Просто множество кораблей, атаковавших каждый по отдельности. Флот сбил многих из них. Остальные удрали, перешли в гиперсветовой режим и скрылись.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить новости.
— Значит, мы победили! — наконец крикнул я.
— Видимо, да, — ответил Бар Кохба. Однако в его голосе не слышалось особой радости. — Полагаю, что это можно назвать победой.
— Не понимаю причины вашей сдержанности, — сказал я ему. — Мы разбили флот и захватили родную планету халиан. Разве это не означает, что война окончена?
— Мой дорогой, бен Иуда, — ответил Бар Кохба, — полагаю, тебе пора уже узнать о последних открытиях. Все предыдущие донесения указывали на то, что Цель является или по крайней мере являлась важной перевалочной базой для халианских рейдеров. Мы одержали важную победу. Но, похоже, эта планета не является родной планетой халиан.
В этот момент в комнату, которую я отвел под радиорубку, заглянул один их моих людей и жестом пригласил меня выйти наружу. Я в ответ махнул рукой, требуя, чтобы он подождал.
— Но если это не родная планета халиан, — несколько растерянно спросил я, — тогда кому же она принадлежит?
— Откуда я могу знать? — раздраженно ответил Бар Кохба. — Офицер Разведки у нас ты. Ты и узнай.
— Ладно, — сказал я, — а как насчет халиан?
— Тебе нужно быть все время начеку. По поступившим сведениям на планете их осталось по крайней мере несколько тысяч.
— Хорошо, сэр. Мы будем осторожны. А как долго нам еще придется здесь торчать?
— Достаточно долго, — ответил Бар Кохба с несколько суховатым смешком. — Наша боевая группа показала себя настолько хорошо, что командование Флота поручило нам нести здесь гарнизонную службу.
И Бар Кохба отключился. Теперь наконец я мог уделить внимание моему подчиненному, продолжавшему бешено жестикулировать.
— В чем дело, Гидеон?
— Там снаружи кое-какие люди хотят с вами повидаться.
— Люди? Ты имеешь в виду настоящих людей или халиан?
— Ни то, ни другое. Иуда. Мне кажется, что это туземцы.
— Прекрасно, — ответил я. — Нам как раз не мешало бы выяснить, кому принадлежит эта планета. Я приму их сейчас же.
Гидеон кивнул. Дисциплина в наших вооруженных силах оставляла желать лучшего.
— Я провожу их. — Выражение его лица было каким-то странным, словно он пытался сдержать смех. Причину этого я понял через несколько минут, когда он ввел посетителей в комнату.
Я полагаю, что термин «люди» применим к каждому существу, способному поддерживать интеллигентную беседу. Называем же мы иногда «людьми» халиан, хотя они больше напоминают полутораметровых хорьков. Поэтому я, вероятно, не должен был удивляться, когда Гидеон ввел четырех двуногих существ под два метра ростом, облаченных в длинные одеяния, скрывавшие большую часть тела. Однако открытые участки шелушились и были покрыты перьями. Ноги напоминали когтистые птичьи лапы, а тощие, кожистые шеи венчали маленькие птичьи головки.
Так я впервые повстречался с нидийцами, как они сами себя называли, кочевыми птицечеловеками с планеты Цель. И пока другие представители рода человеческого занимались самым насущным вопросом, а именно — выясняли, где, если не здесь, может находиться родная планета халиан, я принялся очищать планету от остатков войск противника, собирать информацию и устранять трения, возникавшие между нашими войсками и туземцами.
Моя первая встреча с аборигенами, однако, казалось, не предвещала ничего плохого. Я дружески поприветствовал заявившуюся компанию, попросил принести для них кресла и предложил освежающие напитки. Необходимо было сразу взять верную ноту — я понимал, что нам понадобится помощь аборигенов, чтобы выследить и уничтожить оставшихся в живых халиан.
Но моя приветственная речь вместо того, чтобы придать беседе непринужденный характер, казалось, только вызвала в рядах гостей беспокойство. Гогоча, кудахча и тряся индюшачьими бородками, птицечеловеки принялись торопливо что-то обсуждать. Наконец они пришли к какому-то решению, и самый старший, которого позже я назвал Зимородком, поскольку его нидийское имя было абсолютно непроизносимо, выступил вперед, дважды хлопнул рудиментарными крыльями, прочистил горло и на довольно сносном английском, хотя и с заметным птичьим акцентом, произнес:
— Вы оказываете нам честь, но как хотите. Если вы желаете, чтобы мы сели, — мы сядем. Только помните, что сами мы ни о чем подобном не просили.
