— Я говорю, что с сообразительностью у тебя проблемы. Ты никак не можешь запомнить, что с опасными вещами играть не стоит. И никак не можешь научиться отличать опасные вещи и опасных людей от безопасных. А я не могу и не хочу торчать рядом с тобой все время. У меня, знаешь ли, и другие дела есть.
— А вас никто и не просил торчать рядом со мной и заниматься моими проблемами! — бросила до глубины души уязвленная его словами Машка. — Валите в свой этот... Асгард или там на Олимп! Не очень-то и хотелось!
— Сердце меня просит, — загадочно ответил Будда, смерив ее трагическим взглядом. — Я огорчаюсь, когда ты умираешь.
— Ох, блин, трагедия какая! — передразнила его Машка.
Будда поежился и нервно затянулся еще раз. От этого Машке стало немного неловко. Ей в принципе не хотелось обижать этого странного местного бога, который отчего-то опекал ее. А если это не Херон, настолько негостеприимный, что Машкин визит в загробное царство вызывал у него истерику и желание немедленно выгнать гостью обратно, то, значит, у него есть какие-то другие, непонятные Машке причины помогать ей. Может быть, он покровитель путешественников из других миров... А что? Машка как-то читала книжку, где был такой полезный бог. Она приободрилась и посмотрела на одноглазого Будду с некоторым интересом.
— И что я должна делать? — покладисто спросила она.
— Слушай свое мудрое сердце, а не примитивный разум, делай так, как оно говорит, но на всякий случай не встревай ни во что, во что можно не встревать, — принялся перечислять Будда. — Будь внимательна и осторожна, но никому не показывай своего страха. Со всеми будь вежлива и доброжелательна — никогда не знаешь, кто встретится тебе на пути. Всегда помни, что лучше убежать, чем противостоять. Не увлекайся спиртными напитками, эльфами, и прежде чем связать свою судьбу с кем-либо, зайди в ближайший храм и попроси совета.
— В какой храм? — не поняла Машка.
— В любой, — ответил Будда, принявшись шумно выбивать трубку об пол. — Мне передадут. И вообще, лучше пока не связывайся с мужиками. Ну их в яму, ты еще слишком юна.
— Это все? — ошарашенно поинтересовалась Машка.
— И запомни одну важную вещь: у тебя нет способностей к магии! Никогда не пытайся читать заклинания или пользоваться амулетами. — Одноглазый Будда перевел дух и продолжил: — Магия детям не игрушка!
— Я уж давно не ребенок! — возмутилась Машка.
— Для меня ты всегда будешь ребенком, — отрезал Будда.
— Да какое вы право имеете?!. — начала возмущаться она, но Будда строго взглянул на нее единственным глазом, и горло перехватило, словно там поселилась ангина.
Правы индусы: в нем действительно есть что-то сакральное.
— Я имею все права, — сказал он, — а они не могут иметь меня.
Прозвучало это чертовски неприлично, но Машка так и не поняла, что Будда хотел сказать. Впрочем, возражать или переспрашивать она не решилась.
— Мир — это темнота, — продолжил он. От его слов вокруг и впрямь стало темно. Машка поежилась. — И в этой темноте я протягиваю тебе руку. Я не вижу тебя, и мне остается только надеяться, что ты тоже протягиваешь руку мне. Понимаешь? Надеяться. И я надеюсь. Иначе зачем бы я ее тебе протягивал?
Машка пожала плечами.
— Вариантов может быть уйма. Меня однажды в кинотеатре обчистили. Там тоже было темно.
Свет вспыхнул снова. Одноглазый Будда смотрел на нее с упреком и страданием во взоре, и Машка устыдилась своих слов. В самом деле, ее собеседник не похож на карманного вора.
— Я говорю о том, что чего-то добиться мы можем, только если оба будем к этому стремиться! — терпеливо объяснил он. — Взаимопонимание возможно только между теми, кто его хочет и делает что-то во имя этого взаимопонимания.
— А нам нужно взаимопонимание? — засомневалась Машка. — Кстати говоря, а чего мы хотим добиться вместе? И вообще, кто ты такой? В прошлый раз я не услышала ничего внятного на эту тему. Меня мучает любопытство.
— От любопытства кошка сдохла, — буркнул Будда, касаясь ее плеча своей верхней правой рукой.
Рука оказалась твердой и металлической, но, возможно, боги могут себе позволить такое носить без риска показаться экстравагантными. Впрочем, что вообще на свете может быть экстравагантнее, чем божественность?
— И все же? — подыталась настоять на своем Машка, но бог явно не желал ей отвечать.
