Периодически руки его слабо подергивались и принимались шарить в воздухе, но ничего, конечно, не находили. Прочие разбойники благоразумно стояли на приличном расстоянии от шамана. Спустя некоторое время из его зеленой внушительной бороды выскочила ошалевшая сороконожка, шлепнулась на землю и убежала со всех своих сорока ног. Боско булькнул в последний раз и пришел в себя. Бо смотрел на него холодно и выжидающе. Шаман солидно прокашлялся и покачал головой.
— Нет, хозяин. Разумцу нет дела до нас. Сейчас, по крайней мере.
— Совок ты, Гимар, — пренебрежительно процедил Бо. — Спутал божьего посланника с хитрой девкой. Девка-то тебя на плечи набросила, вокруг себя платком повязала.
И все засмеялись — громко, хлопая друг друга по плечам и добродушно переругиваясь. Только сейчас Машка осознала, какая чудовищная, неестественная тишина царила вокруг, пока Боско шаманил. Словно действительно происходило что-то серьезное, способное напугать людей не то что до безголосья — до безмысленности.
— У, морда страшная! — погрозила она пеньку.
Тот хмыкнул и на всякий случай отодвинулся от нее подальше.
— Ну и что мы с тобой делать будем, хитрая девка? — ласково спросил Бо, делая шаг к ней.
Ласковость его смотрелась нарочито фальшивой, и Машка почувствовала, как по спине затопали мурашки, а предчувствия, терзавшие ее всю дорогу, оформились во вполне реальное беспокойство.
— Э-э-э... Возьмем в банду и обучим всему, чему нужно? — неуверенно предложила она.
— Неправильно! — отозвался атаман. — Мы будем развлекаться, глупая девочка.
— Ну тогда я пошла, мне пора, и приятно было познакомиться, — засобиралась Машка.
— Куда ж ты пошла? — удивился разбойник. — Ты посмеялась, пора и нам посмеяться. Ты с моими людьми, поиграла, надо и им свое получить. По-моему, так будет справедливо.
Соратники его одобрительно и возбужденно загомонили, став еше меньше похожими на товарищей Робин Гуда, если такое вообще возможно. Их неприятные, звериные, заросшие лица обещали Машке много того, чего она с удовольствием бы избежала. В задних рядах уже кто-то негромко подвывал: возможно, среди «лесных братьев» было место не только людям, но и всякой фэнтезийной нечисти вроде волколаков. Машка икнула, сделала шаг назад и почувствовала, что уперлась спиной в шершавый ствол прозрачной пальмы. Бежать было некуда. Темное мохнатое отчаяние накрыло ее с головой. Казалось, ничего уже нельзя изменить. Машка еле удерживалась от того, чтобы заплакать, прекрасно понимая, что на разбойников ее слезы вряд ли произведут требуемое впечатление.
— А есть мы ее потом будем? — требовательно спросил пенек с глазами.
— Оу-бижаешь! — взвыл кто-то из толпы. — В ней есть нечего-у!
— Хаувас! — прикрикнул Бо. — Держи себя в руках! До смены лун, между прочим, еще очень долго. Еще раз услышу твой вой, будешь сидеть в яме, пока голос не потеряешь. Певец серый, тоже мне.
— Так у вас тонкий музыкальный слух? — нежно проворковала Машка. — А хотите, я вам напоследок песню спою?
Звуковая атака должна была отвлечь внимание атамана разбойников, чтобы Машка могла сбежать. Жаль, что у нее нет с собой магнитофона! Извратить само понятие музыкальности так эффектно, как это делали люди, чьи голоса звучали из динамиков на ларьках возле любой станции московского метро, она не умела. Как и подобает уважающему себя подростку, Машка в знак протеста против тирании взрослых обожала Кипелова, «Металлику» и «Мановар», но вот со словами их песен у нее всегда возникала проблема. Как-то не запоминались. А потому во весь свой не поставленный дурной голос она заорала ту песню, которую чаще всего слышала под своими окнами.
— Владимирский централ, ветер северный! — отдалось эхом в лесу.
От неожиданности Бо присел. Разбойники растерялись, а Машка со всех ног кинулась в просвет между деревьями, не переставая громко орать песню, столь популярную у московской шпаны. Бандиты проводили ее заинтересованными взглядами, но никто не сдвинулся с места. Искусство, очевидно, произвело на них настолько сильное впечатление, что они никак не могли прийти в себя.