Я приказал Гидеону принести несколько складных стульев, полученных нами со складов Флота. Нидийцы попытались было сесть, подражая мне, но скоро стало очевидным, что их кости сочленяются не так, как у нас. Все же они умудрились пристроиться на стульях, приведя при этом свои перья в заметный беспорядок, и Зимородок снова заговорил:
— Правильно ли я понимаю, что это является своего рода унижением или подобная поза имеет какое-то иное значение?
— Это не имеет ничего общего с унижением, — ответил я. — Я приветствую вас как друзей и почетных гостей.
— Так значит, таким образом вы обращаетесь с друзьями? — спросил Зимородок. — Не хотелось бы мне увидеть, как вы поступаете с врагами.
— Там, откуда я явился, — ответил я, — приглашение сесть означает встречу на равных. Но если вам угодно, можете встать.
— Нет, нет, — возразил Зимородок. — Мы польщены тем, что вы рассматриваете нас как равных себе. Сидеть — занятие неудобное и нелепое, но что это значит по сравнению с тем уважением, которое оно выражает? — Он перевел эти слова остальным, которые дружным гоготом выразили свое полное одобрение.
— Джентльмены, — сказал я, — разрешите мне начать с того, что я весьма рад тому, что смог избавить вас и ваших сородичей от деспотического правления халиан.
— Вы зовете их так? — спросил Зимородок. — Мы называем их пануа. Или иначе «карлики, у которых слишком много зубов». Есть еще и другие названия. Да, мы хотели поблагодарить вас за это. Но вы, разумеется, знаете, что на самом деле они не совсем ушли?
— Мы позаботимся об этом, — пообещал я. — Но, разумеется, ожидаем, что вы поможете нам.
— Я не могу говорить от имени всей своей Гильдии, — ответил Зимородок. — Что же касается меня, могу вас заверить, что вы получите все почести, полагающиеся вашему положению.
Зимородок занимал весьма высокое положение в Гильдии Лудильщиков. Другие гости представляли Гильдию Строителей Гнезд, Гильдию Поставщиков Водорослей и Гильдию Устроителей Жилищ.
Разумеется, это был далеко не полный перечень гильдий. Представители этой расы разумных птиц подразделялись на более чем три сотни функциональных занятий или профессий, каждая из которых являлась привилегией определенной гильдии. Даже убийцы были организованы в Гильдию Убийц, известную под поэтическим названием Гильдии Не Имеющих Гнезда.
Эту планету, бедную минеральными ресурсами и плодородными землями, мало беспокоили расплодившиеся за последнюю тысячу лет или около того многочисленные орды торговцев и захватчиков. Халиане наткнулись на нидийцев только около пятидесяти лет тому назад, решив, что эта планета станет прекрасной базой для их космического флота, отняли политическую власть у гильдий. До появления халиан планетой нидийцев управлял Совет, состоящий из лидеров всех гильдий. Этот Совет разрешал споры между гильдиями. Халиане не стали разрушать эту структуру, а попросту возглавили ее, и до нашего появления все главные вопросы решались халианскими господами, что вызывало у нидийцев сильное возмущение.
Теперь я, как можно в более вежливой форме, сообщил гостям, что отныне они будут подчиняться нам, представителям Флота. Конечно, это не могло им понравиться, но сказать об этом было нужно.
Зимородок торопливо обменялся мнениями со своими компаньонами. Они гоготали, кудахтали, как и полагается в присущей птицам суетливо-сварливой манере. Наконец они, казалось, договорились о чем-то, и Зимородок обернулся ко мне:
— Мы согласны с тем, что сила теперь за вами, людьми Флота. Мы, нидийцы, не собираемся противостоять вам.
Заявление выглядело не слишком многообещающе и не вполне удовлетворило меня, но делать нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть. Чуть позже я вызвал по радио полковника и доложил ему содержание разговора.
— Другие командиры сообщают то же самое, — сказал Бар Кохба. — Но не думаю, что они смогут доставить нам какие-нибудь неприятности. Я посылаю на планету подкрепление. Чтобы уничтожить или взять в плен оставшихся халиан, понадобится не менее недели или двух.
