— Мы так и сделаем, но без веревки не спуститься со стены, да и ров не преодолеть. А мост для нас не опустят.
— Что же делать?
— Нужна длинная веревка. Закрепим ее на стене, затем спускаемся вниз, я перебираюсь через ров, натягиваю веревку, а ты уже по ней ко мне. Иначе никак не получится.
Но веревка не понадобилась. На лестнице нас ждали. Вернее, ждал всего один враг… но бессмертный.
— Шустр, — вроде как похвалил Кощей, — придется убить.
— Сначала познакомься с моим мечом-кладенцом.
— Ты что… дурак? Я ж бессмертный.
— Придется доказать обратное.
— Попробуй. — Сбросив плащ, он извлек откуда-то из-за спины огромный меч.
Говоря «огромный», я имею в виду его действительно огромные размеры. Больше полутора метров длины, с лезвием шириной в мою ладонь и двуручной рукоятью.
— Давненько мне не доводилось головы рубить, — прошипел Кощей, поигрывая клинком.
«Его смерть в яйце», — мелькнуло у меня в голове, и, не успев подумать даже в каком, я резко ударил кладенцом, одновременно нажимая на рубин.
Грянул выстрел.
Кощей Бессмертный ойкнул, выронил меч и согнулся пополам.
— Больно как! — пропищал он, одной рукой зажимая рану, а второй нашаривая выпавший меч.
Его клинок со свистом рассек воздух. Я успел отпрыгнуть, но Бессмертный уже рядом. Его меч занесен. Я с трудом блокирую удар и отвечаю колющим в грудь. Со скрипом сталь пронзает доспехи.
— Бессмертный я, — фальцетом сообщает Бессмертный. И, схватив меня за плечо, толкает к бойнице.
— Чего это у тебя голосок изменился? — интересуюсь я. — Может, ну его — жениться-то…
— Ненавижу! — Кощей Бессмертный отбрасывает свой меч и двумя руками толкает меня в грудь.
Потеряв равновесие, я вываливаюсь в бойницу, приспособленную для сбрасывания каменных блоков на головы нападающих. Пытаясь удержаться, хватаюсь за свой кладенец. Но он выскальзывает из Кощеевой груди, и я лечу вниз. В ров. На острые колья. Вдогонку мне в уши бьет дикий крик Аленушки.
Перевернувшись в воздухе, я ударяюсь головой о стену и теряю сознание.
Мечущийся над замком крик, дикий хохот — и темнота.

Часть IV
ВЫСОКО В НЕБЕ, ГЛУБОКО ПОД ЗЕМЛЕЙ
Глава 20
ПОНЕВОЛЕ ВЫПОЛНЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ, или СЛОВО НУЖНО ДЕРЖАТЬ
Давши слово — держи, взявши — будь краток и соблюдай регламент.
Спикер (просьба не путать с PC Speaker)
Очнувшись, я задался вопросом: «На каком я свете?» Именно от ответа на него зависит, жив ли я? Логика голосует за тот свет, а ноющее тело — за этот.
Белый потолок (на самом деле не то чтобы очень уж белый, но еще не совсем черный от скопившейся на нем сажи), кособокая люстра на три свечи с оплавившимися на нет огарками, вся в восковых потеках.
Пытаюсь подняться, чтобы расширить кругозор.
Стон вырывается из пересохшего горла, что-то шевелится рядом со мной. Это что-то встает, поочередно являя моему взору: сперва помятое девичье лицо с остатками пудры и потеками теней, в ореоле взлохмаченных волос, затем острые плечи, выступающие ключицы, огромные шары грудей, плоский живот, широкие бедра, треугольник черных, густых волос, кривоватые ноги коленками внутрь…
— Плохо? — понимающе спрашивает незнакомка.
Я лишь таращусь на нее стеклянными глазами.
Начинают оживать смутные тени, затаившиеся со всех сторон. Словно мертвые восстают из праха. Натужно, со скрипом в суставах, со смрадным ароматом недельного пота и не менее давнего перегара. Мужчины и женщины. Совершенно обнаженные, частично одетые и при полном параде, даже с мечами на поясах.
Кривоногая девушка подносит мне кувшин вина.
Приходится сесть, чтобы сделать глоток.
Вино оказывается мерзким не только на вид и запах.
— Пей, пей, жеребчик. — Незнакомка подмигивает мне.
Я послушно пью, не в силах разобрать: где я нахожусь? Все происходящее абсурдно. Последнее, что я помню, это схватка с Кощеем Бессмертным. Мой удачный выстрел… его нечеловечески сильные пальцы на моей шее… дьявольский хохот…
Один из присутствующих мужчин хватает проходящую мимо пухленькую шатенку и принимается тискать под дружный хохот остальных.
Один я не смеюсь со всеми.
Сорвав чудом уцелевшую юбку, он валит ее на пол…
Я встаю и иду к окну.
