Седрик опустился на колени и протянул для рукопожатия здоровенную мозолистую лапу. Из одежды на нем были шорты, сапоги и бластер. А еще — умопомрачительный загар и клочкастая рыжая щетина. Морда героя выглядела на удивление угрюмо, зато нос его почти вернулся к нормальным размерам и форме. Да и костесращивалки на правой руке не наблюдалось — хватит, значит; хорошенького — понемножку.
Абель видел иногда Седрика, но все издали, случая поговорить как-то не представлялось.
— Ну и как относится к тебе мир? — вопросил он. — Я хотел сказать — этот мир.
— Прекрасно.
Абель предпочел бы услышать побольше энтузиазма в голосе.
— А как принцесса, в порядке?
— Да! Да, у нее все прекрасно.
По лицу Седрика расплылась очень глупая улыбка. Вот и Эмили тоже — смотрит на меня, а у самой такая же улыбочка, да и я, вероятно, в аналогичные моменты выгляжу аналогичным образом. Или Элия при разговоре о Седрике. А как улыбалась Ад ель Джилл, когда где-нибудь рядом появлялся Барнуэлл К. Багшо? Странные они все-таки существа, эти люди.
— Все, говоришь, прекрасно? И никто в тебя больше не стреляет?
Седрик чуть надулся и помотал головой. На правой его щеке все еще пламенел ожог — бандитский лазерный пучок чуть не уложил народного героя прямо на второй день заселения. Подлого террориста так и не отловили, однако не было сомнений, что стрелял кто-то из изоляционистов. Не возникало сомнений и в том, что жалкое покушение стало бы вполне доброкачественным убийством, не сшиби Элия Седрика с ног примерно за миллисекунду до выстрела.
Мрачное молчание явно нуждалось в разрядке.
— Ты бы не хотел выпить пива? — любезно предложил Абель.
— Да, пожалуйста!
— Вот и я бы хотел, — печально вздохнул Абель. Седрик окинул его неприязненным взглядом, а затем устроился поудобнее, скрестил свои метровые ходули.
— Ну и что ты намерен с ними делать? С изоляционистами.
— Загоним на Дьявольский остров, пущай себе изолируются. Собственно говоря, большую часть этой шпаны мы уже перевезли, только наврали им, что остров — Райский.
— А как в действительности?
Ну вот, наконец-то хоть раз этот гад улыбнулся.
— Да нет, — отмахнулся Абель, — “дьявольский” — это так, для хохмы, а вообще-то там все в порядке: вода, трава, деревья — не хуже и не лучше, чем здесь. Чуть побольше Ирландии, так что мы избавим себя от их бандитского общества лет на сто, а может, и на триста. — Он долго, взахлеб, зевнул. — И мы обещали господам изоляционистам привезти их семьи, подкинуть чего из жратвы и вещичек, хотя они того совсем не заслуживают.
— Пожалуй.
Абель хмуро всмотрелся в Седрика:
— Да не угрызайся ты, не мучай себя, ни в чем ты не виноват. Ты сработал просто великолепно. Я вот лично жалею об одном — что ты не перестрелял их побольше.
Видя, что Седрик все так же мрачно смотрит в землю, он добавил:
— Мы потеряли гораздо больше парней, чем они. То, что сделал ты, — еще очень малое им наказание. В Кейнсвилле тебя возвели в ранг национального героя. Может, и памятник поставят.
— А как там Барни?
— С ним все о'кей. Малость подлечат, и будет как новенький.
Вранье, честно говоря, но мальчонка, слава Богу, этого не заметил.
И тут окаймленные недельной щетиной губы разъехались в широкой ухмылке:
— Да, здорово это я их сделал, этих изоляционистов. Представляю себе, какие были у них морды, когда они врубились, что я открыл окно и домой им уже не вернуться!
Только ведь не Седрик открыл окно, а Абель, на пару с Лайлом Фишем. С другой стороны, разве удалось бы им загнать всех синезадых агрессоров в один купол, не выруби Седрик вожаков, после чего сам он превратился в ищущую убежища лису, а изоляционисты — в озверевшую свору гончих? Фиш великолепно — профессионал, он и есть профессионал — воспользовался неожиданным поворотом событий. С помощью кодов самого высокого уровня он увел в сторону тележки, в которых находились Матушка Хаббард и Чен, остальных же пустил в погоню за Седриком. Только зачем тому знать все это? Пускай себе считает, что Система ему повиновалась.
