Таким образом, если я смогу лежать
совершенно неподвижно, то сумею соперничать с японцем, забравшимся в
горячую ванну, тогда ощущение холода пройдет. Впрочем, в данном случае
речь скорее шла о вопросах удобства, а не выживания. И хотя в данный
момент я думал только об облегчении своих страданий, неожиданно я
почувствовал в сознании какое-то постороннее присутствие. Однако я не
очень расстроился по этому поводу, потому что методы, которыми действовал
чужак, вроде бы приносили мне пользу - это, естественно, был еще один
способ показать мне, насколько я слаб и нерешителен. А я и не собирался ни
с кем спорить по этому поводу.
Занимаясь в классе йоги, я часто прибегал к дыхательным упражнениям,
которые помогали согреваться. Я начал упражнение, но дыхание с хрипом
вырвалось из моей груди, и я закашлялся.
Вомбат повернулся и прыгнул мне на грудь. Я открыл рот, чтобы
завопить, но зверек засунул мне лапу прямо в глотку. Левой рукой я схватил
его за шею и изо всех сил сжал - только тут я сообразил, что моя левая
рука свободна.
Зверек начал отбиваться от меня всеми четырьмя конечностями, потом
приблизил мордочку прямо к моему лицу и хрипло прошептал:
- Вы опасно усложняете мою задачу, мистер Кассиди. Немедленно
отпустите мою шею и не шевелитесь после этого.
Так, значит, у меня уже начался бред.
Впрочем, даже в бреду я, казалось, стремился к достижению
определенных удобств, поэтому я отпустил вомбата и попытался кивнуть. Он
тут же убрал лапу из моего рта.
- Отлично. Ваши ноги уже свободны. Мне нужно только развязать правую
руку, и мы будем готовы уйти.
- Уйти? - спросил я.
- Ш-ш-ш! - прошептал вомбат и занялся ремнем. Самая потрясающая
галлюцинация за довольно длинный промежуток времени. Интересно, какой из
моих неврозов вылился в такую странную форму.
Ничего определенного в голову мне не приходило. Впрочем, доктор Марко
утверждает, что неврозы это такая хитрая, заковыристая штука, что нужно
относиться к ним с уважением, особенно когда речь идет об их стремлении
оставаться в тени или об их способности завладевать вами самыми необычными
способами.
- Ну вот! - прошептал вомбат через несколько минут. - Ты свободен.
Следуй за мной!
И начал отходить от меня.
- Подожди!
Он остановился, повернулся ко мне и спросил:
- В чем дело?
- Я не могу сдвинуться с места. Послушай, нужно, чтобы восстановилось
кровообращение. У меня онемели руки и ноги.
Зверек фыркнул и подошел к тому месту, где я лежал.
- Самое лучшее лекарство - это движение, - сообщил он и, схватив меня
за руку, заставил сесть. Для галлюцинации он был на удивление силен.
Вомбат безостановочно тянул меня за руку, пока я не свалился вперед и
не оказался на четвереньках. Я чувствовал слабость, но держался.
- Прекрасно, - похлопав по плечу, похвалил меня вомбат. - Пошли.
- Подожди! Я умираю от жажды.
- Прости. Я путешествую налегке. Впрочем, если ты последуешь за мной,
могу обещать, что со временем дам тебе напиться.
- Когда?
- Никогда, - взорвался он, - если будешь продолжать сидеть здесь! Мне
кажется, из лагеря доносятся какие-то звуки. Пошли!
Я пополз к нему. А зверек сказал:
- Пригнись.
Совершенно ненужный совет, поскольку я все равно не мог подняться на
ноги.
Он начал двигаться в противоположную от лагеря сторону, направляясь
на восток, параллельно горному хребту, возле которого я работал. Я
следовал за ним очень медленно, так что он время от времени
останавливался, чтобы я мог его догнать.
Прошло несколько минут, и я почувствовал пульсирующую боль в
конечностях. Падая, я произнес что-то очень непристойное. Вомбат бросился
ко мне, но я успел прикусить язык до того, как он повторил свой фокус с
засовыванием лапы мне в рот.
- Тебя очень трудно спасать, - укоризненно заявил вомбат. - Система
кровообращения, манера поведения и самоконтроль находятся у тебя на самом
примитивном уровне.
Мне в голову пришло еще одно непристойное ругательство, однако его я
выговорил шепотом.
