Точно такая же игла торчит в запястье правой руки осматриваемого тела. Несколько удивляет положение илы и угол, пол которым она воткнута в тело. Можно предположить, что выстреливаемая игла была несколько погнута, отчего траектория её полёта оказалась непредсказуемой для стрелявшего.
Одесса,
19 лакината 8855 года
После дня, проведённого в суете и хлопотах, несказанное удовольствие — скакать на Буцефале по вылизанному океаном берегу, подставляя разгорячённое лицо солёному бризу. Застоявшийся скакун, радостно всхрапывая, мчит что есть духа по мокрому песку, а ветер сдувает все заботы и тревоги, делая голову лёгкой, а мысли — радостными.
Возвращаясь обратно, Буцефал уже привычно завернул к облюбованной мною лагуне, где я обычно купался после прогулки. Выпрыгнув из седла, я сбросил одежду, и рик бдительно стал на страже подле неё, зорко оглядывая окрестности и грозно фыркая, чтобы отпугнуть всякого, кто позарится на вещи хозяина. Правда, место здесь абсолютно безлюдное, пугать совершенно некого, и единственный результат этого фырканья — его слюни на моей курточке. Но не станешь же бранить преданное животное за излишнее усердие! Так что с мокрой курточкой приходилось мириться.
Дно лагуны пологое, до глубокого места идти приходилось долго. Когда тёплая вода достигла колен, я нырнул в набежавшую волну и поплыл, иногда задевая руками песок. Отплыв подальше, я немного понырял, а затем лёг на воду и расслабился под лёгкое покачивание, глядя на первые появляющиеся на небосклоне звёзды. И тут я услышал плеск, отличный от мерного шума волн. Повернувшись к берегу, я увидел голову плывущего ко мне человека. Разглядеть, кто это, не позволял наступивший короткий приморский сумрак. На берегу рядом с моей лежала ещё она кучка одежды: Буцефал не счёл нужным предупредить меня о неожиданном визитёре, и теперь с прежним усердием охранял обе. Лишь только когда пловец оказался достаточно близко, я понял, кто ко мне приближается: это была Та.
— Длани Обоих над тобой, Светлый!
— И тебе Их покровительства! Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты. Купаюсь. Поплыли во-он туда, навстречу волнам!
Некоторое время мы молча плыли рядом.
— О чём задумался, Светлый? — спросила она.
— Думаю, что бы такое придумать,.. чтобы было проще подвозить каменные блоки, из которых мы строим береговые укрепления, — ответил я.
Я лукавил: разве можно думать о каких-то каменных глыбах, когда рядом парит обнажённая нимфа, в которую — только сейчас признался себе — я влюблён, а воображение услужливо дорисовывает всё то, что полускрывает морская вода?
Ночь, как всегда, упала мягко и внезапно, как прыгнувшая из засады тигрица. В нахлынувшем мраке пропал океан, пропал остров, и лишь высоко в небе на сгустившейся дымке расплылись неяркие кляксы звёзд. Все направления стали равнозначными. Моя попытка посветить Мечом привела лишь к тому, что глаза вообще перестали хоть что-либо различать.
— Светлый, ты знаешь, куда плыть? — испуганным голосом спросила Та.
— Конечно! — ответил я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.
— Это хорошо... А то мне вдруг стало страшно. Даже руки ослабели...
— Подплывай ко мне. Держись за мои плечи и не бойся.
Девушка подплыла и, ухватившись за мои плечи, прижалась ко мне. Спиной я чувствовал её тёплое тело, которое сотрясала мелкая дрожь. Я, правда, и сам заволновался, но тут же сказал себе: не паниковать! Ничего страшного не случилось. Сил у меня — не занимать, понадобится — и всю ночь могу на воде продержаться. Правда, за это время нас может снести незнамо куда. Да и Та — выдержит ли она такое длительное купание? Эх, какой-нибудь бы знак с берега, какой-нибудь сигнал!..
