Неужели вы забыли, что это я, а не кто иной, крепко держал вас в объятиях? Неужели вы забыли, как вы извивались и кричали, как вонзали мне в спину ногти, стараясь всецело, слышите, всецело, завладеть мной? – тихо и медленно протянул он. – И находились мы не в мягкой постели, которая располагает к неге, а проделывали все это стоя, как поступает в таких случаях – как это вы изволили выразиться? – «уличная шваль».
– Вы изнасиловали меня.
– Вы сами знаете, что это неправда. – Держа ее одной рукой, Сенред стал расшнуровывать лиф ее платья. – Ваши глаза откровенно признаются, что вы не возражали бы против повторения того, что было.
– Однажды вы были моим пленником, сидели на цепи, – сказала, как выплюнула, она. – Если вы посмеете притронуться ко мне, клянусь, я…
Он приложил палец к ее губам:
– Не надо умолять меня, дорогая графиня. В отсутствие посланника Клеров, который положил глаз на ваш туго набитый кошелек, я сам совершу жертвоприношение.
Сенред сорвал с себя рубашку и зашвырнул ее в темный угол.
– Вы сумасшедший! – воскликнула она.
– Именно так меня часто называют.
Он с силой притянул ее к себе. Прежде чем она смогла оказать хоть какое-то сопротивление, его губы уже целовали ее, раздвигали ее губы. Его язык углубился в ее рот. В негодовании Констанс пыталась вырваться, но у нее ничего не получилось.
Целуя ее, он одновременно круговыми движениями ласкал ее волосы, согревая живительным теплом не только ее шею, но и все тело.
Она даже не могла пошевелиться. Его настойчивые поцелуи все шире раздвигали ее ноющие губы.
Констанс застонала. Она чувствовала прикосновение его твердой, возбужденной плоти. Нетрудно было догадаться, что каждым своим движением он разжигает в ней чувственное пламя.
Она вонзила в его руки ногти и прижалась к нему. Поцелуй за поцелуем пробивали брешь в ее не слишком-то настойчивом сопротивлении. Этот безумец, все время снившийся ей в кошмарных снах, испытывал непреодолимое желание вновь обладать ею.
Меж ее бедер вспыхнуло сильное, непокорное пламя, в груди запульсировала кровь, болезненно напряглись соски. Когда Сенред отодвинулся от нее, он с трудом переводил дух и на его влажных губах сохранялся аромат ее кожи. – Милая графиня, – хрипло пробормотал он. – Этого-то я и хочу все время с той ночи, когда впервые обладал вами.
Он с новой силой принялся ласкать ее.
Констанс всхлипнула. Пожалуй, не выпей столько вина, она вела бы себя смелее, попыталась бы его оттолкнуть, во всяком случае, могла бы оказать сопротивление. Сейчас же все ее попытки высвободить руки оказывались безуспешными.
– То-то и оно, дорогая. – Его пальцы уже расшнуровали лиф ее платья. – На этот раз я хочу иметь вас обнаженной.
«Обнаженной?» Констанс почувствовала, что ее мысли проясняются. И смогла отодвинуться достаточно, чтобы ударить его.
Однако Сенред ловко уклонился, и кулак пролетел над его плечом. Но прежде чем она успела кинуться к двери, он схватил ее за руку и потащил к кровати. Затем толкнул ее, и она упала, раскинувшись, на постели.
– А этот хлыщ имеет вас?
– Имеет меня? Похоже, вы принимаете меня за потаскуху. – И она изо всех сил ударила его в лицо.
Но Сенред как будто этого даже не заметил, спокойно расшнуровывая ее корсаж, а затем принимаясь за шелковые юбки. Он небрежно бросил ее одежду на пол и схватил ее за рукав сорочки. Констанс услышала, как затрещала рвущаяся ткань.
Затем он навалился на нее.
– Вы благоухаете, как цветы, я до сих пор помню ваш запах.
Не обращая внимания на ее кулачки, он забрал в обе ладони ее волосы и зарылся в них лицом.
