Пока они со Скоттом продолжали корпеть над картой, а Кохен занимался «кадиллаком», Азиз отобрал тридцать самых крепких мужчин в деревне. Через час с небольшим появился весь перемазанный маслом Кохен:
— Машину можно переносить, профессор.
— Молодец. Но прежде нам надо избавиться от грузовика, — сказал Скотт, вставая из-за стола.
— Это невозможно, сэр, — сказал Кохен. — Теперь, когда я снял с него пару важных деталей, он не сдвинется с места. Зато «кадиллак» сможет делать больше сотни миль в час, — добавил он с гордостью. — На третьей передаче.
Скотт засмеялся и отправился с Азизом искать старейшину, с которым вновь поделился своей проблемой.
На этот раз на лице старика не возникло беспокойства.
— Не беспокойтесь, мой друг, — переводил Азиз. — Пока вы будете идти через пустыню, мы разберём грузовик и закопаем его по частям в таком месте, где его никогда не сыщут.
На лице Скотта появилось выражение обеспокоенности, но Азиз согласно кивнул в ответ на слова старейшины, и тот, не дождавшись, что скажет Скотт, повёл племянника в заднюю часть дома, где Кохен руководил разборкой «кадиллака» и распределял его части среди отобранной тридцатки.
Четверо человек понесут двигатель на самодельных носилках, шестеро других взвалят на плечи хромированный корпус, ещё четверо возьмут по колесу, другой четвёрке достанется шасси. Двое возьмут переднее сиденье, двое других — заднее, а один — приборную доску. Продолжая распределять оставшиеся части, Кохен добрался до конца шеренги, где стояли трое ребятишек не старше десяти-одиннадцати лет, которым было поручено нести две пятилитровые канистры с бензином и сумку с инструментами. Остаться должен был только тент.
Дядя Азиза с жителями деревни проводил гостей до околицы, чтобы видеть, как они двинутся в путь.
Скотт пожал руку старейшине, но не нашёл подходящих слов, чтобы выразить ему свою благодарность. «Позвони мне, когда будешь проезжать через Нью-Хейвен», — сказал бы он в этом случае своему соотечественнику.
— До лучших времён, — сказал он старику, и Азиз перевёл его слова.
— Мой народ с нетерпением ждёт наступления этих времён.
Повернувшись, Скотт наблюдал, как Кохен с компасом в руках ведёт свой невероятный взвод в поход, у которого вполне могло не оказаться конца. Он взял канистру у самого маленького из ребят и показал ему назад на деревню, но тот замотал головой и быстро схватил его парусиновую сумку.
«Найдёт ли когда-нибудь отражение в истории этот способ транспортировки Декларации независимости?» — подумал Скотт.
Генерал Хамил продолжал ходить по кабинету, теперь уже в ожидании телефонного звонка.
Когда Саддам узнал о том, что майор Сайд дал террористам скрыться с Декларацией, в ярость его привело только то, что он не может расстрелять его лично.
Единственный приказ, который он отдал генералу, заключался в том, чтобы по государственному радио и телевидению ежечасно передавалось сообщение о том, что на его жизнь совершена попытка покушения, которая закончилась провалом, но сионистские террористы, предпринявшие её, все ещё разгуливают по стране. Тут же давались их описания и приводилась просьба Саддама к его любимым соотечественникам помочь выследить неверных.
Будь дело менее срочным, генерал ещё бы подумал, выпускать такую информацию или нет, ведь вполне может случиться так, что многие из тех, кто встретит террористов, захотят помочь им или просто закроют глаза. Но один совет он все же дал своему вождю — это пообещать большое вознаграждение за поимку террористов. Он давно уже выяснил для себя, что материальная заинтересованность очень часто помогает преодолевать угрызения совести.
Генерал остановился перед картой, приколотой к стене за его столом, которая временно закрывала портрет Саддама. Его глаза пробежались по многочисленным красным линиям, змеившимся между Багдадом и границами Ирака. Вдоль каждой из этих дорог находились сотни деревень, и для генерала не было секретом, что многие из них с радостью пригрели бы у себя беглецов.
И тогда он припомнил одно из имён, которое назвал ему Крац. Азиз Зибари — довольно распространённая фамилия, и тем не менее она не давала ему покоя все утро.
— Азиз Зибари… Азиз Зибари… — твердил он. И наконец вспомнил. Он казнил человека с этой фамилией, который был замешан в неудавшемся перевороте семь лет назад. А не был ли он отцом этого предателя?