Но Седрик снова помрачнел. Если раньше национальный герой пялился в землю, то теперь он ковырял ее каким-то сучком.
— О чем мы задумались? — очаровательно улыбнулся Абель.
— Мы с Элией.., мы бы, значит, хотели.., мы тут подумали, что хорошо бы было исследовать перевал — ну, значит, тот, что на снимках с орбиты. — Взмахом несусветно длинной руки Седрик указал на запад, на далекие снежные вершины, феерически раскрашенные закатом в розовые и бледно-оранжевые тона. — Хорошее ведь дело, как думаешь?
В его голосе звучала озабоченность. Инициатором была, конечно же, Элия, а Элии эту идею ненавязчиво подкинул сам Абель.
— Вот даже и не знаю… — Абель задумчиво потер подбородок, тоже покрытый щетиной, но не какой-нибудь там клочкастой, а вполне пристойной и даже обильной. — Она же прямо лингвистический гений, переводит как никто. Зря мы назвали нашу помойку Римом, — тут же чистый Вавилон, а будет и того почище. В следующий раз закинут сикхов и бразильцев — ну куда же мы без нее?
— Ты что, серьезно? — вскинулся Седрик. — Мы же с ней — отличная поисковая группа, она и опасность чувствует, и всю эту научную мутотень знает. А я хорошо управляюсь с пони.
— И еще ты — лучший в мире стрелок.
— Ну, научили меня, — равнодушно пожал плечами Седрик. — Так это ж любого научить можно.
Хрен там любого! Лазерному снайперу необходимы железные, стальные нервы. А этот мальчонка непоколебим, как гранитный утес, и нервы у него как арматурные прутья — только сам он того не знает. Да и пресловутая банзаракская интуиция относится к Седрику серьезно, с уважением — иначе как бы смогла Элия спасти его от этого партизана недорезанного? Принцесса клянется и божится, что подобное предупреждение об опасности, угрожающей другому человеку, — вещь неслыханная, а раз так, то Седрик критически важен для ее будущего и — скорее всего — для будущего всей колонии. К тому же Седрик — лучший в мире охотник-турист-альпинист-скалолаз-байдарочник — вставьте пропущенные слова. Нравится это вам или не нравится, он неизбежно, как поезд, идущий по расписанию, достигнет предельных высот на любом избранном поприще — станет либо главным демократом, либо главным конокрадом, либо вождем каннибальского племени. Выбор, предоставляемый новым миром, весьма скуден.
Абель несколько минут внимательно изучал фантастически красивый закат, наслаждался изумительным вечерним воздухом — и делал вид, что обдумывает неожиданную просьбу.
— Значит, вы уйдете. И на сколько? Недели ведь на три, не меньше, так? Ну ладно бы Элия, а вот как мы обойдемся без тебя?
— Без меня? Да кому я тут нужен?
— Ну а вдруг у нас кончатся колья для палаток?
— Ну а вдруг я сломаю тебе челюсть?
— Хорошо бы, — мечтательно вздохнул Абель. — Тогда я стану серьезным и молчаливым, а то ведь и не президент у вас, а так, трепло какое-то.
Он расхохотался и хлопнул Седрика по плечу:
— Слушай, а ведь и вправду хорошая мысль. Так и сяк нам придется еще до наступления зимы перекинуть половину народа к побережью, и лучше бы они проделали путь собственными ножками. Такая прогулка по свежему воздуху сильно оздоровит их психологию — ты же слышал про Исход? А про Долгий Поход
? Ну вот, тогда и объяснять нечего. Ты разведаешь маршрут, радируешь нам, мы пошлем за тобой самолет, а потом ты же и поведешь мигрантов.
Банзаракцы охотно последуют за своей принцессой, так что политическая база Джетро Джара сместится на ха-арошее расстояние от складов. Влияние самого Абеля Бейкера базировалось именно на припасах, поставляемых Институтом; когда струна лопнет, ситуация несколько изменится, тут нужно будет глядеть в оба и действовать шустро — кто зацапает в свои ручки шаловливые технику, тот и будет править миром. Абель, унаследовавший мощные политические гены и от папы, и от мамы, ничуть не сомневался, что легко переиграет и Джетро Джара, и всех прочих джетро джаров.