Тогда Констанс лягнула его ногой. Он чуть-чуть попятился, она лягнула его опять – на этот раз прямо в живот. Тяжело дыша, Констанс подкатилась к краю кровати. Но Сенред удержал ее, навалившись сверху.
Затаив дыхание, Констанс перестала отбиваться. Он буквально пригвоздил ее к кровати своей тяжестью, а его губы целовали нежный изгиб ее шеи.
«Что мне делать? – всхлипнув, подумала она. – Как отвязаться от него?» И почему он так ее унижает? Ведь он уже однажды отомстил ей. Да, он очень красив и абсолютно уверен в своем чувственном обаянии. Пригвожденная им к кровати, она остро ощущала ритм его дыхания, ощущала, как его руки ласкают ее волосы. На нее расслабляюще действовало тепло его большого тела. Она хорошо видела его красивое, словно изваянное скульптором лицо, шапку золотых волос, мерцание сапфировых глаз.
Она облизнула пересохшие губы.
– Вы делаете мне больно.
– Простите. – Сенред распутал пряди ее волос. На покрывало посыпался золотой бисер. Пышные волосы разметались по ее плечам. – Ах, Констанс, – пробормотал он, – не знаю, чем вы сумели меня околдовать, но я вернулся к вам.
Она лежала совершенно неподвижно. Человек этот опасен и жесток, от него можно ждать только горьких мук. Тем временем его руки изучали ее груди, уделяя наибольшее внимание соскам. Она с ужасом поймала себя на том, что ожидает, когда его губы начнут целовать все ее тело, а язык будет разжигать волнующее пламя страсти.
– Отпустите меня, – попросила она дрожащим голосом. – Я не хочу, чтобы вы ко мне прикасались. Вы безумны, пережитые несчастья помрачили ваш рассудок.
Он рассмеялся.
Ее разорванная нижняя рубашка уже валялась на полу. Обнаженные налитые груди, казалось, так и стремились к нему. Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на нее, и даже присвистнул.
– Как вы можете отвергать меня, когда все, что я делаю, наполняет каждую клеточку вашего тела жгучим желанием? – Он прильнул к ее груди губами, и она затрепетала в ответ на его ласку. – Подарите же мне всю свою мягкость, весь огонь своего желания.
Он подмял ее под себя и нашел своими губами ее рот.
На Констанс как будто накатила темная волна забвения. Она уже плохо сознавала, что делает, только ощущала, каким обжигающим потоком разливаются в ее крови его страстные слова. Голова у нее кружилась, она все сильнее и сильнее подпадала под магическую силу его обаяния.
Но она все же сопротивлялась, сопротивлялась из последних сил и даже оторвала свои губы от его губ.
– Именем Иисуса заклинаю вас, отпустите меня, – прошептала она. – То, что вы хотите сделать, – безумие. И это опасно… Не только для вас, но и для меня.
– Нет. – Его ноги, как клещами, обхватили ее тело. – Вы знаете, что хотите меня, и я тоже это знаю. – Его губы принялись мягко пощипывать ее груди. – Вы владеете каким-то волшебным секретом. Почему, лаская вас, я не могу хоть чуточку насытиться?
Его руки вновь и вновь проходились по плавным изгибам ее бедер.
– Клянусь, Констанс, сегодня вы опять будете моею. Я покрою поцелуями все ваше прекрасное тело и обещаю, что буду с вами нежен в каждом прикосновении.
Поддерживая ее одной рукой, Сенред снял сапоги и зашвырнул их в самый дальний угол, затем стянул панталоны.
– Я так хочу вас целовать, так хочу ласкать, гладить… – В его глуховатом голосе слышались настойчивые нотки. – Я так хочу войти в вас, так хочу полностью в вас раствориться.
Желание обессиливало Констанс, ее тело извивалось под его ласками. А он все говорил, и его бархатистый голос еще сильнее возбуждал ее. Ее бедра сами тянулись к нему, ноги постепенно раздвигались. В следующий миг его пальцы оказались внутри ее.
