Блеск металла вызвал у нее дурноту. Алиша сняла с пояса нож с выложенной жемчугом рукояткой и, опустившись на колени, стала резать веревку. Она ловко обращалась с ножом и даже в эту работу вносила некоторое изящество.
Разрезав веревку на четыре части, Алиша распрямила красивую шею, явив едва заметную улыбку на некрасивом лице.
— Иди сюда, — сказала она, впервые заговорив при Мелли. — Не бойся, я не сделаю тебе больно. — Голос больше подходил к ее движениям, нежели к лицу, — приятный, с легкой хрипотцой, словно намекающий на некие неслыханные, запретные вещи.
Мелли стало страшно, она бросила взгляд на дверь и заметила, что это не ушло от внимания Фискеля. Его здоровая рука сжимала клюку, увенчанную большим узловатым наростом с кулак величиной. Мелли хорошо поняла угрозу, с которой пальцы работорговца стиснули набалдашник. Алиша, терпеливо сидевшая на кровати, поманила Мелли к себе — словно та была вольна поступать, как ей вздумается. Но Мелли-то знала, что выбора у нее нет и ласковый зов Алиши равносилен приказу. Женщина, словно читая ее мысли, сказала:
— Если пойдешь по доброй воле, все будет хорошо. А если заартачишься, мне, может быть, придется причинить тебе боль. — Шило наконец выпросталось из мешка.
Какую же страшную ошибку совершила Мелли, запив миндальный пунш таким количеством дешевого вина! Теперь она определенно не в силах ни бежать, ни драться. Однако есть еще один путь к спасению.
Мелли завизжала во всю мочь, приятно удивленная громкостью и пронзительностью звука, который сумела издать.
Она не видела, как мелькнула в воздухе клюка, лишь услышала треск и ощутила страшную боль от удара по голове. Слезы выступили у нее на глазах, а на губах запузырилась слюна. Сделав неверный шаг вперед, она упала прямо на руки Алише, и та втащила ее на кровать.
Голова у Мелли шла кругом от боли и опьянения. Ей ужасно хотелось сдаться и уйти в забытье, но она принудила себя не терять сознания и целиком сосредоточилась на боли. В затылке гудело, точно в улье. Несмотря на туман в голове, Мелли сообразила, что удар нанесен с умом: на затылке наверняка не останется ни синяка, ни шрама, а если и останется, то волосы скроют изъян. Фискель печется о состоянии своего товара. Мелли не без злорадства подумала, что товарец все равно уже подпорчен. Шесть рубцов на спине сильно отразятся на ее привлекательности — и на цене наверняка тоже.
Алиша, склонясь над ней, что-то делала с ее руками. Мелли ничем не могла помешать ей — все ее силы уходили на то, чтобы удержать расплывающуюся перед глазами комнату. Алиша, широко раскинув руки Мелли, привязала каждую к своему столбику кровати. Веревка, которой женщина пользовалась, оказалась шелковым шнурком и нежно ласкала запястья — но вот Алиша затянула узлы, и шнурок превратился в тиски. В желудке у Мелли бурлил страх, смешанный с желчью, и та же смесь жгла ей горло. Холодные пальцы Алиши легли теперь на ноги, подобным же образом раскинув их в стороны. Шнурок захлестнул одну лодыжку, потом другую.
Мелли, распростертая на кровати, приподняла голову — нешуточное достижение, ибо голова теперь весила вдвое против обычного. Фискель вернулся на свой удобный стул, Алиша же стояла над ней с ножом в руке.
Чернявая мастерски владела клинком — еще миг, и лезвие, коснувшись лифа, распороло платье Мелли.
Мелли почувствовала, как ее собственный нож свалился куда-то. Затаив дыхание, она ждала, когда Алиша его обнаружит. Прошло несколько мгновений, и Мелли снова отважилась приподнять голову. Алиша сидела, поджав ноги, на полу и как будто полировала что-то. Мелли скосила глаза. Обе половинки разрезанного корсажа были отвернуты в стороны словно лепестки. Ножа почти не было видно, только кончик рукоятки торчал из складок. Мелли едва заметно передвинулась, потом приподняла спину и плечи. Нож съехал чуть пониже, к талии, и Мелли легла на него.
Не успела она порадоваться своему успеху, как Алиша поднялась и села на кровать между ее ног. В руке она держала что-то, похожее на зеркальце. Мелли почувствовала, как сползают с нее панталоны, и вспыхнула от стыда.
— Какое красивое тело! — сказала Алиша. — Она не так худа, как я думала. Тут и сальца порядком можно натопить.
Мелли опять подняла голову — Алиша стояла на коленях между ее ног и разглядывала самые сокровенные части ее тела. Не снеся такого бесчестья, Мелли сердито дернулась в своих путах и ощутила укол: нож порезал ей спину. Страшась поранить себя снова, Мелли застыла как мертвая.