Носильщики останавливались каждые пятнадцать минут, чтобы поменяться местами и перенести нагрузку на другие мышцы. «Инвалидные остановки», — называл их Кохен. В первый час они преодолели две мили и выпили столько воды, сколько не потребовалось бы ни одной машине.
Когда наступил полдень, Скотт прикинул по часам, что они преодолели чуть больше двух третей расстояния до дороги. Деревня уже давно скрылась из вида, а на горизонте по-прежнему не было никаких признаков жизни. Солнце нещадно палило, и их продвижение замедлялось с каждой милей.
Первые признаки дороги заметил десятилетний мальчик. Он выбежал вперёд и показал на горизонт. Скотт ничего не смог разглядеть, но мальчик продолжал бежать и показывать рукой вперёд. Прошло ещё не меньше сорока минут, прежде чем они ясно увидели пыльную дорогу и, приободрившись, зашагали быстрее.
Когда процессия добралась до обочины дороги, Азиз распорядился опустить груз на землю, и маленькая девочка, которую Скотт не замечал прежде, раздала лепёшки, козий сыр и воду, пока все отдыхали.
Кохен поднялся первым и стал проверять части машины. Когда он вернулся к шасси, всем уже не терпелось приступить к сборке.
Скотт сидел на песке и наблюдал, как тридцать доморощенных механиков под руководством сержанта Кохена медленно привинчивали детали к старому «кадиллаку». Когда последнее колесо оказалось на месте, Скотт должен был признать, что «кадиллак» стал похож на машину. Оставалось только выяснить, заведётся ли он.
Кохен сел на водительское место, и все сгрудились вокруг массивной розовой машины.
Дождавшись, когда дети зальют бензин в бак, он завинтил стальную пробку и прокричал:
— Запускай!
Кохен повернул ключ зажигания.
Двигатель медленно провернулся, но не завёлся.
Кохен выпрыгнул из машины, поднял капот и велел Азизу занять его место за рулём. Он слегка подтянул ремень вентилятора, проверил распределитель, очистил свечи от последних песчинок, плотно затянул их и, высунув голову из-под капота, крикнул:
— Давай, курд!
Азиз повернул ключ и надавил на акселератор. Двигатель завращался быстрее, но по-прежнему не заводился. Тридцать человек смотрели на машину, но от советов воздерживались, пока Кохен ещё несколько минут возился с распределителем.
— Ещё раз, и дай побольше газа! — последовала его команда.
Азиз включил зажигание. «Кадиллак» чихнул, застучал и вдруг взвыл так, что заглушил радостные крики людей.
Кохен сменил Азиза за баранкой и, потянув рычаг на рулевой колонке, включил первую передачу. Колёса закрутились, но машина стояла на месте, все глубже зарываясь в песок. Кохен заглушил двигатель и выскочил из машины. Шестьдесят рук упёрлись в неё и стали раскачивать взад-вперёд, пока колёса не вышли из образовавшихся углублений. Прокатив «кадиллак» метров двадцать, помощники остановились в ожидании следующего распоряжения.
Кохен показал на маленькую девочку, раздававшую еду, и, когда та подошла, поднял её на руки и посадил в машину. Языком жестов он объяснил, что ей надо встать на колени и давить на акселератор. Не забираясь в машину, Кохен перегнулся через борт, убедился, что рычаг стоит в нейтральном положении, и включил зажигание. Девочка продолжала обеими руками давить на педаль, и двигатель с рёвом завёлся. От неожиданности она тут же ударилась в плач, от которого ликование её соплеменников стало ещё громче. Кохен быстро поднял её из машины и подозвал к себе Азиза:
— Ты легче меня в два раза, приятель, так что садись, включай первую передачу и постарайся проехать метров сто. Если это удастся, мы запрыгнем на ходу. Если нет, то нам придётся толкать эту телегу до самой границы.
Азиз вскочил в «кадиллак», присел на краешек кожаного сиденья, плавно включил скорость и надавил на педаль газа. Машина медленно двинулась вперёд, и селяне возликовали ещё громче, когда Скотт, Ханна и Кохен побежали рядом с ней. Ханна открыла дверцу, сдвинула вперёд кресло пассажира и запрыгнула на заднее сиденье. Пока машина продолжала свой медленный бег, Кохен вскочил следом и крикнул:
— Вторую передачу!
Азиз перевёл рычаг, и машина резко рванула вперёд.
