Как бы то ни было, я посылал открытку Дону каждое Рождество.

Не знаю, решили ли они, что я вожу их за нос. Они говорили что-то о
моем индексе склонности к насилию, а это значило, что у них есть либо мое
личное дело, либо доступ к Центру. Это означало, что я удержал равновесие
вплоть до кануна "Румоко".
Будильник был установлен на 5.45, и я перевел его на восемь. Если уж
им так много известно, то наверняка они знают и расписание дежурств.
Итак, наступил перелом. Целый месяц я провел здесь, держа свою руку
на грохочущем пульсе проекта "Румоко". Вот только если они знали, сколько
времени у меня действительно оставалось - срок, в который их работа
закончится, они могли - возможно, даже должны были, протянуть время и
придерживать меня. Мне нельзя было оставлять их в моей каюте на целый
день, ну а единственная альтернатива - передать их службе безопасности
корабля прежде, чем я вытрясу из них их задание - мне страшно не
нравилась, так как я не знал, был ли на борту их сообщник, а то и больше,
кем бы они ни были, и не затеяли ли они еще чего-нибудь после того, как их
фокус с Джи-9 не прошел, как было задумано. Во всяком случае, что-то
должно было быть приурочено к 15 сентября, плановой дате проекта.
Для того, чтобы заработать вознаграждение, я должен был передать
посылку. Но до сих пор ящик был пуст.
- Джентльмены, - сказал я, и мой голос показался мне чужим, с
замедленными рефлексами. Поэтому я постарался делать поменьше движений и
говорить медленно и осторожно. - Джентльмены, роли поменялись. И теперь
мое время. - Я развернул стул, сел напротив них, положил руку с оружием на
кисть другой, а ту - на спинку стула. - Послушайте предисловие
относительно моих дальнейших действий, которые я предполагаю в отношении
вас.
- Вы не правительственные агенты, - продолжал я, вглядываясь то в
одного, то в другого. - Нет. Вы защищаете чей-то частный интерес. Будь вы
агенты, вы, несомненно, должны были убедиться, что я не один. Вы прибегли
к крайним мерам, вынужденные допрашивать меня таким манером, так что я
догадываюсь, что вы штатские, и толкнуло вас на это что-то отчаянное. Это
заставляет меня связать ваши действия со вчерашней попыткой диверсии с
аппаратом Джи-9 - да, назовем это диверсией. Вы знаете, что это так, и я
знаю, что вы это знаете - после того, как я слазил в него, и ожидаемого
результата не получилось. Очевидно, это толкнуло вас на сегодняшние
действия. Поэтому я даже не задаю вам вопроса об этом.
Затем примем во внимание, что я принял сказанное вами за чистую
монету - я мог бы вынуть документы из ваших карманов, если они там есть,
но ваши имена мне ни к чему. Так что и в карманы к вам я не полезу. В
действительности мне нужен ответ только на один вопрос, и это, возможно,
не принесет вреда ни вам, ни вашему нанимателю или нанимателям, которые,
несомненно, откажутся от вас.
- Я хочу знать, кого вы представляете, - сказал я. - Зачем? - спросил
высокий, и хмурый взгляд его упал на меня. У рта его был рубец, который я
раньше не заметил из-за маски.
- От этого зависит ответ - почему вас послали?
- И чем это кончится?
Я пожал плечами:
- Может быть, личной местью.
Он покачал головой.
- Вы тоже на кого-то работаете, - сказал он, - и если это не
правительство, то все равно кто-нибудь из тех, кто нам не по душе.
- То есть, вы признаете, что вы не независимые подрядчики. Если вы не
говорите мне, на кого вы работаете, может быть, вы скажете, для чего
хотите сорвать проект?
- Нет.
- Ладно. Вывод один - вы связаны с каким-то крупным нанимателем,
который является противником проекта. Как это звучит? Могу я сделать такое
допущение?
Коротышка засмеялся, и второй оборвал его быстрым свирепым взглядом.
- Ну, с этим покончено, - сказал я, - перейдем к другому. В моих
руках и ваша смерть, и ваше спасение. Я могу даже предположить, что этой
каютой заинтересуются ваши друзья, которые вовсе не предполагали просто
дурачиться и могут войти на сцену в последнем акте, перед тем, как вам
будет крышка. Как это звучит?
- Прослушивается это место или нет?
- Конечно, нет, - сказал его напарник, - только держи пасть закрытой.
- Ну, как это звучит? - повторил я.
Он снова покачал головой.
- Альтернатива - рассказ всей истории - о наркотиках, допросах и
вообще. Как же _э_т_о_ звучит? Или вы хотите дотянуть допрос до пыток?
