- Мотылек рассказал мне о Красном Быке, а ведьма - о Короле Хаггарде. Я ищу их, чтобы узнать, что им известно о единорогах и где искать королевство Хаггарда?
Черты волшебника перекосились, однако он вернул их на прежнее место и начал улыбаться так медленно, словно его рот обрел жесткость металла. Через минуту-другую рот принял нужную форму, но это была железная улыбка.
- Я могу рассказать вам одно стихотворение, - сказал он: -
Там, где сердца жестоки, как меч,
Где зла и коварна людская речь,
Где скалы остры, бесплодна земля -
Там встретишь Хаггарда-короля.
- Ну, теперь, когда я попаду туда, несомненно узнаю эту страну, - сказала Она, думая, что он дразнит ее.-А ты знаешь что-нибудь о Красном Быке?
- О нем нет стихов, - ответил Шмендрик. Бледный и улыбающийся, он поднялся на ноги. - О короле Хаггарде дошли до меня только слухи. Он стар и колюч, как последние дни ноября, и правит бесплодной страной у моря. Говорят, прежде эта земля была мягкой и зеленой, но пришел Хаггард, коснулся ее, и она увяла. У фермеров есть поговорка - когда они смотрят на поле, погубленное пожаром, ветром или саранчой, то говорят: «Погибло, как сердце Хаггарда». Говорят еще, что в его замке нет ни света, ни очагов, и это он посылает своих людей красть цыплят, простыни и пироги с подоконников. Рассказывают, что в последний раз он рассмеялся, когда... Она топнула ногой. Шмендрик заговорил быстрее: - О Красном Быке я знаю меньше, чем слышал. Историй о нем так много, и все они противоречат друг другу. Бык - это живое существо, Бык - это призрак, Бык - это Король Хаггард после захода солнца. Бык жил в той стране до Хаггарда, или пришел с ним, или пришел к нему. Он защищает Хаггарда от набегов и мятежей и позволяет ему экономить на войске. Он - дьявол, которому Хаггард продал свою душу. Он - то самое, за что Хаггард продал свою душу. Бык принадлежит Хаггарду. Хаггард принадлежит Быку.
Она чувствовала, как, словно круги на воде, ширится в ней уверенность. В памяти ее вновь заверещал голосок мотылька: «Давным-давно прошли они по дорогам, и Красный Бык бежал по пятам за ними». Она увидела белые тени, уносимые ревущим ветром, и колеблющиеся желтые рога.
- Я отправлюсь туда, - сказала Она. - Волшебник, ты выпустил меня на свободу - и я выполню одно твое желание, пока мы не расстались. Чего ты хочешь?
Узкие глаза Шмендрика сверкнули изумрудными листьями: - Возьмите меня с собой.
Не отвечая, равнодушным танцующим шагом Она двинулась прочь. Волшебник сказал:
- Я могу оказаться полезным. Я знаю дорогу в страну Хаггарда и языки, на которых говорят вдоль пути. - Казалось, Она вот-вот исчезнет в вязком тумане, и Шмендрик поспешил за нею. - К тому же ни один путник не пострадал от общества волшебника, даже единорог. Вспомните, что рассказывают о великом волшебнике Никосе. Однажды в лесу он наткнулся на единорога, который спал, положив голову на колени хихикавшей девицы, а в это время к ним подкрадывались с натянутыми луками три охотника, которым был нужен его рог. У Никоса оставалось только мгновение. Одним словом и взмахом он обратил единорога в милого молодого человека, тот проснулся, увидел пораженных лучников, набросился на них и перебил всех до единого. У него был витой сужающийся к концу меч, и он топтал тела поверженных.
- А девушка? - спросила Она. - Он ее тоже убил?
- Нет, - он на ней женился. - Он говорил, что она всего лишь ничего не понимающее, рассерженное на собственную семью дитя, которому нужен только хороший муж. Он им был и тогда и после, даже Никос так и не смог вернуть ему прежний облик. Он умер в преклонном возрасте, уважаемый всеми. Некоторые говорят, что он умер потому, что исчезли фиалки, ему всегда не хватало фиалок. Детей у них не было.
Ее дыхание чуть изменилось.
- Волшебник не помог, а причинил ему зло, - мягко сказала Она.- Ужасно, если добрые волшебники превратили весь мой народ в людей - это ведь все равно, что запереть человека в горящем доме. Уж лучше бы их всех убил Красный Бык.
- Там, куда вы идете, - ответил Шмендрик, - мало кто пожелает вам добра, а доброе сердце, пусть даже глупое, может однажды оказаться нужнее воды. Возьмите меня с собой ради смеха, ради удачи, ради неизвестного. Возьмите меня с собой...
