Не в
силах отделаться от какого-то страдного предчувствия, он с
облегчением вышел на залитую солнцем площадь.
@***=
И снова шум и суета праздника наполнили дом барона. По
всем помещениям разносились ароматные запахи кушаний и
переливчатые трели рожков, наигрывавших веселые мелодии. И
вновь Конана исключили из числа пирующих, отправив на дежурство
в комнату Фавиана.
Усевшись в то же кресло возле окна, он стал прислушиваться
к звукам и шорохам, рассеянно глядя на призрачные тени,
пляшущие на стене, огораживающей замок.
Неясные образы мелькали и у него в голове, затуманенной
вином, которое он время от времени прихлебывал из кувшина,
стоявшего на столе рядом с ним. О многом надо было подумать: о
возлюбленных и врагах, которых он нашел за последние недели, о
роскоши и амбициях, царивших в замке, о ненависти и позоре
злодеяний, свидетелем которых он стал. И наконец, о главном --
как долго ему еще оставаться здесь, как раздобыть сокровища и с
кем поквитаться перед уходом...
Его размышления были прерваны какими-то звуками,
доносившимися из коридора. Конан коснулся рукой меча, заранее
вытащенного из ножен и лежавшего у него на коленях. Раздался
скрип открываемой двери, и Конан замер, приготовившись к
встрече гостя. Если его сердце и билось в этот момент быстрее,
то не из-за страха, а из надежды повторения нежной встречи,
произошедшей в этой комнате накануне его отъезда.
Но когда дверь наконец открылась, Конан увидел вошедшего в
комнату Фавиана, одетый в лучший из оставшихся у него военный
наряд и без шлема. Держа в руках горящую свечу, молодой лорд,
пошатываясь, прошел на середину комнаты и взмахнул рукой в
сторону открытой двери.
-- Убирайся, варвар! Пришел настоящий хозяин этой комнаты,
и он вряд ли будет нуждаться сегодня ночью в твоих услугах.
Катись в свою вонючую конуру!
Его слова прозвучали для Конана как пощечина, но тем не
менее он не встал с места и даже не шевельнулся.
-- Мне приказано ждать здесь всю ночь. Дом полон
посторонних людей, и твой отец считает, что на твою жизнь могут
опять покушаться. Так что лучше было бы поискать тебе другую
кровать.
Вместо того, чтобы разозлиться на Конана, Фавиан открыл
рот от удивления.
-- Мой отец так сказал? Ну, старый демон! Это уже ни в
какие ворота не лезет! Он что, хочет отнять последнее, что у
меня осталось? -- Нахмурившись, молодой лорд подошел к Конану и
наклонился к его лицу.-- Послушай, киммериец, ты можешь украсть
мое место и мое имя! Мою колесницу, мою одежду и заодно мою
славу! Но ты никогда не сможешь украсть у меня мою мужскую
силу,-- Он выпрямился и поставил подсвечник на стол, затем сжал
руку в кулак и потряс им в воздухе.-- Все, клятвы произнесены,
подписи поставлены, и теперь невеста предоставляется в мое
распоряжение. Это мое естественное право и последняя
привилегия, которая у меня осталась. И я скорее умру, чем
откажусь от нее!
Грозно взглянув на разбушевавшегося лорда, Конан
решительно поднялся, сжимая в руке меч.
-- Что ты хочешь этим сказать, пьяный негодяй? -- гневно
спросил он, глядя Фавиану в глаза.-- Невеста сегодня ночью
будет принадлежать тебе?
-- Да, варвар,-- по моему благородному праву, праву
превосходства. А как ты думаешь, почему сегодня в нашем доме
устроили праздник? Хвала богам, есть у меня одна привилегия
лорда -- как единственный наследник рода Эйнарсонов я имею
право на первую брачную ночь с любой девственницей из нашей
провинции!
Конан в изумлении смотрел на него:
-- Но это же подло! Как же невеста может согласиться на
это? А жених?
