– Тварь еще жива! Краф с ней не покончил!
На глазах у ошарашенного двеллера бородатый хорвум снова всплыл из глубины волн, устремился за «Одноглазой Пегги» и вскоре нагнал ее, заходя с левого борта, подальше от путаницы парусов и оснастки. Гномы помчались вдоль борта, наблюдая за его действиями и поминая хорвума последними словами – а слов подобных, надо отдать должное, знали они немало.
Джаг вдруг осознал, что взгляд чудовища, плывшего рядом с ними, какой-то странный и бессмысленный.
Шторм внезапно прекратился, дождь перестал поливать палубу «Одноглазой Пегги», и сквозь еще отдающие свинцом облака стали пробиваться лучи солнца. Пасть хорвума раскрылась, и из нее повалили клубы дыма и донесся смрад горелого мяса. Когда дым рассеялся, все, кто был на корабле, увидели, что в открытой пасти чудовища стоит старый волшебник.
Выглядел он чрезвычайно уставшим.
– Ну, – сказал он, сжимая в руке посох и недовольным взглядом окидывая команду «Пегги», – что, никто так и не догадается помочь мне подняться на борт?
Пираты ответили могучим единым «виват!». Несмотря на потерю товарищей, их страшно обрадовало чудесное воскрешение Крафа. Кроме того, плавающая рядом с кораблем туша мертвого хорвума недвусмысленно напоминала, что с волшебником их шансы остаться в живых будут намного выше.
По команде Халекка за борт «Одноглазой Пегги» была сброшена прочная крупноячеистая сеть.
Краф ухватился за нее, но потом словно заколебался.
– Халекк! – позвал он.
– Что? – отозвался гном.
– Надо привязать труп этой твари к кораблю.
– Зачем это?
– Чтобы забрать его с собой.
– На что он нам сдался?
– Мне надо заполучить кое-что из того, что Мефосс успел проглотить за все эти годы. – Краф медленно, словно из последних сил, пополз по сети. – И сердце его мне тоже может понадобиться.
Джаг помог старику взобраться на борт. Он понимал, что волшебник едва держится на ногах, хотя Краф старался ничем этого не показывать.
– Сильно он потрепал твой корабль, – заметил волшебник, обращаясь к капитану гномов и указывая на путаницу снастей и сломанную мачту.
– Да уж. – Халекк озабоченно запустил пятерню в бороду. – И численность экипажа уменьшилась, так что, когда нагоним гоблинов, нелегко нам придется.
– Надеюсь, мой посланник достиг цели и помощь вскоре подоспеет, – успокоил его Краф.
Семнадцать дней назад волшебник вытащил из шляпы голубя, привязал к его лапке послание и отправил его в полет к Рассветным Пустошам. Когда двеллер спросил Крафа, как другой корабль сможет их отыскать, если они сами толком не знают, где находятся, тот сказал, что указал в своем послании не место встречи, а направление и опытный капитан сможет привести свое судно им на подмогу.
Во время краткого разговора с Великим магистром на гоблинском корабле после первой битвы за Рассветные Пустоши тот успел сказать Джагу, что оставил для него нечто очень важное в Имарише, Городе каналов. Гоблинские корабли тоже направлялись в Имариш.
Этот факт двеллера крайне тревожил. Он хотя и верил в способности и силу воли Великого магистра, но опасался все же, что Альдхран Кемпус – человек, захвативший Великого магистра в плен в Рассветных Пустошах, – мог пытками заставить Эджвика Фонарщика выдать эти сведения.
А если так, не направлялась ли «Одноглазая Пегги» прямиком в ловушку?
Внезапно он осознал, что Краф обращается к нему.
– Да? – отозвался Джаг, поворачиваясь к волшебнику.
– Я сказал, что нам с тобой предстоит еще кое-что сделать, как только Халекк и его матросы приторочат хорвума к борту.
– Что еще? – с явным неудовольствием отозвался двеллер, которому совершенно не улыбалось выполнять очередные указания старого волшебника.