Пока он говорил, дождь утих, небо стало проясняться, и мокрая трава засветилась, как внутренность морской раковины. Она посмотрела вдаль, пытаясь среди сливающихся в серый туман королей разглядеть сухую хищную фигуру, а в снежном блеске замков и дворцов увидеть тот, что покоится на плечах Быка.
- Никто еще не путешествовал со мной, - ответила Она, - но ведь никто еще и не брал меня в плен, не принимал за белую кобылу и не придавал мне мой же собственный вид. Кажется, многое должно случиться со мной впервые и твое общество не будет ни самым странным, ни самым последним. Если хочешь, можешь отправиться со мной, но я бы предпочла, чтобы ты выбрал другую награду. Шмендрик печально проговорил: - Я думал об этом. - Он посмотрел на свои пальцы, и она увидела серповидные отметины там, где прутья укусили его. - Вы не сможете выполнить мое настоящее желание.
«Вот оно, - подумала Она, почувствовав первое: прикосновение печали. - Таким оно и будет, путешествие со смертным». .
- Нет, - ответила Она. - Как и ведьма, я не могу сделать из тебя то, чем ты не являешься. Я не могу превратить тебя в настоящего волшебника.
- Я так и думал, - ответил Шмендрик. - Все правильно. Не беспокойтесь. - Я не беспокоюсь, - отозвалась она.
В первый день путешествия на них спикировал голубой самец сойки и сказал:
- Вот это да, пусть меня набьют сеном и поместят за стекло! - И полетел прямо домой, чтобы рассказать жене об увиденном.
Сидя на краю гнезда, она нудно и монотонно бубнила:
Мухи, жуки, пауки, слизняки, Клещ из куста и комарик с реки, Овод, кузнечик и червячок - Все будут срыгнуты вам в должный срок. Баюшки-бай, непоседы, проказники, Кстати полеты - уж вовсе не праздники.
- Сегодня я видел единорога, - сев на ветку рядом, сказал самец.
- А ужина ты не видел? - холодно ответила жена. - Терпеть не могу мужчин, говорящих с пустым ртом.
- Детка, подумай, - единорога! - Отбросив свою обычную важность, он подскочил на ветке. - Я не видел ни одного из них с тех пор, как...
- Ты никогда их не видел, - ответила она. - Не забывай, с кем говоришь. Мне лучше знать, что ты видел в своей жизни, а что нет. Он не обратил внимания на выпад. - С ней был кто-то странный в черном, - трещал он. - Они шли за Кошачью гору. Уж не направляются ли они в страну Хаггарда. - В позе, когда-то покорившей его жену, он артистично нагнул голову. - Чем не завтрак для старого Хаггарда, - дивился он. - Явился единорог и смело стучится в его черную дверь. Я бы все отдал, чтобы увидеть...
- Полагаю, вы не целый день наблюдали с нею за единорогами? - щелкнув клювом, прервала его жена. - Понятно, ей не привыкать по части оправданий. - Взъерошив перья, она надвигалась на него. - Дорогая, я даже не видел ее, - пискнул муж, и хотя жена знала, что он в самом деле не видел и не осмелился бы увидеть, она все же влепила ему разок. Уж она-то знала толк в вопросах морали.
Единорог и волшебник шли вверх по мягкой весенней Кошачьей горе, потом вниз в долину, в которой росли яблони. За долиной высились невысокие горы, толстые и ручные как овцы, удивленно нагнувшие свои головы, чтобы обнюхать проходящего единорога. Их сменили летние вершины и прожаренные равнины, над которыми воздух дрожал, как над сковородкой. Вместе они перебирались через реки, карабкались вверх или вниз по поросшим куманикой берегам и обрывам, странствовали в лесах, напоминавших ей собственный, хотя быть похожими они не могли, ведь они знали время. «И мой лес теперь тоже его знает», - думала Она, но говорила себе, что это ничего не значит и все будет по-прежнему, когда она вернется.
Ночью, когда Шмендрик спал сном стершего ноги голодного волшебника, Она, не смыкая глаз, припадала к земле и ждала, что громадный силуэт Красного Быка вот-вот бросится на нее с луны. Иногда она была уверена в этом, до нее доносился его запах - темный лукавый смрад, сочащийся в ночи. Вскрикнув, с холодной готовностью Она вскакивала на ноги, но всякий раз обнаруживала лишь двух-трех оленей, глазеющих на нее с почтительного расстояния. Олени любят единорогов и завидуют им. Однажды вытолкнутый хихикающими друзьями двухлетний бычок подошел к ней совсем близко и, пряча глаза, пробормотал:
- Вы прекрасны. Вы так прекрасны, как рассказывала мне мать.