— Буцефа-а-ал! — заорал я что было мочи, и сразу же далеко справа от меня раздалось тревожное ржание. Я повернул и поплыл на звук, время от времени вновь и вновь окликая рика. Та сразу успокоилась, но всё же сама плыть не решалась.
— Как романтично! — сказала она. — Ты, как сказочный герой, спас меня от смерти.
— Предлагаю и дальше действовать по сценарию сказки: герой признаётся принцессе в любви, ведёт под венец и... жили они долго и счастливо! — под шуткой и нарочитым весельем я скрывал охватившее меня волнение.
— А ты в самом деле любишь меня? — спросила она тревожно.
— Да, милая. Я понял, что люблю тебя уже давно. С тех пор, как мы с Ас... с тех пор, как я впервые увидел тебя. А ты? Ты любишь?
Та долго молчала. Я ощущал, как часто бьётся её сердце.
— Поверь, мне очень жаль тебя огорчать, — наконец сказала она. — Любая женщина посчитает меня сумасшедшей. Но я не... Ты красивый, сильный, умный, знаменитый, богатый. Но я ничего не могу с собой поделать! Моё сердце ждёт кого-то другого.
— Прости, я ничего не понимаю: для чего же тогда ты пришла сюда?
— Разум борется с моим сердцем. Он шепчет, что лучше тебя я никого не встречу, что никогда не найду того, кого ищу с таким бестолковым упорством, никогда не узнаю счастья любви. И я боюсь, что он, мой разум, прав. Поэтому я хотела попросить тебя дать мне счастье другого рода: счастье материнства.
Ещё несколько гребков — и моя рука задела дно. Совсем рядом послышалось радостное ржание Буцефала. Я подхватил обессилевшую Та на руки и вынес на берег.
Эту тёплую ночь мы провели прямо здесь, у голубой лагуны. Я ощущал себя и счастливым, и подавленным рядом с любимой девушкой, которая одновременно и принадлежала, и не принадлежала мне.
Одесса,
22 лакината 8855 года
Я любил проводить свободное время, которого у меня оставалось не так уж и много, в библиотеке Сорбонны, полновластным хозяином которой стал Асий. Всего лишь две недели назад я привёз его из Суродилы вместе с первым сундуком фолиантов, а сейчас многочисленные полки уже сплошь уставлены рукописными изданиями и книгами, отпечатанными на примитивных станках. Начало библиотеки положило собрание из Дома Отдохновения, которое я, по частям привозя в Одессу, копировал в двух экземплярах: один — в библиотеку, другой — в «спецхран», под который отвёл одно из помещений Подземного Города. Господин Есуча, первоначально категорически было воспротивившийся «давать почитать» свои книги, резко изменил своё мнение, едва лишь узнал о суммах, которые я обязывался заплатить в качестве залога и абонентской платы. А платил много я ещё и потому, что чувствовал вину перед господином Есучей: мне удалось переманить на Априю его шеф-повара, мэтра Аника. Правда, в Доме Отдохновения осталось несколько его учеников, но всё-таки шеф-повар — это шеф-повар!
Фонды библиотеки регулярно пополнял и помощник старшего библиотекаря Касерен, благодаря Асию пристрастившийся к чтению. Он уже знал наперечёт все книготорговые лавки Ланелы и очень часто требовал направить его то в один, то в другой конец планеты. Возвращался он всегда с ворохом вновь приобретённых книг, после чего надолго засаживался за систематизацию и каталогизацию новинок.