– Нам надо будет вырезать сердце этой твари.
Джаг ошарашенно вытаращил на него глаза.
– Но я этого делать не буду!
– Еще как будешь, – процедил Краф. – Клянусь Древними, мне уже надоела эта твоя новая манера перечить мне по любому поводу.
– Я этого делать не буду, – повторил двеллер. Он больше не в силах был выносить, что волшебник вечно им помыкает.
Стоявшие рядом пираты невольно попятились: зачем подставляться под заклятие, которое Краф непременно напустит сейчас на посмевшего ему перечить библиотекаря, так ведь можно и самим в жаб превратиться.
Старый волшебник вперил в Джага разгневанный взор.
Тот, однако, упорно продолжал стоять на своем. Во всяком случае, так двеллер предпочитал истолковывать свое поведение, хотя он, конечно же, просто застыл от ужаса, сознавая, что сейчас произойдет.
С загнутого конца посоха Крафа посыпались зеленые искры.
– Краф, – рискнул вмешаться Халекк, – может, я лучше пошлю сделать это кого-нибудь из моих ребят, а? Работа-то грязная, не для библиотекаря, а особенно не для библиотекаря первого уровня вроде Джага. Без крови там уж точно не обойдешься. Я бы кока послал, он уж точно привычный к штукам, из которых кровь течет, и…
– Капитан Халекк, – негромко произнес Краф.
Гном моргнул и слегка отступил назад.
– Да?
– Корабль необходимо срочно восстановить, и вам потребуются для этого усилия всего экипажа.
Помедлив немного, Халекк кивнул.
– Вы же хотите вызволить из плена Великого магистра? – спросил Краф.
– Да уж как не хотеть, – воскликнул капитан «Одноглазой Пегги», на этот раз не колеблясь ни секунды.
– Тогда займитесь своим делом.
– Будет исполнено.
Халекк повернулся и принялся отдавать приказы подчиненным.
Двеллер остался без какой-либо поддержки, поскольку мысли пиратов теперь были заняты исключительно восстановлением поврежденного судна. Что ж, они ведь не Джага поспешили бросить, они делали все во спасение Великого магистра.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался Краф.
Джаг сглотнул, надеясь, что голос его не будет дрожать.
– Я?
– Ну а к кому я, как ты думаешь, обращаюсь? Ты хочешь спасти Великого магистра?
Двеллер облизнул губы. Старый волшебник не раз уже задавал ему каверзные вопросы; где здесь могла крыться ловушка?
– Хочу.
– Тогда найди достаточно острый нож.
Краф отвернулся от двеллера и принялся наблюдать, как посланные Халекком матросы крепили тушу хорвума к борту «Одноглазой Пегги».
Джагу хотелось спросить, как острый нож поможет спасти Великого магистра, но он знал, что старый волшебник уже сказал по этому поводу все, что собирался сказать. К тому же двеллер был уверен, что Краф знает, что делает, и если следовать его указаниям, то это на самом деле поможет делу спасения Великого магистра.
Он вздохнул, только в этот момент осознав, что до сих пор невольно задерживал дыхание, и отправился на поиски ножа.
Как оказалось, ступать босиком по туше мертвого чудовища было далеко не самым ужасным из того, что Джагу приходилось в жизни делать. К примеру, целый день таскать с собой отрезанную ногу товарища-двеллера, умершего от истощения и побоев в гоблинских шахтах, было куда хуже. Рабам полагалось приносить наверх ногу, дабы доказать, что двеллер умер, а не сбежал, – таскать весь день тело было невозможно, а рабов выпускали наверх только после того, как они доверху наполняли телеги драгоценными камнями.
Были, возможно, вещи еще более отвратительные, но сейчас Джагу не время было предаваться воспоминаниям.