Бар Кохба несколько поторопился, из чего видно, что его пророческие способности оставляют желать лучшего. Спустя месяц мы все еще очищали планету от халиан. А еще через месяц — так переменчиво бывает военное счастье — мы оказались в положении обороняющихся.
Люди неправы, когда принимают халиан просто за больших хорьков. Да, сходство, без сомнения, есть — длинное, гибкое тело, густой мех, вытянутая морда. Но полутораметровый хорек должен производить нелепое впечатление. В халианах же абсолютно не было ничего нелепого. По своему поведению в бою они скорее напоминают росомах, пожалуй самых отчаянных бойцов в животном мире, всегда дерущихся до самого конца.
Халиане умеют отлично маскироваться, а при нападении они становятся просто неудержимы. В рукопашном бою халиане совершенно непредсказуемы. Халианский воин может сражаться с вами по всем правилам, лицом к лицу, но может и напасть исподтишка. В тактическом плане невозможно предугадать, чего от них ждать в следующий момент.
Халиане быстро отказались от тактики группового боя, это был не их стиль. Как оказалось, хорьки были настоящими индивидуалистами, их поведение в бою напоминало мне истории о норвежских берсерках — они фантастически владели ручным огнестрельным и холодным оружием. Только наиболее опытные фехтовальщики среди людей могли выстоять против халианского воина, вооруженного мечом с волнообразным лезвием. Во время наших рейдов они выскакивали перед нами неожиданно, как из-под земли. Желая вывести из строя как можно больше людей, хорьки бросали бомбы из городских переулков и доставляли нам гораздо больше неприятностей, чем мы первоначально рассчитывали. Собственно говоря, они доставляли нам столько неприятностей, что оккупация Цели начала серьезно беспокоить руководство Флота, которому не слишком нравилось бомбардировать свои родные планеты реляциями о потерях. На планете было задействовано более десятка бригад. И если бы в дальнейшем ситуация не сложилась слишком уж драматично, то могла бы возникнуть опасность, что десантные войска Альянса будут полностью исчерпаны.
В нашей борьбе нам сильно мешала реакция местного населения. Они не были врагами. Но не были также и друзьями и не мешали свободному передвижению халиан, а часто даже прятали их. Нидийцы не любили халиан, но и не предавали их. Позднее я понял причину такого поведения.
Борьба велась безжалостная и бескомпромиссная, как в городах и селениях, так и за их пределами. Напряжение было столь велико, что возникла опасность отзыва войск командованием Флота — цифра потерь начала выглядеть угрожающе, если не в наших глазах, то по крайней мере в глазах населения планет. А в конце концов именно люди голосовали за бюджет Флота. И если они решат, что операция проводится плохо, политиканы уйдут в кусты. Они могут решить пожертвовать стратегическими интересами и поспешно отступить, надеясь одержать быструю и бескровную победу где-нибудь в другом месте.
К несчастью, войны вовсе не обязательно выигрываются стороной, понесшей наименьшие потери Некоторые величайшие победы прошлого были выиграны той армией, которая сумела дольше продержаться на поле битвы, которая, несмотря на потери, сохранила монолитность. Кроме того, иногда войны проигрывались из-за нерешительности некоторых людей, примером чему могут служить карфагенские купцы, слишком долго медлившие с поддержкой Ганнибала.
Проблема эта не простая, поскольку задиристости и упрямства здесь недостаточно. Вы должны понимать, когда нужно отступить, а когда ударить всеми силами. Нужен недюжинный ум, чтобы понять, когда следует уклоняться от сражения, подобно Фабию Медлительному, а когда и ударить изо всех сил, как поступил под стенами Карфагена его преемник, Сципион Африканский.
Они оба были великими военачальниками и оба спасли Рим — один тем, что не стесняясь медлил, когда это было необходимо, другой же наоборот тем, что когда для этого настало время, не мешкая, довел дело до победы.
Мы находились на линии фронта, проходившей везде и в то же время нигде, и чувствовали, что за эту планету стоит сражаться. Это можно было понять хотя бы по тому ожесточению, с которым боролись против нас халиане. Никаких конкретных признаков не было, ничего такого, что можно было бы просчитать на компьютере, но несмотря на это, невозможно отделаться от ощущения, что назревают какие-то важные события, нечто поначалу трудно определимое, что может, однако, оказаться стоящим всех трудов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить новости.