– Вот мое заветное место, – прошептал он. – Хочу поскорее оказаться там…
С ее уст сорвался стон. Сама не зная, о чем молить, запрокинув голову, она царапала ногтями его руки.
– Я хочу целовать вас, хочу осыпать ласками.
Его пальцы нащупали твердый бугорок, и чувствительные ласки продолжались.
– Не отвергайте меня, Констанс.
Он уткнулся лицом в ее плечо, жарко шепча нежные слова.
– Милая Констанс, – его руки скользнули под ее ягодицы. Бедра прикасались к ее бедрам. – Неужели вы меня не хотите?
Губы прильнули к ней и тут же, как бы дразня ее, удалились. Он провел влажным языком сперва по левой ее груди, потом по правой. Констанс вскрикнула и схватилась за его волосы, обхватила обеими руками его голову и притянула ее к себе.
С внезапным неистовством он впился в ее губы.
– Скажите, что вы хотите меня, – пробормотал он. – Взгляните на меня.
Сенред приподнялся и удобно устроился на колыбели ее бедер.
– Откройте глаза, – хрипло попросил он. – Скажите, что хотите меня, ведь это же так и есть.
Она хотела повиноваться ему, но не могла. Ее тело охватило странное оцепенение, и только отрывочные мысли возникали в сознании. Какой ужас – отдаться ему здесь, вот так… У нее было такое ощущение, будто ее вот-вот швырнут в полыхающий огонь.
Его мускулистое тело было все в поту.
– Я хочу, чтобы вы отдались мне сами, – прохрипел он. – Посмотрите на меня!
Констанс подняла на него глаза. Чувственность затопляла ее бурными волнами. Она боялась, что не удержится и крикнет. Если он захочет осуществить сейчас свое желание, она ничем не сможет ему воспрепятствовать.
Его объятия стали крепче, еще немного, и он причинит ей боль.
– Скажите же это. Ради меня.
– Я хочу вас, – шепнула она.
Когда он проник в нее, из ее губ невольно вырвался крик. Чувствуя, как он то входит, то покидает ее, она вся трепетала. А он в это время шептал исполненные нежности, хотя и грубоватые слова.
Ее тело, податливое и нежное, было целиком в его власти, а он продолжал начатое, одновременно проникнув языком глубоко в ее рот. Затем их губы соединились в обжигающем поцелуе.
Его пальцы поддерживали ее ягодицы, тогда как тело раскачивалось в равномерном движении. И она невольно втягивалась в заданный ритм, тогда как сила переполнявшего ее наслаждения была так велика, что она не могла не вскрикивать.
Наконец она откинулась в сторону. У нее болели губы и груди, ныло все тело. По ее бедрам расползалась липкая влага. Красивый мужчина, который лежал, уткнувшись лицом в ее плечо, был, видимо, тоже полностью опустошен.
Констанс провела рукой по его волосам, убрала со лба влажные пряди. Она гладила его плечи и спину, испытывая блаженное удовлетворение.
Его пальцы стиснули ее руку. Затем он медленно перекатился на бок и притянул ее к себе. Все еще тяжело дыша, он прикрыл глаза рукой.
Не сразу, постепенно, Констанс пришла в себя. Она осмотрела свою полутемную, освещенную лишь одной свечой комнату, думая о том, что прихоть судьбы свела ее с этим опасным безумцем. Уютно пристроившись на его согнутой руке, она неожиданно для себя подумала, что любит его.
Такого просто не может быть, попробовала она внушить себе. Но поднявшаяся внутри ее теплая волна нежности убедительно говорила сама за себя. Если это не любовь, то что же?
Однако все это не имеет значения. Любовь нельзя строить лишь на страстном телесном влечении. И все же если ее переполняет не любовь, то что же?
Она лежала впотьмах, прижав губы к его золотисто поблескивающим влажным волосам. Ее собственные длинные пряди оплетали его, связывая их воедино.