Громадную тушу, которая проминалась при ходьбе, словно болотный мох, то и дело атаковали чайки, выхватывая клювами, по всей видимости, самые лакомые для себя кусочки. От них не отставали и другие обитатели моря, привлеченные пролитой кровью; их с трудом различимые в еще мутной воде силуэты проскальзывали к туше чудовища, и Джаг ступнями чувствовал ее подрагивание каждый раз, когда кому-то из проворных любителей падали удавалось урвать свою часть добычи.
Двеллеру вдруг стало жаль бородатого хорвума, и он сам этому удивился. Наверное, дело было в том, что этот обитатель моря был способен хоть и извращенно, но все же мыслить.
– Здесь.
Обернувшись, Джаг с удивлением обнаружил, что за спиной у него стоит Краф. Двеллер был уверен, что ему в одиночку предстоит выполнить порученное ему крайне неприятное дело.
– Где именно? – переспросил он.
Краф, прихвативший с собой масляный фонарь, постучал по туше концом посоха.
– Здесь, – указал он. После чего уселся, скрестив ноги и положив посох себе на колени. Фонарь старик поставил рядом с собой.
Джаг присел и покрепче ухватил одолженный у кока обдирочный нож. Другой рукой он ощупал плоть чудовища, готовясь выполнять указания волшебника, хотя его мутило, а во рту страшно пересохло.
– Давай! – завопил вдруг откуда-то сверху хриплый голос. – Давай разделай его как следует!
Двеллер, подняв голову, увидел восседавшего на перилах борта Криттера. Птица сидела чуть криво, поскольку ей мешала деревянная нога.
– Подмастерье, – негромко произнес Краф, – мы теряем время.
На западе солнце уже клонилось к закату. Облака окрасились причудливым сочетанием розовых, пурпурных и красных тонов.
«К ночи небо красное – жизнь моряка прекрасная», вспомнил вдруг Джаг обрывок какого-то стишка, но не мог припомнить, откуда именно. Великий магистр смог бы мне подсказать, подумал двеллер и принялся исполнять пренеприятнейшее поручение старого волшебника.
Он больше не думал о том, что Краф мог бы и сам прекрасно с этим справиться. Страшная битва с бородатым хорвумом едва не закончилась победой чудовища. Джаг знал, что старик в этом ни за что не признается, только так оно и было.
– Если тебе кажется, что ты сделаешь ему больно, так он уже не способен ничего почувствовать, – уронил Краф.
– Я знаю.
Двеллер вонзил нож в мертвую плоть; сразу же обнаружилось, что разрез получается недостаточно глубоким и что дело обстоит куда сложнее, чем он думал. Но все же нож был острый, а Джага переполняла решимость. Это ведь должно было помочь спасти Великого магистра. Впрочем, он сам не знал, помочь он надеялся или доказать неправоту волшебника. Не мог же, в конце концов, Краф всегда оказываться прав!
Наконец Джаг прорезал шкуру чудища и, оглянувшись на волшебника, заметил, что вид у того слегка встревоженный. Двеллер достал платок и сделал из него повязку на лицо, надеясь хоть немного защититься от царящего вокруг смрада.
– Сделай отверстие побольше, – велел Краф, наклоняясь и заглядывая внутрь полости. – Нам придется туда залезть.
– Залезть? – с ужасом переспросил двеллер.
– Ну разумеется, – раздраженно отозвался старик. – А как ты предполагаешь добраться до его сердца?
– Вы раньше не говорили, что придется туда лезть.
– Ну так теперь говорю. Давай режь.
Выбора у Джага не было. Он увеличил отверстие.
Когда оно стало достаточно большим, Краф не торопясь раскурил трубку, после чего зажег фонарь и вручил его двеллеру.
– Иди, подмастерье.
Уставившись на проделанное им отверстие, Джаг растерянно спросил:
– Это в самом деле поможет Великому магистру?
– А разве я не говорил уже, что поможет?
Поправив фитиль фонаря, чтоб он горел поярче, двеллер полез внутрь вспоротого брюха хорвума.
Найдя под ногами более или менее твердую опору, он высоко поднял фонарь и огляделся. Надо же, в утробе хорвума было куда просторнее, чем в трюме «Одноглазой Пегги»! Под ногами Джага, доходя ему до щиколоток, плескалась какая-то вонючая жидкость.
