Обе кисти были отрублены одинаково, словно острой бритвой. Или…
Сестры посмотрели на кинжал, висевший в ножнах на поясе хозяина. Они видели, как он каждый день им бреется. Быстрыми, уверенными движениями, так, как делал все, за исключением заточки клинка. Этим процессом он, казалось, наслаждался и превращал его в ритуал.
Одна кисть была пухлой. На среднем пальце красовался огромный серебряный перстень с большим рубином. На второй кисти — крупной, с короткими пальцами — не хватало мизинца.
Хозяин встал и отошел к одному из стоявших у стены шатра сундуков. Открыл его, достал небольшой клочок пергамента и письменные принадлежности.
— А теперь письмо.
Сестры расплакались задолго до того, как закончили писать. Новый хозяин не ругал их. Вместо этого он, казалось, испытывал мрачное удовлетворение. Словно падающие на бумагу слезы, от которых расплывались буквы, добавляли посланию значимости.
После того как они дописали письмо, хозяин стал сворачивать пергамент. Но его остановила младшая сестра:
— Подождите. Мы можем кое-что положить в него.
Она поспешила к дальней части соломенного тюфяка и стала разрывать нити по шву. Старшая открыла рот, словно собираясь возразить. Но слова остались непроизнесенными. На самом деле к тому времени, как ее сестра достала спрятанный внутри тюфяка предмет, старшая улыбалась.
— Да, — прошептала она. — Да.
Младшая сестра вернулась к хозяину и робко протянула руку. У нее на ладони лежала яркая золотая монета.
— Это все, что у нас есть, — сказала девушка. — Конечно, он ее не узнает, потому что мы получили ее после… — Она замолчала, пытаясь сдержать снова нахлынувшие слезы. — Но все равно…
Хозяин взял монету у нее с ладони и внимательно осмотрел. Через несколько секунд он уже тихо посмеивался.
— Недавно отчеканенная императорская монета малва. Интересно…
Он улыбнулся и завернул монету в пергамент. Затем плотно перевязал веревкой. Пока работал, тихо говорил, словно сам с собой:
— Интересно… Ха! Конечно, вероятно нет. Но разве это не удивительная ирония?
Закончив работу, он улыбнулся сестрам. Они теперь без труда узнавали присущий лишь ему юмор.
— Знаете ли, я — это человек, ценящий подобные вещи. — Улыбка исчезла с его лица.
— Я не друг вам, девушки. Никогда не думайте, что я — друг. Но, возможно, я вам и не враг.
Он поднял свернутый пергамент и взвесил на руке.
— Мы выясним это в скором времени. — Старшая сестра вздохнула.
— Значит, испытания еще не закончились? — Хозяин снова улыбнулся, на этот раз скорее радостно, чем задумчиво.
— Закончились? Думаю, нет!
Теперь он по-настоящему смеялся. Впервые после того, как стал их хозяином.
— Думаю, нет! Игра только началась!
На протяжении следующих дней, недель и месяцев послание — и все, что с ним связано, — три раза вызовут оцепенение и ужас. И один раз — радость.
Ужас приходил по нарастающей. Наименее обеспокоенными казались солдаты, расследовавшие убийство владельца борделя и его главного сутенера.
— Какая разница, кто это сделал? — зевнул командующий подразделением офицер. — Разве у нас недостаток в сутенерах?
Он отвернулся от кровати, на которой нашли тело владельца борделя. Постель была пропитана вытекшей из перерезанного горла кровью.
— Может, конкурент? Или недовольный клиент? — По безразличному тону офицера было очевидно, что он не собирается расследовать это дело.
Сутенер, ставший теперь по праву наследования владельцем борделя, вздохнул.
— Значит, никаких проблем?
Он очень старался, чтобы в его голосе не прозвучало облегчение. Он был невиновен, но казался наиболее очевидным подозреваемым…
— Никаких, — твердо заявил офицер. И сурово посмотрел на нового владельца борделя.
— За счет заведения! — тут же спохватился тот. — Вы и все ваши подчиненные! Целый день!
Офицер улыбнулся.
— Дело закрыто.
Некоторое время спустя, когда убийца отчитывался перед своим начальником, реакция последнего оказалась бурной.
— Ты — идиот, — проворчал Нарсес. — Почему, ради всего святого, ты их убил? Нам не нужно привлекать внимание. Эта была просто покупка рабынь. Такое происходит каждый день.
— Как и убийства в борделях, — последовал ответ. Аджатасутра пожал плечами. — Причины три. Во-первых, я подумал, что кисти станут милым добавлением к письму. Так сказать, доказательством добрых намерений.
Нарсес фыркнул.
