— Я ее люблю, — прошептал он, — я хочу ее видеть... и чтобы ей хорошо было. Почему она так идет у него на поводу все время? Почему? Он же ее совсем не любит, ему на нее плевать. Ну я понимаю, она права, конечно, права...
Они помолчали. Потом священник спросил.
— Арнис, тебе плохо?
— Да, — вырвалось у него, — очень.
А это как сказать — что на самом деле просто не хочется жить? Просто не хочется. И не объяснить, почему. Ведь все правильно. Ильгет поступает абсолютно правильно. Хочется ее видеть? — ну что ж, надо терпеть, она всего лишь друг тебе, семья для нее важнее. А то, что небо все время серое и тяжелое, что в общем-то, ничего уже и не хочется давно... и зачем вообще жить без Иль? Ты с этим просто ничего поделать не можешь.
— Я помолюсь за тебя, — сказал отец Маркус.
— Ничего, — пробормотал Арнис, — я в патруль скоро ухожу. А потом, может, акция...

Ильгет впервые по-настоящему встретила Пасху на Квирине. Первый раз — в больнице, это не считается. Второй — уже на Ярне. И вот сейчас это было по-настоящему. Жаль, что Пита был настроен чуть ли не враждебно по отношению к празднику. Жаль, что и с постом опять ничего не получилось. В прошлый раз — из-за войны. В этот — потому что для спокойствия Питы иной раз приходилось съедать кусок колбаски или мяса, а об отказе от секса и речи быть не могло.
Ильгет решила, что посетит только одну из Пасхальных служб. Выбрала вечернюю. Переживание было совершенно неземное. Многие из тех, кто был на службе — у кого не было маленьких детей — остались в Общине на всю ночь, праздновать, разговаривать, до утра, до утренней Литургии. Но Ильгет вернулась домой, так и не затушив длинную пасхальную свечу, держа ее в руке, ведя флаер одной правой.
Она затушила свечку перед входом в квартиру, и заодно затушила воспоминание о пережитом неземном счастье. Осталась лишь — не ее собственная — счастливая доброта, готовность делиться, отдавать, готовность терпеть.
Пита сидел перед монитором, перебирая виртуальный пульт. Ильгет вошла, присела рядом с ним. Потянулась, поцеловала в щеку. Пита чуть отстранился.
— Как жизнь? — спросила Ильгет.
— Нормально, — буркнул Пита. Ильгет посидела еще немного. Неплохо бы сейчас тоже пойти в сеть. В кабинет можно пойти, и там... Какой-то ритм уже набухал внутри, Ильгет знала — рождается стихотворение.
Но если она так сделает... уже ведь одиннадцать вечера. Может быть, Пита хочет чего-то другого. Наверняка хочет. Он ведь говорил, что каждый вечер хочет.
— Ну я пойду лягу? — спросила она. Пита пожал плечами.
Ильгет ушла в спальню. Прочитала молитву. Разделась, легла. Пита так и не шел. Уже тянуло в сон. Ильгет взяла демонстратор, нашла «Камень и розу». На днях начала этот роман читать. Едва она углубилась в чтение, рядом плюхнулся Пита.
— Спокойной ночи, — с едва уловимой горечью произнес он и отвернулся.
Ильгет отложила демонстратор. Может быть, Пита ждет, что она начнет сама требовать секса?
Ей не хотелось. Ну никак...
Ильгет неуверенно положила ладонь на плечо мужа. Погладила. Повернулась к нему и прижалась. Пита никак не реагировал.
Он обиделся на что-то?
— Пита, ты на что-нибудь обиделся?
— Нет, — глухо ответил муж.
— Правда? Ты как-то странно себя ведешь.
Пита повернулся на спину.
— Да нет, — сказал он, — все нормально. То, что я сижу один до полуночи, это совершенно нормально.
— Но Пита, — озадаченно произнесла Ильгет, — ведь мы же договорились, что я сегодня иду в церковь. Ты же не хотел, чтобы я завтра шла. Вот я и сходила сегодня.
— Да нет, все нормально, я же говорю, — повторил Пита, — все правильно. Просто мы чужие люди.
— Почему?! Потому что я сходила в церковь на праздник? Мы сразу чужие люди?
— Потому что сходить в церковь для тебя важнее, чем побыть со мной.
Ильгет помолчала. Потом сказала тихо.
— Пита, но я не могу не ходить туда.
— Ну и ходи, — отозвался с горечью Пита. Он отвернулся и сжался в комок. Ильгет попыталась погладить его, прижаться, но муж никак не реагировал.
Может быть, в другое время Ильгет заплакала бы. Но сейчас ей не хотелось плакать. Несмотря ни на что, душа все еще была полна пасхальной радости. Все было нормально. Все правильно. Спасибо, Господи, подумала Ильгет. Да, жаль Питу, но как ему помочь? Ильгет не виновата. Он пытается доказать ей, что она виновата, но ведь это совсем не так.
