Но это самая настоящая крепость, Антонина. Живое доказательство реальной власти и мощи Аксума, а не… — Тут он по-королевски махнул рукой. — Какая-то глупая антикварная вещь, напоминающая о давно умершем и наполовину забытом мелком монархе.
Антонина уставилась на него, и ее брови скептически изогнулись.
— Это правда! Мы, аксумиты, — практичный народ, как всем известно. Очень экономные. Мы не видели оснований терять столько места, поэтому почему бы не использовать этот мыс, чтобы служил не только скромной могилой? Лучше так, чем требовать услуг какого-то бедного могильщика, который бы выполнял ненужную, дополнительную работу.
Ее брови изогнулись еще сильнее.
— Я видела набросок этой «скромной могилы», Усанас. Сайзана показал мне его, бессовестно хвастаясь. Более того, он сказал мне, что идея изначально исходит именно от тебя. Хорошим же ты оказался даваззом!
Улыбка Усанаса оставалась точной такой же, даже не дрогнула.
— Да, так, так. На самом деле, я получил идею от Велисария. Давно, во время тех вечеров, когда он пересказывал мне секреты будущего, которые получал от Эйда. Я не помню, почему мы коснулись этой темы. Но мы начали говорить о великих завоевателях будущего, которые могли бы быть, и Эйд описал памятник, который мне понравился. В основном потому, что он оказался настолько кричащим и демонстративно безвкусным, насколько можно себе представить. Что лучше этого, хочу тебя спросить, подойдет для нации, желающей напомнить всем скептикам, что она в состоянии повторить сделанное еще один раз, если кто-то станет ей перечить?!
Теперь улыбка была абсолютно безмятежной.
— На самом деле, это показалось мне подходящим.
Усанас кивнул на гигантскую строящуюся крепость, внутри которой окажется «скромная могила». Словно ее сердце.
— Это гробница Наполеона. Ее копия. За исключением того, что она будет значительно больше — я так решил. — Усанас широко развел руками.
Выражение на лице Антонины все еще оставалось вопросительным, но исчезли все следы сарказма.
— Я впервые слышу, чтобы ты так говорил, — пробормотала она. — «Мы, аксумиты».
Усанас несколько неуютно пожал плечами.
— Как оказалось, ни один человек не может вечно оставаться охотником и разбойником. Даже я.
Антонина кивнула.
— Я пришла к тому же выводу.
— Ты снова думаешь , — обвинил ее Усанас и сурово нахмурился. Затем, когда она не сделала попытки отрицать сказанное, он забеспокоился сильнее. — Демон, — пробормотал он. — Самый настоящий.
— Пропустите! Пропустите! — кричал йетайский офицер, который мчался по дороге, идущей параллельно реке Джамне.
Здесь, в глубине территории малва, на Гангской равнине, недалеко от столицы Каушамби, дорога была очень широкой и хорошей. Небольшая группа мелких торговцев поспешно отошла в сторону, едва успев убрать с мощеной дороги телегу, на которой лежало двое больных мужчин, до того как следующие за офицером йетайские солдаты пронеслись мимо.
Они были одеты в золотое и красное, что соответствовало по цвету знаменам, свисавшим с их копий. Это означало, что солдаты являются императорскими воинами, служившими правящей династии малва. И когда все больше и больше солдат с грохотом пролетало мимо торговцев — сотня за сотней, — стало очевидно, что по дороге следует очень большая часть этого элитного подразделения.
Вместе с солдатами ехали многие высокопоставленные малва. Судя по болезненному выражению на лицах большинства из них, становилось очевидно, что эти роскошно одетые люди не привыкли ездить на лошадях, предпочитая им паланкин, который несут рабы или флегматичный слон.
Однако и среди знати было несколько исключений. Одним из них был очень крупный мужчина с бочкообразной грудью, который, очевидно, служил кем-то вроде глашатая. Он с легкостью держался в седле и определенно обладал подходящим для такой должности голосом.
— Посторонись! Посторонись! — орал он. — Падайте ниц перед Великой Госпожой Сати!
Увидев огромный крытый фургон, катившийся следом за солдатами и запряженный двадцатью лошадьми, торговцы быстро простерлись ниц. И нельзя сказать, что сделали это с неохотой.
Было заметно — если бы кто-то удосужился обратить на путешественников внимание, чего не произошло, — что все мужчины, а также женщина и даже дети плотно прижали лица к земле. Они даже не смели поднять глаза, чтобы надменная представительница императорской династии не оскорбилась, проезжая мимо таких грязных лиц.
