И, возможно, не авторитет он потерял. Но дело это
странное, пугающее, и даже люди отшатнулись от него, а поскольку Флиндерс
был с этим делом связан, дикие люди отшатнулись от Флиндерса. То
ожидавшееся им свидание с главами кланов так никогда и не состоялось.
После долгого напрасного ожидания он оставил свой лагерь на Тигги Хилл.
Союз, нарушенный таким образом, было нелегко возобновить. Вожди,
вернувшись с Севера, застали свои кланы в беспокойстве и тревоге. Рассказ,
который они привезли с собой, было нелегко усвоить; как этот рассказ, так
и основанное на нем соглашение вызвали новую волну слухов и толков.
Одно обстоятельство, однако, оказалось усвоить достаточно легко.
Гильд-станция дала материалы для изготовления ружей и серу для
пороха, и все нужно срочно использовать против Флиндерса. В этом никакой
неопределенности не было. Если бы им дали больше ружей, дикие токи
согласились бы напасть и на небо. Поддержка Флиндерса таяла, как тонкий
весенний снег на солнце; она не выдержала простого сообщения, что
выступление против него принесет мушкеты и порох. Вскоре каждая кузница
звенела от ударов молотов; запасы дерева, хранившиеся много лет, были
извлечены для такого случая и превратились в ложа мушкетов, а древесный
уголь и резко пахнущий натр смешивались с серой в примитивных пороховых
мельницах: смесь размалывалась, увлажнялась, высушивалась, вновь
размалывалась.
Флиндерс, конечно, слышал об этом. И не ждал. Разъяренный, спустился
он с Утеса: напал на Ниммаи, но был отброшен; налетел на Овелли, но и тут
не сумел одержать победу; и оказался зажатым между Домиником и Малларди, а
на помощь им спешили другие кланы. Потери его были огромны, он отступал,
хромая, как рорк на трех ногах, и спас его только неожиданный дождик,
погасивший фитили мушкетов и смочивший порох.
Он должен был считать себя счастливым, вернувшись в свое скалистое
убежище на Утесе, где в этот момент его не решились преследовать; тут он
мог подумать о своих потерях, о своих рухнувших надеждах и о скудной
кладовой. План нападения на Гильд-станцию растаял в тумане, поднимавшемся
с черных скал и среди черных, покрытых тем же черным мхом стволов
гигантских деревьев.
В некоторых отношениях большой совет на Холлоу Рок напоминал прибытие
Ку-корабля. Были воздвигнуты такие же большие павильоны, организовано
такое же (если не то же самое) снабжение продовольствием. Вновь повсюду
царил дух возбуждения и подвижности. Но на этом сходство, разумеется, и
кончалось. Ку-день наступал раз в пять лет, но _к_а_ж_д_ы_е_ пять лет, и
каким бы новым он ни казался, на самом деле он не был новым и не будет,
если не считать самого первого его прибытия. Совет же у подножия Холлоу
Рок, уникальной геологической формации планеты, был еще более уникальным
социальным явлением. Никто не знал, чего ожидать от него.
Харб, Ломар, несколько станционных чиновников (они по-прежнему
находились в шоковом состоянии не столько от возможности встретиться лицом
к лицу с рорком, сколько от перспективы обходиться без выпивки в течение
всего совета) и прирученные токи прибыли, как и намечалось, на аэрокрафте.
Они увидели медленно поднимающиеся в спокойном воздухе дымы костров диких
токов - только мужчин: те не взяли с собою женщин. Не было их и в группе
прибывших со Станции, за исключением Норны.
Утро дня, назначенного для Совета, застало диких и прирученных токов
по-прежнему в одиночестве, и по мере того, как тянулся этот день, Ран так
нервничал, что начал сожалеть о командирском запрете на выпивку. Было
достаточно причин для этого запрета, поскольку в пьяном виде поведение
большинства станционных чиновников становилось непредсказуемым. К тому же
Харб понимал, что рорки не одобрят тост "Смерть роркам!"
Дикие токи из подозрительности или опасений первое время не хотели
входить в павильон. Пока Харб обсуждал с Раном, как преодолеть это
препятствие, и пока Ран, слушая вполуха, осматривал местность в поисках
признаков приближения рорков, Норна взяла дело в свои руки.
- Жан, - сказала она, подойдя к мистеру Малларди, стоявшему несколько
в стороне от остальных. - Ты сердишься на меня за то, что я стала женщиной
другого?
