Но Велин, которая, по мнению Соландера, по-своему любила Рейта, не стремилась изменить мир. Она хотела быть его частью, потому что мир был загадочный и интересный, потому что он был таким, каким Рейт сделал его своей страстью. Но это не являлось ее мечтой. Для Рейта освобождение уорренцев и изменение государственной системы Империи стало — наряду с Велин — настоящим воздухом, которым он дышал.
Велин встала, собрала свои краски и кисти и все тщательно вытерла. Она ничего не сказала ни Соландеру, ни Джесс; просто вытерла с лица и рук капли краски и поднялась. Затем собрала все свои вещи.
— Я буду дома, — сказала она. — На случай, если он захочет со мной поговорить. По крайней мере какое-то время я буду дома.
— Если он спросит, я скажу ему, — ответил Соландер. Это «если» ее не очень обрадовало. Она молча кивнула и ушла.
Велин ушла, а Соландер посмотрел на Джесс, которая спокойно сидела на краю сцены. Он покачал головой. Соландер ждал, что она скажет что-нибудь о Велин, потому что за все годы, которые он ее знал, Джесс была постоянна лишь в одном: она ненавидела Велин.
Но Джесс молчала.
— Ты не рада, что он ушел от нее?
— Она разбила ему сердце. Каким я была бы другом, если была бы рада такому?
Соландер подошел к сцене, взобрался на нее и обнял Джесс. Он спрятал лицо в ее волосы и прошептал:
— Именно за это я тебя и люблю. Она поцеловала его в шею и ответила:
— А я люблю тебя за то, что ты думаешь, прежде чем спросить.
Затем она продолжила:
— Надеюсь, с ним все хорошо.
На какое-то мгновение, озабоченный тревогой, которая прозвучала в ее голосе, Соландер решил, что она наверняка уйдет от него к Рейту. Однако быстро подавил в себе этот страх. В конце концов его тоже серьезно беспокоила судьба друга.
Когда костер начал затухать и танцоры надели свои обычные одежды и уселись вокруг огня, пришло время певцов и рассказчиков. Рейт сидел в кругу и наблюдал, как маленький фигурный камешек переходил из рук в руки, а тот, кто его получал, рассказывал историю. Истории повествовали о странствиях каанцев, так эти люди называли себя. Каан — значит «бесправный» на языке древних бригонцев, чьими потомками жители этой маленькой деревни себя считали. В ту ночь они рассказывали свои истории Рейту, потому что он был чужак, но также и гость. Они поведали ему о заселении бригонцами островов среднего Арима, о порабощении их народа и о ловких побегах, об удачных восстаниях и насмешках в адрес властей.
Рейт слушал как зачарованный. А потом камень оказался в его руках, и, немного подумав, он рассказал им, кто он, откуда родом и как оказался среди них этой ночью. Его история была длинной, но никто не стал возражать, никто не ушел, и когда пламя костра почти погасло и каанцы пододвинулись ближе к ярко светящимся в темноте углям, чтобы согреться, все большее число их с пониманием смотрели в глаза Рейту.
Пусть он чувствовал себя уорренцем, пусть всегда ощущал себя чужим в великолепных домах и небесных городах стольти, но здесь, среди простых каменных жилищ, костров и людей, которые не принимали никакую магию, он почувствовал, что нашел наконец свое место в мире.
Вскоре Рейт закончил свое повествование, напоследок кратко рассказав о строительстве театра, о своих планах открыть глаза гражданам Империи на цену, которую им приходится платить за использование магии, и о неожиданной и чрезвычайно болезненной для него потере женщины, которую он очень любил. Мужчины начали сочувственно похлопывать его по спине, а женщины со слезами на глазах сказали, что такой сильный человек, как он, не должен оставаться один.
Затем кто-то из мужчин спросил:
— Итак, кто будет играть в вашем театре? Вы уже подобрали себе актеров? Вы нашли людей, которые сделают то, на что вы надеетесь, без использования магии?
Рейту пришлось признать, что он никого не нашел и скоро будет проводить прослушивания актеров, гримеров и других работников сцены, при условии, что вовремя найдет дорогу назад.
— Почему бы вам не взять на главные роли каанцев? — спросил тот же мужчина. — Мы бы сделали все, что вам нужно. Конечно, в этом поселении недостаточно людей, но с нами у вас будет меньше проблем — не придется учить простейшим навыкам без использования магии.
Рейт засмеялся.
— Вы бы рассмотрели мое предложение?