— Значит, мы победили! — наконец крикнул я.
— Видимо, да, — ответил Бар Кохба. Однако в его голосе не слышалось особой радости. — Полагаю, что это можно назвать победой.
— Не понимаю причины вашей сдержанности, — сказал я ему. — Мы разбили флот и захватили родную планету халиан. Разве это не означает, что война окончена?
— Мой дорогой, бен Иуда, — ответил Бар Кохба, — полагаю, тебе пора уже узнать о последних открытиях. Все предыдущие донесения указывали на то, что Цель является или по крайней мере являлась важной перевалочной базой для халианских рейдеров. Мы одержали важную победу. Но, похоже, эта планета не является родной планетой халиан.
В этот момент в комнату, которую я отвел под радиорубку, заглянул один их моих людей и жестом пригласил меня выйти наружу. Я в ответ махнул рукой, требуя, чтобы он подождал.
— Но если это не родная планета халиан, — несколько растерянно спросил я, — тогда кому же она принадлежит?
— Откуда я могу знать? — раздраженно ответил Бар Кохба. — Офицер Разведки у нас ты. Ты и узнай.
— Ладно, — сказал я, — а как насчет халиан?
— Тебе нужно быть все время начеку. По поступившим сведениям на планете их осталось по крайней мере несколько тысяч.
— Хорошо, сэр. Мы будем осторожны. А как долго нам еще придется здесь торчать?
— Достаточно долго, — ответил Бар Кохба с несколько суховатым смешком. — Наша боевая группа показала себя настолько хорошо, что командование Флота поручило нам нести здесь гарнизонную службу.
И Бар Кохба отключился. Теперь наконец я мог уделить внимание моему подчиненному, продолжавшему бешено жестикулировать.
— В чем дело, Гидеон?
— Там снаружи кое-какие люди хотят с вами повидаться.
— Люди? Ты имеешь в виду настоящих людей или халиан?
— Ни то, ни другое. Иуда. Мне кажется, что это туземцы.
— Прекрасно, — ответил я. — Нам как раз не мешало бы выяснить, кому принадлежит эта планета. Я приму их сейчас же.
Гидеон кивнул. Дисциплина в наших вооруженных силах оставляла желать лучшего.
— Я провожу их. — Выражение его лица было каким-то странным, словно он пытался сдержать смех. Причину этого я понял через несколько минут, когда он ввел посетителей в комнату.
Я полагаю, что термин «люди» применим к каждому существу, способному поддерживать интеллигентную беседу. Называем же мы иногда «людьми» халиан, хотя они больше напоминают полутораметровых хорьков. Поэтому я, вероятно, не должен был удивляться, когда Гидеон ввел четырех двуногих существ под два метра ростом, облаченных в длинные одеяния, скрывавшие большую часть тела. Однако открытые участки шелушились и были покрыты перьями. Ноги напоминали когтистые птичьи лапы, а тощие, кожистые шеи венчали маленькие птичьи головки.
Так я впервые повстречался с нидийцами, как они сами себя называли, кочевыми птицечеловеками с планеты Цель. И пока другие представители рода человеческого занимались самым насущным вопросом, а именно — выясняли, где, если не здесь, может находиться родная планета халиан, я принялся очищать планету от остатков войск противника, собирать информацию и устранять трения, возникавшие между нашими войсками и туземцами.
Моя первая встреча с аборигенами, однако, казалось, не предвещала ничего плохого. Я дружески поприветствовал заявившуюся компанию, попросил принести для них кресла и предложил освежающие напитки. Необходимо было сразу взять верную ноту — я понимал, что нам понадобится помощь аборигенов, чтобы выследить и уничтожить оставшихся в живых халиан.
Но моя приветственная речь вместо того, чтобы придать беседе непринужденный характер, казалось, только вызвала в рядах гостей беспокойство. Гогоча, кудахча и тряся индюшачьими бородками, птицечеловеки принялись торопливо что-то обсуждать. Наконец они пришли к какому-то решению, и самый старший, которого позже я назвал Зимородком, поскольку его нидийское имя было абсолютно непроизносимо, выступил вперед, дважды хлопнул рудиментарными крыльями, прочистил горло и на довольно сносном английском, хотя и с заметным птичьим акцентом, произнес:
— Вы оказываете нам честь, но как хотите. Если вы желаете, чтобы мы сели, — мы сядем. Только помните, что сами мы ни о чем подобном не просили.