Он осмотрел ее, не говоря ни слова. Потом проговорил:
- Если бы я убежал с тобой в Роркленд, может, ты бы стала моей. - Она
ничего не сказала, и он продолжил. - Но я не убежал. У меня нет права
сердиться.
- Я рада. Тогда пойдем вместе со мной в павильон и поедим вместе.
Лед, разбитый таким образом, никогда не смерзался больше, и Ран,
перестав осматриваться, пошел вслед за всеми в павильон... Постепенно
между ним и Жаном возник тот особый тип отношений, который бывает между
двумя мужчинами, соперничающими из-за женщины. Несколько позже начавшийся
разговор был внезапно прерван. Вбежал один из станционных чиновников, и
было ясно, что он нарушил запрет на выпивку. Голосом, в котором
смешивалось удивление, испуг и одурманенность, он громко сказал:
- О, мой член и мои ляжки - все вокруг кишит рорками!
Было названо количество членов делегации - 50, и они этого
скрупулезно придерживались: прибыло 25 рорков и 25 роркменов. Среди
роркменов были и женщины. Впервые Ран - и, разумеется, остальные - видел
женщин-подкидышей. Их было не очень много... молодая девочка примерно
десяти лет, державшая на руках ребенка, и старая, очень старая женщина.
Именно она нарушила молчание, установившееся в павильоне.
- Пахнут... - пробормотала она. - Как они пахнут...
Оборудование павильонов включало ванные комнаты, ими постоянно
пользовались, но каждое живое существо имеет свой специфический запах.
Дикая жизнь в Роркленде сильно обострила чувства старухи. Следующим
заговорил Рэнго. Он сделал шаг вперед и, пристально всматриваясь в лицо
одного из роркменов, сказал тихо и неуверенно, потом повторил громче:
- Брат? Брат?
Никто ничего не сказал. Он беспомощно и неуверенно повторил: "Брат".
Это больше не было вопросом. Тогда один из роркменов, не двинувший ни
единым мускулом, выступил вперед. Рэнго смотрел на него. Они встретились и
обнялись. Лицо Рэнго исказилось от волнения, но на лице его давно
потерянного брата была лишь странная необычная улыбка.
Ломар, глаза которого увлажнились, сказал:
- Вы все видите теперь, что люди живут среди рорков. Нужно ли вам еще
доказательство, что человек и рорки могут работать вместе? Конечно, рорк
нападает на человека - если тот предварительно сам нападет на него. Но не
иначе.
Рорки. Выступите вперед. По одному и медленно. Ну, рорки! Давайте!
Вновь молчание. Только шум ветра, больше ничего. Потом медленно,
медленно на своих высоких изогнутых в коленях ногах выступил вперед
старый, уже не черный, а серый рорк. На полпути он остановился.
- Рор'к. Идет, - сказал он. И: - Рор'к идет. В мире.
Ран услышал, как кто-то рядом с ним с трудом глотнул. Рорк сделал еще
несколько шагов, потом сел, сложив ноги. Только тогда очнулись прирученные
токи. Когда двинулся вперед второй рорк, они схватились за амулеты и
забормотали магические формулы. Но никто из них не закончил этого...
Постепенно они выпрямились. Кое-кто продолжал держаться за амулет. Но Ран
знал, что сделан первый шаг к победе над страхом.
И в данной ситуации это был вообще шаг к победе.
Роркленд следовало нанести на карту.
Так думал Ран, стоя на безымянном, источенном дождями холме в сердце
этой местности. Когда-то были проведены наблюдение и картографирование с
орбиты, и когда-то эти данные были пригодны. Но они не были пригодны
с_е_й_ч_а_с_ и вряд ли пригодятся в будущем. В таких обстоятельствах
оказалась неоценимой помощь роркменов.
Один из них как раз поднимался к нему, дождь стекал по его волосам и
обнаженной груди и плечам.
- Что там впереди, Транак, в этой долине, заросшей папоротниками? -
спросил Ран.
Человек ответил ему частью словами, а частью жестами, что долина
значительно расширяется и в ней находится небольшой источник. Мало
вероятно, считал он, чтобы там были рипы.... Однако и там они могут быть.
Ран кивнул и повернул голову, заговорил в маленький микрофон на
плече, а Транак заторопился обратно, чтобы заняться дальнейшей разведкой.
