Но на самого корректировщика посмотришь в последнюю очередь. И то — если ему не лень отводить глаза. А то ведь некоторые так не любят пристального внимания, что ухитряются уходить даже от сканеров. Разбрасывают информационные отражения, приборами и всеми органами чувств человека воспринимающиеся как такие же люди. Отсюда и легенды о способности некоторых деятелей находиться одновременно в нескольких местах. Вот — поди поймай такого умельца…
Консультация закончилась. Илья, у которого вылетела из головы просьба Цыганкова, провозился со сборами, и вспомнил о том, что надо сматываться побыстрей, лишь когда Цыганков подошел вплотную. Во рту стало кисло. Правда, Иосыч тоже задержался и пристально смотрел на Цыганкова из-за кафедры. Иосыч Цыганкова не то, что боялся, но относился к нему более, чем настороженно. В первую очередь из-за того, что Цыганков до того, как в нем определили антикорректора, обучался ремеслу блокатора в Службе. Он в своем роде тоже был уникумом, обладавшим несвойственной своему дару психологией.
— Слышь, Илюха, — против обычного, не развязно начал Цыганков. — Ты, в общем… Короче, я был неправ.
— Да? — Илья дернул бровью. — Всего-то?
У него еще не зажили раны от цыганковской “клешни”. Приходилось заклеивать театральным пластырем, чтоб знакомые не доставали расспросами.
— Ну, в общем, крышу у меня снесло. Ну, я знаю, что ты мне сейчас скажешь, — моя крыша слишком дорого обходится всем окружающим, все такое. Я честно не хотел, чтоб так было!
— Хочешь один совет? Бесплатный. Есть такое замечательное средство профилактики крышесноса у антикорректоров. Называется оно “ошейник”. Знаешь, да? Тебе достаточно сходить к Савельеву, написать заявление с просьбой о постановке, и все твои проблемы на этом закончатся.
Цыганков смотрел на него чуть не со слезами:
— Илюха, я не могу. Ты ж знаешь, я тогда Академию не смогу закончить. У меня нет такого отца, как у тебя, чтоб меня тут держали…
— Мой отец, — жестко сказал Илья, — за меня экзамены не сдает. И я сам себе оценки “постовкой” по ночам не правлю.
— Извини, я не то хотел сказать…
Илья не слушал. Раньше он Цыганкова почти ненавидел, а теперь испытывал отвращение. Нашел чем упрекнуть — отцовской работой!
Несмотря на то, что на завтра намечался экзамен, домой совершенно не хотелось. Хотя условия, в которых жил Илья, многим казались райскими. Еще бы, трехкомнатная квартира, и не в общаге, а оставшаяся ему от родителей. И знал бы кто, как порой тоскливо становится в этих хоромах!
Почти на полном автомате Илью понесло в спорткомплекс. Остановился на первом этаже после турникета, задавшись законным вопросом: а зачем он здесь? В зал идти и не было смысла, и не хотелось, и не рекомендовалось. Это только Цыганков перед экзаменом способен железо качать. У остальных физическая нагрузка хреново на умственной работе сказывается. Потоптавшись на первом этаже, Илья решил уже ехать домой, но вместо этого направился в кафе.
Оглядел зал и почти не удивился, увидев Черненко и Котлякова, странных ребят с первого курса. Значит, тесты где-то глючат, потому что Вещий Олег — явно один из них, сам собой оформился совершенно нелогичный вывод. Ну что ж, попробуем проверить…
— Ты че серый такой? — радостно осведомился Черненко. — Как неделю не спал.
— Так и есть… Чем сегодня кормят? А, солянка есть? Отлично… — Илья неподдельно обрадовался, набрал на пульте заказа солянку и кусок торта — ничего не поделаешь, сладкое перед экзаменом есть полагается. — Экзамен у меня завтра, — пояснил он, отвечая на вопрос Черненко. — А я ни хрена не знаю. Причем не то, чтоб ни хрена совершенно, а по одному вопросу примерно из каждого билета.
