- И конечно, - рискнул он, - некий злой король... - Хаггард, да сгинет он! - вскричал Калли. - О, многим из нас причинил зло старый Король; кого лишил земли, кого - титула и доходов, кого - наследства. Они живут только местью-заметь, волшебник, - и настанет день, когда Хаггард нам за это заплатит так...
Оборванные тени что-то прошипели в знак согласия, но Молли Отрава разразилась смехом, шуршащим и разящим как град.
- Может, он и заплатит, - с издевкой сказала она, - но не таким болтливым трусам. С каждым днем его замок ветшает, его люди стали слишком стары, чтобы надевать броню, но если это будет зависеть только от Капитана Калли, его царство никогда не кончится.
Шмендрик поднял бровь, и Калли покраснел как редиска.
- Вы должны понять, - пробормотал он. - У Короля Хаггарда есть этот Бык.
- Ах, Красный Бык, Красный Бык, - как на травле, закричала Молли. - Говорю тебе, Калли, после всех лет, проведенных с тобой в лесу, я поняла, что Бык - это имя, данное тобой собственной трусости. И если я услышу эту сказку еще раз, я пойду и свергну Хаггарда сама и докажу, что ты...
- Довольно! - взревел Калли. - Не перед чужими! - Он схватился за меч, и Молли, все еще смеясь, простерла к нему руки. У огня сальные пальцы лениво вертели кинжалы, а длинные луки, казалось, сами звенели тетивой, но Шмендрик поспешил на помощь тонущему тщеславию Калли. Он ненавидел семейные сцены.
- В моей стране о вас поют балладу, - начал он. - Я только забыл, как она начинается... Капитан Калли замурлыкал как кот. - Которую? - вопросил он.
- Не знаю, - растерялся Шмендрик. - Разве их больше одной?
- Воистину так! - воскликнул Калли, сияя и раздуваясь от собственной славы. - Вилли Джентль! Вилли Джентль! Где он?
Волоча ноги, подошел длинноволосый прыщавый юнец с лютней.
- Спой этому джентльмену об одном из моих подвигов, - приказал ему Калли. - Спой о том, как ты присоединился к моей вольной шайке. Я не слышал этой баллады со вторника.
Менестрель вздохнул, ударил по струнам и запел дрожащим фальцетом:
Было так: ехал Калли из леса
С королевским оленем домой,
Видит - навстречу юноша бледный
Едет дорогой прямой.
«Что случилось с тобою, юноша бледный,
Почему столь печален твой взгляд?
Или потерял ты навек свою даму,
Или с шуйцей десница не в лад?»
«Нет, с десницей в ладу моя шуйца,
Чтоб ни значили эти слова,
Но братья мои увезли мою даму,
И склонилась моя голова».
«Я - славный Калли из Зеленого леса,
Сильны и свободны люди мои,
Какую службу ты мне сослужишь,
Коль деву верну я в объятья твои?»
«Коль деву спасешь ты, о старый коршун,
Сверну я набок твой глупый нос,
Носила она изумруд на шее,
Один из трех братьев его унес».
И Калли отправился к смелым ворам,
Мечом пригрозил им: «А ну-ка, голь,
Возьмите девицу, отдайте мне камень,
Которым гордился бы даже король».
- Начинается лучшая часть, - прошептал Калли Шмендрику. Обхватив себя руками, он прыгал на месте.
Три молнии - трое мечей сверкнули,
Плащи долой - бой, как чайник, кипит,
«Ни камня, ни девы, - им крикнул Калли, -
Клянусь собой, вам не получить!»
И он их гнал, и мечи сверкали,
И он их гнал, как овец...
- Как овец, - выдохнул Калли. Забыв про колкости Молли и смешки своих людей при исполнении последующих семнадцати куплетов, он раскачивался, мычал под нос и парировал рукой удары трех мечей. Наконец, баллада завершилась, и Шмендрик громко и честно зааплодировал, восхищаясь техникой правой руки Вилли Джентля.
- Я называю это щипком Аллана-э-Дейла... - ответил менестрель.
Он хотел продолжить, но Калли перебил: - Вилли, хорошо, малыш, а теперь сыграй остальные. - Сияя, он следил за выражением лица Шменд-рика, которое, как тот надеялся, выражало смесь удовольствия и изумления. - Я говорил, что обо мне сложено много песен. Точнее, их тридцать одна, хотя до настоящего времени в собрание Чайльда они не попали, - тут его глаза внезапно расширились и он схватил волшебника за плечи. - Послушайте, а вы не мистер Чайльд собственной персоной, а? - спросил Калли. - Он часто выезжает переодетым на поиски баллад. Шмендрик покачал головой: - Нет, мне очень жаль, поверьте, нет. Капитан вздохнул и отпустил его. - Ничего, - пробормотал он, - конечно, ведь так хочется, чтобы собирали, подтверждали достоверность, искали разницу между вариантами, даже, даже чтобы сомневались в подлинности... Ну-ну, ничего. Вилли, дорогой, спой остальные песни. Когда-нибудь тебя будут записывать в полевых условиях, и тебе это понадобится...
