Несколько минут все развлекались таким образом. Первым опомнился Петя.
— Смирно! — рявкнул он. — Спятили все, что ли? Гвардия, занять посты! По возвращении — дополнительный марш-бросок с полной выкладкой! На двадцать четыре силя!
Враз посерьёзневшие гвардейцы заняли посты по периметру помещения.
— Что ты с ними так строго? — обратился я к Пете. — Сам только что говорил, что зайти сюда никто не может...
— Какая разница? Разве мы не находимся на территории врага? — сказал он. — Что дальше будем делать? Возвращаемся?
— Отряд прикрытия можешь отпустить: пусть отправляются по своим рабочим местам. А штурмовая группа пока остаётся здесь, — распорядился я и вновь склонился над пультом, где маленький голографический Петя шёл к маленькому порталу и маленькой ручкой махал в проём, отпуская людей, которые до сего момента напряжённо ожидали результатов нашей вылазки. Мне вдруг захотелось потрогать себя-маленького, хотя и прекрасно понимал, что никаких осязательных ощущений от голограммы не будет. Но всё же протянул руку и... ненароком коснулся стола — того, маленького. И тут же повыше плана в воздухе засветились колонки слов на языке Иных Людей. Я коснулся надписи «Коммуникации».
«ИНКАТРО», — раздался знакомый механический голос без интонаций, после чего раскрылось подменю.
Я дотронулся до надписи «Двери».
«ТОНТЕ».
«Доступ».
«ЭПРЕН».
«Новый доступ».
«ИОЛИ ЭПРЕН».
Дальше я уже руководствовался указаниями компьютера.
«НАЗОВИТЕ СВОЁ ИМЯ».
— Олин Апри.
«ОЛИН АПРИ. ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВИЛЬНОСТЬ ВВЕДЕНИЯ ИМЕНИ».
— Имя Олин Апри подтверждаю.
«НЕ ДВИГАЙТЕСЬ, ИДЁТ МЕНТАЛЬНОЕ СКАНИРОВАНИЕ.».
Послышался короткий жужжащий звук.
«ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ».
— Сим-сим, откройся.
«ВВЕДЁН ПАРОЛЬ СИМ-СИМ ОТКРОЙСЯ: ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВИЛЬНОСТЬ ВВЕДЕНИЯ ПАРОЛЯ».
— Пароль «Сим-сим, откройся» подтверждаю.
«НОВЫЙ ДОСТУП ПРЕДОСТАВЛЕН ДЛЯ ОЛИН АПРИ, ПАРОЛЬ СИМ-СИМ ОТКРОЙСЯ».
Итак, у меня появился доступ к дверям. Надо проверить! Я вновь подошёл к той же двери и произнёс пароль. Створка бесшумно скользнула в сторону, открыв длинный пустой коридор с двумя рядами дверей. Я вновь вернулся к пульту.
«Коммуникации».
«ИНКАТРО»
«Двери».
«ТОНТЕ».
«Все двери».
«ЭЛИ ТОНТЕ».
«Закрыть все двери».
«ФОТЕЛ ЭЛИ ТОНТЕ. ОНИ ЛАУ ТОСЕТ».
— Сим-сим, откройся.
«ТОСЕТ ТОКУТ. ЭЛИ ТОНТЕ ФОТЕ».
После этой команды все двери на плане Подземного Города окрасились красным, а зелёные точки беспорядочно задвигались-заметались в пределах своих секторов.
— Отлично! — обрадовался я. — Петя, сейчас мы будем проводить зачистку.
— Это что значит? — не понял тот.
— Освобождаем Подземный Город. В комнатах по одному-два, максимум по три человека. Открываем комнаты поочерёдно и предлагаем сдаться.
— А как не захотят?
— Если не захотят, тогда, как говорится, а ля гер как на войне. Хотя... Погоди-ка, погоди! Появилась у меня одна мысль, как обойтись без кровопролития. Давай сделаем так: я пока разберусь с этой техникой, а вы сходите перекусить. Война войной, а обед — по распорядку!
— И тебя здесь одного оставить? Ни в жись...
— Ну хорошо, хорошо. Тогда пошли кого-нибудь, чтобы принёс что-нибудь пожевать.