— Вчера профессор Тико Тони провёл операцию по возвращению последнего из наших Неутомимых в исходное состояние, — рассказывал я Асию новости, удобно расположившись в большом кресле. — Мы подсчитали необходимые затраты биоэнергии. Оказалось, если в качестве доноров для каждой операции взять не менее двадцати шести человек, то это нисколько не скажется на их здоровье. От желающих помочь нашим гвардейцам отбою не было. Особенно много среди добровольцев было женщин, потому как Неутомимые после операции становятся необычайно, я бы даже сказал, чрезмерно сексуально озабоченными и заводят себе гаремы из четырёх-пяти подруг, что при нашей демографической ситуации весьма неплохо. Я дал указание технику, который обслуживает омолодитель, подобрать для последней операции не менее сорока человек с тем, чтобы немножечко «подкачать» и самого профессора, так что сегодня с утра он носится по Сорбонне как электровеник. Кстати, и тебе бы не повредило.
В это время дверь в библиотеку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулись две лохматые головы, в которых я признал Коко и Лидо, молодых техников.
— А вот, наконец, и наши эйнштейны!
— Извини, Светлый, припозднились. Там такая драка, такая драка! Рыбари с пахарями схлестнулись — клочки во все стороны!
— Где дерутся? — я встал, намереваясь идти восстанавливать порядок.
— Так всё уже! Уже не дерутся. Муму всех утихомирил. И зачинщиков выявил, на арбитраж сегодня приведёт.
— Ладно, вечером разберёмся, кто, зачем и почему, — сказал я, вновь опускаясь в кресло. — А сейчас приступим к работе.
Техники уселись за стол, разложив перед собой письменные принадлежности. Наша совместная работа заключалась в том, что техники под мою диктовку писали учебники: Коко — «Курс общей химии», а Лидо — «Алгебру и начала анализа». Молодые люди уселись за стол, разложив перед собой принесённые письменные принадлежности. Писать на Ланеле было принято тонкой кисточкой, однако я предложил использовать для этой цели птичьи перья. Мои писарчуки попробовали и решили, что ими пользоваться значительно удобнее. Асий положил перед каждым по стопке чистых листов из ослепительно-белого пластика: в тетради неведомого лингвиста оставались неиспользованные страницы, которые я с избытком накопировал для образовательных целей.
— Усердно и старательно пишите, да без помарок, — погрозил он им пальцем. — Не то абонемента лишу на месяц, а то и более!
— Подумаешь! — обиженно швыркнул носом Лидо. — За прошлый раз всего-то одну кляксу за две дюжины страниц поставил, а он уж всеми карами небесными стращает!
— Приступим, — сказал я. — Коко, пиши: «Кислоты — сложные вещества, при диссоциации которых в водном растворе образуются ионы водорода и кислотного остатка». Лидо, тебе: «Третье свойство. Обе части неравенства можно умножить (или разделить) на одно и то же отрицательное число (при этом необходимо изменить знак неравенства на противоположный)».
* * *
Арбитраж проходил вечером в административном здании, которое уже использовалось по прямому назначению. Когда я подошёл, любопытствующего народу было — не протолкнуться. Передо мной, правда, расступились, и я прошёл к помосту-сцене, куда был водружён стол. Первым, что мне бросилось в глаза, был укреплённый на стене большой стяг рода Апри: Ил наконец-то удосужилась выполнить своё обещание. За столом уже грозно восседал Муму, рядом понуро стояли два зачинщика беспорядков, рыбарь Сопо и пахарь Ломи, оба — молоденькие парнишки, только-только вышедшие из подросткового возраста.
— Ну что, смутьяны, признавайтесь перед всем честным людом: кто свару затеял? — пробасил Муму, как только я занял место рядом с ним. — Из-за чего драка завязалась?
— Из-за него всё, — обиженно произнёс Сопо. — Ни с того, ни с сего обозвал всех рыбарей мокрозадыми!
Та часть зала, где собрались представители рыбацкой общины, возмущённо загудела.
— Да?! Ни с того, ни с сего?! — взвился Ломи. — А кто пахарей земляными червяками обозвал?
Теперь недовольно загудела другая часть зала, где находились, преимущественно, земледельцы.
— А кто...