— Бог милостив! Ты подумал. — Он неподражаемо ухмыльнулся. — Его дочери безнадежно загрязнены. Какая разница, что мертвы двое осквернителей? Ты же сам — индус, и прекрасно знаешь об отношении к таким вопросам. А сколько еще живы?
— Ты можешь удивиться. Чистота — одно дело, удовлетворение от мести — другое. Даже мы, язычники-индусы, не можем оставаться равнодушными. И даже такой философ, как он, испытает удовлетворение, несмотря на то что знает, какой урон это принесет его карме.
Сидевший на стуле Аджатасутра наклонился вперед, вытянув руки и изогнув дугой спину. Его движения напоминали кошачьи, и, казалось, он получает от них столько же удовольствия, сколько получал бы кот.
— Во-вторых, у меня мало практики. — Он помолчал и добавил немного ворчливо: — У тебя слишком утонченные методы, и наемному убийце сложно не потерять сноровки у тебя на службе.
И снова Нарсес фыркнул.
— Сутенеры.
На губах Аджатасутры появилась насмешливая улыбка.
— Лучшее, что я мог найти.
Улыбка исчезла. Без улыбки Аджатасутра с неподвижным и ничего не выражающим лицом больше напоминал ястреба, чем человека.
— И, наконец, мне самому хотелось их убить.
Нарсес ничего не сказал. Но он больше не фыркал и не ухмылялся.
Несколько недель спустя посылка дошла до адресата и вызвала разнообразные эмоции. Она пронеслась по Дворцу в Деогхаре, подобно торнадо. Пешва с женой плакали от радости, императрица пребывала в смятении, мнения ее советников разделились.
— Это ловушка! — настаивал супруг императрицы.
Рагунат Рао вскочил на ноги и подбежал к открытому окну. Там он положил ладони на широкий подоконник и гневно уставился на север. Горная неровная местность Махараштры тянулась до горизонта. За ней, невидимая из дворца, протекала река Нармада и тянулись горы Виндхья. А за ними находилась огромная Гангская равнина, где зверь малва оседлал индийские земли.
— Ловушка, — повторил он.
Императрица Шакунтала перевела взгляд на начальника личной охраны. Вернее, бывшего начальника. Официально Кунгас больше не являлся ее махаданданаякой — «главнокомандующим» и бхатасвапати — «генералом армии и кавалерии». Со вчерашнего дня этот человек вообще не имел никакого титула в империи Андхра. Его освободили от всех обязанностей, поскольку он и его супруга вскоре сами будут основывать собственную империю.
Официально.
Плечи Кунгаса легко шевельнулись — этот жест у него обычно означал неуверенность.
— Вероятно.
Его взгляд переместился на другую женщину в комнате. Туда же смотрела сама Шакунтала.
Ирина откашлялась и виновато посмотрела на фигуру у окна.
— На самом деле, Ваше Величество, это один из редких случаев, когда я не согласна с Рао.
Рао сухо рассмеялся. Повернулся и посмотрел на Ирину.
— «Редких случаев»! Какая тонкая дипломатия!
Женщина обезоруживающе улыбнулась.
— Но я просто должна не согласиться. Это похоже на работу Нарсеса. Простые ловушки не в его стиле.
Все собравшиеся в помещении скептически посмотрели на нее. Ирина пожала плечами. Настолько экспрессивно, насколько сдержанно делал это ее будущий муж.
— Простите. Понимаю, что мои слова звучат безнадежно туманно. Даже наивно. Но…
Она нахмурилась, собираясь с мыслями.
— Но я на самом деле уверена, что права. Я могу определить, что тут поработал Нарсес. Уверена: он что-то задумал. Что-то… — Она пыталась подобрать слова, теребя край одежды. — Что-то сложное. Что-то запутанное, закрученное.
Она посмотрела на Кунгаса и Рао. Тут же перестала хмуриться и хитро улыбнулась.
— Проблема в том, Ваше Величество, что эти двое думают, как мужчины. Грубо. Просто.
Смех Шакунталы колокольчиком прозвенел в большом зале. Они с Ириной обменялись улыбками. Рао нахмурился. Лицо Кунгаса, как обычно, ничего не выражало.
— Мы должны помнить, императрица, что Нарсес — евнух, — продолжала Ирина. — Он действует скорее как женщина, чем как мужчина. Неуловимо, хитро. Расчетливо.
Улыбка. Улыбка. Гримаса. Снова спокойное лицо.
— Не ловушками, — настаивала Ирина. — Или по крайней мере — не очевидными ловушками. Чего он добьется, кроме нанесения Велисарию крошечной раны?
