– Говоря это, я чувствовала, как запретное желание, возникшее во мне, все усиливается. Я хотела почувствовать губы Шиа на своих губах. Я хотела, чтобы он хотел меня, а этот необузданный мужик, видите ли, не желает бороться за обладание женщиной, которую едва знает. И все из-за своих старомодных понятий о чести. Нет, этот тип еще хуже Дэвида!
Я не принадлежу к этому времени, но рано или поздно я приспособлюсь к нему или вернусь в свое, – но пока этого не случилось, почему бы мне не попробовать запретного плода жизни? Я посмотрела на Шиа, и наши взгляды встретились. Огонь, горевший в его глазах стоил сотни лесных пожаров.
– Я не могу любить чужую жену. – Он покачал головой; дьявольское напряжение было написано на его лице. – Это нехорошо. Я, конечно, человек не без недостатков, но стараюсь быть настоящим джентльменом Юга.
По мере того, как смысл его слов доходил до меня, дыхание мое учащалось. Клянусь, я даже в мыслях не допускала, что наши отношения могут зайти так далеко. Ну, может быть, и думала, но только безотчетно, в те моменты, когда я видела его медленную, уверенную походку, его мощные мускулы, игравшие под одеждой. Мои руки дрожали, и чтобы унять эту дрожь, я сжала их между коленями.
– Мне нужно выйти на свежий воздух, – выдохнула я.
– Вы боитесь меня, миссис Вестшайр?
– Нет... разумеется, нет. – Мое сердце то почти останавливалось, то трепыхалось в неустойчивом ритме, то начинало бешено, отдаваясь стуком в висках, колотиться. Но надо было держать марку. С ложной бравадой в голосе я обратилась к нему:
– А вы сами боитесь меня? – разумеется, это был смешной вопрос: для человека, мучающегося сомнениями, спать или не спать с чужой женой, Шиа выглядел слишком холодным и рассудительным; о том, чтобы он чего-нибудь испугался, вообще, казалось, не могло быть и речи.
Он спрятал лицо в моих волосах, вдыхая их аромат; его пальцы перебирали мои непослушные рыжие пряди.
– Я боюсь, – пробормотал он, затем вздохнул и, отстранившись от меня на расстояние вытянутой руки – освобождение из его объятий отрезвляло, как ушат холодной воды, – сказал: – Вы спрашивали, почему я стал помогать вам.
Я кивнула, впрочем, едва понимая, о чем он говорит: все, что я хотела, это чтобы он снова стиснул меня в объятиях.
– Помните ту маленькую девочку, о которой я вам рассказывал? – его взгляд стал рассеянным и блуждающим, как в тот раз, когда он впервые упомянул эту девочку.
Я снова кивнула.
– Кто-то должен позаботиться о вас. – Он целомудренно чмокнул меня в щеку своими разбитыми губами. – Теперь вам лучше меня покинуть, пока я еще не забыл о своем джентльменстве.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Где, черт побери, вы умудрились так раздолбать себе руку? – Хасси смерила меня оценивающим взглядом. – Я не могу парить человека, у которого открытая рана.
Я аккуратно сложила белье – безобразные мешковатые вещицы, которыми осчастливила меня Корнелия, – и швырнула шелковое тряпье в одну из коробок, стоявших на кровати.
– Все, что мне требуется – немного спирта, чтобы продезинфицировать эту рану. – Если даже губа Шиа не нуждалась в хирургическом вмешательстве, моя слегка поцарапанная рука тем более не давала повода для беспокойства. Вспоминая восхитительное мгновение, когда его губы соприкоснулись с моими, я почувствовала леденящую пустоту в животе; такое чувство возникает, когда подойдешь к краю пропасти и посмотришь вниз.
Она покачала головой.
– Я должна сообщить об этом доктору Тайлеру. Он считает, что вы в достаточно хорошей форме, чтобы самостоятельно ходить по улице, но это не значит, что вам уже позволено искать приключений на свою голову. – Она смотрела на меня, прищурив глаза. – Вы ведь были вчера с Шиа, правда?
– Да, и что из этого? – Я хотела выглядеть беспечной, но вряд ли мне это удалось: при звуках его имени я почувствовала, как что-то оборвалось у меня внутри.
– Конечно, не он сотворил такое с вами. Тогда кто? Неужели братья Скрагг опять достали его?
– Он тут ни при чем. Кто такие, черт побери, эти Скрагги? Корнелия уже упоминала их, теперь вы...
Хасси пожала плечами.
– Это неважно. Но вы должны вести себя осторожнее. – Хасси подняла с кровати другую коробку; заглянув внутрь, она взвизгнула, швырнула коробку назад и отбежала к двери. – Я не приносила это! Откуда здесь взялась эта гадость?!