Высокий подумал и снова покачал головой.
- И вы это _с_д_е_л_а_е_т_е_? - спросил он меня.
- Да.
Казалось, он обдумывает это.
- Потом я не смогу спасти вас от пыток, как хотел, - заключил я. -
Даже если вы и прошли наркопробу, вы знаете, что вас расколют за пару
дней, если будут пользоваться наркотиками и всем прочим умело. Так
подходящая эта тема для беседы или же поговорим позже? Если вы
предпочитаете отложить это, я могу только предположить, что вы
спланировали еще кое-что, чтобы сорвать проект...
- Проклятье, он слишком сообразителен!
- Скажи ему, чтобы он заткнулся, - посоветовал я другому. - Он
отвечает мне настолько быстро, что и пошутить не дает. Так что же вы
затеяли? Давайте, выкладывайте, - сказал я, - вы же знаете, что рано или
поздно я от вас этого добьюсь.
- Он прав, - сказал парень со шрамом. Он повернулся ко мне: - Ты
чертовски сообразителен. Твой коэффициент интеллектуальности и Личный
профиль не показывали ничего такого. Может, тебе денег предложить.
- Может быть, - сказал я, - но сумма должна быть соответствующей.
Назовите сумму и скажите, кто ее предлагает.
- Сумма четверть миллиона долларов наличными, - сказал он. - Это
самое большее, что я могу предложить. Освободи нас и занимайся своими
делами... Забудь об этой ночи.
Я обдумал предложение. Внешне оно выглядело заманчиво. Но я не
единожды в год проходил мимо больших куч денег, и мне не нравилось то, что
я буду вынужден обмануть частное сыскное агентство Вэлша, третье по
величине агентство мира, с которым я желал и дальше сотрудничать в
качестве независимого подрядчика.
- Так кто же несет расходы, как и почему?
- Я могу выдать тебе половину суммы наличными сегодня ночью, а другую
- через неделю или десять дней. Ты сам скажешь, как тебе это будет
удобнее. Можешь гадать - почему, но не задавать этого вопроса. Это будет
одним из того, за что мы заплатим.
- Ваш хозяин, очевидно, может кучами разбрасывать деньги, - протянул
я, глянув на часы и заметив, что было уже шесть пятнадцать. - Нет, я
вынужден отвергнуть ваше предложение.
- Тогда ты - не правительственный чиновник. Любой из них позарился бы
на такую сумму.
- Я же говорил вам, что не работаю на правительство. Что же дальше?
- Похоже, что мы зашли в тупик, мистер Швейтцер.
- Едва ли, - возразил я, - скорее, добрались до конца предисловия.
Поскольку уговорить вас не удалось, придется браться за дело. Приношу вам
свои извинения, но другого выхода нет.
- Вы действительно решили применить физическое насилие?
- Боюсь, что так, - подтвердил я. - И нам не помешают. Поскольку я
предполагал, что утром буду с похмелья, то прежде чем пойти спать,
сказался больным. Так что в моем распоряжении целый день. Вы уже ранены и
рана болит; подумайте же о том, что я могу с вами сделать за день.
Затем я осторожно встал, и хотя комната поплыла перед глазами, я вида
не подал. Подойдя к стулу коротышки, я сгреб его и поднял вместе с
седоком. Я чувствовал себя неважно, но силы еще оставались.
Я унес его в душевую и вместе со стулом запихнул под душ так, чтобы
вода пока не попадала на голову.
Затем я вернулся в каюту.
- Теперь расскажу, что я задумал, - сказал я. - Я измерял температуру
воды в этой душевой в разное время дня: она колеблется от 140 до 180
градусов по Фаренгейту. И твой приятель окажется под струей кипятка сразу
же, как только я включу воду, расстегну рубашку и спущу ему брюки, чтобы
побольше открыть тело. Понял?
- Понял.
Я вернулся в душевую и включил воду - одну горячую. Затем снова
вернулся в каюту. Я внимательно рассматривал лицо высокого, и мне
показалось, что у него есть что-то общее с коротышкой, какое-то сходство.
А не родственники ли они, подумал я.
Когда из душевой донесся крик, он попытался сохранить внешнее
спокойствие. Но мне было понятно: я сломал его. Он пробовал держаться изо
всех сил, глядя то на часы, то на меня.
- Выключи, черт возьми! - крикнул он.
- Брат? - спросил я.
- Двоюродный. Да выключи ты кипяток, обезьяна!
- Только тогда, когда у тебя будет что сказать.
- Ладно. Только оставь его там и прикрой дверь.