Разумеется, она не может сказать ему, что любит его, ибо сама отнюдь не убеждена в этом. Ничего более невероятного просто нельзя себе представить. Чтобы она, Констанс, графиня Морле, трижды побывавшая замужем и никогда не испытывавшая нежных чувств ни к одному из своих мужей, вдруг полюбила!
Задумавшись, она ощупывала скрытые под кожей плеча мощные мускулы. Под тяжестью его тела она ощущала в себе какое-то странное томление, к которому примешивалось отчаяние. Просто поразительно, что она испытывает такое глубокое чувство к нищему бродячему певцу.
А ведь она ничего о нем не знает. Конечно, тетя и ее духовник рассказали ей все, что касается Пьера Абеляра, и нет никаких оснований полагать, что они хоть в чем-то солгали. Сам Сенред отрицает, что является другом Пьера Абеляра, но она уверена, что он что-то утаивает. Констанс хорошо помнила, как его глаза потемнели от боли при упоминании о знаменитом парижском философе.
Посмотрев на него, она увидела, что он задремал.
Как же он безрассуден! Уснул у нее на груди без всяких опасений. С такой же смелостью он проник в ее комнату. И, похоже, его ничуть не беспокоит, что она может выполнить свою угрозу и позвать слуг.
Констанс откинула золотистые волосы с его лица. Он слегка пошевелился и что-то пробормотал.
До чего же он красив! Никогда в жизни не видела она такого красивого мужчину. До сих пор она считала, что он не в своем уме, но теперь сильно в этом усомнилась. Вполне возможно, что он такой же умственно здоровый человек, как любой из тех, кто присутствовал на королевском приеме в Винчестере. Об этом свидетельствует между прочим и то, что он изверг семя мимо нее, видимо, оберегая ее от возможной беременности.
«Боже всемилостивый, и что же с нами будет?» В глубине души она знала ответ, но не решилась признаться в этом даже самой себе.
Она лежала спокойно, не желая его тревожить. Через некоторое время и ее тоже сморил сон.
Когда Констанс проснулась, комната была уже освещена первыми проблесками рассвета. Свеча к этому времени полностью выгорела, в открытое окно струился холодный воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Вы изнасиловали меня.
– Вы сами знаете, что это неправда. – Держа ее одной рукой, Сенред стал расшнуровывать лиф ее платья. – Ваши глаза откровенно признаются, что вы не возражали бы против повторения того, что было.
– Однажды вы были моим пленником, сидели на цепи, – сказала, как выплюнула, она. – Если вы посмеете притронуться ко мне, клянусь, я…
Он приложил палец к ее губам:
– Не надо умолять меня, дорогая графиня. В отсутствие посланника Клеров, который положил глаз на ваш туго набитый кошелек, я сам совершу жертвоприношение.
Сенред сорвал с себя рубашку и зашвырнул ее в темный угол.
– Вы сумасшедший! – воскликнула она.
– Именно так меня часто называют.
Он с силой притянул ее к себе. Прежде чем она смогла оказать хоть какое-то сопротивление, его губы уже целовали ее, раздвигали ее губы. Его язык углубился в ее рот. В негодовании Констанс пыталась вырваться, но у нее ничего не получилось.
Целуя ее, он одновременно круговыми движениями ласкал ее волосы, согревая живительным теплом не только ее шею, но и все тело.
Она даже не могла пошевелиться. Его настойчивые поцелуи все шире раздвигали ее ноющие губы.
Констанс застонала. Она чувствовала прикосновение его твердой, возбужденной плоти. Нетрудно было догадаться, что каждым своим движением он разжигает в ней чувственное пламя.
Она вонзила в его руки ногти и прижалась к нему. Поцелуй за поцелуем пробивали брешь в ее не слишком-то настойчивом сопротивлении. Этот безумец, все время снившийся ей в кошмарных снах, испытывал непреодолимое желание вновь обладать ею.