Ворча, разбойники стали расходиться, кто-то наподдал по камню. Из безопасной тени раздался грубый голос:
- Не, Вилли, лучше спой нам настоящую песню. Что-нибудь про Робин Гуда.
- Кто сказал это? - Калли поворачивался из стороны в сторону, и меч его позвякивал в ножнах. Лицо его сразу стало бледным, усталым и выжатым как лимон.
- Я, - ответила до того молчавшая Молли. - Дражайший капитан, люди устали от баллад о твоей храбрости. Даже если ты пишешь их сам. Калли вздрогнул и искоса глянул на Шмендрика. - Но они все-таки могут считаться народными песнями, правда, мистер Чайльд? - спросил он тихим обеспокоенным голосом. - Все-таки...
- Я не мистер Чайльд, - ответил Шмендрик. - Поверьте...
- По-моему, описание эпических событий не cледует доверять людям. Они все переврут.
Вперед с опаской вышел стареющий разбойник в потертом вельвете:
- Капитан, если нам нужны народные песни - а я полагаю, они нужны, - то это должны быть правдивые песни о настоящих разбойниках, а не о нашей лживой жизни. Не в обиду будь сказано, капитан, мы в самом деле не чересчур веселы...
- Я весел двадцать четыре часа в сутки, Дик Фантазер, - холодно перебил Калли. - Это - факт.
- ...И мы не отбираем у богатых и не отдаем бедным, - заторопился Дик Фантазер. - Мы берем у бедных, потому что они не могут от нас отбиться, а богатые берут у нас, потому что в любую минуту могут стереть нас в порошок. Мы не грабим на дороге жирного жадного мэра, мы каждый месяц откупаемся от него, чтобы он оставил нас в покое. И мы никогда не похищаем гордых епископов и не держим их пленниками в лесу, развлекая пирами и праздниками, потому что Молли неважно готовит и к тому же едва ли мы составим интересную компанию для епископа. Когда переодетыми мы отправляемся на ярмарку, то никогда не выигрываем ни в состязаниях стрелков, ни в бою на дубинах. Разве только горожане похвалят - скажут: тебя и не узнать.
- Однажды я послала на конкурс гобелен, - припомнила Молли. - Он оказался четвертым, нет - пятым. «Рыцарь на страже»... В том году все вышивали рыцарей на страже. - Тут она принялась тереть глаза костяшками пальцев. - Черт бы тебя побрал, Калли.
- Что, что?! - возмущенно завопил тот. - Это я виноват, что твоя работа оказалась никудышной? Да как только ты заполучила меня, ты сразу забросила все занятия. Ты больше не вышиваешь и не поешь, за все эти годы ты не разрисовала ни одной рукописи. А что сталось с виолой да гамба, которую я добыл для тебя? - Он повернулся к Шмендрику. - Она просто морально опустилась, прямо как законная жена. Волшебник едва заметно кивнул и отвел глаза. Конечно было бы неплохо бороться за справедливость и за гражданские права,- продолжил Дик Фантазер,-скажу прямо, по характеру я не рыцарь, у одного - один характер, у другого - другой, но тогда нам надо петь песни о тех, кто носит линкольнширское зеленое сукно и помогает угнетенным. Вместо этого, Калли, мы их грабим, и эти песни просто ставят нас в двусмысленное положение, только и всего, в этом-то и суть.
Капитан Калли сложил руки на груди, игнорируя одобрительное ворчание разбойников: -Пой, Вилли!
- Не буду, - тот даже не поднес руки к лютне. - ...И ты никогда не дрался с моими братьями из-за камня, Калли. Ты написал им письмо, но даже не подписал его...
Калли потянулся к поясу, и, как будто кто-то дунул на раскаленные угли, в руках у людей засверкали лезвия ножей. Тут, принужденно улыбаясь, вперед опять выступил Шмендрик:
- Я могу предложить всем другое занятие, - начал он. - Почему бы вам не разрешить своему гостю развеселить вас и тем заплатить за ночлег. Я не умею петь или играть на музыкальных инструментах, однако у меня есть кое-какие достоинства, подобных которым вы могли и не видеть. Джек Трезвон мгновенно согласился: - Послушай, Калли, волшебник для ребят - это такая редкость.
Молли Отрава отпустила что-то свирепое по адресу волшебников вообще, но разбойники восторженно завопили. Единственным, кто колебался, оказался сам Калли, все еще пытавшийся печально протестовать:
- Да, но песни... Мистер Чайльд должен услышать песни...