-- Согласиться? А у них что, есть выбор? -- Фавиан громко
расхохотался.-- Знаешь, варвар, может быть, ты и удивишься, но
большинство девушек жаждут этого! Они вспоминают потом этот
краткий миг блеска и великолепия весь остаток своей скучной
однообразной жизни. И какой простолюдин не захочет, чтобы
королевская кровь влилась в их убогое фамильное древо? Если,
конечно, невесте повезет зачать в эту ночь.
-- Тогда странно, что барон так трясется за свое
благородное семя в твоих чреслах. Ведь похоже, что его
наследники распространились уже по всей Немедии!
Но Фавиан не успел ответить. Насторожившись, он стал
прислушиваться к звуку приближающихся шагов в коридоре.
-- Ну ладно, хватит болтать! Давай уходи побыстрее.
Кажется, девчонку уже ведут сюда ко мне на обучение. Правда,
по-моему, ученица она еще та -- какая-то слишком гордая и
строптивая. Ну ничего, она быстро научится слушаться под
розгами своего хозяина,-- Фавиан нетерпеливо подтолкнул Копана
к задрапированной двери.-- Иди через эту дверь, чтобы не
столкнуться с кем-нибудь в коридоре. Там найдешь заднюю
лестницу,-- таща за собой колеблющегося телохранителя, молодой
лорд подошел к портьере и откинул ее.
Киммериец, все еще не пришедший в себя от замешательства,
дал себя вытолкать за дверь без всякого сопротивления. Когда
дверь за ним захлопнулась, он оказался в узком коридорчике в
полной темноте.
Ладно, не беда, он прекрасно помнил это место. К тому же
через несколько мгновений он заметил, что тьма была не такой уж
кромешной -- из-под двери напротив пробивалась узкая полоска
света. Конан уже знал, что это была комната Калиссы. Подойдя к
ней, он увидел, что дверное полотно не слишком плотно пригнано
к косяку, и сквозь щель виден язычок задвижки. Просунув острие
меча в щель, Конан отодвинул засов и открыл дверь.
В глубине комнаты он увидел стоявший на столе канделябр с
тремя горевшими свечами. Их свет отражало висевшее на стене
серебряное полированное зеркало, оно же отражало и прелести
Калиссы, которая, стоя у стола, умывалась из золотого тазика.
Ее тонкая ночная рубашка была спущена до талии, а по красивой
обнаженной спине были рассыпаны вьющиеся рыжеватые волосы.
Услышав приглушенный скрип двери, она обернулась и
взглянула на вошедшего. Ее лицо выражало скорее легкое
удивление, чем тревогу, и она не делала никаких попыток
прикрыть обнаженную грудь.
-- Фавиан, дорогой брат! У нас не было возможности
поговорить...-- она вдруг покраснела, поняв, что ошиблась и
быстро схватила вышитое полотенце, чтобы прикрыть им грудь.
-- Ваш брат сегодня развлекается с другой красоткой,
Калисса,
-- Конан сунул в ножны меч и закрыл дверь на засов.-- Он
выгнал меня с дежурства в его комнате.
Калисса ничего не сказала. Придерживая полотенце, она
подтянула ночную рубашку и просунула руки в рукава. Ее
внезапная застенчивость удивила Конана.
-- Почему вы прячете такую красоту, моя дорогая? --
Киммериец с улыбкой начал неторопливо приближаться к ней.-- У
вас нет ничего такого, чего я еще не видел, к тому же с более
близкого расстояния...
-- Стоять! -- нащупав что-то на столе позади себя, Калисса
резко вытянула руку вперед с зажатыми в ней острыми
ножницами.-- Если я когда-то что-то тебе и позволила, то это не
значит, что теперь ты будешь командовать мной! Не забывай, что
ты на положении раба в этом доме!
-- А, ну как скажете,-- Конан остановился посреди комнаты,
насмешливо глядя на нее.-- Хотя мне сдается, что близость между
господами и их рабами не такая уж редкость в этом доме.