Меж ее бедер вспыхнуло сильное, непокорное пламя, в груди запульсировала кровь, болезненно напряглись соски. Когда Сенред отодвинулся от нее, он с трудом переводил дух и на его влажных губах сохранялся аромат ее кожи. – Милая графиня, – хрипло пробормотал он. – Этого-то я и хочу все время с той ночи, когда впервые обладал вами.
Он с новой силой принялся ласкать ее.
Констанс всхлипнула. Пожалуй, не выпей столько вина, она вела бы себя смелее, попыталась бы его оттолкнуть, во всяком случае, могла бы оказать сопротивление. Сейчас же все ее попытки высвободить руки оказывались безуспешными.
– То-то и оно, дорогая. – Его пальцы уже расшнуровали лиф ее платья. – На этот раз я хочу иметь вас обнаженной.
«Обнаженной?» Констанс почувствовала, что ее мысли проясняются. И смогла отодвинуться достаточно, чтобы ударить его.
Однако Сенред ловко уклонился, и кулак пролетел над его плечом. Но прежде чем она успела кинуться к двери, он схватил ее за руку и потащил к кровати. Затем толкнул ее, и она упала, раскинувшись, на постели.
– А этот хлыщ имеет вас?
– Имеет меня? Похоже, вы принимаете меня за потаскуху. – И она изо всех сил ударила его в лицо.
Но Сенред как будто этого даже не заметил, спокойно расшнуровывая ее корсаж, а затем принимаясь за шелковые юбки. Он небрежно бросил ее одежду на пол и схватил ее за рукав сорочки. Констанс услышала, как затрещала рвущаяся ткань.
Затем он навалился на нее.
– Вы благоухаете, как цветы, я до сих пор помню ваш запах.
Не обращая внимания на ее кулачки, он забрал в обе ладони ее волосы и зарылся в них лицом.
Тогда Констанс лягнула его ногой. Он чуть-чуть попятился, она лягнула его опять – на этот раз прямо в живот. Тяжело дыша, Констанс подкатилась к краю кровати. Но Сенред удержал ее, навалившись сверху.
Затаив дыхание, Констанс перестала отбиваться. Он буквально пригвоздил ее к кровати своей тяжестью, а его губы целовали нежный изгиб ее шеи.
«Что мне делать? – всхлипнув, подумала она. – Как отвязаться от него?» И почему он так ее унижает? Ведь он уже однажды отомстил ей. Да, он очень красив и абсолютно уверен в своем чувственном обаянии. Пригвожденная им к кровати, она остро ощущала ритм его дыхания, ощущала, как его руки ласкают ее волосы. На нее расслабляюще действовало тепло его большого тела. Она хорошо видела его красивое, словно изваянное скульптором лицо, шапку золотых волос, мерцание сапфировых глаз.
Она облизнула пересохшие губы.
– Вы делаете мне больно.
– Простите. – Сенред распутал пряди ее волос. На покрывало посыпался золотой бисер. Пышные волосы разметались по ее плечам. – Ах, Констанс, – пробормотал он, – не знаю, чем вы сумели меня околдовать, но я вернулся к вам.
Она лежала совершенно неподвижно. Человек этот опасен и жесток, от него можно ждать только горьких мук. Тем временем его руки изучали ее груди, уделяя наибольшее внимание соскам. Она с ужасом поймала себя на том, что ожидает, когда его губы начнут целовать все ее тело, а язык будет разжигать волнующее пламя страсти.
– Отпустите меня, – попросила она дрожащим голосом. – Я не хочу, чтобы вы ко мне прикасались. Вы безумны, пережитые несчастья помрачили ваш рассудок.
Он рассмеялся.
Ее разорванная нижняя рубашка уже валялась на полу. Обнаженные налитые груди, казалось, так и стремились к нему. Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на нее, и даже присвистнул.
– Как вы можете отвергать меня, когда все, что я делаю, наполняет каждую клеточку вашего тела жгучим желанием? – Он прильнул к ее груди губами, и она затрепетала в ответ на его ласку. – Подарите же мне всю свою мягкость, весь огонь своего желания.