* * *
— Всё запомнил? — ещё раз на всякий случай спросил я у Пети и, когда тот утвердительно кивнул, приказал. — Тогда вперёд! В смысле, стой, где стоишь.
За сценой освобождения первого помещения я следил по центральному пульту. Лишь только Петя появился в лаборатории № 11, как Пятьсот Девятнадцатый, успевший потерять самообладание за время сидения взаперти, выпустил в него пол-обоймы из своего автомата. Опасно завизжали рикошетящие от стен пули. Человек в комбинезоне распластался на полу, закрыв руками голову.
— Ты как-то... того... неласково старого приятеля встречаешь, — укоризненно покачал головой Петя.
— Хо-йо! Пятьсот Третий, ты, что ли? — Пятьсот Девятнадцатый опустил оружие. — Точно, Пятьсот Третий, чтоб мне сдохнуть! А говорили, что тебя эти съели... собаки синие. Вместе с Четыреста Девяносто Седьмым и атак-редером.
— Набрехали!
— Вестимо, набрехали, раз ты тут. Дай, я тебя обниму, бродяга!
Неутомимый раскинул руки, радостно бросился к Пете и... прошёл сквозь него.
— А, поди-ко, и не набрехали! — произнёс он, удивлённо оборачиваясь. — Ты что, ОТТУДА за мной пришёл? Пора?
— Нет, дружище, не пора нам ещё, не пора! Поживём ещё.
— Чего ж ты тогда такой... сквозной?
— Так меня здесь нету!
— Ну-у... Я так и понял. Потому-то тебя и скорострел не взял.
— Ничего ты не понял. Ты дальноговорники у Мечпредержащих видел?
— Ну-у. Машинка такая, слова далеко передаёт.
— Вот-вот! А есть и другая машинка, которая со звуком передаёт и видимость. Вот сейчас такая машинка и передёт сюда мои слова и мою видимость.
— Как это?
— Я и сам, честно говоря, не понимаю. Да и не стараюсь понять: есть такая штука, и есть. Но сейчас не о том. Я к тебе переговорщиком. Мой лад-лэд предлагает тебе сдаться без боя. Тогда он обещает тебе жизнь и свободу. Даже оружие тебе оставит. Только вот патроны придётся отдать. Те, которые ты не успел выпалить.
— Так это твой лад-лэд двери запер?
— Он, — кивнул Петя.
— А если я откажусь сдаваться?
— Тогда мне придётся завтра снова тебя посетить. С этим же предложением.
— Так что мне, ещё сутки здесь торчать?
— Вовсе не обязательно. Можешь прямо сейчас выйти. Но — без патронов!
— Мм-да уж... По всему видать, деваться-то мне некуда. Ладно, пусть с тобой вся нечисть будет, уговорил. Куда патроны девать?
— Рядом с дверью положи.
Пятьсот Девятнадцатый отстегнул от автомата рожок и положил его в указанном месте.
— И запасной тоже, — распорядился Петя.
Неутомимый безропотно вынул из подсумка второй магазин и положил его рядом с первым.
— И из ствола, — продолжал Петя. Неутомимый передёрнул затвор, и ещё один патрон покатился к двери.
— И из шапки оба — тоже туда же. А потом отойди на несколько шагов.
Солдат хмыкнул, достал «энзэшную» заначку, бросил к двери ещё два патрона и вразвалочку ушёл в конец помещения. С пульта я открыл дверь и отправился туда сам, чтобы поговорить с первыми «языками». Когда я подошёл, Петя уже беседовал со своим бывшим сослуживцем вживую.
— Что ж ты, такой бдительный, нож при мне оставил? — ехидно спрашивал тот, похлопывая себя по прикреплённым к бедру ножнам с внушительного размера тесаком. — А ежели я злость затаил? А ежели брошусь с ним на кого?
— Что ж мне, вплоть до зубочисток тебя обезоруживать? — усмехнулся Петя. — А коли уж тебе очень ножичком помахать хочется... Вон, попробуй на лад-лэда кинуться!
Нет, без сомнения, это льстит, когда подчинённый не сомневается в твоих способностях. Однако же есть и такое понятие, как должностные обязанности!
— Нечего сказать, хорош у меня начальник гвардии! — начал я выговор. — Вместо того, чтобы всемерно охранять мою персону, сам науськивает убийцу!