Все бы ничего, но оказалось, что Гимар перед входом на поляну производил загадочные манипуляции не просто так, а с особым магическим смыслом. Выход с поляны был заблокирован невидимой стеной, и бесполезно было орать простенькое: «Сезам, откройся!» Это был не Сезам, а силовое поле магической природы. Потыкавшись немного в преграду, Машка печально развернулась обратно. Никто из разбойников из уважения к ее музыкальному таланту не сподобился сообщить ей пароль на открытие выхода, и, судя по выражению их лиц, не горел таким желанием.
Когда Бо подошел связать ей руки за спиной, Машка не стала сопротивляться. Она напряженно обдумывала новый план побега.
Стемнело. В лесу громко стрекотали какие-то насекомые и надрывно, жалостно орала то ли кошка, то ли птица. Поклонники Машкиного таланта певицы сидели кружком вокруг костра и заунывно подтягивали:
— А тучи, как лю-уди!
Особенно усердствовал давешний волколак. Руки у Машки ужасно затекли, а между лопатками чесалось, но пауз между песнями она почти не делала. Шаман Боско, грозно посматривал на нее из темноты и, как только Машка умолкала, принимался магическим способом щекотать ее под ребрами. Вначале, правда, этот идиот пытался щекотать ей пятки, кожа на которых давно задубела и превратилась в одну большую мозоль. Тогда Машке было смешно, и, похрюкивая для виду, она строила план побега. Теперь смешно уже не было: или пой, или извивайся от щекотки. А самое обидное — обидчику даже нельзя было засветить в глаз: магией Машка не умела пользоваться, хотя в способностях своих не сомневалась. А кулаком тянуться было далеко. Предусмотрительный шаман сидел за спиной оборотня, довольно далеко от Машки. От беспомощности Машка беззвучно ругалась и старалась вспомнить все самые ужасные песни. А вдруг какая-то из них окажется страшным заклинанием, как описано в книге у Сташеффа? Надежда на это была довольно призрачной, да и вообще, с тех пор как Машка попала в этот сумасшедший мир, доверия к писателям-фантастам у нее поубавилось изрядно. Здесь все было не так, как они утверждали в своих бесспорно прекрасных, но нереальных книжках. Ну почему, почему никто из них не удосужился написать какое-нибудь «Практическое пособие по выживанию в мире фэнтези»? Именно таких знаний сейчас Машке более всего не хватало.
Школьный рюкзак у нее отобрали. Машка сильно сомневалась в том, что разбойники умеют читать, и оттого библиотечной книжки было еще жальче. Не то чтобы Машка надеялась, что у нее будет возможность книжку дочитать, но, согласитесь, это же обидно, если книга достается людям, способным использовать ее только в качестве материала для растопки. Босоножек тоже было жалко, но не так сильно — они все равно очень старые. Будет забавно посмотреть, как атаман с его невообразимыми лапищами попробует натянуть их на себя. А что? Дикари всегда так делают. Еще жаль было пластикового брелочка-дракона, который шаман сразу же вытребовал себе, сочтя его, наверное, каким-нибудь амулетом. Теперь он болтался в связке прочих магических штучек у него на груди, выглядывая из бороды. Дракончик мило соседствовал с какими-то камушками, сушеными костями и поблескивающими железками. Наверное, ему там не слишком нравилось, но ни он, ни Машка ничего не могли с этим поделать.
Бо, прицепивший трофейные босоножки к поясу, вышел к костру, когда в памяти Машки оставались только «Чунга-Чанга» и «Каким ты бы, таким ты и остался». С этими образчиками музыкального творчества она тянула до последнего, не будучи уверенной в том, что ей удастся спеть их без отвращения. Бандит, предавший все литературные разбойничьи принципы, усмехнулся, глядя на нее, сплюнул на землю и присел возле костра. Сразу две кружки как по волшебству возникли перед ним — компания своего атамана шибко уважала.
— Хорошо поешь, птичка, — заметил он, прихлебывая горячее варево.
— Да уж получше тебя, — устало огрызнулась Машка. — Вы меня когда отпускать будете?
— А кто тебе сказал, что мы тебя отпустим? — удивился атаман. — Ты же неглупая девочка, подумай сама: ты знаешь, где нас найти и как мы выглядим. С какого перепугу мы тебя отпустим, чтобы ты немедленно побежала в город и рассказала все стражникам?
— А меня боги очень любят! — пригрозила Машка, чувствуя, что руки страшно затекли и пальцев она почти не ощущает.