— Мы закончили уборку урожая. Наши закрома полны, но зимой у нас не хватает денег. Мне кажется, что те из нас, у кого нет маленьких детей, с удовольствием присоединятся к вашему начинанию.
Одна из молодых девушек продолжила:
— Мы также с радостью отведем вас к театру, но только утром. Вокруг нас есть места, где мы стараемся не появляться ночью. Нас… не очень жалует большинство, которое использует магию.
Они накормили его и уложили в удобную постель. Рейт заснул под звук потрескивающих в очаге дров и от сладости дыма. Он чувствовал такую свободу духа, какую даже не представлял себе раньше. Если он сумеет освободить уорренцев, то они найдут себе место среди каанцев. Он и Велин…
Но Рейт сумел на какое-то время забыть о горе, которое привело его в эту прекрасную гавань. Он не возьмет сюда Велин; он больше не будет с ней разговаривать, не будет касаться ее тела, не будет встречаться с ней. Боль, которая на мгновение ослабла, снова накатилась на него, как удушье.
Луэркас, все еще обезображенный шрамами, которые изуродовали его до неузнаваемости, откровенничал со своим старым другом Дафрилом Кроу-Джабеном. Он закончил долгий рассказ о своих попытках вернуть прежнюю внешность такими словами:
— Вот и все. Лучшие специалисты, почти все деньги, которые Совет дал мне в качестве компенсации за мои повреждения, — и вот результат. Это все, что лучшие из них могут сделать, — все, что они когда-либо смогут сделать.
Дафрил держал в руке новую модель хранителя заклинаний — маленькое записывающее устройство, которое могло хранить и воспроизводить десятки тысяч заклинаний или высвечивать слова в воздухе. Дафрил продолжал играть с ним вместо того, чтобы уделить внимание Луэркасу, что невероятно раздражало его.
— Видишь, над чем я работаю?
Луэркас взорвался:
— Ты слышал хоть одно мое слово? Ты вообще слушал или настолько увлекся этой проклятой игрушкой, что все пропустил мимо ушей?
— Слышал каждое слово, — ответил Дафрил. — Посмотри, Луэркас. Посмотри. Мне кажется, тебя это заинтересует.
Луэркас взглянул на текст заклинания, который высветился в воздухе, намереваясь после этого выхватить игрушку из руки Дафрила и разбить ее вдребезги. Но одна строфа заклинания привлекла его внимание.
Отделяю душу от плоти,
Отделяю душу от плоти,
Два тела, две души
И один обмен.
И новую плоть я беру,
Новую плоть я беру.
Старую плоть я отдаю,
Старую плоть я отдаю…
Заклинание продолжалось, но Луэркас дальше не читал. Он начал с начала, делая пометки, проверяя и перепроверяя параметры, высчитывая энергетические константы и контроли потока рево.
Когда он закончил, то от удивления не мог произнести ни слова.
— Неплохо, правда? — спросил Дафрил.
— Ты проверил его?
— Только тесты на животных. Но ты же знаешь, насколько они ненадежны — особенно когда занимаешься чем-то большим и сложным, как это.
— Не могу понять, куда ты направил рево?
Дафрил засмеялся.
— Это самая хитрая часть заклинания, какую я когда-либо разрабатывал. Ты забираешь весь рево в себя. Абсолютно весь.
— Это безумие, Дафрил.
Луэркас вытянул руки, демонстрируя свой ужасный, не похожий на человеческий, внешний вид.
— Вот что бывает, когда забираешь рево в себя.
— В том-то вся и прелесть. Ты меняешь тела — то, от которого ты избавляешься, принимает весь удар, а получаешь ты другое: целое и невредимое. Если повезет, твое старое тело умрет, освободив душу, которая перейдет в свободное и чистое тело.
Луэркас начал смеяться — вначале тихо, затем громче и веселее.
— Ты… ты гений! Настоящий гений!
Дафрил выглядел довольным.
— Я подумал, тебе это понравится. Я работал над этим с того дня, как ты дал мне копию заклинания Рона, которое сделало такое с тобой.
Сердце Луэркаса забилось быстрее.
— Ты положил его в основу этого заклинания?
— Нет. Вернее, частично. В основном я использовал тесты Трех Спящих Камней, при помощи которых они переселили свои души в неживые объекты, когда их тела приблизились к смерти. Это и есть базовое заклинание для использования душ. Единственная часть, где я обратился к заклинанию Рона, — насильственное переселение души из тела; тут вся трудность, и здесь появляется самое мощное рево. У нас не возникнет отдачи, которая была бы в случае уничтожения души в теле, на которое мы направим заклинание. Я подумывал использовать душу нашей жертвы для энергии, но цифры обратной связи получаются ужасающими.