— Видишь, он испугался! — довольно усмехнувшись, обратился Неутомимый к Пете. — Ещё бы! Хороший нож да в умелых руках...
Ну не смог я вынести такого бахвальства! Какое-то ребяческое самолюбие взыграло!
— Нападай! — приказал я Пятьсот Девятнадцатому. Тот удивлённо повёл бровями, но отказываться не стал. Неспешно вынул нож и стал в боевую стойку: ноги полусогнуты, левая рука впереди, правая на излёте, а нож в ней так и вертится, беспрестанно меняя положение, чтобы сбить с толку противника. Приближаться ко мне он начал лениво, но последующий выпад сделал молниеносно. А спустя доли секунды мы с ним уже вновь стояли напротив, лишь несколько сменив позицию, и он удивлённо рассматривал свою пустую правую ладонь.
— А это... где? — только и сумел он произнести.
— Что ищешь? — раздался весёлый Петин голос. — Ножичек, что ли? Проверь: может быть, ты его и не вынимал вообще?
Пятьсот Девятнадцатый машинально хлопнул ладонью по бедру и ощутил под рукой ещё тёплую рукоятку своего оружия, которое я успел засунуть обратно в его ножны.
— Ну-у... — только и смог произнести он. А я, внешне совершенно спокойный, но «с чувством глубокого удовлетворения» внутри, повернулся ко второму нашему пленнику, который стоял ссутулившись, робко оглядываясь исподлобья.
— Кто таков? — грозно спросил я.
— Т-техник-исследователь второго ранга Л-лопо!
— Чем здесь занимаешься?
— Вот... — махнул он рукой в сторону стоящего в центре прибора-«завихрения». — Исследую м-малоизученный механизм.
— Видел я, как ты его исследуешь. Много денег продул?
— С барышом пока что, — покраснел тот. — А исследовать... Как без Камня-то?.. Ол-то?.. Камня нет, но приказ-то остался, никто не отменял. Вот и приходится время до утра коротать.
— А почему вы занимаетесь этим ночью?
— Не только ночью. Приказ императора — изучать механизмы круглосуточно. Вот мы здесь и работаем в две смены. То есть, сейчас-то, конечно, не работаем, но присутствовать всё равно приходится.
— И что ты тут изучаешь? Что это за механизм?
— Омолодитель, лэд.
— Лад-лэд! — рявкнул Петя с ударением на первом слове.
— Омолодитель, С-светлый лад-лэд, — повторил техник и съёжился ещё больше.
— Петя! Согласно Женевской конвенции, с пленными следует обходиться гуманно, — сделал я замечание начальнику гвардии.
— Так бы сразу и сказал, — пожал плечами тот и стал закатывать рукава. — Я бы и не стал люли-ляли разводить. Сейчас сделаем из него... гумано.
— Отставить! По возвращении проведу вам лекцию на тему «Гуманизм и его практическое применение». С обязательной явкой всего личного состава гвардии! Кстати, о гуманности: как ты считаешь, — вновь обратился я к технику, — Иные Люди были гуманными?
— Да, Светлый лад-лэд. Я думаю, что да. Иные Люди были в высшей степени гуманными существами.
— Тогда зачем им такой прибор, как омолодитель? Разве может быть у гуманных существ такое ужасное устройство, которое отнимает жизненную силу у одного человека и передаёт её другому?
— Я думал над этим, Светлый лад-лэд.
— И к какому выводу пришёл?
— К примеру, взять тот же нож... — задумчиво произнёс техник. — Им можно убить. А можно вырезать прекрасную статуэтку. Нож сам по себе не содержит ни добра, ни зла. Добро или зло несёт тот, чья рука этот нож сжимает. Так же и этот прибор. Для императора он — омолодитель. Для того, кто хочет нести добро, у него иное название.
— Вот как? Интересно. И какое же?
— Не знаю, как его называли Иные Люди. Я его назвал «соболезнователь». По всему получается, что действовал он так. Некто, владеющий специальными для того знаниями, целитель, ложился вот сюда. А другой человек, страдающий недугом, — сюда. Прибор позволял целителю ощутить болезнь и направить часть своей энергии к страдающему органу недужного для его излечения. Однако, если не ограничивать переход жизненной энергии, то в этом случае... В этом случае соболезнователь превращается в омолодитель: один умирает от истощения, второй получает огромный прилив жизненных сил.