Ноги ее болтались в полуметре от земли, как две оборванные хулиганами бельевые веревки. В смысле использования они были так же безнадежны, как и руки. Это представлялось Машке ужасно огорчительным, потому как действующие руки и ноги — главное условие удачного побега. Даже если бандиты немедленно устыдились бы и развязали ее сейчас, скорее всего, она упала бы на землю мешком и отлеживалась до самого утра.
— Это их проблемы, — равнодушно обронил Бо, однако слегка напрягся.
Почувствовав слабину, Машка усилила психологическое давление. Что бы ни говорил этот бессовестный заросший мужик с глазами мертвеца, богов он боялся.
— Они не оставят без внимания жестокое отношение ко мне. И ужасно отомстят за мою смерть! — сказала она, пристально глядя на шамана.
Пенек с глазами забеспокоился и привстал с охапки сушняка. Машка улыбнулась самой коварной из своих улыбок и вдохновенно продолжила:
— Они, боги, знают все ваши имена и найдут вас, как бы вы ни прятались!
В темной сырой глубине леса родился низкий звук, похожий на гудение линии электропередачи. Если этот звук производило животное, то это было очень большое животное. Шаман вскочил, подбежал к Бо и забормотал тревожно на незнакомом Машке щелкающем языке. Атаман раздраженно отмахнулся, но шаман не отставал. Он принялся прыгать вокруг Бо, воздевая руки и прищелкивая языком в такт своим движениям. Это смотрелось странно и внушительно. Звук усилился, словно животное приближалось к поляне, и атаман наконец соизволил отреагировать на варварские танцы пенька с глазами.
— Я слышу! — сказал он. — Собирайся, идем!
В лесу полыхнуло оранжевым. Внезапный яркий свет выделил силуэты деревьев с угрожающе растопыренными лапами, черные парашюты огромных лопухов и медленно ползущую по земле тушу, похожую на сухопутного кита или на безногого слона. Машка сглотнула и судорожно подумала: «Примерещилось со страху». Полагать так было легче и приятнее, чем принять реальность, в которой есть место подобным зверькам. Собравшись с духом, она решила продолжать попытки к бегству.
— Вот! — значительно произнесла Машка. — Они уже слышат вас. Это их дыхание, их шаги. Ваша смерть близко.
Гимар неожиданно побагровел лицом, упал наземь и забился в судорогах.
— Я говорил, я говорил! — кричал он. — Мне не верили, а я видел все это! Смерть стояла на краю леса и глядела мне в глаза!
Волколак с любопытством посмотрел на него и осторожно пнул припадочного ногой. Прочие же разбойники не обратили на верещание Гимара ровно никакого внимания, как будто молоденький разбойник устраивал такие сцены по два раза на дню. А в выходные — даже три раза, чтобы скучно не было. Пенек с глазами немного послушал истеричные излияния, поцокал языком и сделал неуловимый жест рукой. По его грязным длинным ногтям пробежали бледные зеленые искры, протанцевали вокруг кисти сложный танец и, сорвавшись, ударили Гимара прямо в лицо. Паренек замер и закрыл глаза, не переставая тяжело и неритмично дышать. Однако поток его апокалиптических откровений иссяк. Машка, открыв рот, наблюдала за первым в своей жизни сеансом боевой магии. Все остальное: невежливые разбойники, затекшие руки и даже угроза ее собственной жизни — мгновенно вылетело из ее головы.
— Ох, это что, настоящая магия? А вы маг? Как вы это делаете? — благоговейно спросила она.
Шаман замешкался и удивленно посмотрел на нее.
— Вот эти зеленые искры — это ведь магия, да? — не отставала Машка. — Вы его что, парализовали? А надолго?
Вопросы сыпались из нее с такой скоростью, что Боско не успевал на них отвечать. А может быть, и не хотел.
— Эй, Боско, ты там уснул, что ли?! — крикнул атаман, раздраженный все усиливающимся лесным звуком и бездействием шамана.
Боско махнул рукой — мол, сейчас иду — и с достоинством ответил:
— Да, я, безусловно, маг. И все, что я делаю, — магия. Ты же видела, я разговаривал с небом, травой и деревьями, чтобы они сказали мне, нет ли поблизости соглядатаев Разумца.
— Так и я умею. — Машка смущенно улыбнулась. — А чтобы искры — нет, такого еще не получалось. А как это делается? Наверное, сложно?