-- Ну, хватит! -- резко оборвала его Калисса, взмахнув
ножницами.-- Если мой брат тащит в свою постель любую грязную
девку из города, то при чем здесь я? Я не отвечаю за его низкие
вкусы!
-- Что это вы так разъярились, дорогая? Я вижу, что вам
выпало непростое испытание быть связанным с этой безумной
семьей.
-- Безумной? Не забывай, что я тоже Эйнарсон! -- ее глаза
холодно сверкнули.-- Безумие -- весьма распространенная вещь в
мире. Безумие войны и гражданских распрей в конце концов
захлестывает и нас, хотим мы этого или не хотим.
-- Мы сейчас опять будем говорить о пресловутых
мятежниках?
-- Неужели ты так слеп и не замечаешь, что мятежники
повсюду, даже в нашем доме, они гуляют среди гостей на этих
ужасных праздниках! Этот шепот и угрюмые взгляды! А мой вечно
суровый отец, готовый убить всякого, кто вызовет у него хоть
малейшее подозрение! Разве не всеобщее безумие? Да еще этот
культ змеи, о котором столько говорят!
-- Дорогая, успокойтесь.-- Конан несколько мгновений молча
смотрел на Калиссу.-- А вы когда-нибудь думали уехать отсюда?
Ведь кроме Динандара есть и другие города, и наверное не во
всех из них царит безумие.
-- Нет, Конан, ты не понимаешь,-- Она бросила ножницы на
стол, и они тихо звякнули о баночки с мазями.-- Что бы ни
происходило здесь, я должна быть в курсе всего. Я должна
пытаться хоть что-нибудь спасти. Мой отец нуждается во мне, а
после него будет нуждаться мой брат. И они просто не допустят
этого.
-- Они не допустят, чтобы и я уехал, но я все же собираюсь
это сделать,-- с трудом произнес Конан.
-- Да, Конан, тебе действительно лучше уехать. Но сейчас
иди сюда,-- Калисса протянула к нему руки, и когда он подошел,
обняла его.-- Прости, что я тебя так сурово встретила. Да, ты
правильно сказал, что эти странные союзы в традициях нашего
дома. Так будем же им следовать...-- Ее слова замерли, когда их
губы встретились.
Через несколько мгновений она, тяжело дыша, освободилась
от него.
-- Твой панцирь ужасно мешает. Дай я помогу тебе снять
хотя бы часть его,-- прошептала Калисса, и ее тонкие пальцы
потянулись к застежкам и пряжкам на его поясе.
@***=
Сладкая дремота Конана была внезапно прервана отдаленными
криками ярости и боли. Мгновенно приподнявшись, он определил,
что крики доносились из какой-то комнаты неподалеку.
Осторожно освободившись от мягких теплых рук Калиссы, он
выскользнул из-под одеяла и в считанные мгновения оделся.
Леденящие кровь вопли больше не повторялись. Выхватив меч,
Конан в два прыжка оказался у потайной двери комнаты Калиссы.
Узкий коридорчик между двумя комнатами был темным, но
киммериец быстро нашел наощупь дверь в комнату Фавиана, откуда
доносились незнакомые голоса -- мужской и женский. Уперевшись
спиной в стену, Конан изо всех сил надавил на дверь ногой и
продолжал нажимать на нее до тех пор, пока засов со скрежетом
не погнулся.
Дверь распахнулась, и Конан вбежал в комнату. Посреди пола
лежал полуодетый Фавиан, лицо и обнаженная грудь которого были
залиты кровью, хлещущей из его перерезанного горла. Очевидно,
смерть застигла молодого лорда в самый разгар его
аристократических забав -- его рука еще продолжала сжимать кнут
с несколькими длинными кожаными хвостами. Наверное, он не успел
даже толком осознать, что происходит, потому что на его лице
застыло безграничное удивление.