— Ясно. Какие ещё устройства есть в Подземном Городе?
— Разные, Светлый лад-лэд. Только вот назначение остальных, насколько я знаю, до сих пор неизвестно. Никто не знает языка Иных Людей и их письменности, а действия наугад редко приводят к какому-то значимому результату.
— Светлый лад лэд! — вклинился в разговор Петя. — Ежели мы будем в каждой отштурмованной комнате разговоры разговаривать, то ужин по распорядку уже не получится.
— Резонно, — согласился я. — Поставь возле этой комнаты караул: здесь пока будем содержать пленных. А сам — на исходную позицию! Следующей штурмуем комнату напротив.
* * *
Освобождение всех последующих комнат разнообразием не отличалось: в каждую по внутреннему коммуникационному каналу посылался голографический Петя-парламентёр и после переговоров, самый долгий из которых продолжался четверть часа, гарнизон комнаты сдавался «на милость Светлости». К исходу дня (или, по-суонарскому, к исходу ночи), когда мы освобождали тринадцатую, последнюю, я уже устал, как от рутинной монотонной работы. Всего мы взяли в плен тринадцать Неутомимых и пятнадцать техников. Поведение пленных меня чуть ли не умилило: оказавшись в нашей импровизированной ка-пе-зе и чуть оправившись от стресса, они тут же присоединялись к одному из «кружков по интересам», увлечённых той или иной азартной игрой настолько, что, когда я приказал всех построить, даже раздался лёгкий недовольный ропоток, тут же пресечённый громким рыком начальника гвардии.
— Сейчас мы отпустим всех Неутомимых, — сказал я. — Техников мы также отпустим, но несколько позже. Всем Неутомимым построиться в главном коридоре!
Неутомимые, разобрав автоматы из аккуратно составленных пирамид, потянулись к выходу из комнаты. Только лишь Пятьсот Девятнадцатый задержался, о чём-то негромко переговариваясь с Петей. Тот покивал и направился ко мне.
— Тут вот какое дело, — сказал он. — Пятьсот Девятнадцатый и ещё трое с ним... Не хотят они возвращаться. Просятся к нам. Уж больно ты им по душе пришёлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Смирно! — рявкнул он. — Спятили все, что ли? Гвардия, занять посты! По возвращении — дополнительный марш-бросок с полной выкладкой! На двадцать четыре силя!
Враз посерьёзневшие гвардейцы заняли посты по периметру помещения.
— Что ты с ними так строго? — обратился я к Пете. — Сам только что говорил, что зайти сюда никто не может...
— Какая разница? Разве мы не находимся на территории врага? — сказал он. — Что дальше будем делать? Возвращаемся?
— Отряд прикрытия можешь отпустить: пусть отправляются по своим рабочим местам. А штурмовая группа пока остаётся здесь, — распорядился я и вновь склонился над пультом, где маленький голографический Петя шёл к маленькому порталу и маленькой ручкой махал в проём, отпуская людей, которые до сего момента напряжённо ожидали результатов нашей вылазки. Мне вдруг захотелось потрогать себя-маленького, хотя и прекрасно понимал, что никаких осязательных ощущений от голограммы не будет. Но всё же протянул руку и... ненароком коснулся стола — того, маленького. И тут же повыше плана в воздухе засветились колонки слов на языке Иных Людей. Я коснулся надписи «Коммуникации».
«ИНКАТРО», — раздался знакомый механический голос без интонаций, после чего раскрылось подменю.
Я дотронулся до надписи «Двери».
«ТОНТЕ».
«Доступ».
«ЭПРЕН».
«Новый доступ».
«ИОЛИ ЭПРЕН».
Дальше я уже руководствовался указаниями компьютера.
«НАЗОВИТЕ СВОЁ ИМЯ».
— Олин Апри.
«ОЛИН АПРИ. ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВИЛЬНОСТЬ ВВЕДЕНИЯ ИМЕНИ».
— Имя Олин Апри подтверждаю.
«НЕ ДВИГАЙТЕСЬ, ИДЁТ МЕНТАЛЬНОЕ СКАНИРОВАНИЕ.».
Послышался короткий жужжащий звук.
«ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ».
— Сим-сим, откройся.
