— Война состоится завтра в полдень. Ставки принимаются уже сейчас напротив дома Строгого Судьи. Я всё сказал! Слава великому лад-лэду Лейтесу!
— Слава! Слава! Слава! — вразнобой прокричал собравшийся люд.
Процессия собралась и, сопровождаемая всё той же стайкой ребятишек, двинулась дальше. Народ, несмотря на большое возбуждение, расступился, уступая им дорогу. Однако возбуждение это показалось мне каким-то на удивление радостным. Когда мы выбрались из толпы, я не преминул спросить об этом у Асия.
— Полностью с тобой согласен: забава жестокая, — ответил он. — Однако же обыватели, аки чада малые, жаждут развлечений. То не вина, а беда их.
— Подожди, подожди... Что-то я совсем ничего не... Забава, развлечения... В моем понимании, война — это смерть, голод, разруха, сожжённые села, разрушенные города...
— Ах, вот ты о чём!.. Да, в незапамятные времена и у нас то же происходило: и горе, и страдания, и пожары. Но было это только до тех пор, пока не пришли Мечпредержащие. И вот с того времени война перестала быть бедствием, ибо не топчут поля, не сжигают деревни дружины лэдов, а сходятся в честном бою на ристалище, а люд простой смотрит на подвиги отважные, криками своими отваги бойцам прибавляет, героям славу поёт.
— Ясненько! Война как таковая трансформировалась в гладиаторские бои с тотализатором. По-видимому, тот лад-лэд, чья дружина победит, получает власть в княжестве — я правильно понимаю?
— Истинно.
— А народ к этому как относится?
— Народу всё едино, кому дань платить.
— Кстати, ты мне ничего не рассказывал об этих... Мечпредержащих.
— К слову не молвилось. Тебе ещё о многом не поведано.
— Вот и молвилось. Рассказывай.
— Рассказ не короток. Не лучше ль в сей час оттрапезничать? Да и благодарность доброму человеку принесть?
— И то правда, — согласился я, и мы направились в трактир.

* * *
Трактир был двухэтажным, одним из самых высоких зданий Суродилы. Выше него были только здание храма и замок лад-лэда — цилиндрическое сооружение на холме в центре города. Нижний этаж трактира, довольно высокий и просторный, делился перегородками на четыре части. Три из них служили трапезными: отдельно для мужчин, отдельно для женщин, отдельно для бепо. Женскую и беповскую части трактира обслуживали исключительно бепо, юрко шныряя между длинными столами. За мужчинами же ухаживали несколько девушек, одетых так, что, если бы они ходили между столами абсолютно обнажёнными, это было бы гораздо менее вызывающе. Добавить бы к этой картинке толстую «маман», нахлобучить на мужиков широкополые шляпы, нацепить им на пояса «кольты» и «смит-вессоны» — чистый Дикий Запад голливудского разлива. Ещё несколько точно так же одето-раздетых красоток жеманились, томно улыбались и совершали недвусмысленные телодвижения, стоя в широких дверях четвёртой комнаты, ярко освещённой множеством свечей, хотя на дворе лишь только-только начинало смеркаться. Назвать эту часть помещения «номерами» не поворачивался язык: она просматривалась насквозь. В ней находился только широченнейший топчан, застеленный соответствующих размеров лоскутным одеялом со множеством подушек, разбросанным поверх него.
Трактир одновременно служил и постоялым двором. Комнаты для приезжих располагались на втором этаже. Трактирщик, плотный усатый мужичок средних лет, стоял за стойкой и пересчитывал деньги.
— Добра в дом, — поприветствовал его Асий.
— Да покровительствуют тебе Оба, — ответил хозяин. — Как богато откушать изволите?
— Подай-ка нам яств и пива на полушку. Да большой жбан пива вон тому господину, — Асий указал на сидевшего за столом в глубине зала нашего избавителя.
— Красному Лучнику?
— Имени его не ведаем.
— Это у него в обычае: спасти кого и не представиться. И вас, поди, спас? От кого: от крысобак иль от привольных?
— От стюганов.
— Ох-хо-хо... Ныне и стюганы — что те разбойники, — он перешёл на шёпот. — Распустил их нынешний лад-лэд. Одна надежда: ежели волей Того или Другого в завтрашней войне он проиграет, то лад-лэд Валдав им спуску не даст!
— А ежели волей Того или Другого в завтрашней войне лад-лэд Лейтес выиграет, то ему будет очень интересно знать, что о нём говорят некоторые трактирщики! — раздался рядом громкий торжествующий голос. Мы и не заметили, как рядом с нами оказался худющий мужичонка с лицом, словно вырезанным из растрескавшегося полена.
