— Хочешь провести общую проверку?
— Запросто, дядя. — Он пробежал пальцами по клавишам. Работал он ужасно медленно, но старательно. — Везде зеленый, — объявил он.
— Неплохо. Ты произвел впечатление. Он задорно улыбнулся:
— Это лучше, чем шарить по карманам.
— Ты всю жизнь провел на Мире Шайлера? Он посмотрел на приборную панель.
— Если не возражаешь, я бы не стал об этом говорить. Вот так я и испортил отношения с Ваймой Джин.
— Да ладно, — буркнул я, пытаясь не смотреть на' него.
Я листал руководство по эксплуатации и следил за приборами. Мы немного поговорили о воровском ремесле, и оказалось, что Клайд был приверженцем простой доморощенной философии, основанной на правиле «хранителей» и «искателей». Согласно объяснению Клайда, все, что не прибито гвоздями к своему месту, можно находить, а все, что можно отодрать, не считается прибитым. К тому времени, как он закончил свои умопостроения, мы оба обхохотались до упаду. Я послал его за чашкой кофе, который он тут же и залил в надлежащее отверстие в своей голове.
— Все время забываю, какое здесь ужасное пойло, — хмыкнул он, когда вернулся, задумчиво глядя в пустую чашку.
— Возьми мой кофейник. Я купил себе на Шайлере.
— Когда мы вернемся? Я посмотрел на панель.
— По-видимому, в теперешнем увечном состоянии на это потребуется еще часов этак двадцать девять.
Он снова уселся в свое кресло.
— Э-э: Кен:
— Да. Что?
— Кен, Вайма Джин очень переживает из-за своего веса. Не знаю, говорила ли она тебе когда-нибудь или нет, но в детстве она была очень толстой, и, чтобы попасть в космонавты, ей пришлось сбросить чуть ли не тридцать килограммов.
— Нет, она никогда об этом не говорила. Я запомню.
— Да ладно уж. Она очень хорошо о тебе думает — она говорит, что ты классный пилот.
— Очень мило с ее стороны, — фыркнул я, смутившись.
Некоторое время он молча смотрел на приборную панель.
— Кен, ты когда-нибудь разговаривал, если в этом не было острой необходимости?
Я поморщился:
— И не раз. Я ухитрился напрочь испортить семейную жизнь всего за шесть недолгих месяцев. А ты?
— А я нигде не застревал так надолго, чтобы успеть что-нибудь как следует испортить, — ответил он, и это были последние слова, которые я услышал от него за остальные семь часов вахты.
Сменившись, я швырнул слаксы на спинку стула, запер дверь и уснул как убитый.
Три или четыре часа спустя мне приснилось, что Катарина едва слышно зовет меня. Но проснулся я, только когда понял, что почему-то трудно дышать. Воздух больше не циркулировал. Из воздуховода раздавалось лишь слабое шипение.
Свет мне удалось включить с первого раза. Спотыкаясь, я доковылял до двери и стукнул по замку.
Дверь не открылась. Электромагнит крепко держал ее, а замок кто-то заклинил снаружи. Я шарахнул по двери кулаком, что не принесло ничего хорошего ни двери, ни кулаку. Перед глазами у меня уже мелькали яркие сполохи
Надо было хоть чем-нибудь открыть замок. В кармане брюк у меня до сих пор лежала отвертка, но потребовалась целая вечность, чтобы найти этот карман. Сосредоточившись, я вытащил отвертку из кармана и покрепче вцепился в рукоять. Потом попытался ее включить.
Я услышал, как она зажужжала, но, вращается она или нет, не увидел. В ушах гулко отдавались удары крови. Я попытался вставить рабочий конец в замочную скважину. Первый раз угодил в левую руку, но с третьего все же добрался до замка. Отвертка утонула в канале. Я отпустил ее и, схватившись за ручку, всем телом навалился на дверь.
Створка распахнулась. Я кульком повалился через порог, разевая рот, что твоя рыба. Никогда еще воздух не пах так прекрасно. Наверное, я потерял сознание, потому что, очнувшись через несколько минут, обнаружил, что руки у меня в крови, а голова раскалывается от боли. В гостиной никого не было, но я услышал, как Катарина кричит и стучит кулаком в свою дверь.
Я лежал на пороге — ноги в комнате, все остальное в гостиной.
— Все в порядке, — слабым голосом сообщил я. Затем заполз на ковер и попытался развеять туман перед глазами.
— Кен, что случилось? Ты жив?
— Да. Нет. Кто-то пытался сделать так, чтобы я | уснул вечным сном. Я поранил руку.
Спотыкаясь, я кое-как доорался до ее двери и просунул руку в щель, чтобы Катарина забинтовала мне порез.