Луэркас нагнулся и посмотрел на лист с подсчетами, который Дафрил ему протянул. Внимательно изучив уравнения, он кивнул.
— Твоя идея выгнать души стоит риска, в случае, если кто-то в этом теле захочет отомстить. Вся процедура практически… безопасна.
Дафрил улыбнулся, как сумасшедший.
— Но я еще не рассказал тебе самое главное. Я нашел способ избавиться от всех доказательств. Мы можем найти тебе тело которого не хватятся, мы спрячем твое тело туда, где его не будут искать, а человек внутри него даже не сможет ничего рассказать.
Луэркас посмотрел на своего друга недоверчивым взглядом.
— Я слушаю. Не верю тому, что слышу, но слушаю.
— Мы похитим уорренца — молодого и здорового, чтобы твое новое тело не было слишком толстым. Введем антидот в токсины Питания, чтобы тело на тебе не умерло — довольно бесполезно делать это, если приходится жить на Питании и проводить жизнь в сумерках. Затем мы начнем накачивать твое настоящее тело Питанием. Я читал в отчете, который предоставили разработчики, когда изменили формулу, что теперь необходимо лишь три дозы, чтобы появилась зависимость от системы. Поэтому мы спрячем тебя и его, пока не поступит третья доза. Когда в твоем теле выработается зависимость, я прочитаю заклинание, чтобы произошел обмен. Затем мы отправим твое тело с душой уорренца в Уоррен, а ты отправишься к телесному магу, который вернет тебе прежнюю внешность. Мы скажем людям, что нашелся чародей, который смог полностью исправить последствия рево. Например, в Манаркасе или на одном из островов.
Луэркас не верил своим ушам.
— Сколько ты над этим размышлял?
— С того момента, как понял, что тебе не вернуть прежнюю внешность, потому что нет такого мага, который был бы достаточно могущественным, чтобы устранить последствия рево, появившегося от уничтожения душ.
Впервые после несчастного случая Луэркас улыбнулся — и по-настоящему хотел улыбнуться, как внутри, так и снаружи.
— Ты друг, Дафрил. Настоящий друг. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал.
Дафрил пожал плечами.
— Ты бы сделал для меня то же самое.
И Луэркас подумал: «Нет. Не сделал бы». Но Дафрилу ничего не стоило думать иначе.
Велин расхаживала по комнате, приходя то в бешенство, то в истерику. Как мог Рейт обойтись с ней, словно с уличной девкой, бросить, когда не получилось по его? Как он мог даже подумать, чтобы прогнать ее? Неужели он решил, что уорренец поставит ее на место? Он мог сколько угодно притворяться стольти, но это не изменит правду.
— Все из-за моей привязанности к простолюдинам, — сказала она своему отражению в зеркале. — Моего восторга от катания в грязи со свиньями. И одна свинья все-таки укусила меня. Я бы уже могла соединиться клятвами с дюжиной достойных, уважаемых мужчин-стольти. Пожилые, утвердившиеся в жизни мужчины были бы счастливы заполучить меня, хотя, скорее всего, в качестве альтернативной спутницы.
Она отвернулась от зеркала, упала на кровать, в которой так редко спала, и уставилась в потолок.
— Но Соландер скажет мне, если Рейт захочет снова меня увидеть. Джесс встретит его в Школе, глупый Солли в театре, а я должна ждать в своей комнате, словно непослушный ребенок, которого наказали. А юный Соландер, такой высокомерный и самодовольный, смотрит на меня свысока, потому что я вскружила голову Рейту, или потому что не захотела соединиться с ним клятвами, или… только боги знают, почему он считает себя выше меня. Не представляю, как он сам будет жить со своей девицей.
Она села в кровати, еще злее, чем была, когда легла в нее. Велин не могла просто лежать, поэтому вскочила и снова принялась расхаживать по комнате.
— Хотя, возможно, она и не получит его. Ха! Почему бы и нет? Одна крыса из Уоррена стремится заполучить стольти, а другая крыса из Уоррена думает, что она слишком хороша для своего любовника-стольти. Эта маленькая сучка всегда неровно дышала к Рейту. Возможно, прямо сейчас она пытается утешить его разбитое сердце. Разве не забавно?
Нет, не забавно. Велин хотела Рейта. Она страстно желала его, даже когда утоляла свои аппетиты с водителями аэрокаров, рабочими и сыновьями торговцев и даже с дочерью одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73