Из трех людей, стоявших в дальнем конце комнаты, двое были
мужчины, по всей видимости фермеры, в праздничной одежде и с
мечами в руках,-- мечи, как заметил Конан, были незапятнанными.
Третьей была женщина, вытиравшая рубашкой Фавиана свой длинный
окровавленный нож и торопливо говорившая что-то остальным.
Несомненно, это была та самая невинная юная невеста, которую
Фавиан так нетерпеливо поджидал в своей комнате. Услышав шум
выламываемой двери, она обернулась, и Конан понял, что эта
девушка хорошо знакома ему,-- сначала он увидел ее в лесу,
когда она ускользнула от них с Фавианом, а чуть позже -- в
обреченной на смерть деревне.
Глава 10. Наследник
Когда Конан ворвался в комнату, мужчины застыли в немом
изумлении, вероятно, приняв его за призрак мертвого Фавиана.
Наконец, один из них очнулся и неуверенно шагнул вперед, подняв
меч, но его остановила девушка, преградив рукой ему путь. Она
смотрела на Конана, как будто собираясь что-то сказать ему, но
в этот момент он почувствовал, как кто-то вцепился ему в плечо,
и задыхающийся голос произнес:
-- О, Фавиан, нет!
Это была Калисса, которая тоже проснулась и побежала в
комнату брата. Конан обернулся, схватил Калиссу за руки и
вытолкал ее обратно в темный коридор. Она кричала и боролась с
ним, но он, выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, продолжал
тащить ее вглубь коридора.
-- Уходи, Калисса, здесь тебе нечего делать!
-- Но мой брат, его убили!-- -- всхлипывала она.-- Почему
ты не хватаешь этих убийц, не убиваешь их? Я знаю эту
женщину... Эвадна... она была одной из тех, кто устроил бунт в
Храмовой Школе. Пойдем туда!
-- Теперь я должен защищать твою жизнь, Калисса. Фавиану
мы уже ничем не поможем. А убийства могут сегодня ночью не
кончиться.
-- Нет, пусти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
силах отделаться от какого-то страдного предчувствия, он с
облегчением вышел на залитую солнцем площадь.
@***=
И снова шум и суета праздника наполнили дом барона. По
всем помещениям разносились ароматные запахи кушаний и
переливчатые трели рожков, наигрывавших веселые мелодии. И
вновь Конана исключили из числа пирующих, отправив на дежурство
в комнату Фавиана.
Усевшись в то же кресло возле окна, он стал прислушиваться
к звукам и шорохам, рассеянно глядя на призрачные тени,
пляшущие на стене, огораживающей замок.
Неясные образы мелькали и у него в голове, затуманенной
вином, которое он время от времени прихлебывал из кувшина,
стоявшего на столе рядом с ним. О многом надо было подумать: о
возлюбленных и врагах, которых он нашел за последние недели, о
роскоши и амбициях, царивших в замке, о ненависти и позоре
злодеяний, свидетелем которых он стал. И наконец, о главном --
как долго ему еще оставаться здесь, как раздобыть сокровища и с
кем поквитаться перед уходом...
Его размышления были прерваны какими-то звуками,
доносившимися из коридора. Конан коснулся рукой меча, заранее
вытащенного из ножен и лежавшего у него на коленях. Раздался
скрип открываемой двери, и Конан замер, приготовившись к
встрече гостя. Если его сердце и билось в этот момент быстрее,
то не из-за страха, а из надежды повторения нежной встречи,
произошедшей в этой комнате накануне его отъезда.
Но когда дверь наконец открылась, Конан увидел вошедшего в
комнату Фавиана, одетый в лучший из оставшихся у него военный
наряд и без шлема. Держа в руках горящую свечу, молодой лорд,
пошатываясь, прошел на середину комнаты и взмахнул рукой в
сторону открытой двери.
-- Убирайся, варвар! Пришел настоящий хозяин этой комнаты,
и он вряд ли будет нуждаться сегодня ночью в твоих услугах.
