Белисамы, — которое открыто только в равноденствие. Мы чтим богов.
Он повел спутников дальше. Админий переводил его пояснения Кинану. Деметец начертил в воздухе тайный знак.
— Как не чтить им своих богов, — тихо проговорил он, — им, живущим во власти океана… Но ты христианин, ты не поймешь.
— Я плохой христианин, — признался Админий.
Чуть дальше они увидели темные, покрытые мхом менгиры высотой в рост человека. Херун снова преклонил колени.
— Святилище менгиров, — объяснил он. — Эти камни древнее города. Я видел в Арморике, как кельты, а иногда и христиане, выбивают свои знаки на памятниках древнего народа, но мы не смеем тревожить камни, посвященные неведомому богу.
Админий вздрогнул, и пробормотал, словно продолжая свое признание.
— Я чувствую присутствие древних богов… Надо было прихватить плащ. Экая холодина.
Дорога Лера спустилась к гавани. Там стояло несколько приличных домов, а дальше начинался Рыбий Хвост. Здешние трущобы были богаче бедных районов империи, однако оборванцев хватало и здесь. Вопили нищие, усталые шлюхи зазывали прохожих, детишки выкрикивали дразнилки, а взрослые провожали пришельцев цепкими взглядами прищуренных глаз.
— Все не так страшно, как кажется, — успокоил приятелей Херун. — Зато местные таверны не разорительны для кошелька.
Дом, в котором помещалась таверна, когда-то блистал роскошью. Теперь фрески облупились, в черепице виднелись наскоро залатанные дыры, а от барельефа над входом остались жалкие обломки. В бывшем атриуме на глиняном полу еще виднелись остатки мозаики, а стенные росписи скрывала вековая копоть.
— Что за разруха? — подивился Админий.
— Здесь поработало море, еще до того как были возведены Морские ворота, — Херун жестом пригласил их к столу. На скамье уже сидели четверо мужчин в грубой, поношенной одежде.
— Привет, — окликнул их Херун. Занятые выпивкой завсегдатаи что-то пробормотали в ответ.
Усадив товарищей за дальний конец стола, Херун шепотом пояснил:
— Рыбаки. Неплохой народ на свой лад, но угрюмый. Лучше их не задевать.
Горящие свечи немного добавляли света к полумраку, сочившемуся сквозь тусклую пленку окон. Воздух пропах горьким дымом, сальной копотью и ароматами кухни. Хозяин кликнул мальчишку, который и подбежал спросить, чего желают новые гости.
— Мед здесь неплох, — посоветовал Херун, — а вот с вином поосторожнее. — Он перевел мальчишке на исанский заказы своих спутников и расплатился. — Первый круг за мой счет. Будьте здоровы!
Из-за перегородки, раскачивая бедрами, вышла женщина. Несмотря на грязные волосы и дешевое платье, она была недурна собой. Узнав Херуна, девица расплылась в улыбке.
— Добро пожаловать, милый! Что-то тебя давно не видно. Познакомишь с друзьями?
— Это римляне, ты, должно быть, слыхала о них, — ответил моряк. — Прибыли с новым королем. Эти двое — Админий и Кинан.
Женщина округлила глаза.
— Римляне! О, чудесно! — она пристроилась рядом с Херуном. — Добро пожаловать и вам, красавчики. Если вы в настроении повеселиться, то попали куда надо. Я — Кебан.
— А где же твои подружки? — поинтересовался Херун. — Неужели все заняты в такую рань?
— Какое там, — она послала рыбакам кислый взгляд. — Эти вот жалуются на плохой улов и держатся за свои кошельки. Ну, а девицы — у Раэли лунные дни, и она заявила, что не может работать. Силис залетела и еще не оправилась от лечения. Так что я одна за всех и буду рада компании.
— Одна не останешься, — засмеялся Херун. — Но прежде ты, верно, хочешь выпить? — Он вновь подозвал мальчишку.
Админий коротко пересказывал Кинану разговор. У парня задрожали ноздри, он стиснул чашу и, тяжело дыша, выговорил:
— Клянусь Тремя в Капюшонах, после долгого похода мне нужна девка. Как здесь посмотрят, если я завалю ее прямо на полу?
— Удивятся, что ты натираешь себе коленки, когда мог бы за те же деньги валяться на тюфяке. Погоди немного, получишь больше удовольствия.
Дверь распахнулась, и в таверну раскачивающейся матросской походкой вошел новый гость. Его полотняная роба пропахла рыбой. Пришелец был невысок ростом, но сложением напоминал медведя, а плечи могли бы сойти за кабестаны, способные удержать пять якорей. Буйная черная борода и яркие зеленые глаза выдавали его молодость, хотя ветра и солнце выдубили кожу, как хорошую подметку.
Рыбаки встали, приветствуя его появление, и пригласили к столу. Пришелец с улыбкой махнул им рукой, но направился к тому концу стола, который занимали римляне.
— Это еще кто? — спросил Админий.
— Я его мало знаю, — вполголоса отозвался Херун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59