– Вы обещали взяться за мое дело, – сказала она, деля яичницу на две порции. – Правда, вы были не очень трезвы…
– Но без сознания я не был. Обещал, значит, возьмусь…
– Да? – Она вздохнула. – Но ведь вы… вы ведь не знаете, о чем идет речь. Это… ну, как вам сказать… не совсем обычный заказ.
– Ну да. – Я взял намазанный маргарином хлеб. – Сначала это свинство в диване, потом Куровский, которого я убил сначала в тринадцать часов десять минут, а потом в четырнадцать часов… Я просто сгораю от любопытства. Просто уверен, что вы пришли ко мне с интересным дельцем…
Она уселась напротив меня. Стол, нарезанный хлеб, яичница с помидорами… я попытался припомнить, когда завтракал дома в последний раз.
– А это как-то связано? – спросила Йованка. – Бомба, Куровский… И кто такой этот Куровский?
Мы принялись за еду. В перерывах между глотками я рассказал ей, как в моей жизни возник пан Куровский из Новой Гуты. О роли Харварда я упомянул мимоходом, не вдаваясь в подробности. Управившись с яичницей, она облизнула губы кончиком языка, и мне понравилось, как она это сделала. Я отметил для себя отсутствие помады на ее губах. А потом рассказал ей о разговоре с пани Поплавской.
– И там и здесь иностранец, – заключила она, не дожидаясь моего комментария. – Вы считаете, что это один и тот же человек, правда?
Она угодила в точку. Правда, но не вся правда. И через пару секунд я понял по ее растерянному взгляду, что наши мысли движутся в одном направлении.
– Вы, пан Малкош, думаете, что он и я…
– А вам бы это не пришло в голову?
– Но ведь этот человек чуть не убил меня!
– Да, чуть не убил, – согласился я, стараясь сохранять спокойствие и доброжелательность. – Если исходить из того, что вы мне сказали правду.
– Но ведь… – Моей собеседнице не нужно была заканчивать фразы: полный горечи взгляд, который она устремила на мой диван, был красноречивее всяких слов.
Я отпил глоточек кофе и мягко улыбнулся:
– Согласитесь: теоретически это могла быть инсценировка.
– Вы не верите мне…
– Как вам сказать… – Некоторое время мы сидели молча, не поднимая глаз. – Так вы говорите, семь часов? Вы просидели семь часов не двигаясь, держа эту рухлядь?…
– Я выносливая, – тихо сказала Йованка Бигосяк. – Если хотите, можем повторить комедию.
– Можно взглянуть на ваши ступни? – Ответа я ждал долго, почти до конца моей чашки. – Так можно или нет?
– Господи!.. – Она вдруг подскочила на ноги, схватила обеими руками кресло… Я думал, сейчас она поднимет его повыше и… Но она просто пододвинула кресло ко мне. Йованка села в него и решительным, я бы даже сказал отчаянным, рывком спустила носок наполовину, полуобнажив стопу, а если конкретнее: пятку и половину подъема. На свежевымытой коже была отчетливо видна фиолетовая вмятина характерной формы, оставшаяся от поперечной половой доски, и еще одна – от шляпки гвоздя, который я собирался забить с прошлого года.
– Что, и не смылось? – Сам не понимаю, зачем я сказал это.
Она послюнявила палец и начала тереть синяки. Кожа вокруг них покраснела, а кончики губ искривились от боли. Я порядком разозлил пани Бигосяк: она была готова измываться над своей несчастной ногой до слез, до всхлипов. Это не могло не впечатлять. И все же я отметил, что носочек она до конца так и не сняла. Вполне возможно, исключительно потому, что педикюра на ногах не было.
Я махнул рукой:
– Хватит! Я уже вижу, что это не нарисовано. И совсем не хочу, чтобы вы охромели.
– Я сказала вам правду, – прошептала она и лишь после этого натянула носок. Потом распрямилась, положила руки на бедра. – Все это похоже на какой-то бред. В жизни так по-дурацки не бывает. Честное слово, я не знаю этого вашего грибника. Я вообще никого, кроме вас, в Кракове не знаю…
– А Краков? Краков знаете?
Она растерянно покачала головой.
– В таком случае я предлагаю вам прогуляться. Или вы хотите подождать меня дома?…
Половина улицы была перегорожена. Полицейские джипы, пожарные машины, барьеры, желтые оградительные ленты… К дому я подъехал по тротуару правой стороны.
– Что-то сгорело, – заметила Йованка.
Я свернул на засыпанный битым стеклом газон.
– Неужели мы ехали сюда? – В ее округлившихся глазах: пугающая догадка, удивление и страх, самый обыкновенный страх…
– Ч-черт! Это надо же! – вырвалось у меня.