— Спасибо, — чуть позже поблагодарил я. Голова немного прояснилась. Еще через несколько минут я поднялся и, хромая, подошел к выходу из гостиной. Коридор был пуст. Я сходил на склад за другой отверткой и воспользовался ею, чтобы добраться до распределительного щитка в коридоре, откуда шел воздуховод ко мне в комнату. Отводная труба была забита. Кто-то вставил в нее баллон с двуокисью углерода, который весело шипел, выпуская газ. Я вытащил его, закрутил клапан и, вернувшись в каюту, снова мешком повалился у двери Катарины.
— Кен, что случилось?
— Кто-то пытался меня убить. — Я закашлялся и потряс головой, чтобы облегчить поступление кислорода в легкие. — Кто-то вставил баллон с углекислым газом в мой воздуховод и заклинил замок на двери в спальню.
— Я слышала, как кто-то входил. Потому и пыталась тебя разбудить.
— Ты узнала, кто это был?
— Нет. Вообще-то я могу различать шаги, но тот, кто приходил, шел на цыпочках, и я так и не поняла, кто это.
Мое дыхание снова пришло в норму, хотя голова все еще болела.
— Ты знаешь, а ведь если бы они потом вернулись и забрали баллон с газом, моя смерть выглядела бы вполне естественной. — Я посмотрел на свою руку. — Чем это ты перевязала меня?
— Своей рубашкой. Я слабо улыбнулся.
— Ты изодрала ее на лоскуты: Думаю, одежды у нас стало поровну.
Я почти почувствовал, как она улыбается там за дверью.
— Наконец-то.
— Надеюсь, все будет хорошо. Кто бы ни пытался сделать это, он вряд ли повторит попытку сегодня ночью.
— Но я все равно хочу посидеть и послушать, просто на всякий случай. Покойся в мире.
Я усмехнулся и вернулся в свою каюту. Вместо того чтобы лечь спать, я достал маленький бразильский орех и расколол его при помощи сломанной отвертки. Он распался на две равные половинки, что было довольно странно, потому что бразильские орехи обычно состоят из трех частей и мне приходилось как следует потрудиться, чтобы расколоть хотя бы один.
Я сел и прогнал в памяти все подряд: Фридо, чужой корабль, монета, изумруд, распечатка, подсунутая под дверь Макхью, появляющиеся и исчезающие кровь и порошок. Мне удалось собрать немало улик, хотя я и не имел ни малейшего представления, что с ними делать, к тому же я уже устал отбивать атаки людей, старающихся меня убить. Тот, кто пытался это сделать, раз от разу становился все более опытным.
Значит, следует отнестись к этому как к инженерной задаче. Чтобы вычленить необходимую функцию, я воспользовался дедуктивной и индуктивной логикой. Провел диагностирование. Проверил подсистемы. Разобрал и проверил каждую деталь и все же не нашел человека, на которого можно было бы свалить вину за содеянное.
Когда все методы не дают результата, опытные инженеры, как правило, берут молоток побольше — хорошенько шарахнуть по неработающей заразе. Вырабатывая план действий, я просидел на стуле, сутулясь и моргая, в течение двух часов — и наконец включил переговорное устройство.
— Эй, Дэви Ллойд, собери всех на мостике через десять минут. Всех. Пришли Дайкстру, чтобы она помогла мне выпустить Катарину.
— Маккей, у тебя что, крыша съехала?
— Нет. Я хочу показать экипажу, кто убил Фридо. Собери всех на мостике, Твердобокий. А не то смотри! — И я выключил связь.
Потом вышел и постучал в дверь Катарины:
— Выходи, Ватсон. Игра в разгаре. Я собираюсь объявить, кто убил Фридо.
Прибрела заспанная Розали — в заношенной ночной сорочке, с сеткой на волосах и с ломиком в кулаке. Уже набив руку, она одним рывком сорвала запор с двери.
— Благодарствую, Розали, — сказал я.
— Не за что, — буркнула она, бросив лом и поспешая на мостик.
Катарина, как всегда, оделась в черное. Лицо ее тоже было мрачным.
— Кен, ты точно знаешь, что делаешь? — серьезно спросила она.
— Вроде бы, — ответил я. — И вам, милая дама, меня не переубедить. Я уже устал сопротивляться попыткам отправить меня в холодильник под бок Фридо.
Она улыбнулась:
— Хорошо, Кен. Я играю. Но только когда мы начнем игру?
Я озадаченно посмотрел на нее.
— Как только, так сразу, — сама себе ответила Катарина. И легонько похлопала меня по руке. — Пошли, разберемся наконец с этим делом.