На нее навалилась сонливость, липкая и тяжелая, как таз с вареньем. Мысли привычно уже спутались, словно клубок ниток в лапах у котенка. Перед глазами запрыгало, завертелось и заискрилось так, что личность сверхъестественного существа, постоянно лезущего в Машкину жизнь, быстро перестала волновать ее. Насущной осталась только одна проблема: как бы желудок от всех этих вспышек и прыжков не повел себя непотребным образом. Воскреснуть, извергая из себя съеденное в трактире, Машке не хотелось. Несолидно это было бы. Не чудесно.
— Вот она! — услышала Машка, приходя в себя.
Ее изрядно мутило, но душа пока не рвалась наружу. Болела пятая точка, самым неудобным образом соприкасавшаяся с мостовой.
— Ох, — сказала Машка. — И где вас черти носили? Тут такое было!
— Не знаю, кого ты имеешь в виду, — произнес Вий, помогая ей подняться, — но, кажется, ты сама от нас отстала. Нам пришлось долго тебя искать. Хорошо, что с тобой ничего не случилось.
Машка вздохнула:
— Это спорный вопрос.
— Опять странные видения? — с пониманием спросил Май.
— Очень, очень странные, — подтвердила Машка. — И почему после этих видений мне так плохо каждый раз?
— Похоже, боги к тебе действительно неравнодушны, — заключил глубокомысленно Вий. — В городе говорят, что на одной из окраин людям явился то ли Херон, то ли Правил в своем истинном обличье. Многие люди погибли, а прочие стали скорбны разумом.
— Еще бы, — хмыкнул Май. — Это тебе не корзину пупочков съесть — увидеть бога в его настоящем обличье.
— А что в этом такого? — удивилась Машка.
— Видишь ли, бога слишком много для слабых человеческих глаз и маленького ума, — объяснил Вий. — Человеку сложно осознать его. Оттого-то люди строят храмы и рисуют на их стенах своих богов. Это тоже возможность пообщаться с могущественными существами. Но не взрываясь при этом, как резиновый напальчник, в который налили слишком много воды.
— Понятно, — пробормотала Машка. — Слушай, а зачем у вас в напальчник наливают воду?
— Как тебе сказать... — Май смутился. — Он так смешно разрывается, когда падает кому-нибудь на голову... Сидишь, бывало, на дереве и поджидаешь, пока кто-нибудь пройдет внизу...
Машка прыснула. Похоже, эльфийский народ не так далеко ушел в своем развитии от ее московских знакомых, как она думала. По крайней мере, чувство юмора у них сходное.
Глава 10
ДРАКОН
С каждым днем на улице становилось все холоднее. Листья на деревьях, прежде зеленые, медленно, постепенно приобретали оттенок крепко заваренного чая. Прожилки на них все еще были густо-зелеными, как жидкость Новикова, а тонкая плоть между ними уже стала болезненно-бледной. Листва некоторых деревьев была уже почти прозрачной, что безумно Машке нравилось. Как ни странно, все необычное до сих пор вызывало у нее живейший интерес. Эльфов это забавляло и немного тревожило. Май старался не спускать с нее глаз, опасаясь, что она снова попадет в скверную историю. По дому Машка скучать перестала совсем. Иногда ее это удручало, и она мысленно начинала обзывать себя бессердечной, но это не помогало. Обратно в Москву, с ее помойками, гопниками и необходимостью терпеть нетрезвых посторонних мужиков в крохотной квартирке, совершенно не хотелось.
Сквозь полупрозрачные деревья просматривалась крыша конюшни, но Машка не испытывала особого желания продолжать уроки верховой езды. «Лошади — это не мой конек», — объяснила она недоумевающему Маю. У эльфа в голове не укладывалось, как можно не иметь способностей к верховой езде. Для него не уметь ездить на лошади было примерно так же дико, как не уметь пользоваться кроватью или носовым платком. С его точки зрения, это был такой же естественный способ передвижения, как и пешая ходьба.
Некромант, казалось, забыл о своей идее обучить бестолковую и странную прислугу самым необходимым вещам и вообще потерял к Машке всякий интерес. Он активно занимался какой-то новой, весьма перспективной разработкой. Коридоры Роесны постоянно полны были едкого дыма, свидетельствующего об успешных опытах. Некромантская магия, похоже, имела уйму побочных эффектов, для выдерживания и нейтрализации которых нужно было быть серьезным специалистом. Айшма, жалея Машку, работать в замке ее не заставляла, а отправляла сгребать опавшие листья в сад и помотать огородникам таскать корзины.