- Что ты и продолжаешь демонстрировать, - добавил зверек. - Ты должен
делать только две вещи: идти за мной и молчать. У тебя плохо получается и
то, и другое. Так что можно подумать...
- Давай двигай! - сказал я. - А я пойду за тобой! Что же касается
твоих эмоций...
Я бросился к нему, но он ловко отскочил и направился дальше.
Не обращая ни на что внимания, кроме невыносимого желания придушить
этого маленького нахала, я двинулся вслед за ним. Меня совершенно не
беспокоило то, что вся ситуация была абсолютно абсурдной. Для подведения
теоретической базы были Мерими и доктор Марко, которые составляли отличную
пару кривых зеркал, между которыми я и находился. При этом я изо всех сил
старался не отставать от вомбата, преследовал его, что-то бормотал, сжигал
адреналин и плевал в пыль, которую поднимали его маленькие проворные
лапки.
Горный хребет стал ниже, и я увидел проходы между скалами. Мы
заходили в них, поднимались наверх, затем спускались вниз по скалистым
коридорам в абсолютную тьму... Теперь у нас под ногами был только камень.
Один раз я поскользнулся, и вомбат мгновенно оказался рядом.
- Ты в порядке? - спросил он.
Я начал было смеяться, потом подавил смех.
- Ясное дело, я просто прекрасно себя чувствую.
Зверек постарался держаться вне пределов моей досягаемости.
- Нам осталось совсем немного, - попытался утешить меня он. - Потом
ты сможешь отдохнуть. Я дам тебе возможность подкрепиться.
- Мне очень жаль, - сказал я, безуспешно пытаясь подняться, - но это
все. Если я могу отдохнуть там, то с тем же успехом лучше подожду здесь. У
меня кончился бензин.
- Дорога, по которой мы шли, каменистая, - проговорил вомбат, - твои
враги вряд ли сумеют тебя выследить. Однако я бы чувствовал себя гораздо
лучше, если бы ты смог пройти еще немного. Видишь, вон там, немного
подальше, есть углубление. Если ты дойдешь туда, они, скорее всего,
пройдут мимо, даже если им удастся напасть на наш след. Ну, что скажешь?
- Я скажу, что это звучит весьма привлекательно, хотя вряд ли я сумею
добраться до твоего углубления.
- Попытайся. Еще чуть-чуть.
- Ладно.
Я с трудом поднялся на ноги, покачнулся и сделал несколько неверных
шагов вперед. "Если упаду, - решил я, - то больше вставать не буду. Будь
что будет".
В голове у меня было пусто и легко, а тело вдруг налилось свинцовой
тяжестью. Однако я продолжал идти. Еще сотня футов...
Вомбат завел меня в скрытый тупичок, находящийся в стороне от
прохода, по которому мы продвигались. Я повалился на землю, и окружающий
мир завертелся в бешеной пляске.
Мой спаситель вроде бы сказал:
- Я ухожу. Жди здесь.
- Ясное дело, - кажется, ответил я.
Меня снова охватил абсолютный мрак. Опаленная, хрупкая вещь (место)
неопределенного размера (продолжительности). Я был в ней и, наоборот -
равномерно распределен, одновременно полностью содержался внутри и снаружи
системы кошмаров, мое сознание находилось в С в степени (-n), а еще -
холоджаждажархолоджаждажар, словно период бесконечной десятичной дроби,
повсюду (где угодно) на воображаемом уровне, который окружал...
Вспышки и образы...
- Ты меня слышишь, Фред? Ты меня слышишь, Фред?
Вода по капле стекает мне в рот. И снова мрак. Вспышка. Вода на лице,
во рту. Тени. Стон...
Стон. Тени. Мрак - уже не такой чернильно-черный. Вспышка. Много
вспышек. Свет, проникающий сквозь ресницы, тускло. Перемещающаяся подо
мной земля. Стон - мой.
- Ты меня слышишь, Фред?
- Да, - сказал я, - да...
Движение прекратилось. Я услышал разговор на языке, который мне не
удалось узнать. Потом земля поднялась мне навстречу.
- Ты в сознании? Ты меня слышишь?
- Да, да. Я уже сказал "да". Сколько раз...
- Похоже, он действительно пришел в себя. - Это поверхностное
замечание было сделано голосом моего нового друга вомбата.
Однако я слышал еще один голос, хотя из того положения, в котором
лежал, не мог рассмотреть говорившего. А повернуть голову было так
трудно...
Я пошире открыл глаза и увидел, что лежу на плоской, порозовевшей от
лучей восходящего солнца земле.