Катись в свою вонючую конуру!
Его слова прозвучали для Конана как пощечина, но тем не
менее он не встал с места и даже не шевельнулся.
-- Мне приказано ждать здесь всю ночь. Дом полон
посторонних людей, и твой отец считает, что на твою жизнь могут
опять покушаться. Так что лучше было бы поискать тебе другую
кровать.
Вместо того, чтобы разозлиться на Конана, Фавиан открыл
рот от удивления.
-- Мой отец так сказал? Ну, старый демон! Это уже ни в
какие ворота не лезет! Он что, хочет отнять последнее, что у
меня осталось? -- Нахмурившись, молодой лорд подошел к Конану и
наклонился к его лицу.-- Послушай, киммериец, ты можешь украсть
мое место и мое имя! Мою колесницу, мою одежду и заодно мою
славу! Но ты никогда не сможешь украсть у меня мою мужскую
силу,-- Он выпрямился и поставил подсвечник на стол, затем сжал
руку в кулак и потряс им в воздухе.-- Все, клятвы произнесены,
подписи поставлены, и теперь невеста предоставляется в мое
распоряжение. Это мое естественное право и последняя
привилегия, которая у меня осталась. И я скорее умру, чем
откажусь от нее!
Грозно взглянув на разбушевавшегося лорда, Конан
решительно поднялся, сжимая в руке меч.
-- Что ты хочешь этим сказать, пьяный негодяй? -- гневно
спросил он, глядя Фавиану в глаза.-- Невеста сегодня ночью
будет принадлежать тебе?
-- Да, варвар,-- по моему благородному праву, праву
превосходства. А как ты думаешь, почему сегодня в нашем доме
устроили праздник? Хвала богам, есть у меня одна привилегия
лорда -- как единственный наследник рода Эйнарсонов я имею
право на первую брачную ночь с любой девственницей из нашей
провинции!
Конан в изумлении смотрел на него:
-- Но это же подло! Как же невеста может согласиться на
это? А жених?
-- Согласиться? А у них что, есть выбор? -- Фавиан громко
расхохотался.-- Знаешь, варвар, может быть, ты и удивишься, но
большинство девушек жаждут этого! Они вспоминают потом этот
краткий миг блеска и великолепия весь остаток своей скучной
однообразной жизни. И какой простолюдин не захочет, чтобы
королевская кровь влилась в их убогое фамильное древо? Если,
конечно, невесте повезет зачать в эту ночь.
-- Тогда странно, что барон так трясется за свое
благородное семя в твоих чреслах. Ведь похоже, что его
наследники распространились уже по всей Немедии!
Но Фавиан не успел ответить. Насторожившись, он стал
прислушиваться к звуку приближающихся шагов в коридоре.
-- Ну ладно, хватит болтать! Давай уходи побыстрее.
Кажется, девчонку уже ведут сюда ко мне на обучение. Правда,
по-моему, ученица она еще та -- какая-то слишком гордая и
строптивая. Ну ничего, она быстро научится слушаться под
розгами своего хозяина,-- Фавиан нетерпеливо подтолкнул Копана
к задрапированной двери.-- Иди через эту дверь, чтобы не
столкнуться с кем-нибудь в коридоре. Там найдешь заднюю
лестницу,-- таща за собой колеблющегося телохранителя, молодой
лорд подошел к портьере и откинул ее.
Киммериец, все еще не пришедший в себя от замешательства,
дал себя вытолкать за дверь без всякого сопротивления. Когда
дверь за ним захлопнулась, он оказался в узком коридорчике в
полной темноте.
Ладно, не беда, он прекрасно помнил это место. К тому же
через несколько мгновений он заметил, что тьма была не такой уж
кромешной -- из-под двери напротив пробивалась узкая полоска
света. Конан уже знал, что это была комната Калиссы. Подойдя к
ней, он увидел, что дверное полотно не слишком плотно пригнано
к косяку, и сквозь щель виден язычок задвижки. Просунув острие
меча в щель, Конан отодвинул засов и открыл дверь.