Постепенно она заснула, а Пита так и лежал без сна половину ночи. Наконец, не выдержав, около трех он разбудил жену и совершил свое обычное дело, только она была сонной и от этого еще более безучастной, чем всегда.
Ильгет нравилось заниматься с Мирой. Она мало общалась теперь с друзьями, и эти занятия казались возвращением старых — что уж греха таить — более счастливых времен. Мира, правда, занималась с ней куда более безжалостно, чем Арнис (вот когда выяснилось, насколько он, оказывается, берег и жалел Ильгет), и удары ее были в полную силу (синяки стали для Ильгет делом привычным), и кроссы она заставляла бегать, не обращая никакого внимания на тяжелое дыхание за спиной. Но и результаты стали проявляться быстрее.
На Квирин возвращалось лето. Настоящего лета Ильгет не видела уже давно (военное, на Ярне — не в счет), и очень радовалась каждому светлому деньку, солнышку, купанию в море (быстрому, чуть ли не украдкой, чтобы поскорее вернуться домой, к мужу). Особенно ей нравилось идти с Мирой после тренировки (все мышцы — как ватные, ноги с трудом отрываются от земли, в голове — парящая легкость), они шли пешком от Грендира до моря, купались (это, говорят, полезно для мышц), потом уже на флаерную стоянку. Собака Миры, Рэда, молча сопровождала их.
— Ты знаешь, — сказала Мира, — Арнис через неделю улетает в патруль!
Сердце екнуло и замерло. Ильгет посмотрела на подругу.
— Серьезно? Нет, он говорил что-то, но я не думала, что уже сейчас...
— Вы с ним совсем не разговариваете? — спросила Мира.
— Совсем, — коротко ответила Ильгет. Черные глаза Миры блеснули, но сказать что-нибудь она не решилась.
— Тяжело же, — Ильгет думала о другом, — ведь ему отдохнуть тоже надо... недавно только с акции, и снова в космос.
— Это его призвание, — заметила Мира, — с этим ничего не поделаешь, Иль, это такой человек. Ну а что, семьи у него нет. Меня-то вот в космосе со страшной силой тянет к Лукасу, к детям... я поэтому и отказалась от долгих экспедиций, занимаюсь вот испытаниями в ближнем космосе да в воздухе. Ну не знаю, может, слетаю еще как-нибудь, но сейчас пока Лэйн еще такая маленькая... А может быть... — Мира замолчала.
Ильгет испытывала почти физическое наслаждение, глядя на раскинувшийся вокруг поздневесенний пейзаж — цветущие рододендроны, от темно-алого, до белого, всех оттенков сиреневого и розового, нежно-салатовая, темно-зеленая листва, трава, и там, вдали, синяя полоска моря... И запах, неуловимо нежный, восхитительный запах весенних цветов. Дышать этим воздухом — не надышаться.
— Что — может быть? — спросила она.
— Что? — Мира будто очнулась.
— Ты сказала — может быть...
— А, да. Может быть, Арнису просто и не хочется оставаться... ну, плохо ему здесь.
Ильгет поняла, что Мира хочет сказать этим, и мудро решила не продолжать тему.
Она вспомнила о другом. Вчера Пита снова дулся на нее. Высказывал претензии. И тут он был, наверное, прав — она холодная. Он так красочно живописал, как ему с ней плохо... наверное, действительно плохо. Как бесчувственная лягушка, как бревно. Ильгет казалось, что она старается не быть такой. Но ведь сложно изображать страсть, которой нет.
— Мира... можно я... немного скользкая тема, но мне больше не с кем посоветоваться... как у тебя насчет секса с мужем?
Мира задумчиво посмотрела на подругу.
— Иль, а почему ты спрашиваешь? Догадываюсь, что у тебя довольно-таки хреново с Питой, так?
— Да если бы было хреново, мне-то все равно. Но ему плохо, понимаешь? Для мужчин это главная радость в жизни, а я...
— Ой... ты знаешь, для меня это тоже одна из главных радостей, — сказала Мира.
— Завидую, — вздохнула Ильгет.
— Я всегда так мечтаю... когда на акции, далеко от Лукаса. Знаешь что, Иль, я думаю, что у тебя может быть не все в порядке. Твое тело, если уж честно, столько пережило, такой стресс, что... ты с врачом не говорила об этом?
— Ну, я лечилась от вагинизма. Теперь боли нет, но все равно... При чем тут врач? Он же не может усилить мои желания.
— Обычный врач нет, но может быть, сексопатолог? Хотя у тебя же не патология... Ну не знаю. Есть такие психологи. Надо поискать в сети.
— Вообще это мысль, — согласилась Ильгет, — пожалуй, поищу. Вдруг поможет.

