– Вы среди друзей, – сказал Шиа сиплым голосом. – Среди друзей все можно.
Я протянула руку и взяла кувшин. Он стал значительно легче. Я запрокинула голову и стала цедить эту жидкость, которая уже почти не обжигала мне нёбо, хотя это был, несомненно, самый крепкий напиток из всех, которые я когда-либо пробовала. Я вручила кувшин Шиа и напомнила ему, еле шевеля языком:
– Не забудьте про душ. Обычно я принимаю по пять раз в день. – Я по-дурацки захихикала.
– Не забуду никогда, – сказал Шиа, громко фыркая.
– Забыл бы, если бы я не напомнила. – Я игриво ткнула его в грудь, но тут же вспомнила, что он повредил ее, защищая меня.
Я хотела грациозно поклониться, чтобы пропустить его, но не рассчитала и со всего маху шлепнулась на грязный пол.
– Она готова. – Джеб поднялся на ноги. – Ложитесь спать и спите сколько влезет, а мне пора уложить в кроватку моего бычка. – Бесконечно довольный собой, он вышел из сарая, насвистывая веселый мотивчик. Блю последовала за ним.
Я с трудом приняла вертикальное положение, в глазах у меня двоилось.
– Уложить? В постель? Бычка? Что он имел в виду? – Я повернулась, чтобы взглянуть на Шиа.
Он, усмехнувшись, пожал плечами:
– Думай сама. Он говорил, чувствует себя ужасно одиноко в этой глуши без бабенки.
Я потрясла головой, отгоняя запретные мысли. Мы были вдали от города, и здесь, в этой лесной глуши, воображение мое работало без устали. Нет, мне определенно пора принять душ.
Я сделала попытку подняться на ноги и уйти отсюда своим собственным ходом, но, дернувшись пару раз взад-вперед, поняла, что придется просить Шиа о помощи. Голова у меня по-прежнему кружилась, и хотя язык готов был болтать без умолку, уши мои словно кто-то набил ватой. Видеть я могла лишь чуточку дальше собственного носа, и очертания всех предметов – тех, которые я была еще способна различать, – были размытыми.
– Вы прямо-таки лепесток на ветру, – сказал Шиа; его губы приблизились вплотную к моей шее. Он попытался сделать шаг и качнулся.
– Вы сами не больно-то устойчивы.
– Ну, я-то и выпил побольше, чем вы. – Пока Шиа произносил эти слова, я ненароком упала прямо ему на грудь; он едва удержал меня.
– Вы что-то сказали? – спросила я сквозь зубы, чувствуя, как мой рот вслед за ушами тоже набивается ватой.
– И не думал.
Прижавшись друг к другу, мы, пошатываясь, побрели к дому, не обращая внимания на бесчисленные упругие ветки, нещадно нахлестывавшие нас с обеих сторон: тропинка была слишком узка для нас двоих. Когда она начала наконец расширяться, Шиа неожиданно остановился.
– Почему мы остановились? – строго спросила я.
– Джеб говорил, что вы можете воспользоваться его душем.
Никакая другая новость не обрадовала бы меня больше. Горячий ливень над моими плечами, запах мыла, чистота картины одна другой привлекательнее замелькали в моем воображении.
– Где это? – с нетерпением спросила я. Он ткнул пальцем в какое-то ветвистое дерево.
Я сделала несколько шагов вперед и наконец в призрачном лунном свете, падавшем на поляну, разглядела какую-то гигантскую ржавую бочку.
– Вы хотите надо мной посмеяться.
– Это вам не водопровод с хлоркой, это дождевая вода!
– Я что, по-вашему, совсем дошла до ручки и соглашусь ползать в этой ржавой бочке? – спросила я, пошатываясь, в упор глядя на дерево.
Шиа засмеялся; рука его все время находилась около моей груди, но очень деликатно, будто просто стараясь удержать меня в вертикальном положении.
– Ну нет, конечно. Вы встанете внизу и будете дергать за веревку. Боюсь, это самое лучшее из того, что я сейчас могу предложить вам.
– Прекрасно, – томно произнесла я; мне были приятны его мимолетные прикосновения. – Я уверена, что это будет неповторимо.
– Вы проглатываете окончания слов, как южанка, – игриво сказал он. – Вы становитесь похожи на нас даже в этом и скоро будете чувствовать себя здесь как дома.
В моем теперешнем расслабленном состоянии перспектива остаться здесь навсегда испугала меня не очень сильно.