В глубине комнаты он увидел стоявший на столе канделябр с
тремя горевшими свечами. Их свет отражало висевшее на стене
серебряное полированное зеркало, оно же отражало и прелести
Калиссы, которая, стоя у стола, умывалась из золотого тазика.
Ее тонкая ночная рубашка была спущена до талии, а по красивой
обнаженной спине были рассыпаны вьющиеся рыжеватые волосы.
Услышав приглушенный скрип двери, она обернулась и
взглянула на вошедшего. Ее лицо выражало скорее легкое
удивление, чем тревогу, и она не делала никаких попыток
прикрыть обнаженную грудь.
-- Фавиан, дорогой брат! У нас не было возможности
поговорить...-- она вдруг покраснела, поняв, что ошиблась и
быстро схватила вышитое полотенце, чтобы прикрыть им грудь.
-- Ваш брат сегодня развлекается с другой красоткой,
Калисса,
-- Конан сунул в ножны меч и закрыл дверь на засов.-- Он
выгнал меня с дежурства в его комнате.
Калисса ничего не сказала. Придерживая полотенце, она
подтянула ночную рубашку и просунула руки в рукава. Ее
внезапная застенчивость удивила Конана.
-- Почему вы прячете такую красоту, моя дорогая? --
Киммериец с улыбкой начал неторопливо приближаться к ней.-- У
вас нет ничего такого, чего я еще не видел, к тому же с более
близкого расстояния...
-- Стоять! -- нащупав что-то на столе позади себя, Калисса
резко вытянула руку вперед с зажатыми в ней острыми
ножницами.-- Если я когда-то что-то тебе и позволила, то это не
значит, что теперь ты будешь командовать мной! Не забывай, что
ты на положении раба в этом доме!
-- А, ну как скажете,-- Конан остановился посреди комнаты,
насмешливо глядя на нее.-- Хотя мне сдается, что близость между
господами и их рабами не такая уж редкость в этом доме.
-- Ну, хватит! -- резко оборвала его Калисса, взмахнув
ножницами.-- Если мой брат тащит в свою постель любую грязную
девку из города, то при чем здесь я? Я не отвечаю за его низкие
вкусы!
-- Что это вы так разъярились, дорогая? Я вижу, что вам
выпало непростое испытание быть связанным с этой безумной
семьей.
-- Безумной? Не забывай, что я тоже Эйнарсон! -- ее глаза
холодно сверкнули.-- Безумие -- весьма распространенная вещь в
мире. Безумие войны и гражданских распрей в конце концов
захлестывает и нас, хотим мы этого или не хотим.
-- Мы сейчас опять будем говорить о пресловутых
мятежниках?
-- Неужели ты так слеп и не замечаешь, что мятежники
повсюду, даже в нашем доме, они гуляют среди гостей на этих
ужасных праздниках! Этот шепот и угрюмые взгляды! А мой вечно
суровый отец, готовый убить всякого, кто вызовет у него хоть
малейшее подозрение! Разве не всеобщее безумие? Да еще этот
культ змеи, о котором столько говорят!
-- Дорогая, успокойтесь.-- Конан несколько мгновений молча
смотрел на Калиссу.-- А вы когда-нибудь думали уехать отсюда?
Ведь кроме Динандара есть и другие города, и наверное не во
всех из них царит безумие.
-- Нет, Конан, ты не понимаешь,-- Она бросила ножницы на
стол, и они тихо звякнули о баночки с мазями.-- Что бы ни
происходило здесь, я должна быть в курсе всего. Я должна
пытаться хоть что-нибудь спасти. Мой отец нуждается во мне, а
после него будет нуждаться мой брат. И они просто не допустят
этого.
-- Они не допустят, чтобы и я уехал, но я все же собираюсь
это сделать,-- с трудом произнес Конан.