Он подмял ее под себя и нашел своими губами ее рот.
На Констанс как будто накатила темная волна забвения. Она уже плохо сознавала, что делает, только ощущала, каким обжигающим потоком разливаются в ее крови его страстные слова. Голова у нее кружилась, она все сильнее и сильнее подпадала под магическую силу его обаяния.
Но она все же сопротивлялась, сопротивлялась из последних сил и даже оторвала свои губы от его губ.
– Именем Иисуса заклинаю вас, отпустите меня, – прошептала она. – То, что вы хотите сделать, – безумие. И это опасно… Не только для вас, но и для меня.
– Нет. – Его ноги, как клещами, обхватили ее тело. – Вы знаете, что хотите меня, и я тоже это знаю. – Его губы принялись мягко пощипывать ее груди. – Вы владеете каким-то волшебным секретом. Почему, лаская вас, я не могу хоть чуточку насытиться?
Его руки вновь и вновь проходились по плавным изгибам ее бедер.
– Клянусь, Констанс, сегодня вы опять будете моею. Я покрою поцелуями все ваше прекрасное тело и обещаю, что буду с вами нежен в каждом прикосновении.
Поддерживая ее одной рукой, Сенред снял сапоги и зашвырнул их в самый дальний угол, затем стянул панталоны.
– Я так хочу вас целовать, так хочу ласкать, гладить… – В его глуховатом голосе слышались настойчивые нотки. – Я так хочу войти в вас, так хочу полностью в вас раствориться.
Желание обессиливало Констанс, ее тело извивалось под его ласками. А он все говорил, и его бархатистый голос еще сильнее возбуждал ее. Ее бедра сами тянулись к нему, ноги постепенно раздвигались. В следующий миг его пальцы оказались внутри ее.
– Вот мое заветное место, – прошептал он. – Хочу поскорее оказаться там…
С ее уст сорвался стон. Сама не зная, о чем молить, запрокинув голову, она царапала ногтями его руки.
– Я хочу целовать вас, хочу осыпать ласками.
Его пальцы нащупали твердый бугорок, и чувствительные ласки продолжались.
– Не отвергайте меня, Констанс.
Он уткнулся лицом в ее плечо, жарко шепча нежные слова.
– Милая Констанс, – его руки скользнули под ее ягодицы. Бедра прикасались к ее бедрам. – Неужели вы меня не хотите?
Губы прильнули к ней и тут же, как бы дразня ее, удалились. Он провел влажным языком сперва по левой ее груди, потом по правой. Констанс вскрикнула и схватилась за его волосы, обхватила обеими руками его голову и притянула ее к себе.
С внезапным неистовством он впился в ее губы.
– Скажите, что вы хотите меня, – пробормотал он. – Взгляните на меня.
Сенред приподнялся и удобно устроился на колыбели ее бедер.
– Откройте глаза, – хрипло попросил он. – Скажите, что хотите меня, ведь это же так и есть.
Она хотела повиноваться ему, но не могла. Ее тело охватило странное оцепенение, и только отрывочные мысли возникали в сознании. Какой ужас – отдаться ему здесь, вот так… У нее было такое ощущение, будто ее вот-вот швырнут в полыхающий огонь.
Его мускулистое тело было все в поту.
– Я хочу, чтобы вы отдались мне сами, – прохрипел он. – Посмотрите на меня!
Констанс подняла на него глаза. Чувственность затопляла ее бурными волнами. Она боялась, что не удержится и крикнет. Если он захочет осуществить сейчас свое желание, она ничем не сможет ему воспрепятствовать.
Его объятия стали крепче, еще немного, и он причинит ей боль.
– Скажите же это. Ради меня.
– Я хочу вас, – шепнула она.
Когда он проник в нее, из ее губ невольно вырвался крик. Чувствуя, как он то входит, то покидает ее, она вся трепетала. А он в это время шептал исполненные нежности, хотя и грубоватые слова.