«ВВЕДЁН ПАРОЛЬ СИМ-СИМ ОТКРОЙСЯ: ПОДТВЕРДИТЕ ПРАВИЛЬНОСТЬ ВВЕДЕНИЯ ПАРОЛЯ».
— Пароль «Сим-сим, откройся» подтверждаю.
«НОВЫЙ ДОСТУП ПРЕДОСТАВЛЕН ДЛЯ ОЛИН АПРИ, ПАРОЛЬ СИМ-СИМ ОТКРОЙСЯ».
Итак, у меня появился доступ к дверям. Надо проверить! Я вновь подошёл к той же двери и произнёс пароль. Створка бесшумно скользнула в сторону, открыв длинный пустой коридор с двумя рядами дверей. Я вновь вернулся к пульту.
«Коммуникации».
«ИНКАТРО»
«Двери».
«ТОНТЕ».
«Все двери».
«ЭЛИ ТОНТЕ».
«Закрыть все двери».
«ФОТЕЛ ЭЛИ ТОНТЕ. ОНИ ЛАУ ТОСЕТ».
— Сим-сим, откройся.
«ТОСЕТ ТОКУТ. ЭЛИ ТОНТЕ ФОТЕ».
После этой команды все двери на плане Подземного Города окрасились красным, а зелёные точки беспорядочно задвигались-заметались в пределах своих секторов.
— Отлично! — обрадовался я. — Петя, сейчас мы будем проводить зачистку.
— Это что значит? — не понял тот.
— Освобождаем Подземный Город. В комнатах по одному-два, максимум по три человека. Открываем комнаты поочерёдно и предлагаем сдаться.
— А как не захотят?
— Если не захотят, тогда, как говорится, а ля гер как на войне. Хотя... Погоди-ка, погоди! Появилась у меня одна мысль, как обойтись без кровопролития. Давай сделаем так: я пока разберусь с этой техникой, а вы сходите перекусить. Война войной, а обед — по распорядку!
— И тебя здесь одного оставить? Ни в жись...
— Ну хорошо, хорошо. Тогда пошли кого-нибудь, чтобы принёс что-нибудь пожевать.
* * *
— Всё запомнил? — ещё раз на всякий случай спросил я у Пети и, когда тот утвердительно кивнул, приказал. — Тогда вперёд! В смысле, стой, где стоишь.
За сценой освобождения первого помещения я следил по центральному пульту. Лишь только Петя появился в лаборатории № 11, как Пятьсот Девятнадцатый, успевший потерять самообладание за время сидения взаперти, выпустил в него пол-обоймы из своего автомата. Опасно завизжали рикошетящие от стен пули. Человек в комбинезоне распластался на полу, закрыв руками голову.
— Ты как-то... того... неласково старого приятеля встречаешь, — укоризненно покачал головой Петя.
— Хо-йо! Пятьсот Третий, ты, что ли? — Пятьсот Девятнадцатый опустил оружие. — Точно, Пятьсот Третий, чтоб мне сдохнуть! А говорили, что тебя эти съели... собаки синие. Вместе с Четыреста Девяносто Седьмым и атак-редером.
— Набрехали!
— Вестимо, набрехали, раз ты тут. Дай, я тебя обниму, бродяга!
Неутомимый раскинул руки, радостно бросился к Пете и... прошёл сквозь него.
— А, поди-ко, и не набрехали! — произнёс он, удивлённо оборачиваясь. — Ты что, ОТТУДА за мной пришёл? Пора?
— Нет, дружище, не пора нам ещё, не пора! Поживём ещё.
— Чего ж ты тогда такой... сквозной?
— Так меня здесь нету!
— Ну-у... Я так и понял. Потому-то тебя и скорострел не взял.
— Ничего ты не понял. Ты дальноговорники у Мечпредержащих видел?
— Ну-у. Машинка такая, слова далеко передаёт.
— Вот-вот! А есть и другая машинка, которая со звуком передаёт и видимость. Вот сейчас такая машинка и передёт сюда мои слова и мою видимость.
— Как это?
— Я и сам, честно говоря, не понимаю. Да и не стараюсь понять: есть такая штука, и есть. Но сейчас не о том. Я к тебе переговорщиком. Мой лад-лэд предлагает тебе сдаться без боя. Тогда он обещает тебе жизнь и свободу. Даже оружие тебе оставит. Только вот патроны придётся отдать. Те, которые ты не успел выпалить.