— И большой — нашему пешве, — проворчал Рао. Он гневно кивнул на дверь. — Дададжи должен быть здесь и давать нам мудрые советы. Он отсутствует просто потому, что его переполняет… переполняет…
— Радость? — предположила Ирина. — Облегчение?
— Сейчас. А что будет потом? Если это и в самом деле ловушка, то — после того, как она сработает? Когда он поймет, что его дочери потеряны навсегда?
Заговорил Кунгас:
— Это глупо, Рао. И ты это знаешь. Дададжи не выйдет из строя надолго. Он проведет необходимые обряды — точно так же, как делал несколько месяцев назад, когда пришло известие о гибели его сына в сражении, — и продолжит жить дальше. Гораздо яростнее, чем когда-либо, теперь, после того как малва нанесли новую рану его душе.
Рао глубоко вздохнул. Резко кивнул, таким образом показывая, что соглашается с Кунгасом. Но тем не менее продолжал хмуриться.
— Я не доверяю этому существу!
— Не доверяешь? — воскликнула Ирина. — А при чем здесь доверие? — Ее смех совсем не напоминал смех императрицы. Он больше походил на воронье карканье.
— Я сама не верю Нарсесу, Рао. Я просто верю в его мастерство.
Ирина кивнула на распечатанную посылку на низком столике рядом с дверью. Там, открытые взору, лежали сморщенные кисти рук и послание для императрицы. Отсутствовали послание Холкару, написанное дрожащей рукой, и монета. Они находились в покоях Дададжи и его жены, которые держались за них так же крепко, как обнимали друг друга. Сейчас они добавляли свои слезы к тем, давно высохшим, которые размазали чернила.
— Он что-то задумал, говорю вам!
Императрица закончила обсуждение в своей обычной решительной манере — хлопнула в ладоши.
— Достаточно! В любом случае, это не нам решать. Мы — посредники. Если это ловушка, то она расставлена на Велисария. Он и должен принимать решение.
Она указала на посылку.
— Ирина, Кунгас, возьмите ее завтра с собой. Возьмите ее с собой, когда отправитесь в Персию, и отдайте лично Велисарию. Пусть он решает.
Упоминание об этом путешествии положило конец обсуждению, даже в большей мере, чем приказ императрицы. С грустью, почти такой же, как у Шакунталы, Рао посмотрел на двоих людей, которые покинут их на следующий день. Вероятно, навсегда. Двоих людей, которые сделали больше, чем кто-либо еще в мире, возвращая Андхру из могилы, куда, как думали малва, они навсегда упрятали ее. И теперь они собираются сделать то же самое с другой империей, в самом сердце владений малва.
— Бог в помощь вам, — прошептал он. На его лице появилась обычная насмешливая улыбка. — Говорят, у него очень хорошее зрение. Уверен: он заметит вас даже в горах Гиндукуш.
Ну а радость пришла, когда Ирина и Кунгас шли по коридорам дворца, направляясь в свои покои.
— Надеюсь, ты права, — пробормотал Кунгас. Глаза Ирины округлились.
— Ты шутишь? Конечно, я права! Он что-то задумал. А поскольку — я знаю, что говорила тебе это, — он, вероятно, единственный в мире шпион такого же класса, как я, то это означает…
Она схватила Кунгаса за руку и принялась кружиться по коридору в сумасшедшем танце, увлекая за собой любовника.
— О, Кунгас! Нам будет так весело и интересно!
Глава 1
КТЕСИФОН
Весна 533 года н.э.
«Ты уверен в этом? — спросил Эйд ментально. Мысль кристалла в сознании Велисария дрожала от неуверенности. — Они так долго тебя защищали».
Велисарий ментально пожал плечами.
«Предстоящая кампания отлична от других, Эйд. Ею буду командовать я…»
Он замолчал на мгновение, обводя взглядом императорский зал для приемов. Хитрая улыбка снова появилась на его лице. Собралось столько особ королевской крови и просто благородного происхождения, столько офицеров и советников, что заполнилось даже это огромное, роскошно обставленное помещение. Наряды собравшихся были столь же разнообразны, как и они сами. Римляне, персы, аксумиты, арабы — не было только кушанов, из соображений секретности.
«Никто на Западе никогда не собирал такую гигантскую силу со времен Ксеркса, Дария и Александра Македонского. Я поведу в Индию более ста тысяч человек, Эйд. Поэтому нет шансов, что я окажусь в первых рядах во время кавалерийских атак».
Кристаллическое существо из будущего тут же отправило образ в сознание Велисария. Мгновение римский полководец видел героическую фигуру, штурмующую крепостной вал с мечом в руке.
Голос Эйда звучал кисло, очень кисло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70