Между ними завязалась длительная перепалка, из которой я понял, что какой-то серьёзной причины для драки не было. Молодая кровь играла, энергия через край била. Как выяснить, кто круче — пахари или рыбаки, если одни всё время в поле, а другие — в море?
— Значит, так! — прервал я затянувшиеся взаимные обвинения. — С вами всё ясно. В том, что началась драка, виноваты оба, и оба наказываетесь внеурочными работами. В выходной день к полудню подойдёте на Сусликово поле. Да не одни. Каждому собрать команду из своих приятелей: не меньше дюжины человек из тех, что покрепче да попроворнее. Всё, арбитраж закончен!
Люди, ожидавшие увидеть грозную расправу, расходились неудовлетворённые зрелищем, не подозревая, что настоящее зрелище ждёт их впереди.
Одесса,
24 лакината 8855 года
Оба выходных дня молодые пахари разравнивали большое поле, засыпая ямы, срезая кочки, засыпая мраморной крошкой канавки, проложенные по моей разметке. Молодые рыбари в это время клеили многослойный шар из рыбьего пузыря. Другой шар сшивали из шестигранных кусочков чрезвычайно прочной шкуры рыбы-пузана. И те, и другие недоумевали: для чего это нужно? Потом сообща решили, что сделано это специально: бесполезная работа — самое противное наказание.
К вечеру второго дня я проверил качество работ. Поле было ровное, не придраться. Мяч, туго накачанный кузнечными мехами, был достаточно упруг и хорошо держал воздух. Пока бригада плотников заканчивала натягивать на сооружённые ими ворота рыбацкую сеть, я успел сходить в Подземный Город и сделать несколько копий мяча: вдруг этот невзначай прохудится?
Я собрал вокруг себя обе команды и вкратце объяснил футбольные правила. Слушали они меня весьма угрюмо, а на лицах читалось: ты господин, поэтому твои прихоти нам придётся выполнять волей-неволей!
Пробный матч между командами «Рыбарь» и «Пахарь» начался вяло, игроки еле бродили по полю, ожидая, когда мяч сам подкатится к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Одесса,
19 лакината 8855 года
После дня, проведённого в суете и хлопотах, несказанное удовольствие — скакать на Буцефале по вылизанному океаном берегу, подставляя разгорячённое лицо солёному бризу. Застоявшийся скакун, радостно всхрапывая, мчит что есть духа по мокрому песку, а ветер сдувает все заботы и тревоги, делая голову лёгкой, а мысли — радостными.
Возвращаясь обратно, Буцефал уже привычно завернул к облюбованной мною лагуне, где я обычно купался после прогулки. Выпрыгнув из седла, я сбросил одежду, и рик бдительно стал на страже подле неё, зорко оглядывая окрестности и грозно фыркая, чтобы отпугнуть всякого, кто позарится на вещи хозяина. Правда, место здесь абсолютно безлюдное, пугать совершенно некого, и единственный результат этого фырканья — его слюни на моей курточке. Но не станешь же бранить преданное животное за излишнее усердие! Так что с мокрой курточкой приходилось мириться.
Дно лагуны пологое, до глубокого места идти приходилось долго. Когда тёплая вода достигла колен, я нырнул в набежавшую волну и поплыл, иногда задевая руками песок. Отплыв подальше, я немного понырял, а затем лёг на воду и расслабился под лёгкое покачивание, глядя на первые появляющиеся на небосклоне звёзды. И тут я услышал плеск, отличный от мерного шума волн. Повернувшись к берегу, я увидел голову плывущего ко мне человека. Разглядеть, кто это, не позволял наступивший короткий приморский сумрак. На берегу рядом с моей лежала ещё она кучка одежды: Буцефал не счёл нужным предупредить меня о неожиданном визитёре, и теперь с прежним усердием охранял обе. Лишь только когда пловец оказался достаточно близко, я понял, кто ко мне приближается: это была Та.