Тема была животрепещущая. Черненко припомнил школьные выпускные экзамены, на Котлякова, отчего-то имевшего грустный вид, больше впечатления произвели вступительные экзамены в Академию экономики и планирования в Московье… Илья уловил довольно слабый, но четкий образ, несколько удивленно покосился на Котлякова: вот ведь во что трудно поверить, так это в то, что нахальный и развязный Котляков способен на восторженную робкую любовь. А образ был связан именно с такой любовью. Идентифицировать объект этой привязанности Илья не решился бы. Всем известно, что снимать телепатические картинки с мозга влюбленных — дохлый номер. По большей части — и в лучшем случае! — любимая девушка выглядит как светящийся шарик. Некоторые типы более откровенны, и тогда у шарика появляются груди и ягодицы. Один деятель… да, впрочем, все мужские представления о женском идеале легко стереотипизируются. Впрочем, как и женские — о мужском.
— А ты железо покачать, что ли, пришел? — спросил Сашка Черненко.
— Я еще не рехнулся. Я ж не Цыганков.
— Как он, кстати? — не столько обеспокоенно, сколько со скрытой неприязнью спросил Котляков.
— Как ему ваша девица и предсказала. В больнице. Раньше пятнадцатого не выпишут. На экзамены и консультации у главврача отпрашивается, — радостно сообщил Илья. — А что ему? Он же антикорректор, один билет выучил, и его же вытянул. И вот дуб дубом — а стипуха всегда повышенная. А мне, как назло, всегда достается именно тот, который я хуже всего знаю.
Удачливость на экзаменах — тема отдельная. Илья отметил, что в разговоре Котляков почти не участвовал. Понятно, личная драма. Удалось даже угадать, что с объектом нежных чувств отношения не складываются совершенно, кто-то постоянно мешает, но сегодня Котляков твердо решил идти напролом. Сейчас он сидит и ждет, потому что его любовь должна объявиться в зале.
— В зале сегодня что-нибудь намечается? — неожиданно спросил Илья.
Котляков мгновенно оживился и тут же мысленно замкнулся, спохватившись:
— Наши девчонки в баскетбол играют. С химичками. Конечно, любительство полное, но свои же играют. Поболеть надо.
Илья понял, что у ребят была договоренность. Скорей всего, у дамы сердца есть подруга, и Сашка взял на себя тяжкую роль “запасного” кавалера, чтобы приятель мог отвести душу. И третий им на фиг не упирался. Поэтому он быстренько расправился с остатками торта и поднялся:
— Пошел я. Баскетбол — штука хорошая, но… — и развел руками.
— Удачи тебе завтра, — вполне искренне пожелал Котляков.
— Угу. Вытяни билет Цыганкова, — посоветовал Черненко.
Илья посмеивался про себя. Н-да, если он вытянет билет Цыганкова… Ему устроят холокост. А с другой стороны, если один из этих ребят — Вещий, то все утрясется само собой.
Отчего-то почувствовал легкую зависть к Котлякову. Наверное, это здорово — влюбиться такой вот чистой любовью. Есть для чего жить, есть на что надеяться, есть что переживать… А у него уж тыщу лет не было ничего, кроме лекций утром и Службы вечером. Впрочем, сам так решил — когда его бросила Алка.
Вышел, постоял еще у крыльца, поплелся к метро. Впереди, метрах в десяти шли две девчушки. Явно молодые, первый-второй курс. Походка торопливая, держатся под руку, голова к голове, и о чем-то очень серьезно щебечут. Илья скатал снежок, размахнулся и несильно влепил той, что справа.
Она дернулась, но не обернулась. Илья засмеялся — какая-то школьная реакция, честное слово! Если тебя дернули за косичку, нельзя обращать внимания, а то кто-нибудь что-нибудь подумает… и не дай бог, что тебе нравится тот, кто дергает тебя за косичку. Наверняка отличница, подумал он. Прощупать мысли не удавалось, но он и не особо стремился. У девочек в таком возрасте в головах либо много мальчиков, либо много формул. У этой — стопроцентно формулы.