Ильгет стала посещать сексопатолога. Но психологические занятия, упражнения на расслабление пока не давали особого результата. Постоянное недовольство Питы и его требования еще усугубляли ситуацию. По требованию Ильгет, конечно, могла сделать все, что угодно, но вот того, что необходимо в сексе — любви, страсти, желания играть — моральное насилие никак не прибавляло. Скорее, наоборот.
Вскоре она закончила подготовку и сдала эмигрантский минимум. Экзамен длился восемь часов, четверо педагогов задавали Ильгет вопросы и задачи, совершенно не заботясь о порядке предметов, там был и простейший навигационный расчет, и математика, и теория подпространства, и космография, и физика, и генетика, и гуманитарный цикл — два иностранных языка (с этим у Ильгет проблем не было, в дополнение к лонгинскому она наконец-то выучила томи в совершенстве), история цивилизаций, история искусств, социология, психология... даже просто перечислить названия всех предметов — и то сложно. Но Ильгет готовилась долго и с мнемоизлучателем. Сдала она и физподготовку, но упрощенный курс дался ей легко, этим-то она занималась всерьез. Теперь и Пита начал заниматься по программе в спортзале, понимая, что сдавать все равно придется.
Вернувшись с экзамена, Ильгет не застала дома мужа. Это ее поразило. Пита никогда не выходил один, разве что в спортзал или по делам. Но он же никуда не собирался. И не предупредил, и не оставил сообщения. Ильгет позвонила мужу на спайс — ответа не было.
Ну и ладно. Она сможет сегодня побыть одна!
Боже мой! Чем бы заняться? Ванну принять... поваляться с книгой... гитара — а что, это мысль. За гитару не бралась уже несколько месяцев. Ильгет в волнении пересекла гостиную большими шагами. Писать... несколько месяцев даже не прикасалась к своему сайту. И даже не вспоминала о том, чтобы сочинить что-нибудь — какое там. Не до того было! И сейчас ничего в голову не идет...
Да, но Пита скоро придет... ну конечно же. Мало ли куда он мог выйти.
Ладно, пока устроим торжественный ужин... Ильгет вышла в кухню. И накрывать на стол не буду, подумала она. Ненавижу накрывать на стол! Положу себе на поднос все, что хочется... завалюсь на кровать, буду смотреть какой-нибудь фильм, какой-нибудь простой, про любовь, про эстаргов, про реальные, настоящие приключения в Космосе. Только не про войну. Она подошла к коквинеру, задумалась, из гастрономической медитации ее вырвал звонок вызова. Ильгет обернулась к экрану, ожидая увидеть Питу, не может же быть, чтобы он исчез так внезапно. Ей улыбалась Мира, черноглазая, с зачесанными назад гладкими волосами.
— Иль! Ну как?
— Сдала, — мгновенно сообразила она. Уже и забылось радостное событие.
— Это надо отметить, — деловито сказала Мира, — ты как насчет того, чтобы в «Ворону» завалиться?
— Прямо сегодня, что ли?
— А что? Я ребят предупредила, все в боевой готовности. Мужа бери с собой, — добавила она, помедлив, — хватит ему уже избегать нашего общества.
— А его нет дома, — сказала Ильгет слегка растерянно.
— Ну так тем более! Пошли.
Ильгет молчала.
— Чего?
— Да понимаешь... я думаю, что он вернется, — сказала Ильгет, — придет, а меня нет. Он расстроится.
— Да? — теперь, похоже, расстроилась Мира, — ну все равно. Я тебя поздравляю.
Она отключилась. Ильгет вздохнула. Представила уютные столики «Синей вороны», музыку с эстрады, вьющуюся по перегородкам зелень. Сто лет там не была. Сто лет не слышала шуточек Гэсса. И не пела с ребятами. Да и сама, собственно, не пела.
Она тщательно подавила нехорошие мысли. Что же поделаешь, муж дороже. Семья важнее. Заказала себе ужин, пирожные. Присела в гостиной, выбрала фильм...
Примерно через час раздался сигнал. Ильгет открыла дверь и вышла в коридор, ожидая увидеть Питу. Но в холл ввалилась целая толпа.
— Привет, Иль! — Лири чмокнула ее в щеку. Иволга обняла. Данг тоже обнял одной рукой — на второй держал младенца. Глаза Ильгет сияли безудержно.
— Ой, ребята, как здорово, что вы пришли!
Она не думала в этот момент, что скажет Пита... да ведь его и дома нет. И неизвестно, где он и когда вернется. Случиться с ним ничего не могло, мы ведь на Квирине все-таки.
— Заходите!
Началась мельтешня. Иволга с Мирой собирали на стол. Лири утянула Ильгет в спальню.
— Оденься поприличнее, Иль! Праздник все-таки.
Лири обожала наряжаться, да и других наряжать. Даже маленький Анри у нее был вечно разукрашен, как принц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76