Все события предыдущего дня медленно предстали перед моим мысленным
взором, выбравшись из того места, где живут воспоминания, когда мы ими не
пользуемся. Мои воспоминания вместе с выводами, которые я сделал из них, в
той же мере, как и состояние моих мышц, были причиной того, что мне так не
хотелось поворачивать голову, с тем чтобы посмотреть на моих спутников. К
тому же просто лежать было совсем не плохо. Если я подожду достаточно
долго, может быть, в следующий раз я приду в себя в каком-нибудь другом
месте.
- Послушайте, - проговорил незнакомый голос, - не желаете ли откушать
бутерброд с ореховым маслом?
Осколки разбитых грез осыпали меня с ног до головы. Задыхаясь, я
немного переместился и увидел длинные тени, упавшие на землю. Очертания
были такими странными, что, когда мне наконец удалось поднять голову и
рассмотреть кенгуру ростом более шести футов, стоящего рядом с вомбатом, я
не слишком удивился.
Кенгуру наблюдал за мной сквозь темные очки, одновременно доставая
коробку с бутербродами из своей сумки.
- Ореховое масло богато протеином, - наставительно сообщил он.
4
Находясь на высоте двадцати или тридцати тысяч миль, я вполне мог бы
насладиться замечательным зрелищем: Калифорния отрывается от континента и
исчезает под водами Тихого океана.
К сожалению, этого не произошло. Весь мир оторвался и куда-то исчез,
в то время как корабль продолжал свой полет, а у меня за спиной шел спор.
Тем не менее события развивались с такой скоростью, что мне казалось
возможным: промашка Сан-Андреаса еще даст мне несколько возможностей стать
свидетелем столь желанного зрелища, обеспечив какого-нибудь писателя из
далекого будущего материалом для книги, посвященной особенностям этого
древнего мира и тому, с каким удивительным мастерством была предсказана
его гибель. Когда тебе нечего делать, всегда можно предаться надеждам.
Поскольку сквозь иллюминатор, возле которого я сидел, отдыхая и
вполуха прислушиваясь к горячему спору между Чарвом и Рагмой, я видел
Землю и усыпанное звездами пространство вокруг нее - расстояние из
расстояний, - меня охватило изумительное ощущение, рожденное, вне всякого
сомнения, тем, что я пришел в себя после недавних страданий. Почти
метафизическое удовлетворение акрофилических стремлений в сочетании с
усталостью, которая медленно и легко охватывала все мое существо, словно
изумительный снегопад из крупных снежинок.
Я еще никогда не был на такой высоте, не видел подобных гигантских
пространств и был не в силах охватить их взглядом, меня переполняли мысли
о космосе, космосе и снова космосе. Красота основ, как она есть и могла бы
быть, протянула ко мне руки, и я вспомнил строчки, которые набросал
давным-давно, сожалея, что мне приходится оставить занятия математикой,
чтобы не получить диплома по этому предмету
Лишь Лобачевский узрел наготу Красоты
Она изгибается здесь, и вон там она изгибается
Ее ягодицы мудры,
А ее параллельные прямые
Соблазнительно переплетаются,
Ее треугольник - средоточие радости,
Ведь он меньше ста восьмидесяти градусов
Двойная симметрия ее песнопений
Не повергла великого Римана в волнение.
Он любуется незатейливыми простушками,
Смазливыми тевтонскими толстушками!
Но эллипс хорош далеко не всегда,
Скинь, скромность, покровы свои
И да предстанет пред нами во всей наготе Красота!
О гипербола, о тебе я мечтаю в ночи.
Весь мир - извивы, мне говорят,
А на прямой не ищи ничего
Перед смертью я Бога молю об одном
Видеть мир глазами Его
Меня клонило в сон. Я периодически терял сознание, потом приходил в
себя, не имея ни малейшего представления о течении времени. От часов,
естественно, не было никакого проку. Я изо всех сил старался не впасть в
забытье снова; во-первых, потому что хотел продлить эстетическое
удовольствие, которое испытывал, а во-вторых, я считал, что неплохо было
бы понять, что происходит вокруг.