Бросил еще один снежок, уже сильней и прицельно, стараясь попасть по ногам. Попал, конечно. Она поскользнулась, презабавно взмахнула сумкой — чтоб удержать равновесие, — и бухнулась на четвереньки. Тут же вскочила, торопливо отряхнулась, но опять не оглянулась. Господи, что за синий чулок-то?
Они были очень разными, эти девочки, думал Илья, нагоняя их. Та, что слева, уже пару раз украдкой обернулась, стараясь, чтобы не заметила серьезная и наверняка рассерженная подруга. Симпатичная бабеночка, но Илье такие совершенно не нравились. Слишком много амбиций определялось с ходу. И по замысловатой прическе, и по аппликации под ручную вышивку на вытертой синтетической дубленке — денег на отслеживание моды нет, так она имидж такой создать пытается. И по выражению лица, кстати говоря. И вообще, Илья ее узнал. Видал уже несколько раз, и успел сделать соответствующие выводы даже раньше, чем добрался до ее досье. Рита Орлова, В-1011. Подруга спрогнозированной им Ольги Пацанчик. Только в последнее время Рита с ней раздружилась. Между прочим, Рита явный антикорректор, это и к Лоханычу не ходи. Надо будет заставить ее пройти тесты и зарегистрироваться.
А та, которой достался уже третий снежок, никем не притворялась. Скорей всего, она на самом деле была серьезной. И наивной. Куртка детская, капюшон натянут, небось, по самый нос, унты дешевые, она их на длинные самовязаные шерстяные носки надевала для тепла, и края носок выглядывали за голенища, так она из них отвороты у сапог сделала. Смешно…
На четвертый снежок она все-таки среагировала, как надо. Топнула ногой, повернулась лицом — красная от злости, с открытым ртом, никак, собралась объяснить Илье, куда ему стоит отвалить со своими заигрываниями. И замерла, глядя ему в лицо распахнутыми глазищами, в которых поселилось прочное сомнение.
Понятно. Значит, не раздружились. Ему стало еще смешней. Вспомнил, как Царев обиделся и напророчил, что с москвичкой возиться Илье. Вот он и приступил, можно сказать.
— Оля Пацанчик, — уверенно сказал он.
— Да, — подтвердила она. — Но я не узнаю…
— Илья, — коротко представился он. — Илья Моравлин.
Она по-птичьи склонила голову набок, в глазах мелькнул огонек узнавания. Засмеялась, хлопнула себя по лбу, взгляд стал сияющим:
— Ах, ну да! Я же тебя помню. Ты тогда дежурил, когда я через турникет прыгала. Обиделся? — деловито уточнила она.
— Да ну, брось.
— Это ты неделю назад Цыганкову чуть ноги не поломал?
— Было и такое, — слегка суховато отозвался Илья.
— А я еще тогда подумала — где-то я тебя уже видела! Только имени не знала. Сейчас думаю — ну что такое, какая-то сволочь мне всю спину снежками залепила… А мы ж почти знакомы.
Понятно. Знакомым кидаться снежками и дергать за косички она позволяет. Думает, знакомые заигрывать не могут. Оля явно относилась к тому типу молоденьких женщин, которые свято верят в возможность бесполой дружбы с мужчинами.
— А ты из какой группы?
— В-3012.
Она с серьезным видом прищурилась:
— Это у вас Дмитрий Гетманов учится?
Илья с трудом задавил смех, кивнул. Она сделала еще более серьезное лицо:
— И что он собой представляет?
— Да ничего. Зануда и зубрила.
— Понятно.
— Звонила ему? — провокационным тоном спросил Илья.
Оля посмотрела с подозрением, нахмурилась. Мимика, конечно, у нее была на диво выразительная.
— Ты откуда знаешь?
Он расхохотался:
— Эту записку я написал.
— Зачем?! — Кажется, она расстроилась.
