— Ты передал мне слова, которые мог знать лишь один мой друг. Имеешь ли ты от него какие-то вести?
— Имею. И не одну.
— Это хорошо. А где он сам?
— В Суродиле. В доме господина Есучи.
— Этим ты хочешь сказать, что ты и есть мой друг?
— Да, Асий, это я.
— Но я не узнаю тебя. Рассей мои сомнения и ответь: как твоё имя и в каком городе мы познакомились?
Я улыбнулся этой нехитрой уловке: Асий хотел одновременно и удостовериться в том, что я есть я, и узнать, под каким именем живу сейчас.
— Зовут меня Ланс из Икорики. А познакомились мы не в городе, а... — я запнулся, сомневаясь, стоит ли при посторонних упоминать Урочище Девяти Рогов. Однако быстро сообразил, каким образом выйти из положения. — Первый дрогоут, в который мы пришли, назывался Котур.
— Ну что же,.. Ланс, теперь я удостоверился, что это действительно ты. Рад тебя видеть! Заходи в этот гостеприимный дом. Я весь в нетерпении: мне очень хочется, чтобы ты поведал мне о своих странствиях!
Вслед за Асием мы прошли в библиотеку — обширное помещение с многочисленными стеллажами, на которых хранилось неимоверное количество свитков, пергаментов и фолиантов. Идеальный порядок, в котором всё это находилось, был, несомненно, заслугой моего мудрого друга, ибо, по словам Есучи, ранее всё это находилось в несколько ином состоянии. Здесь же стоял большой стол, глубокое удобное кресло, пара табуретов и простая кровать.
— Господин Есуча настаивал, чтобы я поселился в другой комнате, — сказал Асий. — Однако я упросил его, чтобы он разрешил мне жить здесь, в этой сокровищнице знаний и мудрости. Присаживайтесь, отдыхайте. Сейчас вам принесут оттрапезничать, а после перейдём к беседе.
— Я хочу выручить одного человека, — сказал я, — для чего мне срочно требуется одолжить некоторую сумму денег. Можешь ли ты мне помочь?
— Как много денег тебе требуется?
— Сто девять тимов, три катима, шесть макатимов и два шестака.
— Своих денег у меня нет. Однако господин Есуча доверил мне управление своим хозяйством, и я охотно ссужу тебе эту сумму от его имени.
Он открыл стоящую на столе шкатулку и достал оттуда несколько жёлтых цилиндриков.
— Десяти золотых тимов достаточно? — спросил он.
— Вполне.
Взяв монеты, я повернулся к А-Ту:
— Вернись обратно и передай это Бади. Пусть он отдаст свой долг, а потом приютит вас в своём доме и накормит. Ждите меня там... Впрочем, нет, — передумал я, вспомнив нашу встречу со стюганом. — Сумма большая, а Суродила — город неспокойный. Просто передай Бади, что деньги есть, и я их скоро принесу. А возникнут проблемы — придёшь за мной.
— Одно небольшое затруднение уже есть, Светлый. Мне думается, что господину Бади будет весьма непросто дойти до своего дома в его теперешнем костюме.
— А ведь верно! Асий, в этом доме не найдётся напрокат костюмчика моего размера?
Асий ударил деревянным молоточком в стоящий на столе маленький гонг. На зов пришёл слуга — всё тот же Касерен.
— Касерен, подбери для этого господина подходящий по размеру не слишком яркий костюм. Не новый, но и не слишком заношенный.
Слуга окинул меня взглядом и, склонившись над ухом старика, что-то зашептал.
— Знаю, знаю, — махнул рукой Асий и, когда слуга вышел, сказал. — Видать, не зело искусно ты облик поменял: мои старые глаза обманулись, а молодой тебя быстро раскусил!
— Видать, крепко ему мой образ в память впечатался, — хмыкнул я, припомнив нашу встречу в тюрьме.
— Однако ж, он узнал — и другой может. Не лепше ль браду вовсе оголить? Хоть не столь благообразно, но всяк, тебя лишь в браде видавший, без оной не признает.
Вскоре слуга вернулся и принёс весьма приличную одежду. Пока я переодевался, Асий внимательно смотрел на меня, а после повернулся к стеллажам и принялся что-то на них искать. Сменив одежду, я отдал А-Ту костюм Бади, и бепо ушло. Вскоре служанка принесла нам поднос с бутылкой превосходного вина и лёгкой закуской, непередаваемый вкус которой я помнил ещё с прошлого посещения этого дома. Асий усадил меня в кресло, а сам сел напротив на табурете, возложив на колени большую книгу в богатом переплёте.