Алиша, успокаивая ее, приговаривала что-то — тихо, будто издалека. Что-то гладкое и прохладное осторожно надавило на лоно Мелли. Губы Алиши шевелились, словно в молитве, и непростыми были слова, которые она произносила. Нечто, вышедшее вместе со словами из ее рта, устремилось к Мелли, словно невидимая рука. Мелли испугалась. Она много чего наслышалась о ворожбе и даже сама однажды наблюдала ее — но эти чары, хоть и куда менее мощные, чем у Джека, вторгались в ее тело, и она не могла этого терпеть. Она напряглась, позабыв о ноже. Чуждое тепло шарило у нее внутри, и Мелли противилась этому всеми силами.
Алиша промолвила еще несколько слов; и посторонняя сила ушла, вернувшись к чародейке.
— Плева не тронута, — сказала она. — Девственность не нарушена. — Алиша встала, но ее ноги подкосились, и ей пришлось опереться о стену.
— Ты уверена? — спросил Фискель.
— Еще как. Плева у нее прочная, как старая кожа. Кому-то придется на совесть потрудиться над ней.
— Значит, крови будет много?
— Больше, чем обычно.
— Это хорошо. Я оценю ее дорого, — радостно заулыбался Фискель. — Моя южная красавица никогда не обманывает моих ожиданий. У тебя столько талантов, милая. Не знаю, что бы я делал без тебя. — Налив бокал наиса, он подал его женщине. — У тебя руки дрожат, Алиша. Что с тобой?
Алиша, глянув на Мелли, шепнула:
— Эта девушка не так проста, Фискель.
Мелли боролась со сном, но чувствовала, что ослабевает. Глаза, а следом и мысли заволакивало туманом. Веки, несмотря на ее усилия, опускались все ниже.
— Почему, прелесть моя?
— У нее сильная судьба. Эта сила восстала против моих чар и едва не вогнала их обратно в меня раньше срока. И чрево ее ждет своего часа. Ей суждено зачать дитя, вместе с которым придут и война, и мир.
* * *
Трафф выплюнул жвачку. Табак был плох — чересчур горек. Пришлось сплюнуть еще несколько раз, чтобы очистить рот.
Трафф следил за домом. Огни в нем погасили некоторое время назад — старуха, должно быть, спит крепким сном. Однако для пущей верности надо выждать еще немного. Неожиданность в любом деле помогает не хуже, чем самый острый нож.
Коротая время, Трафф втирал свою жвачку сапогом в снег. Пора, пожалуй, и вовсе отказаться от этой привычки. Он слыхал, что от табака зубы гниют. Раньше-то ему наплевать было на это — только бабы и попы носятся со своими зубами и заботятся о свежести дыхания. Но теперь, когда у него будет молодая красавица жена...
Госпожа Меллиандра, дочь лорда Мейбора, которую прочили в невесты принцу Кайлоку, теперь принадлежит ему. Родной отец отдал ее Траффу вместе с двумя сотнями золотых. Плохую сделку заключил лорд — он, Трафф, только рассказал ему кое-что взамен, вот и все. Старый дурак из ума, видно, выжил — взял да и отдал единственную дочку. Уж так не терпелось ему узнать, что замышляет Баралис, — вот разум ему и изменил, а прелестная Мелли досталась Траффу.
Теперь дело за малым — найти ее.
Это стремление и привело Траффа нынче ночью к скромному домику близ Харвеллской восточной дороги. Здесь жила старая свинарка.
Эту старую ворону надо бы взгреть уже и за то, что она не отдала свою усадьбу властям, как ей полагалось. Не дело вдовы вести хозяйство — этим она лишает законного куска хлеба кого-то из мужчин. Ее повесили бы, если бы слух о ней дошел куда следует, — и слух дойдет, уж будьте покойны, да только тогда ее поздновато будет вешать.
Трафф вылез из кустов, за которыми прятался, и направился к дому. Нож, заткнутый за пояс, льнул к бедру, как второй мужской член. Трафф вынул клинок, и тело рассталось с ним неохотно. Нож был отменный, длинный и тонкий — нож бойца или убийцы.
Трафф подобрался к дому сзади, пройдя между амбаром и хлевом. Запахло свинарником, и Трафф пожалел, что выплюнул жвачку, какой бы скверной она ни была. Свиньи, почуяв его, беспокойно захрюкали.
Он осторожно попробовал дверь: крепкие петли и прочный засов. Трафф двинулся вокруг дома, пробуя каждую ставню, пока не нашел одну с проржавевшими петлями. Если ее сломать, будет шум — ну и пускай: старуха, поди, глухая. Трафф что есть силы налег на ставню плечом, и петли треснули, как трухлявое дерево. Ставня провалилась внутрь, оборвав холщовую занавеску, и грохнулась на пол. Трафф, морщась от шума, пролез в окно.