Я приказал Гидеону принести несколько складных стульев, полученных нами со складов Флота. Нидийцы попытались было сесть, подражая мне, но скоро стало очевидным, что их кости сочленяются не так, как у нас. Все же они умудрились пристроиться на стульях, приведя при этом свои перья в заметный беспорядок, и Зимородок снова заговорил:
— Правильно ли я понимаю, что это является своего рода унижением или подобная поза имеет какое-то иное значение?
— Это не имеет ничего общего с унижением, — ответил я. — Я приветствую вас как друзей и почетных гостей.
— Так значит, таким образом вы обращаетесь с друзьями? — спросил Зимородок. — Не хотелось бы мне увидеть, как вы поступаете с врагами.
— Там, откуда я явился, — ответил я, — приглашение сесть означает встречу на равных. Но если вам угодно, можете встать.
— Нет, нет, — возразил Зимородок. — Мы польщены тем, что вы рассматриваете нас как равных себе. Сидеть — занятие неудобное и нелепое, но что это значит по сравнению с тем уважением, которое оно выражает? — Он перевел эти слова остальным, которые дружным гоготом выразили свое полное одобрение.
— Джентльмены, — сказал я, — разрешите мне начать с того, что я весьма рад тому, что смог избавить вас и ваших сородичей от деспотического правления халиан.
— Вы зовете их так? — спросил Зимородок. — Мы называем их пануа. Или иначе «карлики, у которых слишком много зубов». Есть еще и другие названия. Да, мы хотели поблагодарить вас за это. Но вы, разумеется, знаете, что на самом деле они не совсем ушли?
— Мы позаботимся об этом, — пообещал я. — Но, разумеется, ожидаем, что вы поможете нам.
— Я не могу говорить от имени всей своей Гильдии, — ответил Зимородок. — Что же касается меня, могу вас заверить, что вы получите все почести, полагающиеся вашему положению.
Зимородок занимал весьма высокое положение в Гильдии Лудильщиков. Другие гости представляли Гильдию Строителей Гнезд, Гильдию Поставщиков Водорослей и Гильдию Устроителей Жилищ.
Разумеется, это был далеко не полный перечень гильдий. Представители этой расы разумных птиц подразделялись на более чем три сотни функциональных занятий или профессий, каждая из которых являлась привилегией определенной гильдии. Даже убийцы были организованы в Гильдию Убийц, известную под поэтическим названием Гильдии Не Имеющих Гнезда.
Эту планету, бедную минеральными ресурсами и плодородными землями, мало беспокоили расплодившиеся за последнюю тысячу лет или около того многочисленные орды торговцев и захватчиков. Халиане наткнулись на нидийцев только около пятидесяти лет тому назад, решив, что эта планета станет прекрасной базой для их космического флота, отняли политическую власть у гильдий. До появления халиан планетой нидийцев управлял Совет, состоящий из лидеров всех гильдий. Этот Совет разрешал споры между гильдиями. Халиане не стали разрушать эту структуру, а попросту возглавили ее, и до нашего появления все главные вопросы решались халианскими господами, что вызывало у нидийцев сильное возмущение.
Теперь я, как можно в более вежливой форме, сообщил гостям, что отныне они будут подчиняться нам, представителям Флота. Конечно, это не могло им понравиться, но сказать об этом было нужно.
Зимородок торопливо обменялся мнениями со своими компаньонами. Они гоготали, кудахтали, как и полагается в присущей птицам суетливо-сварливой манере. Наконец они, казалось, договорились о чем-то, и Зимородок обернулся ко мне:
— Мы согласны с тем, что сила теперь за вами, людьми Флота. Мы, нидийцы, не собираемся противостоять вам.
Заявление выглядело не слишком многообещающе и не вполне удовлетворило меня, но делать нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть. Чуть позже я вызвал по радио полковника и доложил ему содержание разговора.
— Другие командиры сообщают то же самое, — сказал Бар Кохба. — Но не думаю, что они смогут доставить нам какие-нибудь неприятности. Я посылаю на планету подкрепление. Чтобы уничтожить или взять в плен оставшихся халиан, понадобится не менее недели или двух.