— Так это твой лад-лэд двери запер?
— Он, — кивнул Петя.
— А если я откажусь сдаваться?
— Тогда мне придётся завтра снова тебя посетить. С этим же предложением.
— Так что мне, ещё сутки здесь торчать?
— Вовсе не обязательно. Можешь прямо сейчас выйти. Но — без патронов!
— Мм-да уж... По всему видать, деваться-то мне некуда. Ладно, пусть с тобой вся нечисть будет, уговорил. Куда патроны девать?
— Рядом с дверью положи.
Пятьсот Девятнадцатый отстегнул от автомата рожок и положил его в указанном месте.
— И запасной тоже, — распорядился Петя.
Неутомимый безропотно вынул из подсумка второй магазин и положил его рядом с первым.
— И из ствола, — продолжал Петя. Неутомимый передёрнул затвор, и ещё один патрон покатился к двери.
— И из шапки оба — тоже туда же. А потом отойди на несколько шагов.
Солдат хмыкнул, достал «энзэшную» заначку, бросил к двери ещё два патрона и вразвалочку ушёл в конец помещения. С пульта я открыл дверь и отправился туда сам, чтобы поговорить с первыми «языками». Когда я подошёл, Петя уже беседовал со своим бывшим сослуживцем вживую.
— Что ж ты, такой бдительный, нож при мне оставил? — ехидно спрашивал тот, похлопывая себя по прикреплённым к бедру ножнам с внушительного размера тесаком. — А ежели я злость затаил? А ежели брошусь с ним на кого?
— Что ж мне, вплоть до зубочисток тебя обезоруживать? — усмехнулся Петя. — А коли уж тебе очень ножичком помахать хочется... Вон, попробуй на лад-лэда кинуться!
Нет, без сомнения, это льстит, когда подчинённый не сомневается в твоих способностях. Однако же есть и такое понятие, как должностные обязанности!
— Нечего сказать, хорош у меня начальник гвардии! — начал я выговор. — Вместо того, чтобы всемерно охранять мою персону, сам науськивает убийцу!
— Видишь, он испугался! — довольно усмехнувшись, обратился Неутомимый к Пете. — Ещё бы! Хороший нож да в умелых руках...
Ну не смог я вынести такого бахвальства! Какое-то ребяческое самолюбие взыграло!
— Нападай! — приказал я Пятьсот Девятнадцатому. Тот удивлённо повёл бровями, но отказываться не стал. Неспешно вынул нож и стал в боевую стойку: ноги полусогнуты, левая рука впереди, правая на излёте, а нож в ней так и вертится, беспрестанно меняя положение, чтобы сбить с толку противника. Приближаться ко мне он начал лениво, но последующий выпад сделал молниеносно. А спустя доли секунды мы с ним уже вновь стояли напротив, лишь несколько сменив позицию, и он удивлённо рассматривал свою пустую правую ладонь.
— А это... где? — только и сумел он произнести.
— Что ищешь? — раздался весёлый Петин голос. — Ножичек, что ли? Проверь: может быть, ты его и не вынимал вообще?
Пятьсот Девятнадцатый машинально хлопнул ладонью по бедру и ощутил под рукой ещё тёплую рукоятку своего оружия, которое я успел засунуть обратно в его ножны.
— Ну-у... — только и смог произнести он. А я, внешне совершенно спокойный, но «с чувством глубокого удовлетворения» внутри, повернулся ко второму нашему пленнику, который стоял ссутулившись, робко оглядываясь исподлобья.
— Кто таков? — грозно спросил я.
— Т-техник-исследователь второго ранга Л-лопо!
— Чем здесь занимаешься?
— Вот... — махнул он рукой в сторону стоящего в центре прибора-«завихрения». — Исследую м-малоизученный механизм.
— Видел я, как ты его исследуешь. Много денег продул?
— С барышом пока что, — покраснел тот. — А исследовать... Как без Камня-то?.. Ол-то?.. Камня нет, но приказ-то остался, никто не отменял. Вот и приходится время до утра коротать.
— А почему вы занимаетесь этим ночью?
— Не только ночью. Приказ императора — изучать механизмы круглосуточно. Вот мы здесь и работаем в две смены. То есть, сейчас-то, конечно, не работаем, но присутствовать всё равно приходится.