– Где мыло? – спросила я Шиа, но лишь какая-то часть меня интересовалась ответом. Восхитительное сладострастное покалывание прошло по моему телу; стыд пока мешал мне всецело отдаться этому чувству, но я отдавала себе отчет, что если и дальше буду позволять этому типу ласкать меня, ни за что уже нельзя будет поручиться.
– Дайте мне оглядеться. – Одной рукой все еще продолжая придерживать меня, Шиа наклонился и принялся осматривать нижние ветки в поисках мылах. Его прикосновение было для меня все равно что контакт с раскаленным металлом. Я старалась глубже дышать. Он снова посмотрел на меня, и я почувствовала, что дико, по-девчоночьи краснею. Я благодарила ночную тьму, из-за которой Шиа не заметил этого. Этот мужчина был для меня наркотиком, постоянным искушением, против которого был даже инстинкт самосохранения.
– Нашел, красавица. – Он вручил мне сильно пахнущую картонную коробку; по всей видимости, там было мыло. Мои пальцы жадно сомкнулись вокруг нее: мне не терпелось оказаться под блаженной водяной струей. – А вы собираетесь мыться одетой?
Я была настолько пьяна, что мне потребовалось внимательно оглядеть себя с головы до ног, чтобы убедиться, что я все еще одета. Вот проблема! Если я разденусь при нем, ни за что нельзя будет поручиться. Но если он уйдет, я в темноте не найду дорогу домой.
Нас окружала густая ночная тьма, а.голова моя была основательно затуманена, поэтому я не могла как следует разглядеть Шиа, но я каким-то шестым чувством поняла, что он с интересом смотрит сейчас на меня, задаваясь вопросом, что я буду делать дальше. Я чувствовала его близость, и это – в который уже раз! – заставило покрыться мурашками мою разогретую самогоном кожу.
В этот момент туча, до сих пор, видимо, закрывавшая небо, отошла в сторону, и ярко, будто кто-то зажег лампу, вспыхнула луна. В ее серебристом свете я увидела, что мой взгляд упирается прямо в горящие глаза Шиа. Ледяная маска матерого картежника была отброшена. Вместо нее на его лице было написано желание этот мужчина хотел меня. Он мог иметь здесь любую женщину. Но хотел меня.
– Вы можете помочь мне, – импульсивно предложила я. Я задрожала, воображая, как он принимает ледяной душ вместе со мной, а потом согревает меня теплом своего тела.
Почувствовав, как твердеют его руки, лежащие на моих плечах, я попробовала отвлечься, лихорадочно подбирая резоны, согласно которым мне не следовало уступать Шиа – Господи, разве смогу я удовлетворить такого мужчину?! – но мой мозг, отуманенный виски, отказывался внимать логике, весь погруженный в сладкую муку нарождающейся во мне страсти.
Как только он снял с меня рубашку, егопальцы заскользили по выпуклостям моей груди; острое наслаждение мелкими пузырьками поднималось из меня ему навстречу, и я спрашивала себя, почему так долго и так упорно боролась с этим. Нетерпение рвалось из меня, ласковые движения его рук как огонь в топке поддерживали мою страсть. Как бы отказываясь от самоограничения, которым я так долго мучила себя, я сорвала с себя бюстгальтер и швырнула его через плечо, заботясь лишь о том, чтобы он улетел подальше. После того как мои брюки последовали в том же направлении, мощные руки Шиа властно заключили меня в объятия.
Блаженное тепло летней ночи поддерживало мое безмятежное настроение. Я поняла, что жизнь сулит куда большие радости, чем те которые можно получить, заботясь лишь о безопасности и постоянстве, – принципы, которым я неуклонно следовала доселе. Если я не начну жить сегодня, забыв о своих страхах, я не начну жить никогда.
Шиа целовал меня в шею. Ощущение острого наслаждения было изумительным.
Когда он потянулся к веревке, я остановила его руку, пытающуюся обрушить на меня каскад холодной воды. Так не хотелось, чтобы все эти восхитительные ощущения кончились!
Он задержался на секунду, почувствовав мое сопротивление, затем улыбнулся и все-таки потянул за шнур.
Я вся напряглась, ожидая удар ледяного потока. Но сверху на мои лицо и груди хлынул теплый водопад. Лунный свет, пробивавшийся через ветви, отражался и преломлялся в водяном потоке; капли напоминали падающие алмазы.
Купаясь в этом мокром, теплом коконе, я тянула Шиа к себе, заманивая его под водяной поток. Когда он обвил меня руками, я поняла, что его грудь куда теплее воды. Я жадно терлась о его мокрую кожу, шелковистые волосы на его бедрах восхитительно щекотали мне ноги, влажные волосы на груди соски моих грудей.
