Потом всякая связь прекратилась. Стереовидение перестало функционировать, радиосообщения не прорывались сквозь дикий вой помех.
Я по тревоге поднял всех, кто находился в тот момент в Управлении, сформировал наспех отряды и группы и поставил им задачу: любой ценой, вплоть до применения оружия, прекратить беспорядки в городе. Но было уже поздно.
Откуда ни возьмись, на улицы, как гной из прорвавшегося нарыва, хлынули орды подонков, причем многие из них были вооружены не только холодным оружием и подручными средствами. Однако, системы в их действиях не было никакой, и нельзя было сказать, что вся эта безумная акция была кем-то заранее спланирована и организована.
Хаос – вот что это было такое в ту проклятую, бесконечно длинную ночь. По городу метались в отблесках многочисленных пожаров темные фигуры, лица которых были оскалены и искажены непонятной злобой, как у маньяков в фильмах ужасов. В первые минуты и часы Бойни мы еще вели учет погибших, потом это стало невозможно и бесполезно – трупы валялись везде.
«Скорая помощь» изо всех сил пыталась оказывать помощь тем, кто еще в ней нуждался, но после того, как несколько машин угодили под ураганный огонь со всех сторон, эти попытки прекратились сами собой.
Потом оказалось, что безумие охватывает не только рядовых граждан, но и полицейских, и тогда вообще наступил Хаос. Как-то так получилось, что ни чиновников мэрии, ни мэра Бойня не задела, но сделать что-то, чтобы остановить ее, они тоже были бессильны…
Весь этот разгул насилия и террора длился всего несколько часов, и прекратился он так же внезапно, как и начался. В городе внезапно погас свет, и он погрузился в непроглядную тьму, освещаемую лишь огнем пылающих зданий. Впоследствии выяснилось, что обслуживающий персонал на городской электростанции тоже передрался между собой, и в ходе этой жестокой драки чей-то труп рухнул на контакты силовой магистрали, ведущей в город, и замкнул линию подачи электроэнергии.
К утру все было кончено, люди пришли в себя и вернулись домой – если дом еще остался цел. Интервиль был объявлен зоной чрезвычайного положения, и его наводнили специальные силы ООН. Международные бригады ликвидировали последствия Бойни в течение нескольких месяцев, расчищая завалы, убирая с улиц трупы и остовы сгоревших машин, ремонтируя здания и коммуникации.
В город прибыла и приступила к работе авторитетная комиссия по расследованию причин Бойни. В силу своего положения я был неоднократно допрошен в качестве свидетеля, а также имел несколько неофициальных бесед с членом комиссии Андреем Флавининым. Он-то мне и поведал, что, несмотря на огромное количество опрошенных жителей города, никто из них не мог дать вразумительное объяснение причин, побудивших их убивать друг друга. Нет, они, конечно, помнили, они помнили все, что творили, но аргументы их были по-детски смешными и наивными. Одному, например, в ту ночь стал невыносимым смрадный запах, якобы исходивший от окружающих его людей, и первое время он еще пытался сдерживаться, но потом почуял чисто физическое отвращение к «этим скотам». Другому участнику трагедии показалось, что его преследуют и хотят убить неизвестные личности, и ему якобы ничего не оставалось делать, кроме как защищать свою жизнь всеми доступными способами…
Комиссия трудилась в поте лица примерно полгода. Было изведено несколько тонн бумаги, исписаны тысячи километров аудио– и видеопленки, однако к единому мнению члены комиссии так и не пришли. Одни полагали, что причиной массового сумасшествия в Интервиле стали наркотики и прочие наркотропные вещества, – но это не подтверждалось известными фактами. Другие считали, что мы имели дело с влиянием неизвестных природных факторов на сознание людей – нечто вроде сильной магнитной бури или выброса огромного протуберанца на Солнце. Впоследствии именно эта версия получила наибольшее хождение в прессе, хотя замеры и наблюдения в ночь Бойни и не выявили никаких аномалий ни на Солнце, ни в атмосфере Земли. Были и чисто фантастические гипотезы о подрывной деятельности пришельцев с других планет, из параллельных миров и даже о попытках исправить историю нашей цивилизации агентами будущего, но ни одна из них не была всерьез воспринята мировой наукой.