— Нет, вовсе не сложно, — отозвался купившийся на ее восхищение и примитивную лесть лесной маг, затюканный атаманом. — На это даже магических способностей не нужно. Достаточно немного практики. Как только ты научишься делать вот этот простенький жест Вай-сиси пятой ступени дома Магот, у тебя все начнет получаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Нет, хозяин. Разумцу нет дела до нас. Сейчас, по крайней мере.
— Совок ты, Гимар, — пренебрежительно процедил Бо. — Спутал божьего посланника с хитрой девкой. Девка-то тебя на плечи набросила, вокруг себя платком повязала.
И все засмеялись — громко, хлопая друг друга по плечам и добродушно переругиваясь. Только сейчас Машка осознала, какая чудовищная, неестественная тишина царила вокруг, пока Боско шаманил. Словно действительно происходило что-то серьезное, способное напугать людей не то что до безголосья — до безмысленности.
— У, морда страшная! — погрозила она пеньку.
Тот хмыкнул и на всякий случай отодвинулся от нее подальше.
— Ну и что мы с тобой делать будем, хитрая девка? — ласково спросил Бо, делая шаг к ней.
Ласковость его смотрелась нарочито фальшивой, и Машка почувствовала, как по спине затопали мурашки, а предчувствия, терзавшие ее всю дорогу, оформились во вполне реальное беспокойство.
— Э-э-э... Возьмем в банду и обучим всему, чему нужно? — неуверенно предложила она.
— Неправильно! — отозвался атаман. — Мы будем развлекаться, глупая девочка.
— Ну тогда я пошла, мне пора, и приятно было познакомиться, — засобиралась Машка.
— Куда ж ты пошла? — удивился разбойник. — Ты посмеялась, пора и нам посмеяться. Ты с моими людьми, поиграла, надо и им свое получить. По-моему, так будет справедливо.
Соратники его одобрительно и возбужденно загомонили, став еше меньше похожими на товарищей Робин Гуда, если такое вообще возможно. Их неприятные, звериные, заросшие лица обещали Машке много того, чего она с удовольствием бы избежала. В задних рядах уже кто-то негромко подвывал: возможно, среди «лесных братьев» было место не только людям, но и всякой фэнтезийной нечисти вроде волколаков. Машка икнула, сделала шаг назад и почувствовала, что уперлась спиной в шершавый ствол прозрачной пальмы. Бежать было некуда. Темное мохнатое отчаяние накрыло ее с головой. Казалось, ничего уже нельзя изменить. Машка еле удерживалась от того, чтобы заплакать, прекрасно понимая, что на разбойников ее слезы вряд ли произведут требуемое впечатление.
— А есть мы ее потом будем? — требовательно спросил пенек с глазами.
— Оу-бижаешь! — взвыл кто-то из толпы. — В ней есть нечего-у!
— Хаувас! — прикрикнул Бо. — Держи себя в руках! До смены лун, между прочим, еще очень долго. Еще раз услышу твой вой, будешь сидеть в яме, пока голос не потеряешь. Певец серый, тоже мне.
— Так у вас тонкий музыкальный слух? — нежно проворковала Машка. — А хотите, я вам напоследок песню спою?
Звуковая атака должна была отвлечь внимание атамана разбойников, чтобы Машка могла сбежать. Жаль, что у нее нет с собой магнитофона! Извратить само понятие музыкальности так эффектно, как это делали люди, чьи голоса звучали из динамиков на ларьках возле любой станции московского метро, она не умела. Как и подобает уважающему себя подростку, Машка в знак протеста против тирании взрослых обожала Кипелова, «Металлику» и «Мановар», но вот со словами их песен у нее всегда возникала проблема. Как-то не запоминались. А потому во весь свой не поставленный дурной голос она заорала ту песню, которую чаще всего слышала под своими окнами.
— Владимирский централ, ветер северный! — отдалось эхом в лесу.
От неожиданности Бо присел. Разбойники растерялись, а Машка со всех ног кинулась в просвет между деревьями, не переставая громко орать песню, столь популярную у московской шпаны. Бандиты проводили ее заинтересованными взглядами, но никто не сдвинулся с места. Искусство, очевидно, произвело на них настолько сильное впечатление, что они никак не могли прийти в себя.
Все бы ничего, но оказалось, что Гимар перед входом на поляну производил загадочные манипуляции не просто так, а с особым магическим смыслом. Выход с поляны был заблокирован невидимой стеной, и бесполезно было орать простенькое: «Сезам, откройся!» Это был не Сезам, а силовое поле магической природы. Потыкавшись немного в преграду, Машка печально развернулась обратно. Никто из разбойников из уважения к ее музыкальному таланту не сподобился сообщить ей пароль на открытие выхода, и, судя по выражению их лиц, не горел таким желанием.