Когда мы вошли на мостик, все уже были в сборе. У приборной панели несла вахту Спунер. Тот, кто проектировал «Шпигат», предусмотрел разные случаи, так что, сложив противоперегрузочные кресла, мы получили достаточно пространства, чтобы разместиться по обеим сторонам от сидений пилотов. Макхью стояла в пижаме, сложив руки на груди. Выглядела она менее самоуверенной, чем обычно. Рядом с ней, ближе к двери, застыла Дайкстра — ее подбородок упирался в грудь, а глаза были закрыты.
Справа от Спунер, в уголке, одиноко примостился Бо-бо, он держал на руках Сашу-Луизу и выглядел как утка, которую стукнули по голове. Когда я появился, Твердобокий открывал рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его.
Следом за мной вошла Катарина.
Я откашлялся.
— Думаю, все вы удивлены, зачем я собрал всех вас здесь.
— Очень прямолинейно, — фыркнула Макхью.
— Так вот, я скажу вам. Я устал отбиваться от тех, кто пытается меня убить, и собираюсь сообщить вам, кто убил Фридо. Я намереваюсь открыть вам имя убийцы. Но сначала: — Я показал всем две половинки бразильского ореха и пустил их по кругу, начав со Спунер. — После Фридо остался вот этот орех. Я выяснил, как его открыть. Угадайте, что было внутри? — Я вытащил из кармана маленький металлический цилиндрик и поднял его над головой. — Фридо оставил микропленку, он предполагал, что это послужит ему страховкой.
Я повернулся к Берни.
— Все это началось, когда твоя схема контрабанды провалилась, так? Белый порошок должен был попасть к Грызунам, Берни. Не хочешь сказать нам, что это за порошок? Нет? Хорошо, к этому мы еще вернемся. В общем, предполагалось, что Фридо доставит порошок на корабль Грызунов, но он туда так и не попал, верно? Фридо спрятал порошок в четвертом трюме и потребовал свою долю, так? Поэтому мы и проболтались на Шайлере лишних два дня.
Адамово яблоко Берни задергалось, что и послужило для меня подтверждением моих предположений.
— Вовсе нет, — буркнул Берни, демонстрируя полное отсутствие оригинальности.
— Фридо шантажировал бы тебя всю жизнь, и ты заткнул ему рот, верно? Но ты совершил несколько ошибок, Берни. Ты уронил один из самоцветов, которые получал от чужаков, в сливную трубу, а я нашел его в сифоне. — Я показал всем маленький изумруд. — Тебе надо было свалить на кого-то вину за убийство Фридо, и ты решил повесить ее на Катарину. Но зря ты оставил распечатку под дверью Макхью и Дайкстры. Наоборот, она указала на тебя. Кто еще, кроме нашего постоянного ипохондрика, может знать о редких болезнях?
— Нет, нет, — стонал Берни.
— Ты сделал и еще несколько ошибок, Берни. Кто-то, воспользовавшись иглой для подкожных инъекций, отравил мои фрукты. Ты — единственный человек на корабле, у которого есть такая игла и который имеет доступ к ядам. И не стоило избавляться от улик в сейфе. Только ты знаешь комбинацию цифр! Как глупо с твоей стороны самому оставлять улику против себя! — Я дал всем присутствующим полминуты на то, чтобы они вспомнили об иглах в корабельной аптечке, но все молчали, и я продолжил: — Ты знал про корабль Грызунов и знал, почему они хотели нас взорвать, правда, Берни? Поэтому ты был напуган еще до того, как они начали в нас стрелять. Ты кинул их, и они захотели убить всех нас. Ты все знал о порошке, поэтому не хотел, чтобы я продувал трюмы!
На самом деле Твердобокий и Бо-бо не хотели, чтобы я продувал трюмы, потому что тогда они теряли все прибыли, но сейчас было не время уточнять.
— Еще одна подсказка, Берни, — ты был единственным, кто оставался на борту, когда мы сидели на Шайлере. Поэтому тебе и потребовался Фридо, чтобы доставить наркотик!
Если, конечно, наркотик был наркотиком, и Фридо не перевозил его контрабандой один — в таком случае большинство моих умопостроений оказывались неверными и я должен был выглядеть как северная сторона лошади, задумчиво созерцающей юг.
— Нет, нет: — снова простонал Берни. Саша-Луиза посмотрела на хозяина и спрыгнула с его рук на пол. Кошки не отличаются постоянством.
Я шагнул поближе, туда, откуда мог заглянуть Берни в глаза.
— Часа три назад кто-то пытался отравить меня, вставив баллон с углекислым газом в воздуховод. Я понял, что ты был единственным, кто мог оказаться один в коридоре в подходящее время.
— Нет, нет, — устало повторял Берни. Краем глаза я заметил, что Катарина изящно наступила на ногу Макхью, которая собиралась что-то сказать.
— Берни, Берни: тебе не удалось даже правдоподобно солгать: — мягко проговорил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49