— Твой бепо назвал тебя Светлым, сиречь — лад-лэдом, — начал он. — Тогда, в узилище, хотя вы и обнажены были, но свет был скуден, да и глаза мои неверны. Ныне ж узрел я знак на спине твоей отчётливо. Сия книга есть подробный трактат по геральдике. И вот что она мне открыла.
И Асий принялся читать: «На белом поле три синие ласточки, соприкасающиеся концами крыльев, заключённые в священный круг жёлтого цвета, в центре которого пурпурная звезда пророка Иилла есть древний родовой герб лад-лэдов Апри, владетелей Отонара. Символизируют сии птицы...»
— Впрочем, сие не важно, — прервал он сам себя. — Любопытственно будет, сам на досуге прочтёшь.
— Ещё бы я читать умел!
— Так вот и я о том. Досуг будет — и читать обучишься. Грамота — дело сложное, времени, терпения и памяти требует. А ныне я прочту тебе из другой книги, что мне на днях как нельзя более вовремя на глаза попалась. Сие — летописание преподобного Тери из Рубилона, кое озаглавлено им «Сказание о временах суровых». Вот что он пишет: «И было лето года осмь тысяч осмь сотен тридцать да четвёртого от Мира Сотворения. И было смятение, и была смута великая. И выступил мятежный лад-лэд Тарди Апри супротив императора, а с ним и люди его великим числом, да настолько великим, что сильное беспокойство императором овладело, и повёл он самолично свою рать на смутьянов, а ранее того не бывало. И были бои превеликие, и изводил ворог ворога: где мятежники брали числом да отвагою, где рать императорская оружием страшным, громогласным, издалёка плоть рвущим и в куски режущим. И редели ряды мятежников, аки рожь под градом, и разбиты они были, и не многие уцелели. Но не сдались уцелевшие во полон победителю на милость, а ушли все в горы лесистые, и не могли их в родных горах победить, как ни старалися. И тогда приказал император привезть в бочках огромных пойло вонючее, и на пойло то драконы слетелися. И натравил император тех драконов на мятежников, и сожгли их драконы заживо дыханием огненным. Самого ж Тарди Апри со семейством хитростию в полон захватили. Но не стал император умерщвлять его, а подверг много худшей участи: принародно батогами секли его до памяти потери, а после, сызнова в чувство приведя, оскопили. И лишили его и звания, и привилегий прилюдно же. А дабы не смел он более бунтовать, забрал император сына его малолетнего Олина к себе в стольный град заложником. А на последующий день, едва подняться сумев, бросился Тарди Апри грудью на меч, горя и бесчестья превеликого вынести не в силах...»
— Значит, настоящее имя Четыреста Двадцать Первого — Олин Апри... Скажи-ка мне, Асий, вот что, — спросил я, едва тот закончил читать. — По вашим законам опала императорская по наследству передаётся?
— Да нешто ты вознамерился права на престол Отонарский заявить?
— Отчего бы и нет?
— Но тогда придётся тебе в защиту чести лад-лэда Тарди встать. А сие означает во враги императора попасть.
— Мне уже ни при каком раскладе в его приятели попасть не светит!
И я поведал обо всех приключениях, случившихся со мной с того момента, как мы расстались. Асий внимательно слушал меня, изредка в задумчивости поглаживая свою седую бороду.
— Чудные и многотрудные дела выпали на твою долю, — покачал головой старик, когда я закончил повествование.
— Во всей этой истории мне больше всего непонятно, откуда здесь взялась вся эта техника: летательные аппараты, радиосвязь, оружие... В мире, откуда я пришёл, они обычны. Но здесь!.. А световой меч и устройство мгновенного перемещения в пространстве — это вообще из области фантастики.
— Что-то принесли с собой Мечпредержащие, что-то — наследие Иных Людей.
— Мечпредержащие и Иные Люди — кто они? Что ты знаешь о них?