Я ринулся в душевую и прикрыл воду. Голова у меня начала проясняться,
но я по-прежнему чувствовал себя как у дьявола на жаровне.
Я обжег руку, закрывая кран. Оставив жертву висеть на стуле и
обтекать, я вернулся в каюту, прикрыв за собой дверь.
- Так что ты хотел сказать?
- Можно мне освободить руку и взять сигарету?
- Нет, но сигарету получишь.
- Хотя бы правую. Она затекла.
Я подумал и согласился, снова взяв пистолет.
Я зажег для него сигарету, сунул ему в рот и освободил его правую
руку от ленты. Он выронил сигарету, пока я это делал, но я поднял ее и
вернул ему.
- Ладно, - сказал я. - Отдыхай секунд с десяток, потом поговорим.
Он кивнул, оглядел комнату и глубоко затянулся.
- Я полагаю, ты знаешь уязвимые места, - начал он, - и думаю, что ты
не от правительства; и если это так, то твое личное дело очень богатое.
- Я не от правительства.
- Тогда жаль, что ты не на нашей стороне, потому что этот проект -
очень вредная штука. Кто бы ты ни был, - уточнил он, - я надеюсь, что ты
знаешь, что являешься его соучастником...
И он снова посмотрел на часы.
Шесть двадцать пять.
Он делал это и раньше, но я не обращал на это внимания. Но теперь мне
показалось, что он не просто желает знать время.
- Когда взрыв? - спросил я на всякий случай.
И он внезапно купился на мой блеф.
- Принеси моего брата из душевой, чтобы я видел его.
- Когда это случиться? - настаивал я.
- Очень скоро, - сказал он - но это неважно. Ты опоздал.
- Не думаю, - возразил я. - Теперь, когда мне это известно, я
потороплюсь. Так... Не время спать. Думаю, мне пора выдать тебя.
- А что, если я предложу тебе большую сумму?
- Нет. Ты только смутишь меня. И я снова откажусь.
- Ладно. Только, пожалуйста, принеси брата обратно и позаботься об
ожогах.
Так я и сделал.
- Вам, парни, придется немного побыть здесь, - сказал я наконец,
потушив сигарету у старшего и вновь связывая его. Потом я шагнул к двери.
- Ты не знаешь, ты действительно не знаешь, - услышал я позади.
- Не валяй дурака, - бросил я через плечо.
Я не знал. Я действительно не знал.
Но мог и догадываться.
Я несся по коридору, пока не добежал до каюты Кэрол Дейт. И я колотил
кулаком в дверь, пока не услышал сдавленные проклятия и просьбу обождать
чуток. Затем дверь открылась, и Кэрол, с ночным колпаком на голове,
уставилась на меня, жмурясь от света и запахивая огромный халат.
- Чего тебе?
- Насчет вчерашнего, - объяснил я. - Пришел поговорить. Можно к тебе?
- Нет, - возразила она. - Я не привыкла...
- Диверсия, - бросил я. - Я знаю. И то, о чем мы толковали, еще не
кончилось. Пожалуйста...
- Заходи, - дверь неожиданно распахнулась, и она посторонилась,
пропуская меня.
Я вошел.
Она закрыла дверь, привалилась к ней и потребовала:
- Ладно. Выкладывай!
В каюте слабо мерцал свет. Я явно поднял ее с постели: кровать была
вся измята.
- Видишь ли, в прошлый раз я рассказал тебе не все, - начал я. - Да,
это была диверсия: там находилась бомба, и я обезвредил ее. С этим все
обошлось. Сегодня же - большой день, день Проекта, и я думаю, что в
недалеком будущем нас ждет последняя попытка диверсии. Я знаю: это факт. И
думаю, что знаю, в чем заключается диверсия. Поможешь мне? Хочешь, я
помогу тебе? Помочь?
- Сядь, - сказала она.
- Времени мало.
- Сядь, пожалуйста. Мне надо одеться.
- Только поторопись.
Она шагнула в другую комнату, оставив дверь открытой. Я оказался за
косяком. И, думаю, это ее не беспокоило, если она доверяла мне и, похоже,
так оно и было: она одевалась.
- Что за диверсия? - донеслось до меня сквозь шорох платья.
- Думаю, что, по крайней мере, один из наших атомных зарядов снабжен
"ловушкой для дураков", так что эта птичка чирикнет, едва выпорхнув из
клетки.
- Почему?
- Потому что в моей каюте два человека - оба привязаны к стульям -
которые желали побеседовать со мной утром насчет обслуживания Джи-9.
- Ты считаешь их врагами?
- Они были грубоваты со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31