– Только не говорите, что это тот самый дом…
– Ладно, – сказал я. – Будем думать, что дворник по пьянке перепутал таблички с номерами.
Я вылез из машины и медленно пошел вдоль места происшествия. Йованка шла чуть сзади. Невесело выглядят дома после пожара. Закопченные стены, лужи воды, зияющие оконные проемы, осколки стекла, хрустящие под ногами…
Дом был трехэтажный, послевоенной постройки. Куровский проживал на втором, как раз в эпицентре взрыва. Он и оказался единственной жертвой чрезвычайного происшествия.
Пожарники и жильцы продолжали выносить мебель. Проникновение на место происшествия прошло у меня как по маслу. Я уже практически смешался с толпой, когда обнаружил рядом с собой Йованку, преспокойно поднырнувшую под желтую полицейскую ленту на глазах у стражей порядка. Это был первый повод, заставивший меня отказаться от конспирации. Второй, лысый, потный и пахнущий совсем не так, как моя спутница, стоял у закопченной стены, что-то записывая в грязном блокнотике. Вопреки уставу пожарной службы, его брандмейстерская каска лежала на тротуаре, а под расстегнутой курткой виднелся нестроевой животик и коротенькая рубашка в клеточку, пуговиц на которой не хватало. Я попытался представить этого красавца на самом конце спасательной лестницы с пожарным топориком в зубах… Впрочем, вовсе не пожарным топориком капитан Славомир Долята расчищал себе дорогу служебного успеха.
– Честь и хвала бойцам огненного фронта! – хорошо поставленным еще на срочной службе голосом приветствовал я старого приятеля.
Долята чуть не выронил карандаш.
– Марчин?! Ты еще жив, камень тебе в печень! – Он стиснул мою руку так, что она побелела. – Сколько лет, сколько зим! Чего не заходишь, Эвка была бы рада…
– Зайду, – пообещал я. – Знакомьтесь: Славек, самое крутое пузо краковской пожарной службы. А это Йованка… Слушай, старый, хорошо, что я тебя встретил. Надо поговорить…
– Прямо сейчас?
– Да уж больно нехорошо все это попахивает. – Я постукал по стене костяшками пальцев. Точнее сказать, по покрытым сажей останкам стены. – Рвануло как следует…
– И ты приехал для того, чтобы поговорить со старым другом о взрыве бытового газа? Или я ошибаюсь?
– Ошибаешься, – сказал я. – Понятия не имел, что здесь случилось. Просто искал этот дом. Искал и вот – нашел. И вдруг увидел, с кем можно поговорить. Ну, скажем, о бытовом газе, если не возражаешь…
Мы оба как-то разом перестали улыбаться.
– Постой-ка, ты приехал сюда… – Теперь он дотронулся до злосчастной стены.
– Слушай, это длинная история. – Ничего банальнее сказать я не мог. – В общем, этот гражданин, квартира которого… э-э… пострадала, он был моим коллегой. Заметь – не сапером, а детективом…
– О чем ты, старый? Здесь тебе не Америка, частных детективов у нас еще не взрывают.
– Но его-то взорвали!..
Он почесал голову в замешательстве.
– Понимаешь, это служебная тайна…
И тут вмешалась Йованка:
– Сегодня ночью с нами чуть не случилось то же самое! Слышите, сегодня ночью!
– Холера! Марчин, а ты уверен?…
– Да ни в чем я не уверен, и не об этом сейчас речь… – Я перевел дух и осторожно спросил Славека: – Вы установили причину взрыва?
Долго он не раздумывал. В конце концов, жили мы в стране, где никого уже не удивляли ни поджоги, ни заказные взрывы. Что касается последних, то именно эту моду ввел в обиход свободный рынок, о котором мы так мечтали.
– Это был действительно газ, – понизив голос, сообщил Славек. – Похоже на самоубийство: краники на газовой плите открыты, форточки на защелках…
– Во сколько это случилось?
– Около двух пополудни. Слава богу, в доме почти никого не было. И еще – слава Сталину, точнее, кирпичам, которые тогда делали. Только потрескались кое-где, но выстояли. Если б дом был блочным… Даже и не представлю себе, что с ним было бы… Короче, жертва только одна: некто Куровский, кажется тебе известный…
– Он что, обгорел?
Капитан покосился на Йованку:
– Да как тебе сказать… Знаешь, если б не соседка, я б и внимания не обратил. Закричала она, как полоумная… Ну, в общем, тело здорово обуглено, а вот головы словно бы и нет вовсе… Как отожгло ее.
– Отожгло?