— Очень немного, лишь то, что повествует всё тот же Тери из Рубилона в «Сказании...», — с этими словами он вновь извлёк с полки фолиант и, разложив на столе, принялся читать вслух, следя за текстом с помощью костяной указки. Я стоял за его спиной, смотрел на символы, которых касался кончик указки, и, сопоставляя со словами Асия, постепенно постигал довольно сложную систему письма. А старик продолжал читать: «...А пришли Иные Люди столь давно, что скрижаль памяти о тех временах стёрлась до неразборчивости. Немногочисленны они были, а жили в том месте, где ныне находится стольный Суонар. Говорили они на наречии, слуху чуждом, а проживали мирно, на соседей не посягали, однако же и в свой мир никого чужого не допускали, отгородившись от вне стеной превеликой, отчего и известно о них не много: лишь только то, что знаниями они были зело богаты, да удивительные механизмы имели, но ни тем, ни другим делиться не желали. А после тако случилось: невесть откуда пришли другие люди, коих ныне Мечпредержащими называют. Но не свои Мечи они предержат, бо не ими те сотворены. Не столь богаты они были знаниями, но хитростию и коварством одолели пришлые Иных Людей. Как их умертвили — неведомо, но не было на телах Иных Людей ни ран, ни следов удушения, о чём свидетельствовали те жители, коих согнали, дабы оные тела земле предать. Два дня возили мёртвых тремя повозками, два дня закапывали их в землю без должного почтения, и под корень изведён был род Иных Людей. Пришлые же поставили себя над всеми народами, а над собою главного поставили, императором назвав. А после ополчились, да войной супротив всех и вся двинулись, и покорились им все земли поднебесные, и склонились головы гордые, и стали народы дань платить...»
— Вот и всё, что об этом ведомо, — сказал Асий, закрывая книгу.
— Подожди. Почитай ещё. Хочу освоить грамоту.
— По этой книге? — удивился он. — Ежели грамоту осилить хочешь, возьми книгу, для того предназначенную: буковник. И приходи ко мне чаще, буду наставлять тебя в сём нелёгком деле.
Асий порылся на полках и отыскал учебник, который я усердно проштудировал в течение нескольких минут, после чего сказал:
— Так, с этим разобрался. А какие-нибудь книги на языке Иных Людей есть?
— Нешто хочешь сказать, что, только полистав буковник, осилил грамоту? — удивился Асий.
— Читать по-ланельски я теперь умею. Думаю, что при необходимости и писать тоже. А сейчас я бы хотел изучить язык Иных Людей.
— Чудны и неисповедимы деяния и Того, и Другого, — удивлённо покачал головой старик. — Но на что тебе мёртвый язык? Он никому не ведом и уже многие и многие годы не звучит под небом Ланелы. Все, на нём говорившие, давно мертвы.
— Даже если все эти люди и мертвы, наследие их осталось, и ключ к нему до сих пор не подобран, — задумчиво произнёс я, вспомнив загадочные символы на консоли портала.
— Имеется в здешнем хранилище одна вещица зело удивительная, — Асий скрылся за стеллажами и вскоре принёс необычного вида книгу. — Записаны в ней и слова понятные, но знаков неведомых много более. Думаю, это и есть язык Иных Людей, но доподлинно в том не уверен.
Книга на самом деле оказалась тетрадью, исписанной каллиграфическим почерком. Страниц в ней насчитывалось намного больше, чем представлялось на первый взгляд: листы из ослепительно белого пластика были прочные и при этом необычайно тонкие. По-видимому, в ней делал записки лингвист, изучавший язык Ланелы: после каждой комбинации из уже знакомых мне рун шло длинное пояснение, составленное из незнакомых символов. И так — на шестистах четырнадцати страницах. Ещё полтора десятка страниц оставались чистыми. Я вздохнул с огорчением: возможно ли выучиться говорить на языке, которого даже не слышал. Я постарался отключиться от этой абракадабры из незнакомых значков, закрыл глаза и чётко произнёс:
— «Водорог, приготовься умереть!»
— Что это ты молвил? — переполошился Асий.
— Теперь я понимаю, что означали те руны из молний над плато Синих Псов, о которых я тебе только что рассказывал. Послание от Громорога. От императора...
— Горморог... — задумчиво произнёс старик. — На моей памяти пришествие одиннадцати Предназначенных. Однако ж Громорога среди них не было. Видать, зело давно это было.
— Как — одиннадцати? — удивился я. — Ведь Рогов-то всего девять!
— Предназначенные — не боги. А Предназначение не продляет жизнь, скорее, наоборот. Когда кто-то из них уходит, Девятирог даёт об этом знать. Сейчас на Ланеле только пятеро Предназначенных.
— А где ещё двое?
— Неведомо. Даже о Громороге и Камнероге я узнал только от тебя.
В это время раздался осторожный стук в дверь. Она приоткрылась, в комнату заглянул один из слуг и сказал:
— Там это пришло... Бепо евойное... Хозяина хочет видеть.
— Передай: пусть подождёт, скоро выйду, — сказал я и, когда слуга ушёл, продолжил. — У меня осталось два вопроса: что такое Камень Ол, и где он находится?
— О том не ведаю, — ответил старик.
— Жаль. Однако я предполагаю, кому это известно: Четыреста Двадцать Первый. Именно из-за него вся каша заварилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49