В позвоночнике пульсирует струя пламени, в глазах разноцветные искры.
И тут меня как обухом по голове — бум! Прямо предо мной во всей своей мрачной красоте высится Кощеев замок.
Меня озаряет догадка. Высовываюсь из окна. Ну конечно же я в таверне!
Но как я сюда попал? Ведь Кощей… выскальзывающий со скрежетом из пробитых доспехов меч, острые пики внизу… темнота…
Смотрю на замок, и зубы сами по себе начинают скрежетать, кулаки сжимаются, волна ненависти поднимается в груди.
Хочется запрокинуть голову и завыть, как замерзающий в заснеженной степи волк.
Вместо этого я начинаю усиленно размышлять над тем, как выбраться из крепости. Пока кто-либо не заинтересовался моей личностью более внимательно. А это случится скоро, ведь мое оружие разительно отличается от всего, чем вооружены солдаты Кощея. Да и одет я не по форме…
Пошатываясь, как для того чтобы придать своей походке нетрезвую расхлябанность, так и по причине общей слабости, я покидаю гостеприимное заведение. Радуясь, что с меня не потребовали платы. Возможно, в этом мире среди профессионалок, так же как и в моем, бытует привычка брать плату наперед. Не хватало только, чтобы меня сейчас задержали как неплатежеспособного. Ведь в таком случае дело кончилось бы не обычным (как это бывает) мордобоем с нанесением телесных повреждений, а чем-то похуже. Вроде ареста с последующим усекновением головы.
Кутаясь в плащ, выхожу из уютного заведения и, завернув за угол, направляюсь к открытым центральным воротам. Машинально глотаю слюну, обильно выделившуюся при обонянии доносящихся ароматов жареной, пареной, тушеной и прочими способами приготовленной снеди. Но, как известно, коммунизм еще нигде не построили (на практике) и поэтому платить не нужно лишь за сыр в мышеловке и мясо в капкане.
Мимо пронеслась запряженная четверкой лошадей карета, заставив пешеходов поспешно уступать дорогу.
Проводив экипаж взглядом, я заинтересовался методом проверки личности курсирующих через ворота людей. В этих краях таможня еще не научилась работать эффективно. В том смысле, что они ограничивались взиманием платы с приезжих купцов, не обыскивая оборванных селян в поисках припрятанной монетки. Разве что какую селяночку слегка прощупают на предмет проноса секретных донесений противника…
Делаю серьезное лицо, запахиваю предварительно надетый наизнанку плащ, чтобы не видны были гарды мечей и нездешней работы кольчуга.
Как мне удалось вчера сохранить свой меч — ума не приложу.
Стражник, преградивший путь огромному, тяжело груженному фургону, сделал знак своему напарнику проверить содержимое окованного медными полосами сундука, служащего по совместительству и скамьей для погонщика. Пухлый торговец с явным отпечатком национальной принадлежности на подобострастном лице поспешил сунуть стражнику подношение. Назвать взяткой такую мелочь не поворачивается язык, у нас за это клизму не поставят, а тут…
Короче, заставу я миновал благополучно, без досмотра и вопросов. Прошел себе, удостоившись мимолетного взгляда.
Приободрившись, я прибавил шагу и едва не попался.
Мне навстречу, горделиво восседая на черном коне, с черным вороном на плече и черным псом, пасти которого позавидовала бы и собака Баскервилей, из-за поворота выехал Чудо-Юдо.
«Попался», — мелькнуло в голове.
Пока что он меня не заметил, но стоит резко развернуться или приблизиться на достаточно короткое расстояние — все. Пиши пропало.
И тут меня осенила спасительная мысль.
В стене узкого тоннеля, из противоположных концов которого навстречу друг другу мы движемся, зияет вход в логово Змея Горыныча. Я должен добраться до него раньше Чуда-Юда, и тогда мне удастся укрыться там до темноты.
Немного ускоряю шаг, но так, чтобы это не бросалось в глаза.
Разделяющее нас с Чудом расстояние сокращается метров до десяти, когда я наконец достигаю входа в пещеру и захожу в нее, чувствуя затылком заинтересованный взгляд.
Затем появляется заинтересованный взгляд и спереди.
— Это я, — на всякий случай говорю я. И добавляю, пока меня не съели: — Пришел выполнить обещание.
— Правда?
Цепь звенит, меня обдает жарким дыханием, которому мятная свежесть не помешала бы.
— Я же обещал.
Несколько шагов в глубь пещеры, прочь из поля зрения Чуда-Юда.
Змей Горыныч вплотную приблизил ко мне свои головы:
— Освобождай.
— Хорошо. А где замок?
— Нет замка.
— Как?
— Сам посмотри. — Горыныч поднимает головы, чтобы я смог рассмотреть стальной обруч, охватывающий среднюю шею.