Признаться, даже я был несколько ошарашен, хотя и подозревал, что Бойня каким-то образом спровоцирована с помощью Воздействия. Если судить по симптомам массового психического расстройства, то складывалось впечатление, будто в ту ночь три четверти города превратили в «игрушек» и внушили им необходимость убивать. Но меня смущала нелогичность действий Контроля, если за этим стоял именно Контроль. Я-то знал, что эксперимент, который с таким размахом проводила эта спецслужба, заключался в том, чтобы превратить жителей города в этаких ангелов на земле, а Бойня противоречила этой цели. Или это тоже было составной частью эксперимента, некоей проверкой жителей города на управляемость?.. Вряд ли, ведь для этого годились и другие, менее радикальные методы… Или это было новым этапом подпольной войны между геймерами? Но последний геймер был выловлен нами еще в тот исторический период, когда была уничтожена Сеть Контроля-1. Кстати, этим геймером оказался не кто иной, как бывший мой соратник Мит. Бедняга предпочел застрелиться, нежели быть арестованным моими молодцами-антигеймерами…
Потом все постепенно пришло в норму, хотя еще долго по инерции писались статьи, велись репортажи, снимались фильмы и шли бестолковые разговоры. А через девять месяцев миссия ООН свернула свою работу, исчерпав выделенные ей финансы, и Международный вернулся к своей прежней жизни.
Но сейчас я вновь ощущал, что надвигается новая Бойня. Это значило, что отныне город живет, как на пороховой бочке, но никто, кроме меня, не подозревает об этом. Поэтому, если я хотел что-то сделать, то делать это следовало, не откладывая в долгий ящик. Иначе можно было опоздать, и тогда многие из этих нарядных, веселых и исключительно дружелюбных людей, которые попадались мне навстречу, погибли бы в пламени и от рук других, не менее приятных во всех отношениях людей…
Словно в ответ на мои мысли, где-то впереди отчетливо запахло гарью. Я свернул за угол Двадцать Пятого проспекта и увидел над крышами зданий валивший в вечернее небо едкий черный дым. Люди, задрав головы, смотрели туда и озабоченно переговаривались. Мимо, распугивая легковые машины воем сирены, пронеслись две пожарные машины.
У меня возникло нехорошее предчувствие, и я невольно ускорил шаг, потому что дым поднимался в небо оттуда, куда я шел.
Я не ошибся в своих опасениях. Тротуар и проезжая часть Двадцать Седьмой улицы в радиусе пятидесяти метров от дома Севы был оцеплен полицией, и пожарники суетились внутри кольца оцепления. Над горящим зданием низко прошел, заложив крутой вираж, спецвертолет.
Чтобы не попадаться на глаза стражам порядка, я перешел на другую сторону улицы, где собралась приличная по размерам толпа.
Из окон квартиры Севы наружу, в провалы окон, вырывались жирные, длинные языки пламени. Огонь бушевал так, будто в квартиру прямой наводкой с близкой дистанции угодил термитный снаряд, начиненный напалмом. Пожарная команда сражалась героически, но пока безрезультатно.
Люди, собравшиеся на тротуаре, тихонько переговаривались:
– … а я вам так скажу: никто в этом не виноват, кроме хозяина квартиры!.. Какой же ты хозяин, если утечку газа допускаешь?!
– А почему вы думаете, милейший, что пожар начался из-за утечки газа?
– А вы что – сами не видите? Чту еще может так гореть?
– Да-а-а, вот из-за таких разгильдяев и ни в чем неповинные соседи страдают. У нас тоже есть один, этажом выше живет, так он постоянно на нас протекает!.. Включит воду в ванной и гулять уйдет!
– А почему вы думаете, милейший, что он именно гулять уходит?..
– … а я считаю, что таких вообще выселять надо!.. Сегодня он квартиру свою спалил, а завтра, выходит, весь город подожжет?
Я оглянулся. Мне захотелось взять говоривших умников за шивороты и, ни слова не говоря, столкнуть их лбами друг с другом. Естественно, я удержался от этого порыва.
У меня еще теплилась слабая надежда на то, что сам Сева не пострадал, что его не было в квартире, когда она загорелась, но вскоре пожарники вынесли из парадного носилки, на которых из-под грубого брезента высовывалось что-то черное и уродливое, и только когда носилки стали вталкивать в кузов «Скорой помощи», я понял, что это была человеческая рука.