— Понимаешь, вы с ним очень похожи. Оба ботаники. Он весь затюканный, а тебе как ни позвонишь, все только про уроки думаешь… в кино идти не захотела. Вот я подумал: вдруг да сыграю роль этакого амура?
Оля скорчила такую красноречивую рожицу, что стало ясно: она добралась до базы и внимательно рассмотрела Гетманова. Никакие амуры с этим типом ей водить не хотелось. Потом спохватилась:
— Ты мне звонил? Когда? Я не помню.
— Давно. Ты меня химией загрузить попыталась и в кино не пошла.
— Так это был ты?! — Глаза опять засияли. — А телефон мой откуда взял?
— В базе. Знаешь, все просто: не забывать поздравлять с праздниками секретаршу с нашего факультета, и можно всегда выяснить, кто живет поблизости. Мне ездить далеко, вот я и ищу, кто живет рядом со мной, чтоб ездить через весь город не скучно было.
Вранье, конечно. Точней, полуправда, потому что изредка Илья действительно заглядывал в “общую” базу. Но девчушка скушала и осталась вполне удовлетворенной. Потом неодобрительно посмотрела на Риту, та поморщилась и отвернулась. Оля с независимым видом дернула головой.
— А я чего-то думал, у вас сегодня нет занятий, — сказал Илья, чтобы прервать это молчаливое выяснение отношений между подругами.
Оля радостно закивала:
— Ну да! А сегодня должны были быть игры по баскетболу, финал. Мы с Риткой приходим, ну, мы ж играть должны были, а нам говорят — с Новым Годом, девочки, все отменяется! Нет, ты только представь: у нас же была первая пара. Потом мы успели по домам смотаться, и ехали через весь город обратно только для того, чтоб нас с Новым Годом поздравили!
Особого возмущения по поводу напрасной траты времени Илья не уловил. Перехватил очевидно заинтересованный взгляд Риты, мысленно отрезал: “Как женщина не интересуешь”. Она скривилась и тут же собралась в энергетический комок. Ах ты, дрянь какая, успел подумать он и, не глядя в ее сторону, со всего размаху прошелся ментальным утюгом по ее нервным окончаниям, блокируя до полного онемения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Консультация закончилась. Илья, у которого вылетела из головы просьба Цыганкова, провозился со сборами, и вспомнил о том, что надо сматываться побыстрей, лишь когда Цыганков подошел вплотную. Во рту стало кисло. Правда, Иосыч тоже задержался и пристально смотрел на Цыганкова из-за кафедры. Иосыч Цыганкова не то, что боялся, но относился к нему более, чем настороженно. В первую очередь из-за того, что Цыганков до того, как в нем определили антикорректора, обучался ремеслу блокатора в Службе. Он в своем роде тоже был уникумом, обладавшим несвойственной своему дару психологией.
— Слышь, Илюха, — против обычного, не развязно начал Цыганков. — Ты, в общем… Короче, я был неправ.
— Да? — Илья дернул бровью. — Всего-то?
У него еще не зажили раны от цыганковской “клешни”. Приходилось заклеивать театральным пластырем, чтоб знакомые не доставали расспросами.
— Ну, в общем, крышу у меня снесло. Ну, я знаю, что ты мне сейчас скажешь, — моя крыша слишком дорого обходится всем окружающим, все такое. Я честно не хотел, чтоб так было!
— Хочешь один совет? Бесплатный. Есть такое замечательное средство профилактики крышесноса у антикорректоров. Называется оно “ошейник”. Знаешь, да? Тебе достаточно сходить к Савельеву, написать заявление с просьбой о постановке, и все твои проблемы на этом закончатся.
Цыганков смотрел на него чуть не со слезами:
— Илюха, я не могу. Ты ж знаешь, я тогда Академию не смогу закончить. У меня нет такого отца, как у тебя, чтоб меня тут держали…
— Мой отец, — жестко сказал Илья, — за меня экзамены не сдает. И я сам себе оценки “постовкой” по ночам не правлю.