– Это желудочный сок, – сказал спустившийся вслед за двеллером Краф.
– От него вреда не будет?
– Нет, об этом я уже позаботился.
Волшебник пыхнул трубкой, и запах дыма от нее каким-то чудом в один миг перебил нестерпимую вонь. Краф внимательно осмотрелся вокруг и нарисовал в воздухе знак, который загорелся зеленым пламенем, дунул на знак дымом из трубки, и тот поплыл.
– Пойдем, – сказал волшебник, – он укажет нам дорогу.
Двеллер молча последовал за светящимся знаком, держа фонарь в вытянутой вперед руке. Он брел, шлепая по желудочному соку, постоянно натыкаясь на какие-то обломки, в которых с немалым изумлением, восстанавливая в уме изображения из книг Хранилища Всех Известных Знании, узнавал боевые доспехи. Большая часть создавших их цивилизаций исчезла еще до того, как лорд Харрион объединил под своей рукой многочисленные племена гоблинов.
В голове у Джага роилась масса вопросов. Как долго жил этот хорвум? Откуда он знал Крафа? Что чудовище имело в виду, когда сказало, что в душе у волшебника тьма? И когда этот… да, Мефосс, вспомнил двеллер, – когда Мефосс и его товарищи предложили Крафу вступить в союз с ними?
Они прошли так ярдов пятьдесят. Тьму вокруг разгонял только тусклый свет фонаря, и двеллер вдруг испугался, что они не смогут найти дорогу назад.
И тут светящийся знак остановился.
– Вон там, – негромко произнес старый волшебник.
Он прищурил глаза и вытянул перед собой посох. Приглядевшись, Джаг увидел в указанном им направлении лежащий среди груды человеческих костей ограненный красный камень размером с лошадиную голову. Некоторые кости располагались вокруг этого камня таким образом, словно бывшие их владельцы пытались дотянуться и схватить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
На глазах у ошарашенного двеллера бородатый хорвум снова всплыл из глубины волн, устремился за «Одноглазой Пегги» и вскоре нагнал ее, заходя с левого борта, подальше от путаницы парусов и оснастки. Гномы помчались вдоль борта, наблюдая за его действиями и поминая хорвума последними словами – а слов подобных, надо отдать должное, знали они немало.
Джаг вдруг осознал, что взгляд чудовища, плывшего рядом с ними, какой-то странный и бессмысленный.
Шторм внезапно прекратился, дождь перестал поливать палубу «Одноглазой Пегги», и сквозь еще отдающие свинцом облака стали пробиваться лучи солнца. Пасть хорвума раскрылась, и из нее повалили клубы дыма и донесся смрад горелого мяса. Когда дым рассеялся, все, кто был на корабле, увидели, что в открытой пасти чудовища стоит старый волшебник.
Выглядел он чрезвычайно уставшим.
– Ну, – сказал он, сжимая в руке посох и недовольным взглядом окидывая команду «Пегги», – что, никто так и не догадается помочь мне подняться на борт?
Пираты ответили могучим единым «виват!». Несмотря на потерю товарищей, их страшно обрадовало чудесное воскрешение Крафа. Кроме того, плавающая рядом с кораблем туша мертвого хорвума недвусмысленно напоминала, что с волшебником их шансы остаться в живых будут намного выше.
По команде Халекка за борт «Одноглазой Пегги» была сброшена прочная крупноячеистая сеть.
Краф ухватился за нее, но потом словно заколебался.
– Халекк! – позвал он.
– Что? – отозвался гном.
– Надо привязать труп этой твари к кораблю.
– Зачем это?
– Чтобы забрать его с собой.
– На что он нам сдался?
– Мне надо заполучить кое-что из того, что Мефосс успел проглотить за все эти годы. – Краф медленно, словно из последних сил, пополз по сети. – И сердце его мне тоже может понадобиться.