Ее тело, податливое и нежное, было целиком в его власти, а он продолжал начатое, одновременно проникнув языком глубоко в ее рот. Затем их губы соединились в обжигающем поцелуе.
Его пальцы поддерживали ее ягодицы, тогда как тело раскачивалось в равномерном движении. И она невольно втягивалась в заданный ритм, тогда как сила переполнявшего ее наслаждения была так велика, что она не могла не вскрикивать.
Наконец она откинулась в сторону. У нее болели губы и груди, ныло все тело. По ее бедрам расползалась липкая влага. Красивый мужчина, который лежал, уткнувшись лицом в ее плечо, был, видимо, тоже полностью опустошен.
Констанс провела рукой по его волосам, убрала со лба влажные пряди. Она гладила его плечи и спину, испытывая блаженное удовлетворение.
Его пальцы стиснули ее руку. Затем он медленно перекатился на бок и притянул ее к себе. Все еще тяжело дыша, он прикрыл глаза рукой.
Не сразу, постепенно, Констанс пришла в себя. Она осмотрела свою полутемную, освещенную лишь одной свечой комнату, думая о том, что прихоть судьбы свела ее с этим опасным безумцем. Уютно пристроившись на его согнутой руке, она неожиданно для себя подумала, что любит его.
Такого просто не может быть, попробовала она внушить себе. Но поднявшаяся внутри ее теплая волна нежности убедительно говорила сама за себя. Если это не любовь, то что же?
Однако все это не имеет значения. Любовь нельзя строить лишь на страстном телесном влечении. И все же если ее переполняет не любовь, то что же?
Она лежала впотьмах, прижав губы к его золотисто поблескивающим влажным волосам. Ее собственные длинные пряди оплетали его, связывая их воедино.
Разумеется, она не может сказать ему, что любит его, ибо сама отнюдь не убеждена в этом. Ничего более невероятного просто нельзя себе представить. Чтобы она, Констанс, графиня Морле, трижды побывавшая замужем и никогда не испытывавшая нежных чувств ни к одному из своих мужей, вдруг полюбила!
Задумавшись, она ощупывала скрытые под кожей плеча мощные мускулы. Под тяжестью его тела она ощущала в себе какое-то странное томление, к которому примешивалось отчаяние. Просто поразительно, что она испытывает такое глубокое чувство к нищему бродячему певцу.
А ведь она ничего о нем не знает. Конечно, тетя и ее духовник рассказали ей все, что касается Пьера Абеляра, и нет никаких оснований полагать, что они хоть в чем-то солгали. Сам Сенред отрицает, что является другом Пьера Абеляра, но она уверена, что он что-то утаивает. Констанс хорошо помнила, как его глаза потемнели от боли при упоминании о знаменитом парижском философе.
Посмотрев на него, она увидела, что он задремал.
Как же он безрассуден! Уснул у нее на груди без всяких опасений. С такой же смелостью он проник в ее комнату. И, похоже, его ничуть не беспокоит, что она может выполнить свою угрозу и позвать слуг.
Констанс откинула золотистые волосы с его лица. Он слегка пошевелился и что-то пробормотал.
До чего же он красив! Никогда в жизни не видела она такого красивого мужчину. До сих пор она считала, что он не в своем уме, но теперь сильно в этом усомнилась. Вполне возможно, что он такой же умственно здоровый человек, как любой из тех, кто присутствовал на королевском приеме в Винчестере. Об этом свидетельствует между прочим и то, что он изверг семя мимо нее, видимо, оберегая ее от возможной беременности.
«Боже всемилостивый, и что же с нами будет?» В глубине души она знала ответ, но не решилась признаться в этом даже самой себе.
Она лежала спокойно, не желая его тревожить. Через некоторое время и ее тоже сморил сон.
Когда Констанс проснулась, комната была уже освещена первыми проблесками рассвета. Свеча к этому времени полностью выгорела, в открытое окно струился холодный воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44