Я заглянула в коробку и увидела пузырек с порошком Афродиты, лежавший поверх прочего барахла. Я достала его и показала Хасси.
– Чего вы так испугались? Это всего лишь пузырек с ни на что не годным порошком, который мне дал аптекарь.
Она вся съежилась и снова попятилась к двери.
– Если не хотите неприятностей, избавьтесь от этого как можно скорее.
– Подождите. – Я подбежала, чтобы остановить ее, ведь Хасси уже поворачивала дверную ручку, и схватила ее за руку. Хасси попыталась освободиться, и я почувствовала, как напряглись мои ладони. – Почему вы так говорите?
– Эта... бутылка. – Она кивнула в сторону коробки и отвернулась, стараясь не смотреть на меня. – Эта черная магия. Все это происходит только из одного места.
Неужели это момент истины, которого я так долго ждала? Слыша, как бешено колотится сердце, я сжимала в одной руке пузырек, похожий на колокольчик, а другой намертво вцепилась в Хасси.
– Что это за место? Вы должны сказать мне.
Она упрямо покачала головой:
– Это нехорошее место. Только для таких, как Шиа.
– Я поговорю с ним, но расскажите мне все, что вы знаете. Это очень важно. – Я еще крепче сжала ее руку. – Быть может, мое будущее зависит от этого.
Тараща глаза, Хасси тяжело дышала; сеть глубоких морщин резче обозначилась на ее задубевших щеках.
– В такие бутылки одна ведьма из Дак Конер засыпает свои снадобья. Теперь придется просить доктора Тайлера почистить мне руку. – Она вырвалась от меня и пулей вылетела в коридор.
– Черт с ней, с рукой, – сказала я вслух, после того как Хасси исчезла. – Надо обязательно сказать об этом Шиа.
В могильной тишине больницы мои слова прозвучали подобно эху в горах; но я почувствовала, что в этот момент значительно приблизилась к тому, чтобы найти свой заветный порошок, и даже, быть может, к раскрытию правды о моем прошлом.
* * *
Хасси не бросала слов на ветер. Через несколько минут появился доктор Тайлер с черным саквояжем в руке. Он промыл и перевязал рану на моем предплечье. Я наврала ему, что упала во время прогулки на острые камни, а случилось, мол, это из-за неудобных туфель, которые всучила мне Корнелия. К счастью, доктор то ли не успел поговорить с Шиа, то ли мой кавалер врал ему примерно то же самое.
Когда доктор ушел, я быстро отволокла коробки в свою новую удобную палату в дальнем конце больницы. Я решила распаковать их позже, а пока взяла лишь похожую на колокольчик бутылку, сунула ее в карман юбки и выбежала во двор. Если Шиа чувствует себя лучше, мы можем проведать эту так называемую ведьму прямо сегодня.
Имея в кармане всего лишь десять долларов, я не решилась воспользоваться транспортом и пошла пешком. К счастью, подобно больнице доктора Тайлера и большинству других заведений, обслуживавших бесчисленных курортников, приезжавших в Хот-Спрингс, меблированные комнаты Шиа находились от Бэтхауз-роуд на расстоянии, вполне приемлемом для пешей прогулки.
Это недалеко, уверяла я себя, но пройдя даже небольшое расстояние, почувствовала на себе обжигающие лучи солнца, в этот утренний час уже высоко висящего в безоблачном небе. Жара забирала мои силы, и кварталы, которые я преодолевала, превращались в мили. Если бы у меня была хоть на что-нибудь пригоднаяшляпа! Та колокообразная, что всучила мне Корнелия, не защитила бы и дюйма моей веснушчатой кожи.
Когда я наконец добралась до заведения Шиа, на веранде восседал лишь старый чудак с тростью. Голова Слая покоилась на груди, его глаза были закрыты. Проходя мимо на цыпочках, чтобы не разбудить его, я подумала, что он напоминает тролля со своим сморщенным высохшим лицом и пучками седых волос, торчащими из ушей. Да и в поведении его ничто не противоречило такому сходству.
Я была почти перед дверью, когда он, всхрапнув, вдруг пробудился и преградил мне дорогу тростью.
– Вашего молодого друга здесь нет. – Он зацепил меня крюком своей трости, силясь подтянуть поближе к себе. Его воспитание, очевидно, не подразумевало знания морального кодекса джентльмена-южанина, или он был настолько стар, что больше не считал себя обязанным следовать ему.
– Откуда вы знаете, что его здесь нет? Он обычно пользуется черным ходом.
– Его автомобиль уехал. Посмотрите сами.