— Извини, я не то хотел сказать…
Илья не слушал. Раньше он Цыганкова почти ненавидел, а теперь испытывал отвращение. Нашел чем упрекнуть — отцовской работой!
Несмотря на то, что на завтра намечался экзамен, домой совершенно не хотелось. Хотя условия, в которых жил Илья, многим казались райскими. Еще бы, трехкомнатная квартира, и не в общаге, а оставшаяся ему от родителей. И знал бы кто, как порой тоскливо становится в этих хоромах!
Почти на полном автомате Илью понесло в спорткомплекс. Остановился на первом этаже после турникета, задавшись законным вопросом: а зачем он здесь? В зал идти и не было смысла, и не хотелось, и не рекомендовалось. Это только Цыганков перед экзаменом способен железо качать. У остальных физическая нагрузка хреново на умственной работе сказывается. Потоптавшись на первом этаже, Илья решил уже ехать домой, но вместо этого направился в кафе.
Оглядел зал и почти не удивился, увидев Черненко и Котлякова, странных ребят с первого курса. Значит, тесты где-то глючат, потому что Вещий Олег — явно один из них, сам собой оформился совершенно нелогичный вывод. Ну что ж, попробуем проверить…
— Ты че серый такой? — радостно осведомился Черненко. — Как неделю не спал.
— Так и есть… Чем сегодня кормят? А, солянка есть? Отлично… — Илья неподдельно обрадовался, набрал на пульте заказа солянку и кусок торта — ничего не поделаешь, сладкое перед экзаменом есть полагается. — Экзамен у меня завтра, — пояснил он, отвечая на вопрос Черненко. — А я ни хрена не знаю. Причем не то, чтоб ни хрена совершенно, а по одному вопросу примерно из каждого билета.
Тема была животрепещущая. Черненко припомнил школьные выпускные экзамены, на Котлякова, отчего-то имевшего грустный вид, больше впечатления произвели вступительные экзамены в Академию экономики и планирования в Московье… Илья уловил довольно слабый, но четкий образ, несколько удивленно покосился на Котлякова: вот ведь во что трудно поверить, так это в то, что нахальный и развязный Котляков способен на восторженную робкую любовь. А образ был связан именно с такой любовью. Идентифицировать объект этой привязанности Илья не решился бы. Всем известно, что снимать телепатические картинки с мозга влюбленных — дохлый номер. По большей части — и в лучшем случае! — любимая девушка выглядит как светящийся шарик. Некоторые типы более откровенны, и тогда у шарика появляются груди и ягодицы. Один деятель… да, впрочем, все мужские представления о женском идеале легко стереотипизируются. Впрочем, как и женские — о мужском.
— А ты железо покачать, что ли, пришел? — спросил Сашка Черненко.
— Я еще не рехнулся. Я ж не Цыганков.
— Как он, кстати? — не столько обеспокоенно, сколько со скрытой неприязнью спросил Котляков.
— Как ему ваша девица и предсказала. В больнице. Раньше пятнадцатого не выпишут. На экзамены и консультации у главврача отпрашивается, — радостно сообщил Илья. — А что ему? Он же антикорректор, один билет выучил, и его же вытянул. И вот дуб дубом — а стипуха всегда повышенная. А мне, как назло, всегда достается именно тот, который я хуже всего знаю.
Удачливость на экзаменах — тема отдельная. Илья отметил, что в разговоре Котляков почти не участвовал. Понятно, личная драма. Удалось даже угадать, что с объектом нежных чувств отношения не складываются совершенно, кто-то постоянно мешает, но сегодня Котляков твердо решил идти напролом. Сейчас он сидит и ждет, потому что его любовь должна объявиться в зале.
— В зале сегодня что-нибудь намечается? — неожиданно спросил Илья.
Котляков мгновенно оживился и тут же мысленно замкнулся, спохватившись:
— Наши девчонки в баскетбол играют. С химичками. Конечно, любительство полное, но свои же играют. Поболеть надо.