У меня не было уверенности в том, понимают ли мои спасители, что я
нахожусь в сознании, поскольку я лежал лицом к иллюминатору в гамаке,
сплетенном из мягких паутинок. Впрочем, даже если они и догадывались об
этом, тот факт, что они разговаривали на каком-то неземном языке,
наверняка давал им ощущение изолированности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
совершенно неподвижно, то сумею соперничать с японцем, забравшимся в
горячую ванну, тогда ощущение холода пройдет. Впрочем, в данном случае
речь скорее шла о вопросах удобства, а не выживания. И хотя в данный
момент я думал только об облегчении своих страданий, неожиданно я
почувствовал в сознании какое-то постороннее присутствие. Однако я не
очень расстроился по этому поводу, потому что методы, которыми действовал
чужак, вроде бы приносили мне пользу - это, естественно, был еще один
способ показать мне, насколько я слаб и нерешителен. А я и не собирался ни
с кем спорить по этому поводу.
Занимаясь в классе йоги, я часто прибегал к дыхательным упражнениям,
которые помогали согреваться. Я начал упражнение, но дыхание с хрипом
вырвалось из моей груди, и я закашлялся.
Вомбат повернулся и прыгнул мне на грудь. Я открыл рот, чтобы
завопить, но зверек засунул мне лапу прямо в глотку. Левой рукой я схватил
его за шею и изо всех сил сжал - только тут я сообразил, что моя левая
рука свободна.
Зверек начал отбиваться от меня всеми четырьмя конечностями, потом
приблизил мордочку прямо к моему лицу и хрипло прошептал:
- Вы опасно усложняете мою задачу, мистер Кассиди. Немедленно
отпустите мою шею и не шевелитесь после этого.
Так, значит, у меня уже начался бред.
Впрочем, даже в бреду я, казалось, стремился к достижению
определенных удобств, поэтому я отпустил вомбата и попытался кивнуть. Он
тут же убрал лапу из моего рта.
- Отлично. Ваши ноги уже свободны. Мне нужно только развязать правую
руку, и мы будем готовы уйти.
- Уйти? - спросил я.
- Ш-ш-ш! - прошептал вомбат и занялся ремнем. Самая потрясающая
галлюцинация за довольно длинный промежуток времени. Интересно, какой из
моих неврозов вылился в такую странную форму.
Ничего определенного в голову мне не приходило. Впрочем, доктор Марко
утверждает, что неврозы это такая хитрая, заковыристая штука, что нужно
относиться к ним с уважением, особенно когда речь идет об их стремлении
оставаться в тени или об их способности завладевать вами самыми необычными
способами.
- Ну вот! - прошептал вомбат через несколько минут. - Ты свободен.
Следуй за мной!
И начал отходить от меня.
- Подожди!
Он остановился, повернулся ко мне и спросил:
- В чем дело?
- Я не могу сдвинуться с места. Послушай, нужно, чтобы восстановилось
кровообращение. У меня онемели руки и ноги.
Зверек фыркнул и подошел к тому месту, где я лежал.
- Самое лучшее лекарство - это движение, - сообщил он и, схватив меня
за руку, заставил сесть. Для галлюцинации он был на удивление силен.
Вомбат безостановочно тянул меня за руку, пока я не свалился вперед и
не оказался на четвереньках. Я чувствовал слабость, но держался.
- Прекрасно, - похлопав по плечу, похвалил меня вомбат. - Пошли.
- Подожди! Я умираю от жажды.
- Прости. Я путешествую налегке. Впрочем, если ты последуешь за мной,
могу обещать, что со временем дам тебе напиться.
- Когда?
- Никогда, - взорвался он, - если будешь продолжать сидеть здесь! Мне
кажется, из лагеря доносятся какие-то звуки. Пошли!
Я пополз к нему. А зверек сказал:
- Пригнись.
Совершенно ненужный совет, поскольку я все равно не мог подняться на
ноги.
Он начал двигаться в противоположную от лагеря сторону, направляясь
на восток, параллельно горному хребту, возле которого я работал. Я
следовал за ним очень медленно, так что он время от времени
останавливался, чтобы я мог его догнать.
Прошло несколько минут, и я почувствовал пульсирующую боль в
конечностях. Падая, я произнес что-то очень непристойное. Вомбат бросился
ко мне, но я успел прикусить язык до того, как он повторил свой фокус с
засовыванием лапы мне в рот.
- Тебя очень трудно спасать, - укоризненно заявил вомбат. - Система
кровообращения, манера поведения и самоконтроль находятся у тебя на самом
примитивном уровне.
Мне в голову пришло еще одно непристойное ругательство, однако его я
выговорил шепотом.
- Что ты и продолжаешь демонстрировать, - добавил зверек. - Ты должен
делать только две вещи: идти за мной и молчать. У тебя плохо получается и
то, и другое. Так что можно подумать...