Ну и темень, Борк милосердный! Трафф постоял, приучая глаза к мраку. Он оказался в кухне, а дверь в дальней стене вела, как видно, в спальню. Трафф, покрепче стиснув нож, направился туда. Дверь была незаперта и уступила его нажиму. В темноте он различил на кровати белую фигуру, а миг спустя разглядел, что старуха сидит на постели с ножом в руке.
— Не подходи, — сказала она. — Я купила этот нож на прошлой неделе, и мне страсть как хочется его попробовать.
Трафф рассмеялся. Забавно, право слово. Совсем, что ли, умом тронулась старая? Женщина взмахнула рукой, и что-то вонзилось ему в плечо. Эта сука метнула нож! Трафф, взъярившись, одним прыжком перелетел через комнату. Он сгреб старуху за тощую шею, вдавив большой палец ей в горло. Его охватило омерзение от прикосновения к старческому телу. Кровь брызнула на простыни и на пол — его кровь.
— Что, поубавилось храбрости-то, старая ведьма! — Трафф вдавил палец ей в гортань, другой рукой вертя нож и заставляя лезвие зловеще блистать в слабом свете из окна. Глаза женщины поблескивали заодно с ножом. Одержав верх над старухой, Трафф снова обрел спокойствие. Рана в плече, похоже, была не слишком глубока — кожаные латы не дали ножу нанести большого вреда. — Ну ладно — мне всего-то и надо, чтобы ты ответила на пару моих вопросов. Тебе ничего не будет, если скажешь правду. — Трафф говорил тоном родителя, увещевавшего непослушное дитя. — Один твой приятель сказал мне, что около пяти недель назад у тебя гостила какая-то пара. Верно это? — Трафф ослабил пальцы на горле женщины, чтобы она могла ответить, но она молчала. Трафф вдавил ей в грудь рукоятку ножа. Старуха закашлялась, брызгая слюной. — Будем считать, что это означает «да». Их звали Мелли и Джек? — Последовало новое нажатие — но на этот раз старуха сдержала кашель. Трафф быстро терял тот небольшой запас терпения, которым обладал. — Эй ты, сука, отвечай, не то я обе руки тебе отрежу, а потом подожгу твой драгоценный свинарник. — Показывая свою готовность выполнить первую из угроз, Трафф полоснул ножом по ее запястью. На коже тонкой чертой проступила темная кровь. В старухе еще порядочно юшки для ее лет. — Ну, полно артачиться. — Трафф снова обратился в снисходительного папашу. — Я хочу только знать, куда они пошли. — Трафф приставил нож к порезу, немного углубив рану.
— На восток, — со вздохом ответила женщина, и в темноте на ее щеке блеснула одинокая слеза.
— Хорошо, но может быть и лучше. — Нож Траффа царапнул по хрупким косточкам запястья. — Куда на восток?
— В Брескет.
— Нет такого места, старуха. — Нож перерезал сухожилие, скрепляющее одну кость с другой.
— Они сказали, что идут в Брескет, — крикнула старуха. Траффу показалось, что она говорит правду, и он сменил тактику.
— Может, они так и сказали, ну а по-твоему, куда они подались? Отвечай, старуха, не то твои свинки поджарятся заживо.
— Я думаю — в Брен они пошли.
— Последний вопрос, — улыбнулся Трафф. — Этот парень, Джек, трогал девушку?
— Не пойму, о чем ты.
— Сейчас поясню. — Трафф остался доволен страхом, звучащим в ее голосе. — Мелли — моя нареченная, и меня бы очень рассердило, если бы другой мужчина дотронулся до нее хоть пальцем. — Трафф снова запустил нож в рану на запястье. — Очень бы рассердило.
— Не трогал он ее, клянусь.
— Вот и славно. — Трафф взмахнул ножом и перерезал женщине горло. Потом вытер руки и нож о ее сорочку и встал. Его разбирала охота поджечь свинарник, но он пообещал «приятелю» старухи оставить свиней в целости — а Трафф держал свое слово, когда считал нужным.
Надо найти свечку и обшарить эту хибару. У старухи непременно где-нибудь золотишко припрятано. Трафф выспится, сытно позавтракает поджаренной свининой, а поутру двинется на восток. Мелли — его невеста, и он отыщет ее, где бы она ни была.
VI
Посольство Четырех Королевств поднималось к перевалу. Узкая тропа вилась вверх по горам. По обеим ее сторонам нависали молчаливой угрозой глыбы девственно-чистого снега. Воздух, и без того уже ледяной, стал редеть, и поврежденные легкие Мейбора напрягались при каждом вздохе.
Будь проклят Баралис!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78