В трактире наступила тишина. Все присутствующие обернулись с второну стойки. Прислуживающие девушки и бепо испуганно замерли там, где их застала эта фраза. Хозяин стал белее мела, опустил глаза долу и лихорадочно, совершенно бесцельно принялся перекладывать трясущимися руками монеты из одной кучки в другую.
— Я, это... господин Тринез, я совсем... То есть, я сказал, но... имел в виду, что...
— Вы, двое, — Тринез упёр в нас тонкий кривой палец, — должны подтвердить перед Строгим Судьёй всё то, что сейчас слышали!
— Мы только лишь сделали заказ, — твёрдо сказал я, глядя в серые мутноватые глазки тощего. — Трактирщик ТОЛЬКО ЛИШЬ пожелал нам приятно оттрапезничать. Остальное тебе померещилось, дядя!
— А ты нагл, уродец! Где-то я тебя раньше видел? А ты, старик, тоже скажешь, что мне померещилось?
— Стар я, слышу плохо, — уклончиво ответил Асий.
— Да вы... Как смеете!.. Вы должны! Обязаны, как верноподданные!.. — он заорал так, что все обернулись.
— Лично я никому не подданный, и никому ничего не должен, — сказал я.
— Ах, вот как! — Его лицо засветилось такой злобной радостью, что я понял, что сморозил что-то не то. — Так ты из привольных? То-то я гляжу, знакомая образина. А ну, пошли!
Тринез схватил меня за воротник и уже намеревался куда-то потащить, когда со стороны одного из столов раздался громкий и уверенный голос:
— Тринез! Ты, никак, запамятовал наш последний разговор? Я предупреждал тебя, чтобы ты не смел портить мне аппетит своей тухлой рожей? — Красный Лучник сидел на скамье вполоборота, держа правую руку на излёте. Тощий скосил глаза в его сторону, уголки губ у него зло дёрнулись, но он не произнёс ни звука в ответ.
— Предупреждал! — ответил за него Красный Лучник. — Говорил, что тебе не поздоровится? Говорил! Поэтому СЛАВА ВЕЛИКОМУ ЛАД-ЛЭДУ ЛЕЙТЕСУ! — громко заорал он и швырнул в доносчика большим медным блюдом. Тринез быстро пригнулся, но совсем увернуться ему не удалось. Пролетая на бреющем полёте, блюдо с громким «бом-м-м!» шоркнуло его по покрытой редким пушком макушке и, после того, как со вторым «бом-м-м!» влепилось в противоположную стену, надтреснуто задребезжало по половицам.
— Мы ещё встретимся, — истерично взвизгнул Тринез непонятно в чей, мой или Красного Лучника, адрес, и, схватившись рукой за вырастающую на глазах шишку, опрометью выскочил из трактира. Красный Лучник широко махнул рукой, предлагая нам сесть рядом. Мы присели за его стол, и тотчас служанки расставили перед нами заказ.
— Прими, спаситель, в знак признательности, — сказал Асий, передвигая большой жбан пива ближе к Красному Лучнику.
— Что ж, не откажусь, — не стал ломаться тот.
— Красный Лучник из Суродилы, — представился он после того, как залил себе в рот половину содержимого жбана, и выставил перед собой раскрытую ладонь. Мы тоже представились и по очереди хлопнули его по ладони, как это полагается при знакомстве. — Тебя, случаем, моей стрелой не зацепило? Как-то ты дёрнулся не по-хорошему, когда я выстрелил.
Я отрицательно помотал головой и вытащил из сумки стрелу — ту самую, с красной змеёй, которую, несмотря на суматоху, успел припрятать — и протянул её владельцу. Тот молча принял стрелу и долго вертел в руке, многозначительно глядя на меня: как говорится, ежу понятно, что ни разыскать её в куче мусора, ни даже просто поднять с земли в тот момент я бы не успел.
— Да-а, парень... — задумчиво сказал он. — Если бы тебя при рождении не обделили... А так — даже за себя постоять не можешь. И поэтому вот что скажу: влип ты, как муха в дёготь. Тринез — доносчик на должности. Его подлым речам Строгий Судья верит более, чем всем нам, вместе взятым, — он усмехнулся, — и порою не без основания.
— А сам не боишься, что Тринез побежит на тебя жаловаться? — спросил я.
— Я вообще никого не боюсь. Тем более — какого-то Тринеза! Да о чём он сможет донести? О том, что я в приступе верноподданического ликования случайно его ушиб? Ведь именно так всё было, друзья? — обернулся он ко всем присутствующим.
— Так! Да! Так! Истинно! — дружно и весело загалдели те.