На ощупь проверяю обруч — ничего, нет замка, лишь толстое кольцо, к которому прикована цепь, ведущая в глубину змеиного логова.
— А там?
— Посмотри сам, — предлагает Горыныч заметно погрустневшим голосом.
Я иду вдоль цепи, перебирая пальцами огромные железные звенья.
— Посвети, — шучу я.
Змей Горыныч шутки не понял. Дыхнул. Язык пламени ударил в стену, осветив вплавленную в монолит скалы цепь.
Огонь погас, зато появился дым — от жара задымился мусор, наваленный на полу пещеры.
— Ну как? — поинтересовался Змей.
— Нужно подумать, — ответил я.
Кто-то постарался, заковывая говорящего трехглавого дракона. Нет чтобы, как в хорошей сказке, повесить пудовый замок, а ключик сунуть под половичок. Ломай теперь из-за них голову!
Перебравшись к ручью, я сел на камень и задумался. Вот только некстати в голову лезут всякие посторонние мысли, да еще и Горыныч сопит как паровоз, томясь ожиданием. Тоже мне — вскормленный в неволе орел молодой.
Но как же я все-таки оказался в борделе? Не святой же дух меня туда перенес?
— Трое-из-Тени, вы где?
— Здесь.
— Рассказывайте.
— Вот так всегда, — проворчал Гнусик, — как что-то нужно, сразу зовет, а как тебе пожалуйста сказать… неблагодарный.
— Ну стресс у него, нервенный, — встал на мою защиту Пусик. — Может, головушкой приложился, пока летел.
— Это вы меня в бордель затянули? — Я завертел головой, пытаясь рассмотреть свою тень, в которой они обитают.
— Вот, я же говорил, — укоризненно сказал Гнусик. — И здесь ворчит. Спасли, а еще и не угодили…
— Да как же не угодили? — воскликнул я. — Вы чудо совершили! Вы же мои ангелы-хранители. Что бы я без вас делал? Пусик, Гнусик, спасибо вам огромное!
— Да чего там, — засмущался Пусик.
Гнусик шмыгнул носом и добавил:
— Всегда рады помочь, так сказать, оказать посильную… в меру возможностей.
— Как же вы вытащили меня?
— Сбросил тебя вражина костлявый со стены, а ты возьми да и отключись. Мы и принялись действовать самостоятельно. Попридержали тело, чтобы о камни не разбилось да на колья не попало.
— Молодцы.
— Затем, отдышавшись (уж больно ты тяжел), сунули меч в ножны и перенесли через ров. Вот где попотеть-то пришлось, насилу управились. Если бы не младшенькая…
— А…
— Это Пусик придумал, — признался Гнусик. — Смотрим — солдаты разврат с девками гулящими чинят. Поупивались, покатом лежат — ну чем не укрытие. Подождали, пока самые выдержанные окосеют да угомонятся, и занесли тебя через окошко, нечего на проезжей части александрийским столбом валяться.
— А…
— Хотели мы поперву для достоверности раздеть тебя да под девку какую засунуть… Да замаялись сверх меры, решили, что и так сойдет.
— Это вы хорошо решили, — похвалил я их, пытаясь сообразить, открыли уже в этом мире Америку или нет. Может, Трое-из-Тени чего-то недоговаривают… или не уследили — девки они ведь такие… Тогда не лишним будет в нашем мире провериться. Здесь-то еще пенициллина точно не изобрели.
— А младшенькая это кто? — подозрительно поинтересовался я.
— Ну… — замялся Пусик.
Гнусик принялся насвистывать что-то из местного фольклора.
Понимая, что жители моей тени пытаются уклониться ответа, я все же решил попытаться выведать их секрет:
— Вас в моей тени трое, ведь правда? Зовут-то вас Tрoe-из-Тени, а не двое… Так кто этот третий, вернее третья?
— Сестрица наша, — вздохнув тяжело, признался Пусик. — Младшенькая.
— А… — начал было я.
— А это не твое дело! — отрезал Гнусик.
— Извините.
— Убогонькая она…
— Я… в общем, спасибо вам всем.
— Ну а теперь что? — спросил Гнусик.
— Освободим Змея Горыныча и пойдем смерть Кощееву искать.
— Да где ж ее искать-то будешь?
— Найдем, чай не иголка в сене.
Задумались.
Я придумал первый, но не стал кричать: «Эврика!», а просто подошел к рептилии и изложил свой план.
Вооружившись камнем, я дал отмашку Змею.
Горыныч собрался с духом и дыхнул огнем, направляя струю на одно из звеньев цепи.
— Чуть-чуть ближе, — скорректировал я процесс, добиваясь наибольшего нагрева необходимого участка металла.
Первая голова уступила место второй, та, истратив весь запас огня, — третьей.
Но металл почему-то и не думал краснеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50