Фургон промелькнул мимо, драгоценные камни, инкрустированная золотом поверхность и шелковые занавески сверкали на солнце. За ним следовало множество элитных телохранителей малва. Сотня за сотней.
Когда императорская свита наконец проехала, торговцы поднялись на ноги и стали отряхивать пыль. Несмотря предстоящую тяжелую работу по выволакиванию телеги назад на дорогу, один из купцов улыбался от уха до уха. Из-за узкого лица выражение казалось более хищным, чем можно было ожидать.
— Не иначе как разверзлись врата ада, — весело объявил он. — Вы только представьте себе! Сама Великая Госпожа Сати несется к Пенджабу. Словно там происходит какой-то кошмар. Боже мой, интересно, что это может быть?
— Заткнись! — проворчал его огромный спутник. — И, пожалуйста, убери с лица эту ухмылку. Ты выглядишь, как ласка в курятнике. Предполагается, что мы торговцы, и притом очень бедные.
Невооруженные солдаты малва, вышедшие из крепости на перевале Хибер, не улыбались. Хотя некоторые из них, подчиняясь древнему инстинкту, и пытались улыбнуться кушанам, которым сдавались в плен, — подобострастно, как люди, пытающиеся ублажить своих хозяев.
— Посмотрите на них, — фыркнул Вима. — Как выводок щенков, упали на спины и машут маленькими лапками в воздухе: «Пожалуйста, не надо нас бить».
— Достаточно, — приказал Кунгас.
Его лицо походило на железную маску. Даже окружающие царя люди, хорошо изучившие его за месяцы их великого марша, не могли заметить на этой маске ни следа радости.
Кунгас повернул голову и посмотрел на них, его глаза напоминали два куска янтаря.
— Никакой жестокости по отношению к этим людям. Никакого неуважения. Я так обещал их командующему. А это слово — слово царя Кунгаса — должно стать таким же непоколебимым в этих горах, как сами камни. Или лавина, которая погребает неосторожных. Вы поняли?
Все его командиры склонили головы. Подчинение было мгновенным и полным. И оно не было связано с Царицей в Беграме, плетущей свою паутину. Одного Кунгаса было более чем достаточно. В особенности после прошедших месяцев.
Он — царь Кунгас, и никто в этом не сомневался. Ни малва, ни персы, ни патаны, ни кушаны. Маска, которую этот человек когда-то сделал из своего лица, чтобы скрыть самого себя, перестала быть маской. Пропала необходимость. И его сердце грело тепло.
— Проследите за их благополучием, — приказал царь кушанов. — Отправьте их строить новые укрепления, но не давайте труду сделать их калеками или вымотать до предела. Проследите, чтобы их достаточно хорошо кормили. Немного вина, в те дни, когда они хорошо потрудились.
Ему не требовалось добавлять: подчиняйтесь мне. Это было абсолютно бессмысленно.
Торамана впервые увидел свою невесту, когда девушка с сопровождающими ее людьми прибыла во дворец, где устроил штаб господин Дамодара. Это был другой дворец, не тот, что занимал Венандакатра. Тот проектировался, как резиденция гоптрия, а не главнокомандующего силами малва на Деканском плоскогорье. Господин Дамодара, как все знали, не страдает гордыней. Он не станет занимать дворец гоптрия без разрешения императора.
Так получилось, что он перебрался во дворец на следующий день. Нанда Лал прибыл как официальный посол императора за три дня до того, как раджпуты привезли невесту Тораманы. Шандагупта решил передать титул гоптрия Дамодаре, признавая тем самым его огромные заслуги перед правящей династией.
Торамане понравилось лицо девушки, как понравилось бы такое лицо невесты любому жениху. Стоявший рядом с ним Нанда Лал склонился к йетайцу и прошептал на ухо:
— Я слышал, что Индира симпатичная. Мой поздравления.
Торамана торжественно кивнул. Он держал собранно, как и следовало на официальных церемониях, и не показал, как забавно ему слышать слова Нанды Лала. Начальник шпионской сети неправильно понял источник его удовольствия.
По крайней мере, по большей части. Да, часть Тораманы радовалась красоте девушки. Но куда больше его обрадовал тот факт, что ее лицо вообще было возможно разглядеть. Большинство женщин-раджпутов по такому случаю надели бы чадру. Тот факт, что его невеста этого не сделала, сказал ему две вещи. Во-первых, она с характером, как Рана Шанга и описывал свою сводную сестру. Во-вторых, она не видела необходимости прятать лицо под чадрой.