Молча Она посмотрела на него, зная, что он и не ждет отпета. Остальные олени фыркали, давились смехом и шептали: - Давай дальше, дальше.
Тогда олень поднял голову и быстро и радостно воскликнул:
- А я все же знаю кое-кого прекраснее вас. - Он повернулся и в лунном свете побежал прочь, его друзья последовали за ним. Она снова легла.
Время от времени они заходили в деревни, Шмендрик объявлял, что он бродячий волшебник, и просил на улицах разрешения «песнями оплатить ужин, чуточку вас потревожить, слегка помешать спать и проследовать дальше». Почти в каждом городке ему предлагали ночлег и стойло для прекрасной белой кобылы. Пока детей не отправляли спать, он при свете фонаря давал представления на рыночных площадях. Не пытаясь сделать что-то значительное, он заставлял кукол говорить, превращал мыло в конфеты, но даже такие пустяки подчас не удавались ему. Однако детям представления нравились, их родители не скупились на ужин, а летние вечера были мягки и приятны. Спустя века Она все еще вспоминала странный шоколадный запах стойла и тень Шмендрика, пляшущую на стенах, дверях и трубах.
По утрам они продолжали путь, карманы Шмендрика раздувались от хлеба, сыра и апельсинов, и Она выступала рядом с ним - белая, как барашки на волнах в лучах солнца; зеленая, как сами волны в тени деревьев. Люди забывали его фокусы раньше, чем он исчезал из вида, но его белая кобыла тревожила по ночам многих селян, и не одна женщина пробуждалась в слезах, увидев ее во сне.
Однажды вечером они остановились в сытом благополучном городке, где даже у нищих были двойные подбородки, и мыши не бегали, а ходили вперевалку. Шмендрика тут же попросили отобедать с мэром и наиболее округлыми членами магистрата, а ее, как всегда неузнанную, отпустили на пастбище, где трава была подобна сладкому молоку. Обед был сервирован на открытом воздухе, на площади - вечер был теплый и мэр хотел покрасоваться перед гостем. Это был превосходный обед.
За едой Шмендрик рассказывал истории из своей жизни бродячего чародея, наполняя их королями и драконами и благородными дамами. Он не лгал, а просто излагал события наиболее выгодным для себя образом, и рассказы его казались правдоподобными даже благоразумным членам магистрата. И не только они, но все на площади потянулись к рассказчику, чтобы понять природу заклинания, открывающего любые замки, если его произнести должным образом. И все они, затаив дыхание, рассматривали отметины на пальцах волшебника.
- Память о встрече с гарпией, - спокойно объяснял Шмендрик. - Они кусаются.
- И вы никогда не боялись? - робко удивилась молоденькая девушка. Мэр шикнул, но Шмендрик раскурил сигару и улыбнулся ей.
- Голод и страх сохранили мне молодость, - ответил он. Члены магистрата дремали и переговаривались за столом; искоса глянув на них, волшебник подмигнул девушке. Мэр не обиделся.
- Это верно, - вздохнул он, сложив переплетенные пальцы над местом, где теперь находился его обед. - Мы здесь хорошо живем; если это не так, я ничего не понимаю в жизни. Иногда я думаю, что самая малая капля страха, голода нам бы не повредила - так сказать, обострила бы наши чувства. Вот почему мы всегда приветствуем странников, у которых есть новые истории и песни. Они расширяют наш кругозор... заставляют нас заглянуть внутрь... - Он зевнул и, постанывая, потянулся.
Один из членов магистрата неожиданно воскликнул:
- Боже, взгляните на пастбище! Тяжелые головы повернулись на нетвердых шеях, и все увидели, что деревенские коровы, лошади и овцы сгрудились на дальнем конце поля и не отрывали глаз от белой кобылы волшебника, пасшейся на прохладной траве. Все животные молчали. Даже свиньи и гуси были безмолвны как тени. Где-то вдалеке крикнул ворон, словно угольком перечеркнув закат.
- Необыкновенная, - пробормотал мэр. - Совершенно необыкновенная...
- Да, в самом деле, - согласился волшебник. - Если бы вы знали, что мне предлагали за нее...
- Любопытно, - сказал начавший разговор советник, - они ведь не кажутся испуганными. Словно благоговеют, как бы поклоняются ей.
- Они видят то, что вы разучились видеть. - Шмендрик уже достаточно подвыпил, а молоденькая девушка смотрела на него глазами и более ласковыми и менее глубокими, чем глаза единорога. Он стукнул стаканом по столу и сказал улыбающемуся мэру: - Она более редкостное создание, чем вы осмеливаетесь думать. Она - это миф, память, нечто не-у-ло-... неуло-вимое. Если бы вы помнили, если бы вы голодали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27