— И что ты тут изучаешь? Что это за механизм?
— Омолодитель, лэд.
— Лад-лэд! — рявкнул Петя с ударением на первом слове.
— Омолодитель, С-светлый лад-лэд, — повторил техник и съёжился ещё больше.
— Петя! Согласно Женевской конвенции, с пленными следует обходиться гуманно, — сделал я замечание начальнику гвардии.
— Так бы сразу и сказал, — пожал плечами тот и стал закатывать рукава. — Я бы и не стал люли-ляли разводить. Сейчас сделаем из него... гумано.
— Отставить! По возвращении проведу вам лекцию на тему «Гуманизм и его практическое применение». С обязательной явкой всего личного состава гвардии! Кстати, о гуманности: как ты считаешь, — вновь обратился я к технику, — Иные Люди были гуманными?
— Да, Светлый лад-лэд. Я думаю, что да. Иные Люди были в высшей степени гуманными существами.
— Тогда зачем им такой прибор, как омолодитель? Разве может быть у гуманных существ такое ужасное устройство, которое отнимает жизненную силу у одного человека и передаёт её другому?
— Я думал над этим, Светлый лад-лэд.
— И к какому выводу пришёл?
— К примеру, взять тот же нож... — задумчиво произнёс техник. — Им можно убить. А можно вырезать прекрасную статуэтку. Нож сам по себе не содержит ни добра, ни зла. Добро или зло несёт тот, чья рука этот нож сжимает. Так же и этот прибор. Для императора он — омолодитель. Для того, кто хочет нести добро, у него иное название.
— Вот как? Интересно. И какое же?
— Не знаю, как его называли Иные Люди. Я его назвал «соболезнователь». По всему получается, что действовал он так. Некто, владеющий специальными для того знаниями, целитель, ложился вот сюда. А другой человек, страдающий недугом, — сюда. Прибор позволял целителю ощутить болезнь и направить часть своей энергии к страдающему органу недужного для его излечения. Однако, если не ограничивать переход жизненной энергии, то в этом случае... В этом случае соболезнователь превращается в омолодитель: один умирает от истощения, второй получает огромный прилив жизненных сил.
— Ясно. Какие ещё устройства есть в Подземном Городе?
— Разные, Светлый лад-лэд. Только вот назначение остальных, насколько я знаю, до сих пор неизвестно. Никто не знает языка Иных Людей и их письменности, а действия наугад редко приводят к какому-то значимому результату.
— Светлый лад лэд! — вклинился в разговор Петя. — Ежели мы будем в каждой отштурмованной комнате разговоры разговаривать, то ужин по распорядку уже не получится.
— Резонно, — согласился я. — Поставь возле этой комнаты караул: здесь пока будем содержать пленных. А сам — на исходную позицию! Следующей штурмуем комнату напротив.
* * *
Освобождение всех последующих комнат разнообразием не отличалось: в каждую по внутреннему коммуникационному каналу посылался голографический Петя-парламентёр и после переговоров, самый долгий из которых продолжался четверть часа, гарнизон комнаты сдавался «на милость Светлости». К исходу дня (или, по-суонарскому, к исходу ночи), когда мы освобождали тринадцатую, последнюю, я уже устал, как от рутинной монотонной работы. Всего мы взяли в плен тринадцать Неутомимых и пятнадцать техников. Поведение пленных меня чуть ли не умилило: оказавшись в нашей импровизированной ка-пе-зе и чуть оправившись от стресса, они тут же присоединялись к одному из «кружков по интересам», увлечённых той или иной азартной игрой настолько, что, когда я приказал всех построить, даже раздался лёгкий недовольный ропоток, тут же пресечённый громким рыком начальника гвардии.
— Сейчас мы отпустим всех Неутомимых, — сказал я. — Техников мы также отпустим, но несколько позже. Всем Неутомимым построиться в главном коридоре!
Неутомимые, разобрав автоматы из аккуратно составленных пирамид, потянулись к выходу из комнаты. Только лишь Пятьсот Девятнадцатый задержался, о чём-то негромко переговариваясь с Петей. Тот покивал и направился ко мне.
— Тут вот какое дело, — сказал он. — Пятьсот Девятнадцатый и ещё трое с ним... Не хотят они возвращаться. Просятся к нам. Уж больно ты им по душе пришёлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49