- Непременно, - заверил его Шмендрик, - но попозже.
Калли просветлел и скомандовал своим людям расступиться и освободить место. Развалившись или присев на корточки в тени, с ухмылкой наблюдали они за ерундой, которой Шмендрик развлекал публику в «Полночном карнавале» Это была пустяковая магия, и он думал, что для такой публики, как шайка Калли, этого достаточно.
Но он недооценил их. Разбойники аплодировали кольцам и шарадам, золотым рыбкам и тузам, которых он вынимал из ушей, вежливо, но без удивления. Не показывая им истинных чудес, он ничего не получал и от них, и потому заклинания не всегда удавались, и когда, пообещав из пучка вики сотворить виконта, которого можно будет ограбить, он получал только горсть ежевики, ему хлопали также доброжелательно и безразлично, словно все вышло удачно. Это была идеальная аудитория.
Калли нетерпеливо улыбался, Джек Трезвон дремал, но Шмендрика задело разочарование в беспокойных глазах Молли. От внезапного гнева он рассмеялся, уронив семь вращающихся шаров, которые, пока он жонглировал ими, становились все ярче и ярче (в хороший вечер он мог даже заставить их загореться), и, забыв все свое несчастное ремесло, закрыл глаза. «Делай, что хочешь, - прошептал он магии, - делай, что хочешь».
Как вздох прошла она сквозь него, возникнув из какого-то секретного места, из лопатки, а может быть, из мозга берцовой кости. Сердце его наполнилось подобно парусу, и нечто увереннее, чем когда-либо, шевельнулось в нем. Оно говорило его голосом, командовало. Под тяжестью наполнившей его силы он опустился на колени, ожидая, когда вновь станет Шмендриком.
«Интересно, что я сделал. Я что-то сделал», - он открыл глаза. Разбойники посмеивались, кое-кто крутил пальцем у виска, поддразнивая его. Капитан Калли поднялся, чтобы объявить, что представление окончено, как вдруг Молли Отрава тихо вскрикнула, и все обернулись. На прогалину вышел мужчина.
На нем все, кроме коричневой куртки и надетой набекрень шапки с пером кулика, было зеленым. Он был очень высок, слишком высок для человека. Перекинутый через плечо громадный лук казался с Джека Трезвона, а каждая стрела могла послужить копьем или посохом Капитану Калли. Не замечая присмиревших у костра потрепанных разбойников, он безмолвно прошествовал мимо и исчез в ночи.
За ним поодиночке, а то и по двое, шли другие: кто-то беседовал, кто-то смеялся, но до зрителей не доносилось ни звука. У всех были длинные луки, и все были в зеленом, кроме одного, с ног до головы облаченного в алый, и другого, в коричневой монашеской рясе и сандалиях, с чудовищным животом, поддерживаемым веревкой. Еще один играл на ходу на лютне и безмолвно пел.
- Аллан-э-Дейл, - раздался кровоточащий голос Вилли Джентля. - Посмотрите на эти аккорды. Его голос был чист как у птенца.
Непритворно гордые, изящные, как старинные мушкеты (даже самый высокий, колосс с добрыми глазами), шествовали лучники через поляну. Последними, рука об руку, вышли мужчина и женщина. Лица их были так прекрасны, словно они никогда не знали страха. Тяжелые волосы женщины светились скрытым светом, как облако затмившее луну. - О, - проговорила Молли, - Мэриэн. - Робин Гуд - это миф, - нервно заявил Капитан Калли, - классический пример созданного необходимостью народного героя. Другим примером является Джон Генри. Народу необходимо иметь героев, но люди обычно не соответствуют предъявляемым требованиям, и легенда растет вокруг зерна правды как жемчужина. Конечно, я вовсе не хочу сказать, что это не удивительный фокус.
Первым с места сорвался опустившийся денди Дик Фантазер. Когда все фигуры, кроме двух последних, исчезли в темноте, он бросился за ними, хрипло крича: - Робин, Робин, мистер Гуд, сэр, подождите меня) Ни женщина, ни мужчина не обернулись, а все члены шайки Калли, кроме Джека Трезвона и самого капитана, спотыкаясь и толкаясь, прямо по костру рванулись к краю прогалины в ночную тень.
- Робин! - кричали они. - Мэриэн, Алый Уилл, Маленький Джон, вернитесь! Вернитесь! Шмендрик засмеялся, нежно и беспомощно. Громче всех визжал Капитан Калли: - Дураки, дураки и дети! Это такая же ложь, как и вся магия! Нет такого человека - Робина Гуда! - Но обезумев от потери, разбойники бросились в лес за светящимися в темноте лучниками, спотыкаясь о бревна, продираясь сквозь терновые кусты, крича на бегу изголодавшимися голосами.
Только Молли остановилась и поглядела назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27