- Давай двигай! - сказал я. - А я пойду за тобой! Что же касается
твоих эмоций...
Я бросился к нему, но он ловко отскочил и направился дальше.
Не обращая ни на что внимания, кроме невыносимого желания придушить
этого маленького нахала, я двинулся вслед за ним. Меня совершенно не
беспокоило то, что вся ситуация была абсолютно абсурдной. Для подведения
теоретической базы были Мерими и доктор Марко, которые составляли отличную
пару кривых зеркал, между которыми я и находился. При этом я изо всех сил
старался не отставать от вомбата, преследовал его, что-то бормотал, сжигал
адреналин и плевал в пыль, которую поднимали его маленькие проворные
лапки.
Горный хребет стал ниже, и я увидел проходы между скалами. Мы
заходили в них, поднимались наверх, затем спускались вниз по скалистым
коридорам в абсолютную тьму... Теперь у нас под ногами был только камень.
Один раз я поскользнулся, и вомбат мгновенно оказался рядом.
- Ты в порядке? - спросил он.
Я начал было смеяться, потом подавил смех.
- Ясное дело, я просто прекрасно себя чувствую.
Зверек постарался держаться вне пределов моей досягаемости.
- Нам осталось совсем немного, - попытался утешить меня он. - Потом
ты сможешь отдохнуть. Я дам тебе возможность подкрепиться.
- Мне очень жаль, - сказал я, безуспешно пытаясь подняться, - но это
все. Если я могу отдохнуть там, то с тем же успехом лучше подожду здесь. У
меня кончился бензин.
- Дорога, по которой мы шли, каменистая, - проговорил вомбат, - твои
враги вряд ли сумеют тебя выследить. Однако я бы чувствовал себя гораздо
лучше, если бы ты смог пройти еще немного. Видишь, вон там, немного
подальше, есть углубление. Если ты дойдешь туда, они, скорее всего,
пройдут мимо, даже если им удастся напасть на наш след. Ну, что скажешь?
- Я скажу, что это звучит весьма привлекательно, хотя вряд ли я сумею
добраться до твоего углубления.
- Попытайся. Еще чуть-чуть.
- Ладно.
Я с трудом поднялся на ноги, покачнулся и сделал несколько неверных
шагов вперед. "Если упаду, - решил я, - то больше вставать не буду. Будь
что будет".
В голове у меня было пусто и легко, а тело вдруг налилось свинцовой
тяжестью. Однако я продолжал идти. Еще сотня футов...
Вомбат завел меня в скрытый тупичок, находящийся в стороне от
прохода, по которому мы продвигались. Я повалился на землю, и окружающий
мир завертелся в бешеной пляске.
Мой спаситель вроде бы сказал:
- Я ухожу. Жди здесь.
- Ясное дело, - кажется, ответил я.
Меня снова охватил абсолютный мрак. Опаленная, хрупкая вещь (место)
неопределенного размера (продолжительности). Я был в ней и, наоборот -
равномерно распределен, одновременно полностью содержался внутри и снаружи
системы кошмаров, мое сознание находилось в С в степени (-n), а еще -
холоджаждажархолоджаждажар, словно период бесконечной десятичной дроби,
повсюду (где угодно) на воображаемом уровне, который окружал...
Вспышки и образы...
- Ты меня слышишь, Фред? Ты меня слышишь, Фред?
Вода по капле стекает мне в рот. И снова мрак. Вспышка. Вода на лице,
во рту. Тени. Стон...
Стон. Тени. Мрак - уже не такой чернильно-черный. Вспышка. Много
вспышек. Свет, проникающий сквозь ресницы, тускло. Перемещающаяся подо
мной земля. Стон - мой.
- Ты меня слышишь, Фред?
- Да, - сказал я, - да...
Движение прекратилось. Я услышал разговор на языке, который мне не
удалось узнать. Потом земля поднялась мне навстречу.
- Ты в сознании? Ты меня слышишь?
- Да, да. Я уже сказал "да". Сколько раз...
- Похоже, он действительно пришел в себя. - Это поверхностное
замечание было сделано голосом моего нового друга вомбата.
Однако я слышал еще один голос, хотя из того положения, в котором
лежал, не мог рассмотреть говорившего. А повернуть голову было так
трудно...
Я пошире открыл глаза и увидел, что лежу на плоской, порозовевшей от
лучей восходящего солнца земле.