— Это третья, ты, тупой курд! — прокричал Кохен. Обернувшись, он увидел, что Скотт висит за бортом, едва касаясь ногами земли. Дотянувшись, Кохен открыл дверцу, и Скотт забросил свою сумку на заднее сиденье, а затем прыгнул сам. Кохен ухватил его за плечи и втащил в машину. Голова Скотта оказалась на коленях у Азиза, но тот продолжал вести машину вперёд, бросая её из стороны в сторону между многочисленными барханами, наметёнными на дороге. — Теперь мне понятно, почему армейские патрули избегают эту дорогу, — заметил Кохен.
Обернувшись назад, Скотт увидел машущих им вслед жителей деревни. Просто махнуть им в ответ у него не поднималась рука после всего того, что они сделали для них. Он так и не поблагодарил их, как полагается и даже не успел попрощаться.
Они стояли, не двигаясь с места, пока машина не скрылась из вида.
* * *
Генерал Хамил резко повернулся, взбешённый тем, что кто-то осмелился войти в его кабинет без стука. Адъютант в страхе замер перед его столом, слишком поздно осознав допущенную ошибку. Хлыст генерала уже был готов полоснуть молодого офицера по лицу, когда тот запинаясь проговорил:
— Мы нашли родную деревню предателя Азиза Зибари, генерал.
Хамил задержал хлыст, остановив его кончик в сантиметре от зрачка офицера.
— Где?
— Хан-Бени-Саад, — сказал охваченный ужасом подчинённый.
— Покажи.
Лейтенант подбежал к карте и после секундного замешательства показал пальцем деревню, находившуюся в десяти милях к северо-востоку от Багдада.
Генерал уставился в точку на карте и первый раз за день улыбнулся. Вернувшись к столу, он схватил телефон и отдал приказ.
Через час в деревне будет полно солдат. И даже если в ней всего 250 жителей, генерал не сомневался, что кто-то из них все равно заговорит, старый или малый.
Пока Азиз изо всех сил выжимал на песчаной дороге тридцать миль в час, Скотт пытался определить по карте, где они находятся. Ему удалось это только через час, когда на дороге попался сваленный указатель с корявой надписью, сделанной от руки: «Халис — 25 км».
— Пока будем продолжать движение, — сказал Скотт. — Но мили за две до города придётся остановиться, чтобы сориентироваться, как нам миновать контрольный пункт.
Уверенность Скотта в правильности утверждения старейшины об отсутствии патрулей на этой дороге росла с каждой милей. Он продолжал внимательно изучать карту, но теперь уже не сомневался в том, какой маршрут им следует избрать, чтобы успеть пересечь границу до исхода текущих суток.
— И что мы предпримем, когда доберёмся до контрольного пункта? — спросил Кохен.
— Возможно, все окажется проще, чем мы думаем. — Не забывайте, что они ищут четверых на большом армейском грузовике.
— Но нас ведь четверо.
— Нас будет меньше, когда мы подъедем к контрольному пункту, — потому что я и вы будем лежать в багажнике.
Кохен осклабился.
— Скажи спасибо, что это «кадиллак», — съязвил Азиз, объезжая кучи песка на дороге.
— Может быть, теперь я сяду за руль? — предложил Кохен.
— Не сейчас, — возразил Скотт. — Будет лучше, если за рулём на этих дорогах будет сидеть Азиз.
Первой её заметила Ханна.
— Какого черта она там делает? — возмутилась она, показывая на женщину, выскочившую на середину дороги и возбуждённо махавшую руками. Скотт взялся рукой за стойку ветрового стекла, а Кохен подался вперёд, чтобы получше разглядеть её.
— Не останавливайся, — сказал Скотт. — Отверни, если придётся.
Азиза стал вдруг разбирать смех.
— Что смешного, курд? — спросил Кохен, не отрывая глаз от женщины, которая продолжала упорно стоять посреди дороги.
— Это всего лишь моя двоюродная сестра Жасмин.
— Ещё одна сестра? — недоверчиво спросила Ханна.
— В моем роду все братья и сестры, — пояснил Азиз, останавливаясь перед молодой женщиной. Он выскочил и обнял её, остальные окружили их.
— Хорошенькая, — заметил Кохен, когда его наконец представили кузине Жасмин, которая говорила без остановки, даже когда пожимала руки Скотту и Ханне. — И о чем это она тарахтит? — спросил Кохен у Азиза, который никак не мог вклиниться, чтобы перевести слова своей кузины.
— Похоже, профессор был прав. Солдат предупредили, чтобы они искали армейский грузовик с четырьмя террористами. Но её дядя передал этим утром, что мы приедем на «кадиллаке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55