Илья понял, что у ребят была договоренность. Скорей всего, у дамы сердца есть подруга, и Сашка взял на себя тяжкую роль “запасного” кавалера, чтобы приятель мог отвести душу. И третий им на фиг не упирался. Поэтому он быстренько расправился с остатками торта и поднялся:
— Пошел я. Баскетбол — штука хорошая, но… — и развел руками.
— Удачи тебе завтра, — вполне искренне пожелал Котляков.
— Угу. Вытяни билет Цыганкова, — посоветовал Черненко.
Илья посмеивался про себя. Н-да, если он вытянет билет Цыганкова… Ему устроят холокост. А с другой стороны, если один из этих ребят — Вещий, то все утрясется само собой.
Отчего-то почувствовал легкую зависть к Котлякову. Наверное, это здорово — влюбиться такой вот чистой любовью. Есть для чего жить, есть на что надеяться, есть что переживать… А у него уж тыщу лет не было ничего, кроме лекций утром и Службы вечером. Впрочем, сам так решил — когда его бросила Алка.
Вышел, постоял еще у крыльца, поплелся к метро. Впереди, метрах в десяти шли две девчушки. Явно молодые, первый-второй курс. Походка торопливая, держатся под руку, голова к голове, и о чем-то очень серьезно щебечут. Илья скатал снежок, размахнулся и несильно влепил той, что справа.
Она дернулась, но не обернулась. Илья засмеялся — какая-то школьная реакция, честное слово! Если тебя дернули за косичку, нельзя обращать внимания, а то кто-нибудь что-нибудь подумает… и не дай бог, что тебе нравится тот, кто дергает тебя за косичку. Наверняка отличница, подумал он. Прощупать мысли не удавалось, но он и не особо стремился. У девочек в таком возрасте в головах либо много мальчиков, либо много формул. У этой — стопроцентно формулы.
Бросил еще один снежок, уже сильней и прицельно, стараясь попасть по ногам. Попал, конечно. Она поскользнулась, презабавно взмахнула сумкой — чтоб удержать равновесие, — и бухнулась на четвереньки. Тут же вскочила, торопливо отряхнулась, но опять не оглянулась. Господи, что за синий чулок-то?
Они были очень разными, эти девочки, думал Илья, нагоняя их. Та, что слева, уже пару раз украдкой обернулась, стараясь, чтобы не заметила серьезная и наверняка рассерженная подруга. Симпатичная бабеночка, но Илье такие совершенно не нравились. Слишком много амбиций определялось с ходу. И по замысловатой прическе, и по аппликации под ручную вышивку на вытертой синтетической дубленке — денег на отслеживание моды нет, так она имидж такой создать пытается. И по выражению лица, кстати говоря. И вообще, Илья ее узнал. Видал уже несколько раз, и успел сделать соответствующие выводы даже раньше, чем добрался до ее досье. Рита Орлова, В-1011. Подруга спрогнозированной им Ольги Пацанчик. Только в последнее время Рита с ней раздружилась. Между прочим, Рита явный антикорректор, это и к Лоханычу не ходи. Надо будет заставить ее пройти тесты и зарегистрироваться.
А та, которой достался уже третий снежок, никем не притворялась. Скорей всего, она на самом деле была серьезной. И наивной. Куртка детская, капюшон натянут, небось, по самый нос, унты дешевые, она их на длинные самовязаные шерстяные носки надевала для тепла, и края носок выглядывали за голенища, так она из них отвороты у сапог сделала. Смешно…
На четвертый снежок она все-таки среагировала, как надо. Топнула ногой, повернулась лицом — красная от злости, с открытым ртом, никак, собралась объяснить Илье, куда ему стоит отвалить со своими заигрываниями. И замерла, глядя ему в лицо распахнутыми глазищами, в которых поселилось прочное сомнение.
Понятно. Значит, не раздружились. Ему стало еще смешней. Вспомнил, как Царев обиделся и напророчил, что с москвичкой возиться Илье. Вот он и приступил, можно сказать.