Джаг помог старику взобраться на борт. Он понимал, что волшебник едва держится на ногах, хотя Краф старался ничем этого не показывать.
– Сильно он потрепал твой корабль, – заметил волшебник, обращаясь к капитану гномов и указывая на путаницу снастей и сломанную мачту.
– Да уж. – Халекк озабоченно запустил пятерню в бороду. – И численность экипажа уменьшилась, так что, когда нагоним гоблинов, нелегко нам придется.
– Надеюсь, мой посланник достиг цели и помощь вскоре подоспеет, – успокоил его Краф.
Семнадцать дней назад волшебник вытащил из шляпы голубя, привязал к его лапке послание и отправил его в полет к Рассветным Пустошам. Когда двеллер спросил Крафа, как другой корабль сможет их отыскать, если они сами толком не знают, где находятся, тот сказал, что указал в своем послании не место встречи, а направление и опытный капитан сможет привести свое судно им на подмогу.
Во время краткого разговора с Великим магистром на гоблинском корабле после первой битвы за Рассветные Пустоши тот успел сказать Джагу, что оставил для него нечто очень важное в Имарише, Городе каналов. Гоблинские корабли тоже направлялись в Имариш.
Этот факт двеллера крайне тревожил. Он хотя и верил в способности и силу воли Великого магистра, но опасался все же, что Альдхран Кемпус – человек, захвативший Великого магистра в плен в Рассветных Пустошах, – мог пытками заставить Эджвика Фонарщика выдать эти сведения.
А если так, не направлялась ли «Одноглазая Пегги» прямиком в ловушку?
Внезапно он осознал, что Краф обращается к нему.
– Да? – отозвался Джаг, поворачиваясь к волшебнику.
– Я сказал, что нам с тобой предстоит еще кое-что сделать, как только Халекк и его матросы приторочат хорвума к борту.
– Что еще? – с явным неудовольствием отозвался двеллер, которому совершенно не улыбалось выполнять очередные указания старого волшебника.
– Нам надо будет вырезать сердце этой твари.
Джаг ошарашенно вытаращил на него глаза.
– Но я этого делать не буду!
– Еще как будешь, – процедил Краф. – Клянусь Древними, мне уже надоела эта твоя новая манера перечить мне по любому поводу.
– Я этого делать не буду, – повторил двеллер. Он больше не в силах был выносить, что волшебник вечно им помыкает.
Стоявшие рядом пираты невольно попятились: зачем подставляться под заклятие, которое Краф непременно напустит сейчас на посмевшего ему перечить библиотекаря, так ведь можно и самим в жаб превратиться.
Старый волшебник вперил в Джага разгневанный взор.
Тот, однако, упорно продолжал стоять на своем. Во всяком случае, так двеллер предпочитал истолковывать свое поведение, хотя он, конечно же, просто застыл от ужаса, сознавая, что сейчас произойдет.
С загнутого конца посоха Крафа посыпались зеленые искры.
– Краф, – рискнул вмешаться Халекк, – может, я лучше пошлю сделать это кого-нибудь из моих ребят, а? Работа-то грязная, не для библиотекаря, а особенно не для библиотекаря первого уровня вроде Джага. Без крови там уж точно не обойдешься. Я бы кока послал, он уж точно привычный к штукам, из которых кровь течет, и…
– Капитан Халекк, – негромко произнес Краф.
Гном моргнул и слегка отступил назад.
– Да?
– Корабль необходимо срочно восстановить, и вам потребуются для этого усилия всего экипажа.
Помедлив немного, Халекк кивнул.
– Вы же хотите вызволить из плена Великого магистра? – спросил Краф.
– Да уж как не хотеть, – воскликнул капитан «Одноглазой Пегги», на этот раз не колеблясь ни секунды.
– Тогда займитесь своим делом.
– Будет исполнено.
Халекк повернулся и принялся отдавать приказы подчиненным.