Все события предыдущего дня медленно предстали перед моим мысленным
взором, выбравшись из того места, где живут воспоминания, когда мы ими не
пользуемся. Мои воспоминания вместе с выводами, которые я сделал из них, в
той же мере, как и состояние моих мышц, были причиной того, что мне так не
хотелось поворачивать голову, с тем чтобы посмотреть на моих спутников. К
тому же просто лежать было совсем не плохо. Если я подожду достаточно
долго, может быть, в следующий раз я приду в себя в каком-нибудь другом
месте.
- Послушайте, - проговорил незнакомый голос, - не желаете ли откушать
бутерброд с ореховым маслом?
Осколки разбитых грез осыпали меня с ног до головы. Задыхаясь, я
немного переместился и увидел длинные тени, упавшие на землю. Очертания
были такими странными, что, когда мне наконец удалось поднять голову и
рассмотреть кенгуру ростом более шести футов, стоящего рядом с вомбатом, я
не слишком удивился.
Кенгуру наблюдал за мной сквозь темные очки, одновременно доставая
коробку с бутербродами из своей сумки.
- Ореховое масло богато протеином, - наставительно сообщил он.
4
Находясь на высоте двадцати или тридцати тысяч миль, я вполне мог бы
насладиться замечательным зрелищем: Калифорния отрывается от континента и
исчезает под водами Тихого океана.
К сожалению, этого не произошло. Весь мир оторвался и куда-то исчез,
в то время как корабль продолжал свой полет, а у меня за спиной шел спор.
Тем не менее события развивались с такой скоростью, что мне казалось
возможным: промашка Сан-Андреаса еще даст мне несколько возможностей стать
свидетелем столь желанного зрелища, обеспечив какого-нибудь писателя из
далекого будущего материалом для книги, посвященной особенностям этого
древнего мира и тому, с каким удивительным мастерством была предсказана
его гибель. Когда тебе нечего делать, всегда можно предаться надеждам.
Поскольку сквозь иллюминатор, возле которого я сидел, отдыхая и
вполуха прислушиваясь к горячему спору между Чарвом и Рагмой, я видел
Землю и усыпанное звездами пространство вокруг нее - расстояние из
расстояний, - меня охватило изумительное ощущение, рожденное, вне всякого
сомнения, тем, что я пришел в себя после недавних страданий. Почти
метафизическое удовлетворение акрофилических стремлений в сочетании с
усталостью, которая медленно и легко охватывала все мое существо, словно
изумительный снегопад из крупных снежинок.
Я еще никогда не был на такой высоте, не видел подобных гигантских
пространств и был не в силах охватить их взглядом, меня переполняли мысли
о космосе, космосе и снова космосе. Красота основ, как она есть и могла бы
быть, протянула ко мне руки, и я вспомнил строчки, которые набросал
давным-давно, сожалея, что мне приходится оставить занятия математикой,
чтобы не получить диплома по этому предмету
Лишь Лобачевский узрел наготу Красоты
Она изгибается здесь, и вон там она изгибается
Ее ягодицы мудры,
А ее параллельные прямые
Соблазнительно переплетаются,
Ее треугольник - средоточие радости,
Ведь он меньше ста восьмидесяти градусов
Двойная симметрия ее песнопений
Не повергла великого Римана в волнение.
Он любуется незатейливыми простушками,
Смазливыми тевтонскими толстушками!
Но эллипс хорош далеко не всегда,
Скинь, скромность, покровы свои
И да предстанет пред нами во всей наготе Красота!
О гипербола, о тебе я мечтаю в ночи.
Весь мир - извивы, мне говорят,
А на прямой не ищи ничего
Перед смертью я Бога молю об одном
Видеть мир глазами Его
Меня клонило в сон. Я периодически терял сознание, потом приходил в
себя, не имея ни малейшего представления о течении времени. От часов,
естественно, не было никакого проку. Я изо всех сил старался не впасть в
забытье снова; во-первых, потому что хотел продлить эстетическое
удовольствие, которое испытывал, а во-вторых, я считал, что неплохо было
бы понять, что происходит вокруг.
У меня не было уверенности в том, понимают ли мои спасители, что я
нахожусь в сознании, поскольку я лежал лицом к иллюминатору в гамаке,
сплетенном из мягких паутинок. Впрочем, даже если они и догадывались об
этом, тот факт, что они разговаривали на каком-то неземном языке,
наверняка давал им ощущение изолированности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30