— Оля Пацанчик, — уверенно сказал он.
— Да, — подтвердила она. — Но я не узнаю…
— Илья, — коротко представился он. — Илья Моравлин.
Она по-птичьи склонила голову набок, в глазах мелькнул огонек узнавания. Засмеялась, хлопнула себя по лбу, взгляд стал сияющим:
— Ах, ну да! Я же тебя помню. Ты тогда дежурил, когда я через турникет прыгала. Обиделся? — деловито уточнила она.
— Да ну, брось.
— Это ты неделю назад Цыганкову чуть ноги не поломал?
— Было и такое, — слегка суховато отозвался Илья.
— А я еще тогда подумала — где-то я тебя уже видела! Только имени не знала. Сейчас думаю — ну что такое, какая-то сволочь мне всю спину снежками залепила… А мы ж почти знакомы.
Понятно. Знакомым кидаться снежками и дергать за косички она позволяет. Думает, знакомые заигрывать не могут. Оля явно относилась к тому типу молоденьких женщин, которые свято верят в возможность бесполой дружбы с мужчинами.
— А ты из какой группы?
— В-3012.
Она с серьезным видом прищурилась:
— Это у вас Дмитрий Гетманов учится?
Илья с трудом задавил смех, кивнул. Она сделала еще более серьезное лицо:
— И что он собой представляет?
— Да ничего. Зануда и зубрила.
— Понятно.
— Звонила ему? — провокационным тоном спросил Илья.
Оля посмотрела с подозрением, нахмурилась. Мимика, конечно, у нее была на диво выразительная.
— Ты откуда знаешь?
Он расхохотался:
— Эту записку я написал.
— Зачем?! — Кажется, она расстроилась.
— Понимаешь, вы с ним очень похожи. Оба ботаники. Он весь затюканный, а тебе как ни позвонишь, все только про уроки думаешь… в кино идти не захотела. Вот я подумал: вдруг да сыграю роль этакого амура?
Оля скорчила такую красноречивую рожицу, что стало ясно: она добралась до базы и внимательно рассмотрела Гетманова. Никакие амуры с этим типом ей водить не хотелось. Потом спохватилась:
— Ты мне звонил? Когда? Я не помню.
— Давно. Ты меня химией загрузить попыталась и в кино не пошла.
— Так это был ты?! — Глаза опять засияли. — А телефон мой откуда взял?
— В базе. Знаешь, все просто: не забывать поздравлять с праздниками секретаршу с нашего факультета, и можно всегда выяснить, кто живет поблизости. Мне ездить далеко, вот я и ищу, кто живет рядом со мной, чтоб ездить через весь город не скучно было.
Вранье, конечно. Точней, полуправда, потому что изредка Илья действительно заглядывал в “общую” базу. Но девчушка скушала и осталась вполне удовлетворенной. Потом неодобрительно посмотрела на Риту, та поморщилась и отвернулась. Оля с независимым видом дернула головой.
— А я чего-то думал, у вас сегодня нет занятий, — сказал Илья, чтобы прервать это молчаливое выяснение отношений между подругами.
Оля радостно закивала:
— Ну да! А сегодня должны были быть игры по баскетболу, финал. Мы с Риткой приходим, ну, мы ж играть должны были, а нам говорят — с Новым Годом, девочки, все отменяется! Нет, ты только представь: у нас же была первая пара. Потом мы успели по домам смотаться, и ехали через весь город обратно только для того, чтоб нас с Новым Годом поздравили!
Особого возмущения по поводу напрасной траты времени Илья не уловил. Перехватил очевидно заинтересованный взгляд Риты, мысленно отрезал: “Как женщина не интересуешь”. Она скривилась и тут же собралась в энергетический комок. Ах ты, дрянь какая, успел подумать он и, не глядя в ее сторону, со всего размаху прошелся ментальным утюгом по ее нервным окончаниям, блокируя до полного онемения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71