– Он мне очень нужен! Я спрошу Корнелию, куда он отправился.
– Не ждите от нее ничего хорошего. Корнелия только тем и занимается, что тешит свое южное благородство. Она скорее даст выколоть себе глаза, чем оскорбить свое блэгэрэдство. – Он с вывертом произнес это слово и даже сплюнул, чтобы подчеркнуть свое презрение к хозяйке. – Мальчик, между прочим, не ночевал дома.
– Да, конечно, – с издевкой ответила я. – Вчера в полдень я буквально приволокла его сюда. Он, вероятно, все еще спит. Мальчик не в той форме, чтобы шляться по ночам.
– Может, и так, но его комната прямо надо мной. И если я говорю, что его здесь нет, значит, его здесь нет. Он куда-то слинял вчера поздно вечером.
– Это просто смешно! – От негодования я даже брызнула слюной. – Где он может быть в столь поздний час?
Старик издевательски поднял седую бровь, как будто хотел спросить, из какого детского сада я сбежала.
Имел ли Шиа достаточно сил, чтобы отправиться на ночное свидание с другой женщиной? Может, именно на это намекал мне старик? Очевидно, недавние злоключения нисколько не уменьшили его сексуальный аппетит. Правда, я не относилась к числу южных красоток, из-за которых Шиа терял голову.
– Я зайду попозже, – бросила я Слаю через плечо и стала спускаться по лестнице.
– Можно попробовать поискать его в Чиггер-клаб.
Моя нога застыла в воздухе. Схватившись за перила, я повернулась и посмотрела на старика. Слабый ветерок тревожно шелестел листьями над моей головой.
– Мне показалось, вы сказали что-то о Чиггер-клаб?
– Точно. Это на Центральной, прямо над аптекой.
Я вдруг почувствовала дискомфорт из-за пропотевшей насквозь одежды, но еще в большей степени из-за последних слов старика. Это было жуткое совпадение! Я попала в прошлое, в чужой, неведомый мне мир, и вдруг слышу здесь о месте, в котором сорок лет спустя последний раз увидят живым моего еще не родившегося отца.
Ошеломленная, я машинально проделала последние шаги по лестнице. За моей спиной возобновило свое движение кресло-качалка; звук его полозьев, скользящих по деревянному полу, напоминал скрип старых костей.
Я ступила в узкий переулок, прилегавший к аптеке, и решительно пошла вперед. В переулке было темно, царила влажная духота. Здесь не было ни зеркальных дверей, ни эффектных реклам, только запах дешевого виски доносился сверху из клуба. Мне нужно было скорее найти Шиа, но я также знала, что пришла сюда не только из-за этого.
Самой судьбой мне было предназначено прийти сюда. Быть может, здесь я узнаю о том, как жил мой отец, о среде, в которой он вырос, и это ослабит боль давней потери.
Не останавливаясь, чтобы не передумать, я стала подниматься по шаткой лестнице. Дверь наверх была открыта, и горячий воздух струился оттуда как из печки. Я колебалась; было еще не поздно остановиться. Шиа можно поискать и завтра.
Но какое-то неясное чувство, чувство, что время безвозвратно уходит, всплыло во мне. Быть может, это было связано с тем, что приближался день моего рождения и мне вдруг подумалось, что если мне и теперь не хватит храбрости, я больше никогда не вернусь сюда, не узнаю что-то очень важное, потеряю подаренный мне судьбой шанс наконец-то узнать себя.
Сердце мое стучало так, что, казалось, готово было выпрыгнуть из горла; но я все-таки вошла в эту дверь, в комнату, затянутую голубоватым табачным дымом. Секунда – и я смогла уже различать разные марки табака в этой зловонной смеси. Лампы – единственные во всем заведении – висели над круглыми карточными столами; в баре сидели только две плохо одетые женщины, которые, казалось, были заняты друг другом и ничто другое их не интересовало.
Никто даже глаз не поднял, когда я вошла. Подошвы моих туфель мгновенно стали липкими от разлитого на полу пива, смешанного с табачным пеплом. Игроки, делая ставки, разговаривали полушепотом; слышалось лишь клацанье фишек и шлепанье карт, бросаемых на столы. Иногда раздавался одинокий хриплый смешок.
Я отступила и, оказавшись в неосвещенном углу, попыталась представить среди игроков, сидящих за столами в клубах дыма, моего отца. Почему-то увиделся он мне в трудную минуту: ему не везло, и он лихорадочно соображал, что предпринять. Сидя в этом полутемном помещении среди людей, потерявших всякую надежду на лучшее, он все увеличивал и увеличивал ставки, но неудачи преследовали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42