Когда Бо подошел связать ей руки за спиной, Машка не стала сопротивляться. Она напряженно обдумывала новый план побега.
Стемнело. В лесу громко стрекотали какие-то насекомые и надрывно, жалостно орала то ли кошка, то ли птица. Поклонники Машкиного таланта певицы сидели кружком вокруг костра и заунывно подтягивали:
— А тучи, как лю-уди!
Особенно усердствовал давешний волколак. Руки у Машки ужасно затекли, а между лопатками чесалось, но пауз между песнями она почти не делала. Шаман Боско, грозно посматривал на нее из темноты и, как только Машка умолкала, принимался магическим способом щекотать ее под ребрами. Вначале, правда, этот идиот пытался щекотать ей пятки, кожа на которых давно задубела и превратилась в одну большую мозоль. Тогда Машке было смешно, и, похрюкивая для виду, она строила план побега. Теперь смешно уже не было: или пой, или извивайся от щекотки. А самое обидное — обидчику даже нельзя было засветить в глаз: магией Машка не умела пользоваться, хотя в способностях своих не сомневалась. А кулаком тянуться было далеко. Предусмотрительный шаман сидел за спиной оборотня, довольно далеко от Машки. От беспомощности Машка беззвучно ругалась и старалась вспомнить все самые ужасные песни. А вдруг какая-то из них окажется страшным заклинанием, как описано в книге у Сташеффа? Надежда на это была довольно призрачной, да и вообще, с тех пор как Машка попала в этот сумасшедший мир, доверия к писателям-фантастам у нее поубавилось изрядно. Здесь все было не так, как они утверждали в своих бесспорно прекрасных, но нереальных книжках. Ну почему, почему никто из них не удосужился написать какое-нибудь «Практическое пособие по выживанию в мире фэнтези»? Именно таких знаний сейчас Машке более всего не хватало.
Школьный рюкзак у нее отобрали. Машка сильно сомневалась в том, что разбойники умеют читать, и оттого библиотечной книжки было еще жальче. Не то чтобы Машка надеялась, что у нее будет возможность книжку дочитать, но, согласитесь, это же обидно, если книга достается людям, способным использовать ее только в качестве материала для растопки. Босоножек тоже было жалко, но не так сильно — они все равно очень старые. Будет забавно посмотреть, как атаман с его невообразимыми лапищами попробует натянуть их на себя. А что? Дикари всегда так делают. Еще жаль было пластикового брелочка-дракона, который шаман сразу же вытребовал себе, сочтя его, наверное, каким-нибудь амулетом. Теперь он болтался в связке прочих магических штучек у него на груди, выглядывая из бороды. Дракончик мило соседствовал с какими-то камушками, сушеными костями и поблескивающими железками. Наверное, ему там не слишком нравилось, но ни он, ни Машка ничего не могли с этим поделать.
Бо, прицепивший трофейные босоножки к поясу, вышел к костру, когда в памяти Машки оставались только «Чунга-Чанга» и «Каким ты бы, таким ты и остался». С этими образчиками музыкального творчества она тянула до последнего, не будучи уверенной в том, что ей удастся спеть их без отвращения. Бандит, предавший все литературные разбойничьи принципы, усмехнулся, глядя на нее, сплюнул на землю и присел возле костра. Сразу две кружки как по волшебству возникли перед ним — компания своего атамана шибко уважала.
— Хорошо поешь, птичка, — заметил он, прихлебывая горячее варево.
— Да уж получше тебя, — устало огрызнулась Машка. — Вы меня когда отпускать будете?
— А кто тебе сказал, что мы тебя отпустим? — удивился атаман. — Ты же неглупая девочка, подумай сама: ты знаешь, где нас найти и как мы выглядим. С какого перепугу мы тебя отпустим, чтобы ты немедленно побежала в город и рассказала все стражникам?
— А меня боги очень любят! — пригрозила Машка, чувствуя, что руки страшно затекли и пальцев она почти не ощущает.
Ноги ее болтались в полуметре от земли, как две оборванные хулиганами бельевые веревки. В смысле использования они были так же безнадежны, как и руки. Это представлялось Машке ужасно огорчительным, потому как действующие руки и ноги — главное условие удачного побега. Даже если бандиты немедленно устыдились бы и развязали ее сейчас, скорее всего, она упала бы на землю мешком и отлеживалась до самого утра.