Через несколько минут небольшой отряд углубился в долину. Ран знал, хотя и
не мог этого видеть, что другой отряд движется с противоположной стороны.
Ни один рип в этой долине не останется в живых. Скалы слишком крутые. Ран
вытер свое залитое дождем лицо и заторопился вниз по холму, неся за собой
длинный шест с белым флагом. По этому сигналу и слева и справа двинулись
такие же флаги. Он знал, что, как направленная волна, эта линия пересекает
весь узкий континент.
Война с рипами продолжала свое медленное, но неумолимое продвижение
вперед.
Война эта была необыкновенно важна из-за природы противника. Но
важнее она была из-за природы союзников. За один месяц Ран перевернул
обычаи и традиции, складывавшиеся столетиями. Прирученные же токи,
работающие рядом с дикими - не буквально рядом, но в одном деле, - знали
об этом. Дикие токи, объединившиеся с гильдсменами. И, конечно, самое
удивительное - люди (цивилизованные, варварские и выродившиеся), люди
работали с рорками! Лишь клан Флиндерса, по-прежнему непокорный и
укрывшийся на своем Утесе, не принимал в кампании участия.
Ран слегка вздохнул, вспомнив, что договор о совместной деятельности
заключен только на один год. Конечно, это неплохо, но пока еще не настало
время устанавливать постоянное согласие. За год две объединившихся расы
(включая четыре группы людей: диких токов, прирученных токов, гильдсменов
и роркменов) должны уничтожить двух своих врагов: хищных рипов и
порождаемую ими токскую лихорадку.
Из крошечного передатчика послышался голос:
- Скиммер-5 докладывает командованию.
- Как дела, Мантон?
- Немного медленно... Пусть центр чуть замедлит свое продвижение
вперед. Не нужно ломать линию.
- Ладно. Каков урожай?
- Большая стая рипов двигалась вдоль берега. Часть из них прорвалась,
и нам пришлось развернуть линию, чтобы ни один из них не ушел. Эй! Я сам
убил нескольких рипов!
- Хорошо, хорошо, Мантон! Что еще?
- У скиммера-5 больше ничего. Конец сообщения.
Сказалось ли умение командира убеждать или подействовала общая
ситуация, но Старчи Мантон прервал свои бесконечные возражения, решив, что
теперь как раз крайний случай. Он привел в действие скиммеры и все
надземные средства передвижения (сказав, правда, что их трудно будет
применять в бездорожном Роркленде); и действовал с большим рвением.
Возможно и то, что но него подействовала отдаленность Ку-дня, которого он
страшно боялся.
Нечто подобное происходило и с другими гильдсменами. Сообщали,
например, что Релдон, находившийся в координационном центре западной
линии, не выпил ни капли с момента начала кампании! А старый "Кэп"
Кондерс, впервые за год оставив свои зловонные сушильные навесы, с таким
энтузиазмом включился в работу, что медик был вынужден запретить ему
действовать так энергично.
Вся кампания представляла из себя неправильный четырехугольник,
стороны которого двигались по направлению к центру... Прирученные токи
составляли северную линию. Дикие токи, с другой стороны, составляли южную
линию и столь же постоянно двигались на север. В обоих случаях "постоянно"
означает лишь приблизительную оценку. Эти две линии должны были
встретиться, и туда же со стороны берегов двигались рорки: западная линия
двигалась на восток, восточная - на запад. И площадь четырехугольника,
ограничиваемая этими линиями, постоянно сокращалась.
Обычно преследуемые рипы не ждали того, когда на них наткнется линия,
при ее появлении они бежали. В линиях впереди шли мужчины, вооруженные
копьями, мотыгами, дубинами и ружьями. За ними шли женщины и дети и
барабанили всем, что только могло барабанить, и звенели всем, что только
могло звенеть; они кричали и улюлюкали. Там, где местность была открытой и
позволяла использовать скиммеры, расстояние между людьми увеличивалось;
они гнали перед собой большую часть фауны Пиа-2, но другим животным
позволяли проскальзывать сквозь щели линии.
Скорость движения каждой линии и каждой части линии, естественно,
варьировалась в зависимости от погоды и местности. В ясные прохладные дни
на травянистых равнинах и слегка холмистых плоскогорьях, которые могли
превратиться в отличные пастбища, продвижение вперед было хорошим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22