Двеллер остался без какой-либо поддержки, поскольку мысли пиратов теперь были заняты исключительно восстановлением поврежденного судна. Что ж, они ведь не Джага поспешили бросить, они делали все во спасение Великого магистра.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался Краф.
Джаг сглотнул, надеясь, что голос его не будет дрожать.
– Я?
– Ну а к кому я, как ты думаешь, обращаюсь? Ты хочешь спасти Великого магистра?
Двеллер облизнул губы. Старый волшебник не раз уже задавал ему каверзные вопросы; где здесь могла крыться ловушка?
– Хочу.
– Тогда найди достаточно острый нож.
Краф отвернулся от двеллера и принялся наблюдать, как посланные Халекком матросы крепили тушу хорвума к борту «Одноглазой Пегги».
Джагу хотелось спросить, как острый нож поможет спасти Великого магистра, но он знал, что старый волшебник уже сказал по этому поводу все, что собирался сказать. К тому же двеллер был уверен, что Краф знает, что делает, и если следовать его указаниям, то это на самом деле поможет делу спасения Великого магистра.
Он вздохнул, только в этот момент осознав, что до сих пор невольно задерживал дыхание, и отправился на поиски ножа.
Как оказалось, ступать босиком по туше мертвого чудовища было далеко не самым ужасным из того, что Джагу приходилось в жизни делать. К примеру, целый день таскать с собой отрезанную ногу товарища-двеллера, умершего от истощения и побоев в гоблинских шахтах, было куда хуже. Рабам полагалось приносить наверх ногу, дабы доказать, что двеллер умер, а не сбежал, – таскать весь день тело было невозможно, а рабов выпускали наверх только после того, как они доверху наполняли телеги драгоценными камнями.
Были, возможно, вещи еще более отвратительные, но сейчас Джагу не время было предаваться воспоминаниям.
Громадную тушу, которая проминалась при ходьбе, словно болотный мох, то и дело атаковали чайки, выхватывая клювами, по всей видимости, самые лакомые для себя кусочки. От них не отставали и другие обитатели моря, привлеченные пролитой кровью; их с трудом различимые в еще мутной воде силуэты проскальзывали к туше чудовища, и Джаг ступнями чувствовал ее подрагивание каждый раз, когда кому-то из проворных любителей падали удавалось урвать свою часть добычи.
Двеллеру вдруг стало жаль бородатого хорвума, и он сам этому удивился. Наверное, дело было в том, что этот обитатель моря был способен хоть и извращенно, но все же мыслить.
– Здесь.
Обернувшись, Джаг с удивлением обнаружил, что за спиной у него стоит Краф. Двеллер был уверен, что ему в одиночку предстоит выполнить порученное ему крайне неприятное дело.
– Где именно? – переспросил он.
Краф, прихвативший с собой масляный фонарь, постучал по туше концом посоха.
– Здесь, – указал он. После чего уселся, скрестив ноги и положив посох себе на колени. Фонарь старик поставил рядом с собой.
Джаг присел и покрепче ухватил одолженный у кока обдирочный нож. Другой рукой он ощупал плоть чудовища, готовясь выполнять указания волшебника, хотя его мутило, а во рту страшно пересохло.
– Давай! – завопил вдруг откуда-то сверху хриплый голос. – Давай разделай его как следует!
Двеллер, подняв голову, увидел восседавшего на перилах борта Криттера. Птица сидела чуть криво, поскольку ей мешала деревянная нога.
– Подмастерье, – негромко произнес Краф, – мы теряем время.
На западе солнце уже клонилось к закату. Облака окрасились причудливым сочетанием розовых, пурпурных и красных тонов.
«К ночи небо красное – жизнь моряка прекрасная», вспомнил вдруг Джаг обрывок какого-то стишка, но не мог припомнить, откуда именно. Великий магистр смог бы мне подсказать, подумал двеллер и принялся исполнять пренеприятнейшее поручение старого волшебника.
Он больше не думал о том, что Краф мог бы и сам прекрасно с этим справиться. Страшная битва с бородатым хорвумом едва не закончилась победой чудовища. Джаг знал, что старик в этом ни за что не признается, только так оно и было.