Появляясь вечером на балконе, Вилигарк выглядел задумчивым и встревоженным. Иногда ругался, недоброжелательно посматривая на небо, словно ждал оттуда неприятного, но важного гостя.
— Дань платить пора, — объяснил Май заинтересовавшейся Машке.
— Кому? — удивилась Машка.
Вилигарк как-то не производил впечатления человека, замученного налоговой полицией или какими-нибудь татаро-монголами. В последнее время он сам изрядно напоминал татаро-монгола, потому как постоянно щурился и от частых прогулок-рейдов немного загорел.
— Херону, не к ночи будь помянут, — отозвался Май, пожевывая травинку. — Ты что думаешь, Вили родился могущественным некромантом? Какие-то способности у него, конечно, были, иначе бы его и в академию не приняли, но вряд ли бы он стал серьезным магом, не выклянчив покровительство Херона.
— И теперь Херон явится за его душой. — Машка понимающе покивала.
— На кой богу душа Вили? — Эльф прыснул. — Над камином вешать, что ли? Так у него небось и камина нет.
— А чем же он платит ему за могущество? — поинтересовалась Машка.
— Известно чем, силой, — пояснил Май. — Вили ее собирает, использует, но и про Херона не забывает. Обязательно делится с засланцами своего покровителя. Каждый год. Про такого забудешь, как же! Только вот делиться он шибко не любит, потому и мрачный такой ходит последние дни. Засланца ждет.
— Засланцы, они такие, — с умным видом подтвердила Машка. — Кому угодно настроение испортят.
Она про всяких засланцев знала много. Май передернул плечами, задрал голову вверх и скривил губы, точно ожидаемый визит божественного налоговика расстраивал и его тоже. Хотя что с эльфа возьмешь, кроме анализов? В городе на них и грабители внимания не обращали, не то что сребролюбивая городская стража.
— Будь осторожнее в ближайшие несколько дней, — как-то утром предупредила Машку Айшма, поглядев на небо. — Не броди по двору. Возьми лучше вот эту занавеску и заштопай.
— Чем? — спросила Машка, тоже зачем-то посмотрев вверх. Ничего особенного, кроме красивых кучевых облаков, в небе не наблюдалось.
— Иглой. — Экономка пожала плечами. — И не говори мне, что этого ты не умеешь тоже. Иначе мне придется пожалеть, что я взяла тебя на работу. Кому нужна прислуга, которая ничего не умеет делать!
Машка прикусила язык и покорно взяла тяжелую, пахнущую пылью занавеску. Мастерицей штопать она никогда не была, но точно знала, что есть вещи, которые за нее никто не сделает. Не умеешь, значит, придется научиться. Ругаясь и пытаясь не исколоть толстой непослушной иглой все пальцы, она провела пару дней в домике прислуги. Тиока сидела там же, сочувственно комментируя ее работу. Точно такая же иголка слушалась ее беспрекословно, и это вызывало у Машки черную зависть. Наконец работа была закончена. Нельзя сказать, что Машка заштопала занавеску виртуозно, но сама она деянием своим гордилась чрезвычайно. И Айшма, взглянув на ее сияющее лицо, ругаться не стала, а со вздохом приняла работу.
— До завтра можешь быть свободна, — сказала она неожиданно. — Сходи в город. Там, кажется, какая-то выставка приехала. Можешь взять с собой Тиоку, она сегодня мне не нужна.
Но денег не выдала, сразу став строгой и холодной. Машка философски вздохнула, решив, что нельзя иметь все и сразу, и поплелась восвояси. Перед выходом в город ей приспичило помыть голову. В самом деле, нельзя же пугать горожан загадочной прической из свалявшихся колтунов. Тиоки, правда, дома уже не оказалось, но это Машку совершенно не расстроило. Эльфы представлялись ей куда лучшей компанией для прогулок по городу, чем милая, но глуповатая соседка. У эльфов было неоспоримое преимущество перед Тиокой — появление в их компании сразу привлекало к Машке завистливые взгляды горожанок.
С вымытой головой и в прекрасном расположении духа она прошлась по поместью в поисках своих остроухих товарищей, но садовые дорожки словно вымерли. Недоумевая, она направилась к Роесне, хотя как раз там эльфы могли оказаться в последнюю очередь. Остроухие очень не любили работать, а попадание на глаза экономке гарантировало, что какое-нибудь срочное дело для эльфов найдется.
Перед входом в замок деловито сновали крупные насекомые, напоминавшие своим видом одновременно саранчу и муравьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79