— Это их проблемы, — равнодушно обронил Бо, однако слегка напрягся.
Почувствовав слабину, Машка усилила психологическое давление. Что бы ни говорил этот бессовестный заросший мужик с глазами мертвеца, богов он боялся.
— Они не оставят без внимания жестокое отношение ко мне. И ужасно отомстят за мою смерть! — сказала она, пристально глядя на шамана.
Пенек с глазами забеспокоился и привстал с охапки сушняка. Машка улыбнулась самой коварной из своих улыбок и вдохновенно продолжила:
— Они, боги, знают все ваши имена и найдут вас, как бы вы ни прятались!
В темной сырой глубине леса родился низкий звук, похожий на гудение линии электропередачи. Если этот звук производило животное, то это было очень большое животное. Шаман вскочил, подбежал к Бо и забормотал тревожно на незнакомом Машке щелкающем языке. Атаман раздраженно отмахнулся, но шаман не отставал. Он принялся прыгать вокруг Бо, воздевая руки и прищелкивая языком в такт своим движениям. Это смотрелось странно и внушительно. Звук усилился, словно животное приближалось к поляне, и атаман наконец соизволил отреагировать на варварские танцы пенька с глазами.
— Я слышу! — сказал он. — Собирайся, идем!
В лесу полыхнуло оранжевым. Внезапный яркий свет выделил силуэты деревьев с угрожающе растопыренными лапами, черные парашюты огромных лопухов и медленно ползущую по земле тушу, похожую на сухопутного кита или на безногого слона. Машка сглотнула и судорожно подумала: «Примерещилось со страху». Полагать так было легче и приятнее, чем принять реальность, в которой есть место подобным зверькам. Собравшись с духом, она решила продолжать попытки к бегству.
— Вот! — значительно произнесла Машка. — Они уже слышат вас. Это их дыхание, их шаги. Ваша смерть близко.
Гимар неожиданно побагровел лицом, упал наземь и забился в судорогах.
— Я говорил, я говорил! — кричал он. — Мне не верили, а я видел все это! Смерть стояла на краю леса и глядела мне в глаза!
Волколак с любопытством посмотрел на него и осторожно пнул припадочного ногой. Прочие же разбойники не обратили на верещание Гимара ровно никакого внимания, как будто молоденький разбойник устраивал такие сцены по два раза на дню. А в выходные — даже три раза, чтобы скучно не было. Пенек с глазами немного послушал истеричные излияния, поцокал языком и сделал неуловимый жест рукой. По его грязным длинным ногтям пробежали бледные зеленые искры, протанцевали вокруг кисти сложный танец и, сорвавшись, ударили Гимара прямо в лицо. Паренек замер и закрыл глаза, не переставая тяжело и неритмично дышать. Однако поток его апокалиптических откровений иссяк. Машка, открыв рот, наблюдала за первым в своей жизни сеансом боевой магии. Все остальное: невежливые разбойники, затекшие руки и даже угроза ее собственной жизни — мгновенно вылетело из ее головы.
— Ох, это что, настоящая магия? А вы маг? Как вы это делаете? — благоговейно спросила она.
Шаман замешкался и удивленно посмотрел на нее.
— Вот эти зеленые искры — это ведь магия, да? — не отставала Машка. — Вы его что, парализовали? А надолго?
Вопросы сыпались из нее с такой скоростью, что Боско не успевал на них отвечать. А может быть, и не хотел.
— Эй, Боско, ты там уснул, что ли?! — крикнул атаман, раздраженный все усиливающимся лесным звуком и бездействием шамана.
Боско махнул рукой — мол, сейчас иду — и с достоинством ответил:
— Да, я, безусловно, маг. И все, что я делаю, — магия. Ты же видела, я разговаривал с небом, травой и деревьями, чтобы они сказали мне, нет ли поблизости соглядатаев Разумца.
— Так и я умею. — Машка смущенно улыбнулась. — А чтобы искры — нет, такого еще не получалось. А как это делается? Наверное, сложно?
— Нет, вовсе не сложно, — отозвался купившийся на ее восхищение и примитивную лесть лесной маг, затюканный атаманом. — На это даже магических способностей не нужно. Достаточно немного практики. Как только ты научишься делать вот этот простенький жест Вай-сиси пятой ступени дома Магот, у тебя все начнет получаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79