– Если тебе кажется, что ты сделаешь ему больно, так он уже не способен ничего почувствовать, – уронил Краф.
– Я знаю.
Двеллер вонзил нож в мертвую плоть; сразу же обнаружилось, что разрез получается недостаточно глубоким и что дело обстоит куда сложнее, чем он думал. Но все же нож был острый, а Джага переполняла решимость. Это ведь должно было помочь спасти Великого магистра. Впрочем, он сам не знал, помочь он надеялся или доказать неправоту волшебника. Не мог же, в конце концов, Краф всегда оказываться прав!
Наконец Джаг прорезал шкуру чудища и, оглянувшись на волшебника, заметил, что вид у того слегка встревоженный. Двеллер достал платок и сделал из него повязку на лицо, надеясь хоть немного защититься от царящего вокруг смрада.
– Сделай отверстие побольше, – велел Краф, наклоняясь и заглядывая внутрь полости. – Нам придется туда залезть.
– Залезть? – с ужасом переспросил двеллер.
– Ну разумеется, – раздраженно отозвался старик. – А как ты предполагаешь добраться до его сердца?
– Вы раньше не говорили, что придется туда лезть.
– Ну так теперь говорю. Давай режь.
Выбора у Джага не было. Он увеличил отверстие.
Когда оно стало достаточно большим, Краф не торопясь раскурил трубку, после чего зажег фонарь и вручил его двеллеру.
– Иди, подмастерье.
Уставившись на проделанное им отверстие, Джаг растерянно спросил:
– Это в самом деле поможет Великому магистру?
– А разве я не говорил уже, что поможет?
Поправив фитиль фонаря, чтоб он горел поярче, двеллер полез внутрь вспоротого брюха хорвума.
Найдя под ногами более или менее твердую опору, он высоко поднял фонарь и огляделся. Надо же, в утробе хорвума было куда просторнее, чем в трюме «Одноглазой Пегги»! Под ногами Джага, доходя ему до щиколоток, плескалась какая-то вонючая жидкость.
– Это желудочный сок, – сказал спустившийся вслед за двеллером Краф.
– От него вреда не будет?
– Нет, об этом я уже позаботился.
Волшебник пыхнул трубкой, и запах дыма от нее каким-то чудом в один миг перебил нестерпимую вонь. Краф внимательно осмотрелся вокруг и нарисовал в воздухе знак, который загорелся зеленым пламенем, дунул на знак дымом из трубки, и тот поплыл.
– Пойдем, – сказал волшебник, – он укажет нам дорогу.
Двеллер молча последовал за светящимся знаком, держа фонарь в вытянутой вперед руке. Он брел, шлепая по желудочному соку, постоянно натыкаясь на какие-то обломки, в которых с немалым изумлением, восстанавливая в уме изображения из книг Хранилища Всех Известных Знании, узнавал боевые доспехи. Большая часть создавших их цивилизаций исчезла еще до того, как лорд Харрион объединил под своей рукой многочисленные племена гоблинов.
В голове у Джага роилась масса вопросов. Как долго жил этот хорвум? Откуда он знал Крафа? Что чудовище имело в виду, когда сказало, что в душе у волшебника тьма? И когда этот… да, Мефосс, вспомнил двеллер, – когда Мефосс и его товарищи предложили Крафу вступить в союз с ними?
Они прошли так ярдов пятьдесят. Тьму вокруг разгонял только тусклый свет фонаря, и двеллер вдруг испугался, что они не смогут найти дорогу назад.
И тут светящийся знак остановился.
– Вон там, – негромко произнес старый волшебник.
Он прищурил глаза и вытянул перед собой посох. Приглядевшись, Джаг увидел в указанном им направлении лежащий среди груды человеческих костей ограненный красный камень размером с лошадиную голову. Некоторые кости располагались вокруг этого камня таким образом, словно бывшие их владельцы пытались дотянуться и схватить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56