Бар Кохба несколько поторопился, из чего видно, что его пророческие способности оставляют желать лучшего. Спустя месяц мы все еще очищали планету от халиан. А еще через месяц — так переменчиво бывает военное счастье — мы оказались в положении обороняющихся.
Люди неправы, когда принимают халиан просто за больших хорьков. Да, сходство, без сомнения, есть — длинное, гибкое тело, густой мех, вытянутая морда. Но полутораметровый хорек должен производить нелепое впечатление. В халианах же абсолютно не было ничего нелепого. По своему поведению в бою они скорее напоминают росомах, пожалуй самых отчаянных бойцов в животном мире, всегда дерущихся до самого конца.
Халиане умеют отлично маскироваться, а при нападении они становятся просто неудержимы. В рукопашном бою халиане совершенно непредсказуемы. Халианский воин может сражаться с вами по всем правилам, лицом к лицу, но может и напасть исподтишка. В тактическом плане невозможно предугадать, чего от них ждать в следующий момент.
Халиане быстро отказались от тактики группового боя, это был не их стиль. Как оказалось, хорьки были настоящими индивидуалистами, их поведение в бою напоминало мне истории о норвежских берсерках — они фантастически владели ручным огнестрельным и холодным оружием. Только наиболее опытные фехтовальщики среди людей могли выстоять против халианского воина, вооруженного мечом с волнообразным лезвием. Во время наших рейдов они выскакивали перед нами неожиданно, как из-под земли. Желая вывести из строя как можно больше людей, хорьки бросали бомбы из городских переулков и доставляли нам гораздо больше неприятностей, чем мы первоначально рассчитывали. Собственно говоря, они доставляли нам столько неприятностей, что оккупация Цели начала серьезно беспокоить руководство Флота, которому не слишком нравилось бомбардировать свои родные планеты реляциями о потерях. На планете было задействовано более десятка бригад. И если бы в дальнейшем ситуация не сложилась слишком уж драматично, то могла бы возникнуть опасность, что десантные войска Альянса будут полностью исчерпаны.
В нашей борьбе нам сильно мешала реакция местного населения. Они не были врагами. Но не были также и друзьями и не мешали свободному передвижению халиан, а часто даже прятали их. Нидийцы не любили халиан, но и не предавали их. Позднее я понял причину такого поведения.
Борьба велась безжалостная и бескомпромиссная, как в городах и селениях, так и за их пределами. Напряжение было столь велико, что возникла опасность отзыва войск командованием Флота — цифра потерь начала выглядеть угрожающе, если не в наших глазах, то по крайней мере в глазах населения планет. А в конце концов именно люди голосовали за бюджет Флота. И если они решат, что операция проводится плохо, политиканы уйдут в кусты. Они могут решить пожертвовать стратегическими интересами и поспешно отступить, надеясь одержать быструю и бескровную победу где-нибудь в другом месте.
К несчастью, войны вовсе не обязательно выигрываются стороной, понесшей наименьшие потери Некоторые величайшие победы прошлого были выиграны той армией, которая сумела дольше продержаться на поле битвы, которая, несмотря на потери, сохранила монолитность. Кроме того, иногда войны проигрывались из-за нерешительности некоторых людей, примером чему могут служить карфагенские купцы, слишком долго медлившие с поддержкой Ганнибала.
Проблема эта не простая, поскольку задиристости и упрямства здесь недостаточно. Вы должны понимать, когда нужно отступить, а когда ударить всеми силами. Нужен недюжинный ум, чтобы понять, когда следует уклоняться от сражения, подобно Фабию Медлительному, а когда и ударить изо всех сил, как поступил под стенами Карфагена его преемник, Сципион Африканский.
Они оба были великими военачальниками и оба спасли Рим — один тем, что не стесняясь медлил, когда это было необходимо, другой же наоборот тем, что когда для этого настало время, не мешкая, довел дело до победы.
Мы находились на линии фронта, проходившей везде и в то же время нигде, и чувствовали, что за эту планету стоит сражаться. Это можно было понять хотя бы по тому ожесточению, с которым боролись против нас халиане. Никаких конкретных признаков не было, ничего такого, что можно было бы просчитать на компьютере, но несмотря на это, невозможно отделаться от ощущения, что назревают какие-то важные события, нечто поначалу трудно определимое, что может, однако, оказаться стоящим всех трудов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50