— Длани Обоих над тобой, Светлый!
— И тебе Их покровительства! Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты. Купаюсь. Поплыли во-он туда, навстречу волнам!
Некоторое время мы молча плыли рядом.
— О чём задумался, Светлый? — спросила она.
— Думаю, что бы такое придумать,.. чтобы было проще подвозить каменные блоки, из которых мы строим береговые укрепления, — ответил я.
Я лукавил: разве можно думать о каких-то каменных глыбах, когда рядом парит обнажённая нимфа, в которую — только сейчас признался себе — я влюблён, а воображение услужливо дорисовывает всё то, что полускрывает морская вода?
Ночь, как всегда, упала мягко и внезапно, как прыгнувшая из засады тигрица. В нахлынувшем мраке пропал океан, пропал остров, и лишь высоко в небе на сгустившейся дымке расплылись неяркие кляксы звёзд. Все направления стали равнозначными. Моя попытка посветить Мечом привела лишь к тому, что глаза вообще перестали хоть что-либо различать.
— Светлый, ты знаешь, куда плыть? — испуганным голосом спросила Та.
— Конечно! — ответил я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.
— Это хорошо... А то мне вдруг стало страшно. Даже руки ослабели...
— Подплывай ко мне. Держись за мои плечи и не бойся.
Девушка подплыла и, ухватившись за мои плечи, прижалась ко мне. Спиной я чувствовал её тёплое тело, которое сотрясала мелкая дрожь. Я, правда, и сам заволновался, но тут же сказал себе: не паниковать! Ничего страшного не случилось. Сил у меня — не занимать, понадобится — и всю ночь могу на воде продержаться. Правда, за это время нас может снести незнамо куда. Да и Та — выдержит ли она такое длительное купание? Эх, какой-нибудь бы знак с берега, какой-нибудь сигнал!..
— Буцефа-а-ал! — заорал я что было мочи, и сразу же далеко справа от меня раздалось тревожное ржание. Я повернул и поплыл на звук, время от времени вновь и вновь окликая рика. Та сразу успокоилась, но всё же сама плыть не решалась.
— Как романтично! — сказала она. — Ты, как сказочный герой, спас меня от смерти.
— Предлагаю и дальше действовать по сценарию сказки: герой признаётся принцессе в любви, ведёт под венец и... жили они долго и счастливо! — под шуткой и нарочитым весельем я скрывал охватившее меня волнение.
— А ты в самом деле любишь меня? — спросила она тревожно.
— Да, милая. Я понял, что люблю тебя уже давно. С тех пор, как мы с Ас... с тех пор, как я впервые увидел тебя. А ты? Ты любишь?
Та долго молчала. Я ощущал, как часто бьётся её сердце.
— Поверь, мне очень жаль тебя огорчать, — наконец сказала она. — Любая женщина посчитает меня сумасшедшей. Но я не... Ты красивый, сильный, умный, знаменитый, богатый. Но я ничего не могу с собой поделать! Моё сердце ждёт кого-то другого.
— Прости, я ничего не понимаю: для чего же тогда ты пришла сюда?
— Разум борется с моим сердцем. Он шепчет, что лучше тебя я никого не встречу, что никогда не найду того, кого ищу с таким бестолковым упорством, никогда не узнаю счастья любви. И я боюсь, что он, мой разум, прав. Поэтому я хотела попросить тебя дать мне счастье другого рода: счастье материнства.
Ещё несколько гребков — и моя рука задела дно. Совсем рядом послышалось радостное ржание Буцефала. Я подхватил обессилевшую Та на руки и вынес на берег.
Эту тёплую ночь мы провели прямо здесь, у голубой лагуны. Я ощущал себя и счастливым, и подавленным рядом с любимой девушкой, которая одновременно и принадлежала, и не принадлежала мне.