– Да я вот все мучился, как написать в рапорте. Обгоревшее тело, а вместо головы – кукиш обугленный… Никогда в жизни не видел такого…
– А это не механическое повреждение? От взрыва бывают всякие чудеса…
– Думаешь, мы не проверяли? Нет, старый, было что-то похожее на выстрел из «шмеля» в упор. – Славек сокрушенно вздохнул.
– А что соседка?
– Ну, она слышала, как кто-то выходил от Куровского в час с минутами. Видеть не видела, но уверена, что кто-то выходил. И тот, кто вышел, побежал по лестнице. Именно побежал, а не пошел.
В общих чертах я уже знал, с чем примчался ко мне комиссар Хыдзик.
– Вскрытие трупа проводилось?
Йованка удивленно взглянула на меня. Обычно пожарникам такие вопросы не задают, но Славек и не был обычным пожарником. Он был моим приятелем.
– Думаю, его как раз сейчас и пластают. Что, интересный труп?
– Сам еще не знаю… Когда у покойничка нет головы, возникают определенные трудности с идентификацией…
– Не знаю, в этом я не силен. Только если это не Куровский, выяснят быстро. Анализ ДНК и всякое такое… У него гараж за домом, там автомашина. Есть отпечатки пальцев – и в квартире, и в гараже. Если бы труп подменили, тогда бы и руки заодно с головой, но одна-то целехонькая…
– Ты прав, – согласился я. – Если это не Куровский, то грубо сработано, а если Куровский, к чему все эти ребусы? Похоже, это труп хозяина квартиры… Ну и что в сухом остатке? – Я задал риторический вопрос, допуская, что если наиболее компетентный из присутствующих – то есть я – не знает, как на него ответить, то ответа не знает никто. Даже комиссар Хыдзик.
– А труп? – Йованка подала голос совершенно неожиданно. – С трупом-то что-то сделали, до того как он стал трупом.
– В каком смысле? – не понял я.
– Ну, если он был мертвым, когда квартиру подожгли, значит, он как-то стал мертвым. А от смерти всегда бывают следы.
Мы со Славеком изумленно воззрились на Йованку.
– Ну да, – пробормотал капитан пожарной стражи. – Раз уж голову сжигают, значит, это кому-то нужно… Дырки от пули в наличии не было.
– Вот то-то и оно, – сказал я. – Вы обнаруживаете обугленные останки, следов насилия на них нет, выстрела соседка не слышала… И какой из всего этого вывод?
– Несчастный случай, – пожал плечами капитан Долята. – А что еще? Я ведь не ясновидец. Поди разберись в суматохе, что дело нечистое.
Я с благодарностью взглянул на своего старого товарища: слово было сказано.
– Запальное устройство, – сказал я. – Его не могло не быть. В тринадцать с минутами убийца покидает квартиру Куровского, а в четырнадцать происходит взрыв. И тут в ходу был не дверной звонок: если б рвануло от электрического звонка, был бы еще один труп, на лестнице. Что еще могло дать искру?
Славек насупился, соображая.
– Часовой механизм был только в стиральной машине. Но она совершенно новая, случайной искры дать не могла…
– Я не о случайности…
– Знаю, – перебил меня капитан Долята. – Не мешай думать… Ничего похожего на классический часовой механизм я не нашел. Никаких будильников, флакончиков с кислотой… А если было так, как ты думаешь, значит, этот тип применил какую-то самоделку. Только ведь они все крайне ненадежные…
– Если взрывник неопытный.
– И это верно. Бывают и среди них мастера своего дела. Но стопроцентной гарантии все равно нет… Зато если уж сработает, поди докажи, что бабахнуло не само собой. В особенности когда имеешь дело с газом.
– А голова Куровского?
Капитан Долята задумчиво куснул карандаш.
– Ну что ж, идеальное убийство – штука практически невозможная, сам знаешь. Дом ведь мог и рухнуть, труп пострадать куда больше. Никто бы и знать не знал, что тело сгорело совершенно нетипично. Так сказать, выборочно… Нет, тот, кто пришел сюда в тринадцать с минутами, вовсе не спортачил. Просто ему малость не повезло.
– То есть убил тот, кто пришел в тринадцать? – Это был тот мой самый главный вопрос, за ответом на который я и приехал в Новую Гуту. Если б не Йованка, я бы с него и начал. И не надо было бы так долго вертеть Славеку дырку в животе (он, между прочим, так и не застегнул пуговицы на рубахе).
– Судя по силе взрыва, – задумчиво сказал пожарный дознаватель капитан Долята, – газ начал наполнять помещение примерно в половине второго. Или еще раньше.
– А значит, убийца, – тут мой голос зазвучал чуть ли ни торжественно, – даже если он не тот, шаги которого слышала соседка, должен был появиться на месте преступления около часу дня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48