Прижимаясь к нему все сильнее, я почти задохнулась, почувствовав прикосновение его затвердевшего члена. Мой Бог, думала я, что я вытворяю, на что решилась с человеком, которого едва знаю?
Задыхаясь от желания, я сжала его руки с яростью утопленницы и потянула его вниз, в мокрую блестящую грязь. Земля была относительно холодной, но я чувствовала лишь тепло его тела, слившегося с моим; все остальное не имело значения. Мы непрерывно целовались, смакуя каждый поцелуй как дорогое вино, пили все нараставшую в нас страсть то по капельке, то гигантскими глотками, будто через секунду мы могли умереть и не увидеть друг друга больше. Все страхи мои пропали.
– Шиа, – застонала я, изогнувшись дугой, чтобы встретить его, он погрузил в меня свой горячий, звеневший от напряжения стержень, длина которого показалась мне в этот момент бесконечной. Ощущение было такое, будто я, изнывая от желания, ждала этого момента сотни предыдущих жизней. Я подумала, что это и есть высшая точка наслаждения, но посмотрев ему в глаза и увидев в них неудовлетворенную ярость самца, я поняла, что это только начало. Мною руководили вековые инстинкты, мое тело слилось с его, я поддерживала встречными движениями его яростные толчки, столь же естественные для меня, как собственная плоть и кость.
Наслаждение было неописуемо. Я слилась с ним воедино. Однако страсть моя еще не была утолена. Когда он, утомленный, собирался немного перевести дух, я сама вцепилась в него и извивалась в приступе сладострастия до тех пор, пока не оказалась над ним. Адское пламя блеснуло в его глазах; вцепившись друг в друга мы начали кататься по земле в яростном танце неутолимой страсти.
Наши тела образовали единое целое; катаясь в грязи, мы оказались на небольшом островке свежей травы. Здесь Шиа снова принялся ласкать меня – всю, с головы до ног, покрывая поцелуями каждую линию, каждый уголок моего тела.
В серебристом лунном свете, падавшем с небес, кожа Шиа сверкала как латы древнего воина. Глядя на меня откуда-то сверху, он сказал:
– Теперь, Мэгги, мы навсегда вместе.
Чуть-чуть отстранившись, он любовался мной, потом снова вошел в меня; его движения, ласковые и нежные вначале, становились все жестче и жестче, пока я не завопила от наслаждения. Мой голос был подобен крику неведомой ночной птицы, эхо его оглашало холмы при каждом новом движении Шиа.
Мы будем вместе, он сказал. Я кричаласнова и снова, страстно желая удовлетворения – того самого, полного, окончательного.
Он тихо шептал мне на ухо, обещая, что теперь никогда не оставит меня, что, если понадобится, будет ждать меня вечно.
Им, и только им было наполнено мое сердце, все мое тело. Его запах – запах мужественности, навсегда связанный для меня теперь с любовью в диком лесу, под открытым небом, заставил меня потерять контроль над собой. Наконец во мне рухнула последняя преграда... и мы снова встретились с Шиа в новом мире, мире высшего, неповторимого наслаждения, которое он обещал.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Послышался звук раскалываемого бревна – мощный тяжелый удар, и воздушное колебание, произведенное им, резкой болью отозвалось в моих ушах. Я вдруг поняла, что давно уже ощущаю подобную боль: в голову мне упирался острый осколок камня. Боже, пусть головная боль, но что такое с моей кожей? Я прищурилась, рассматривая свои руки... Откуда у меня столько царапин?
Кинжальная боль пронзила туман, окутывавший мой мозг, и я вспомнила, что видела красивый сон. Доминировало в нем тело прекраснейшего из мужчин, освещенное лунным светом.
Удивительно, какими до боли реальными бывают иногда сны, и много часов после пробуждения окрашивая все вокруг в новые, сказочные тона. Я блаженно потянулась, еще несколько мгновений наслаждаясь иллюзией, что моральные принципы, которые я до сих пор исповедовала, моя скромность по-прежнему нерушимы как скала.
Коварно внедрившись в смолистый древесный запах моего сна, до моих ноздрей донеслось отвратительное зловоние – его источникнаходился где-то поблизости. Приподнявшись, я открыла глаза и тут же сощурилась от яркого света дня. Когда глаза привыкли к свету, я увидела рядом с собою какое-то беспрерывно фыркающее косоглазое животное огромных, просто пугающих размеров. Мерзкий запах и не менее мерзкий скрежет, который производила эта тварь, непрерывно ковыряясь в земле всеми четырьмя конечностями, убедили меня в ее недобрых намерениях.
Прекрасный сон сменился кошмаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42