Одесса,
22 лакината 8855 года
Я любил проводить свободное время, которого у меня оставалось не так уж и много, в библиотеке Сорбонны, полновластным хозяином которой стал Асий. Всего лишь две недели назад я привёз его из Суродилы вместе с первым сундуком фолиантов, а сейчас многочисленные полки уже сплошь уставлены рукописными изданиями и книгами, отпечатанными на примитивных станках. Начало библиотеки положило собрание из Дома Отдохновения, которое я, по частям привозя в Одессу, копировал в двух экземплярах: один — в библиотеку, другой — в «спецхран», под который отвёл одно из помещений Подземного Города. Господин Есуча, первоначально категорически было воспротивившийся «давать почитать» свои книги, резко изменил своё мнение, едва лишь узнал о суммах, которые я обязывался заплатить в качестве залога и абонентской платы. А платил много я ещё и потому, что чувствовал вину перед господином Есучей: мне удалось переманить на Априю его шеф-повара, мэтра Аника. Правда, в Доме Отдохновения осталось несколько его учеников, но всё-таки шеф-повар — это шеф-повар!
Фонды библиотеки регулярно пополнял и помощник старшего библиотекаря Касерен, благодаря Асию пристрастившийся к чтению. Он уже знал наперечёт все книготорговые лавки Ланелы и очень часто требовал направить его то в один, то в другой конец планеты. Возвращался он всегда с ворохом вновь приобретённых книг, после чего надолго засаживался за систематизацию и каталогизацию новинок.
— Вчера профессор Тико Тони провёл операцию по возвращению последнего из наших Неутомимых в исходное состояние, — рассказывал я Асию новости, удобно расположившись в большом кресле. — Мы подсчитали необходимые затраты биоэнергии. Оказалось, если в качестве доноров для каждой операции взять не менее двадцати шести человек, то это нисколько не скажется на их здоровье. От желающих помочь нашим гвардейцам отбою не было. Особенно много среди добровольцев было женщин, потому как Неутомимые после операции становятся необычайно, я бы даже сказал, чрезмерно сексуально озабоченными и заводят себе гаремы из четырёх-пяти подруг, что при нашей демографической ситуации весьма неплохо. Я дал указание технику, который обслуживает омолодитель, подобрать для последней операции не менее сорока человек с тем, чтобы немножечко «подкачать» и самого профессора, так что сегодня с утра он носится по Сорбонне как электровеник. Кстати, и тебе бы не повредило.
В это время дверь в библиотеку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулись две лохматые головы, в которых я признал Коко и Лидо, молодых техников.
— А вот, наконец, и наши эйнштейны!
— Извини, Светлый, припозднились. Там такая драка, такая драка! Рыбари с пахарями схлестнулись — клочки во все стороны!
— Где дерутся? — я встал, намереваясь идти восстанавливать порядок.
— Так всё уже! Уже не дерутся. Муму всех утихомирил. И зачинщиков выявил, на арбитраж сегодня приведёт.
— Ладно, вечером разберёмся, кто, зачем и почему, — сказал я, вновь опускаясь в кресло. — А сейчас приступим к работе.
Техники уселись за стол, разложив перед собой письменные принадлежности. Наша совместная работа заключалась в том, что техники под мою диктовку писали учебники: Коко — «Курс общей химии», а Лидо — «Алгебру и начала анализа». Молодые люди уселись за стол, разложив перед собой принесённые письменные принадлежности. Писать на Ланеле было принято тонкой кисточкой, однако я предложил использовать для этой цели птичьи перья. Мои писарчуки попробовали и решили, что ими пользоваться значительно удобнее. Асий положил перед каждым по стопке чистых листов из ослепительно-белого пластика: в тетради неведомого лингвиста оставались неиспользованные страницы, которые я с избытком накопировал для образовательных целей.
— Усердно и старательно пишите, да без помарок, — погрозил он им пальцем. — Не то абонемента лишу на месяц, а то и более!