— Видишь, сколько у меня свидетелей? Да и не интересен этот проступок Строгому Судье. Подумаешь, Тринеза побили! Разом больше, разом меньше... А вот с тобой всё иначе, — продолжил он уже очень негромко. — Обвинение в бесподданстве — очень серьёзное обвинение. Правда, сейчас всем не до тебя, к войне готовятся, но до её начала советую вам из Суродилы исчезнуть. Могу посодействовать. Утром в Мойилет выходит обоз. Караван-лэд Колт — мой друг. Если я попрошу, он возьмёт вас.
— Благодарим тебя, добрый человек! Непременно воспользуемся твоим предложением, да будут к тебе Оба благосклонны! — склонил седую голову Асий.
— Ну что ж, на том и порешили! До встречи утром!
— Да будет твой сон спокоен и безмятежен!
Как оказалось, Красный Лучник не имел своего дома и жил здесь же, на постоялом дворе. Он удалился наверх, в отведённую ему комнату. К нам же подсел, спросив разрешения, дородный мужчина, не старый, но, как бы у нас сказали, предпенсионного возраста. У них с Асием завязался разговор на тему: «А вот в наше время...». Я сидел и поглощал огромную гору жареного мяса, удивляясь, куда в меня всё это входит, когда моё внимание привлекло происходящее в «love room». Туда заглянул один из посетителей, и его обслуживали сразу четыре девицы, выделывая такие фортеля, от созерцания которых меня аж в жар кинуло. Я судорожно сглотнул и исподтишка огляделся. Несмотря на то, что это действо, перед которым бледнели все «шедевры» порнографического кино, происходило практически у всех на виду, интереса оно ни у кого не вызывало. Взгляды присутствующих, если и обращались в сторону этой сексуальной группы, скользили по ней не задерживаясь. Гораздо больше их внимание привлекал толстый горожанин, который на спор, не глотая, вливал в себя уже четвёртый жбан пива. Смазливенькая девица, стоявшая на пороге «номеров», заметив мою реакцию, стала строить мне глазки, весьма эротично поглаживая свои выдающиеся формы и многозначительно переводя томный взгляд то на меня, то на свою грудь, то на своих подружек, уже вошедших в такой раж, что топчан ходил ходуном, грозя развалиться. А что я, не мужчина, в конце концов? Пусть не красавец... Однако «жриц любви» отнюдь не личные качества интересуют. К тому же, уж очень хочется попробовать в деле то единственное достойное внимания, что мне досталось в наследство от Посланника.
— Слышь, Асий! — тихонечко толкнул я старика. — А сколько стоит... Ну, вот это... Вон с теми девочками... это... любовью заняться.
— Достойно ль за любовь деньги брать? — искренне удивился тот. — Однако ж, ежели будешь настаивать, она тебе шестак заплатит. А очень понравишься, так и два.
Я чуть не поперхнулся от такой информации. Оказывается, «гусары денег не берут»! А старец, сообщив эти сведения, вернулся к прерванному моим вмешательством разговору. Я ещё немного поперемигивался с шалуньей. Потом, решившись, встал из-за стола и, стараясь казаться уверенным, направился к своей пассии. Она подхватила меня под руку на пороге комнаты и, страстно прижимаясь, повела к топчану, громко шепча на ухо:
— Ты такой бесстрашный! Не побоялся сказать Тринезу поперёк! Меня так возбуждает твоё бесстрашие!
— И меня! И меня тоже! Страшно возбуждает бесстрашие! — схватила меня за другую руку ещё одна девица.
— Отстань! — взвилась на неё первая. — Меня бесстрашие возбуждает страшнее!
— Не ссорьтесь, девочки! — начал было рисоваться я. — Моего бесстрашия за глаза хватит на двоих!
— А на троих? На троих хватит? — раздался сзади меня низкий протяжный голос. Я обернулся. За мною стояла ещё одна кокетка. Чтобы увидеть её лицо, мне пришлось поднять голову. Поверх нависающих огромных грудей на меня смотрело нечто волоокое.
— Э-э... право, не знаю... — пролепетал я. — Не уверен...
— Ну так мы прямо сейчас и проверим! — с этими словами великанша опустилась на колени и, накинув на голову подол моей хламиды, смачно лизнула мою щиколотку. Второй раз она лизнула чуть повыше, затем ещё повыше, ещё, и...
— Ы-ы-э-э-от это... это... Такого я... Девочки, все сюда! Бегом! Это надо видеть!

* * *
Я понуро выходил из «комнаты любви», провожаемый кислыми взглядами девиц, открыв ещё одну причину, по которой Посланник добровольно расстался со своим телом. Где-то около часа весь «трудовой коллектив» специального отделения трактира, применяя все мыслимые и немыслимые способы, абсолютно безуспешно пытался активировать моё сокровище. А так как всё происходило практически на виду у всех, то я ожидал, что сейчас со всех сторон посыплются насмешки, каждый посчитает необходимым пустить шпильку в мой адрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49