Я отвернулся. Меня душило тугой петлей отчаяние. Я не знал, зачем Контролю понадобилось убивать Севу, я мог об этом только гадать (может быть, они все-таки испугались, что он обнародует во время подготовки и защиты своей диссертации информацию об этом проклятом R-ве-ществе?), но я ни на минуту не сомневался в том, что моего друга именно убили. И еще я боялся подумать, что в его смерти была и моя вина тоже. Если Контроль держал меня под постоянным наблюдением, то я был как бы источником невидимой заразы, которая убивает всех тех, кто соприкасается со мной. Так уже случалось не раз, начиная с Гора Баглая и кончая Велом Паниным, и стоило мне направиться к Севе, как мои враги тут же вычислили, куда я иду, и не допустили нашей встречи… Одно было мне не понятно: почему в первую очередь Контроль стремится убить моих друзей, а не меня? Может быть, «контролеры» считают, что мой черед еще не пришел? Или, изолируя меня, они тем самым дают понять, что моя борьба с ними – не что иное, как бессмысленные, жалкие потуги, обреченные на провал?..
Пожарные, наконец, справились с пламенем, и из оконных проемов повалил на глазах слабеющий дым. Горожане понемногу расходились, их ждала атмосфера всеобщего праздника и веселья. Пора было уходить и мне.
Только идти теперь мне было некуда и, наверное, незачем.
Глава 10
В баре было много народу, все оживленно разговаривали, а сверху, где под самым потолком висели колонки мощного турбозвука, на жужжание голосов накладывалась сладкая, монотонно однообразная музыка. Атмосфера была непринужденной, как на семейной вечеринке.
Не успел я войти, как меня поймал кто-то за руку. Это была красивая полногрудая женщина с блестящими глазами.
– Хотите, я угощу вас джином? – осведомилась она по-свойски, будто мы с ней были давно знакомы.
На шее у нее висела «заглушка» в виде изящного кулончика на длинной цепочке.
– С какой стати? – сердито осведомился я.
– Вот чудак, – засмеялась она. – Сегодня все угощают друг друга… Ну не хочешь, как хочешь. – Она потрепала меня по щеке и отпустила.
Я пробился сквозь толпу к стойке и только теперь обратил внимание, что все присутствующие были либо в наушниках, либо с медальонами «заглушек». У некоторых лица были наполовину скрыты козырьками-экранами портативных стереовизоров, и в той руке, которая была не занята стаканом, виднелся миниатюрный пульт.
Я сел с края стойки, и бармен сразу, не спрашивая, чего я хочу, щедро налил мне полный стакан из большой красивой бутылки. Я достал из кармана деньги, но он добродушно сказал мне:
– В следующий раз, приятель, в следующий раз… Отдыхайте на здоровье!
Вокруг отдыхали очень уж старательно. Между столиков кружились в такт тягучей мелодии парочки, тесно прижавшись друг к другу. Под стойкой катались пустые пивные банки. В дальнем углу, за столиком, из-под которого торчали чьи-то неподвижные ноги, задушевно пела, сблизив головы тесным кружком, компания из четырех человек. Судя по всему, музыка им вовсе не мешала.
Я постарался не думать об окружающей обстановке. Я старался думать о том, что мне делать дальше. Но музыка настойчиво раздражала мой слух, и в конце концов я подозвал жестом бармена и сказал ему:
– Выключите-ка свою тарахтелку.
– Это еще зачем? – спросил он с недоумением. – Люди хотят слушать музыку.
– Им вредно ее слушать, – попытался объяснить я. – Выключите!
Но ему бесполезно было что-то объяснять. Он посоветовал мне идти домой, если мне не нравится его заведение, и величаво удалился на другой конец стойки.
Я глотнул из стакана и внезапно понял, что надо делать дальше.
Я полез за пазуху и достал пистолет. Тотчас над ухом завизжал женский голос. Танцующие пары остановились, и все в баре уставились на меня со страхом и отвращением. Музыка продолжала звучать. Я не целясь, выстрелил дважды по колонкам, и музыка оборвалась.
Сразу стало тихо, так тихо, что можно было слышать, как кто-то в дальнем углу бара лузгает семечки.
Все еще держа пистолет в руке, я как можно громче сказал:
– Всем снять с себя медальоны, плееры и стереовизоры! Живее!
Никто не пошевелился.
Тогда я подскочил к той самой блондинке, которая предлагала мне выпить за ее счет, и рванул цепочку с ее шеи. Цепочка охотно лопнула, я бросил кулончик на пол и раздавил его каблуком, и позолоченный корпус треснул с жирным хрустом раздавленного жука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71