-- Да, Конан, тебе действительно лучше уехать. Но сейчас
иди сюда,-- Калисса протянула к нему руки, и когда он подошел,
обняла его.-- Прости, что я тебя так сурово встретила. Да, ты
правильно сказал, что эти странные союзы в традициях нашего
дома. Так будем же им следовать...-- Ее слова замерли, когда их
губы встретились.
Через несколько мгновений она, тяжело дыша, освободилась
от него.
-- Твой панцирь ужасно мешает. Дай я помогу тебе снять
хотя бы часть его,-- прошептала Калисса, и ее тонкие пальцы
потянулись к застежкам и пряжкам на его поясе.
@***=
Сладкая дремота Конана была внезапно прервана отдаленными
криками ярости и боли. Мгновенно приподнявшись, он определил,
что крики доносились из какой-то комнаты неподалеку.
Осторожно освободившись от мягких теплых рук Калиссы, он
выскользнул из-под одеяла и в считанные мгновения оделся.
Леденящие кровь вопли больше не повторялись. Выхватив меч,
Конан в два прыжка оказался у потайной двери комнаты Калиссы.
Узкий коридорчик между двумя комнатами был темным, но
киммериец быстро нашел наощупь дверь в комнату Фавиана, откуда
доносились незнакомые голоса -- мужской и женский. Уперевшись
спиной в стену, Конан изо всех сил надавил на дверь ногой и
продолжал нажимать на нее до тех пор, пока засов со скрежетом
не погнулся.
Дверь распахнулась, и Конан вбежал в комнату. Посреди пола
лежал полуодетый Фавиан, лицо и обнаженная грудь которого были
залиты кровью, хлещущей из его перерезанного горла. Очевидно,
смерть застигла молодого лорда в самый разгар его
аристократических забав -- его рука еще продолжала сжимать кнут
с несколькими длинными кожаными хвостами. Наверное, он не успел
даже толком осознать, что происходит, потому что на его лице
застыло безграничное удивление.
Из трех людей, стоявших в дальнем конце комнаты, двое были
мужчины, по всей видимости фермеры, в праздничной одежде и с
мечами в руках,-- мечи, как заметил Конан, были незапятнанными.
Третьей была женщина, вытиравшая рубашкой Фавиана свой длинный
окровавленный нож и торопливо говорившая что-то остальным.
Несомненно, это была та самая невинная юная невеста, которую
Фавиан так нетерпеливо поджидал в своей комнате. Услышав шум
выламываемой двери, она обернулась, и Конан понял, что эта
девушка хорошо знакома ему,-- сначала он увидел ее в лесу,
когда она ускользнула от них с Фавианом, а чуть позже -- в
обреченной на смерть деревне.
Глава 10. Наследник
Когда Конан ворвался в комнату, мужчины застыли в немом
изумлении, вероятно, приняв его за призрак мертвого Фавиана.
Наконец, один из них очнулся и неуверенно шагнул вперед, подняв
меч, но его остановила девушка, преградив рукой ему путь. Она
смотрела на Конана, как будто собираясь что-то сказать ему, но
в этот момент он почувствовал, как кто-то вцепился ему в плечо,
и задыхающийся голос произнес:
-- О, Фавиан, нет!
Это была Калисса, которая тоже проснулась и побежала в
комнату брата. Конан обернулся, схватил Калиссу за руки и
вытолкал ее обратно в темный коридор. Она кричала и боролась с
ним, но он, выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, продолжал
тащить ее вглубь коридора.
-- Уходи, Калисса, здесь тебе нечего делать!
-- Но мой брат, его убили!-- -- всхлипывала она.-- Почему
ты не хватаешь этих убийц, не убиваешь их? Я знаю эту
женщину... Эвадна... она была одной из тех, кто устроил бунт в
Храмовой Школе. Пойдем туда!
-- Теперь я должен защищать твою жизнь, Калисса. Фавиану
мы уже ничем не поможем. А убийства могут сегодня ночью не
кончиться.
-- Нет, пусти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29