Поскольку сам Торамана думал, что маскировка обычно не приносит ничего хорошего, появление Индиры без чадры предвещало хорошее будущее. У него были большие надежды на девушку, которая медленно шествовала по дворцу, обмениваясь приветствиями со своими родственниками-раджпутами, когда направлялась к Ране Шанге. Она вела себя скорее как жена, а не как невеста.
Наконец Индира добралась до сводного брата. Издалека Торамана не мог расслышать слова, которыми они обменялись. Но он не сомневался, что именно они обсуждали — судя по боли, отразившейся на их лицах.
— Такая трагедия, — пробормотал Нанда Лал. — Вся его семья.
Торамана слегка склонил голову.
— Это и вправду была шайка обыкновенных бандитов? Как я понимаю, вы сами проводили расследование.
Нанда Лал поджал пухлые губы.
— Да, проводил. Ужасная сцена. К счастью, тела так сильно обгорели, что я смог с чистой совестью сказать Ране Шанге: не было следов пытки или насилия. По крайней мере, это могло принести ему хоть какое-то облегчение.
Начальник шпионской сети империи малва тяжело вздохнул.
— Обыкновенные бандиты, Торамана. Определенно, чрезмерно смелая и наглая компания. Кушаны, судя по описаниям нескольких выживших свидетелей. К этому времени, как ни прискорбно, чудовища уже, несомненно, нашли укрытие у других кушанских бандитов в Гиндукуше.
Теперь Нанда Лал еще сильнее поджал губы.
— Бандиты, не более того. Помни это, Торамана. Все, кто выступает против малва, — это только бандиты и разбойники. И не сомневайся, мы с ними скоро расправимся.
Оба замолчали, наблюдая за тем, как царь раджуптов ведет сводную сестру из зала для приемов к своим покоям. Когда все раджупты покинули помещение, Нанда Лал снова склонился к Торамане и зашептал:
— Мои наилучшие пожелания тебе, Торамана, в связи с бракосочетанием. Император попросил меня передать тебе его поздравления. Мы уверены, что если возникнет такая необходимость, то ты сделаешь все необходимое, чтобы защитить малва от врагов. Всех врагов, какими бы они ни были.
И снова Торамана торжественно кивнул.
— Вы можете не сомневаться. Я не склонен к уверткам.
Поздним вечером Нарсеса вызвали к Ране Шанге. Конечно, евнух подчинился приказу, хотя и без всяческого удовольствия. Не то чтобы он возражал против позднего часа. Нарсес обычно не спал по полночи. Просто старый интриган ненавидел, когда его что-то удивляло, а он не видел никаких логических оснований для встречи с царем раджпутов.
Нарсес украдкой пробирался по темным коридорам дворца. Это просто была старая привычка. Нарсес ни в коей мере не беспокоился, что его заметят шпионы Нанды Лала. Здесь, на своей территории, паутина интриг и шпионажа у Нарсеса была гораздо лучше, чем у начальника шпионской сети.
В прошлом Рана Шанга очень редко разговаривал с Нарсесом, и только в присутствии господина Дамодары. И всегда днем, в военном штабе, во время кампании. Вызвать его для частной аудиенции в собственные покои…
После того как Нарсес зашел в помещения, где разместился царь раджпутов, слуга провел его в комнату для личных аудиенций и удалился. Рана Шанга вежливо предложил гостю сесть, его лицо не выражало ни скорби, ни негодования. Раджпут был даже достаточно вежлив, чтобы предложить римлянину стул, зная, что старый евнух не очень хорошо приспособился к индийскому обычаю сидеть на подушках, скрестив ноги.
Сам Рана Шанга сел рядом, склонился вперед и заговорил тихим голосом:
— Известие об убийстве моей семьи заставило меня задуматься над великими вопросами философии, Нарсес. В особенности об отношении правды и иллюзии. Именно потому я и попросил тебя прийти. Я подумал, что ты можешь помочь мне в час печали. В час великой нужды.
Нарсес нахмурился.
— Я даже не сведущ в греческой философии, Рана Шанга, и еще меньше — в индуистской. Насколько я понимаю, это связано с тем, что вы называете майя, или «пелена иллюзии». Не представляю, чем могу помочь тебе.
Раджпут кивнул.
— Конечно. Но я не собирался просить твоей помощи в таких глубоких вопросах, Нарсес. Я имел в виду нечто гораздо более простое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70