— Подумаешь! — обиженно швыркнул носом Лидо. — За прошлый раз всего-то одну кляксу за две дюжины страниц поставил, а он уж всеми карами небесными стращает!
— Приступим, — сказал я. — Коко, пиши: «Кислоты — сложные вещества, при диссоциации которых в водном растворе образуются ионы водорода и кислотного остатка». Лидо, тебе: «Третье свойство. Обе части неравенства можно умножить (или разделить) на одно и то же отрицательное число (при этом необходимо изменить знак неравенства на противоположный)».
* * *
Арбитраж проходил вечером в административном здании, которое уже использовалось по прямому назначению. Когда я подошёл, любопытствующего народу было — не протолкнуться. Передо мной, правда, расступились, и я прошёл к помосту-сцене, куда был водружён стол. Первым, что мне бросилось в глаза, был укреплённый на стене большой стяг рода Апри: Ил наконец-то удосужилась выполнить своё обещание. За столом уже грозно восседал Муму, рядом понуро стояли два зачинщика беспорядков, рыбарь Сопо и пахарь Ломи, оба — молоденькие парнишки, только-только вышедшие из подросткового возраста.
— Ну что, смутьяны, признавайтесь перед всем честным людом: кто свару затеял? — пробасил Муму, как только я занял место рядом с ним. — Из-за чего драка завязалась?
— Из-за него всё, — обиженно произнёс Сопо. — Ни с того, ни с сего обозвал всех рыбарей мокрозадыми!
Та часть зала, где собрались представители рыбацкой общины, возмущённо загудела.
— Да?! Ни с того, ни с сего?! — взвился Ломи. — А кто пахарей земляными червяками обозвал?
Теперь недовольно загудела другая часть зала, где находились, преимущественно, земледельцы.
— А кто...
Между ними завязалась длительная перепалка, из которой я понял, что какой-то серьёзной причины для драки не было. Молодая кровь играла, энергия через край била. Как выяснить, кто круче — пахари или рыбаки, если одни всё время в поле, а другие — в море?
— Значит, так! — прервал я затянувшиеся взаимные обвинения. — С вами всё ясно. В том, что началась драка, виноваты оба, и оба наказываетесь внеурочными работами. В выходной день к полудню подойдёте на Сусликово поле. Да не одни. Каждому собрать команду из своих приятелей: не меньше дюжины человек из тех, что покрепче да попроворнее. Всё, арбитраж закончен!
Люди, ожидавшие увидеть грозную расправу, расходились неудовлетворённые зрелищем, не подозревая, что настоящее зрелище ждёт их впереди.
Одесса,
24 лакината 8855 года
Оба выходных дня молодые пахари разравнивали большое поле, засыпая ямы, срезая кочки, засыпая мраморной крошкой канавки, проложенные по моей разметке. Молодые рыбари в это время клеили многослойный шар из рыбьего пузыря. Другой шар сшивали из шестигранных кусочков чрезвычайно прочной шкуры рыбы-пузана. И те, и другие недоумевали: для чего это нужно? Потом сообща решили, что сделано это специально: бесполезная работа — самое противное наказание.
К вечеру второго дня я проверил качество работ. Поле было ровное, не придраться. Мяч, туго накачанный кузнечными мехами, был достаточно упруг и хорошо держал воздух. Пока бригада плотников заканчивала натягивать на сооружённые ими ворота рыбацкую сеть, я успел сходить в Подземный Город и сделать несколько копий мяча: вдруг этот невзначай прохудится?
Я собрал вокруг себя обе команды и вкратце объяснил футбольные правила. Слушали они меня весьма угрюмо, а на лицах читалось: ты господин, поэтому твои прихоти нам придётся выполнять волей-неволей!
Пробный матч между командами «Рыбарь» и «Пахарь» начался вяло, игроки еле бродили по полю, ожидая, когда мяч сам подкатится к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49