А ведь этот двухметровый красавчик совсем не рвется в вожаки — или хотя бы поводыри — народных масс, вон как нахмурился. Абель представил себе Седрика с длинной седой бородой и посохом и еле сдержал улыбку — пророк получался великолепный, хоть картину рисуй. Главное же — ему очень полезно погулять пару недель подальше от лагеря. Перестанет терзать себя мыслями про убийства, не будет поминутно натыкаться на своих двойников (каковых имелось шесть штук), а тем временем можно будет переловить последних изоляционистов, закинуть их на Дьявольский остров и спокойно вздохнуть. К тому же парень заработал себе медовый месяц. Любая новобрачная парочка хочет остаться в полном одиночестве, чтобы лизаться безо всяких внешних помех. Так уж они, люди, устроены.
Семеро Седриков! Скоро они собьются в шайку, тут уж и к бабке не ходить. А этот станет их вожаком, кто же не знает, что он — герой.
— И когда вы уходите?
— Завтра! — Седрик расплылся широкой, от уха до уха, улыбкой. — Прямо на рассвете и тронемся.
— М-м-м… — неопределенно промычал Абель. — А окно около полудня.
Седрик хмыкнул, отвернулся и начал внимательно изучать закатные облака.
— Я тут перекинулся словом с разведчиком, — заметил он. — С одним из тех, что были на западе. Говорит, здешний океан — это и вправду что-то. Медузы с парусами, огромные, как яхты. А еще, говорит, такие звери вроде тюленей — лежат на камнях и поют.
— Расчесывая попутно длинные нежные пряди своих белокурых волос? Она про тебя спрашивает все время.
— Ну и пускай спрашивает. Седрик встал и потянулся. Глядя на него снизу вверх, Абель почувствовал себя гномом.
— Неужели тебе так трудно попрощаться по-человечески? Что тут такого ужасного? — Задирать голову вверх было очень неудобно. — Ты что, Девлина и Пандору забыть не можешь? Старушка играла очень жестко, кто бы в этом сомневался, — так иначе тебя бы здесь попросту не было.
— Да, конечно. Ну хорошо, обо всем вроде бы поговорили. Как только доберемся до океана, я тебе сразу радирую.
Седрик повернулся и сделал шаг.
— Да подожди ты на хрен! Садись!
— Не-а, надо идти. Меня ждет дама. Абель тяжело вздохнул и встал, однако толку от этого было немного — если раньше он задирал на Седрика голову, то теперь приходилось препираться с его ключицами.
— Так вот, не будете ли вы добры, в качестве личного мне одолжения, задержаться завтра до окна и попрощаться с Агнес Хаббард? Я вас очень об этом прошу.
— Нет.
Дальше говорить было вроде бы нечего. Седрик стоял, сложив руки на груди, и смотрел в долину, на огоньки костров, мирно мерцающие между палаток.
— А ты видишь, — заметил он в конце концов, — это свечение, чуть повыше горизонта, на западе? Элия говорит, что там расположен центр галактики. А зимой, говорит, когда эта штука поднимется повыше, картинка будет такая, что закачаешься, никакого фейерверка не надо.
— Ты это что, из-за клона? Из-за этих ребят? — спросил Абель.
А действительно каково это ему — здороваться с самим собой по шесть раз на дню?
В серых глазах, смотревших в запрокинутое лицо Абеля, появился ледяной блеск:
— Так мне можно идти, сэр?
— Нет.
— Хорошо, — хрипло прорычал Седрик. — Да, совершенно верно, все дело в клоне. Кто я такой? У меня нет родителей — ты можешь себе представить, что это такое — не иметь родителей? Я возомнил себя копией Хейстингза, но даже здесь, похоже, ошибся. Я не человек! Я — никто! Откуда я взялся? Зачем? Я хочу это узнать — и не могу!
Вот как? Абель ожидал совсем иного.
— Спроси у бабушки.
— Спросить? Да если она скажет, что небо голубое, я усомнюсь даже в этом!
— Какое же оно голубое? Оно уже почти черное. Нет, ты не копия Хейстингза.
— А почему же Система говорит, что копия? — Голос Седрика срывался. Вот оно как!
— Говорит? А как, интересно бы, знать, ты формулировал вопрос?
— Не помню точно… — Седрик громко поскреб щетину на подбородке. — Но я поручил ей сравнить наши ДНК.
— По какому признаку? Последовательность аминокислот? Не всю, смею надеяться, а только активные участки?
Господи, да неужели этот болван заказал обычный химический анализ?
— Не помню.
— Да ты, — хмыкнул Абель, — попросту задал не тот вопрос. Если бы ты попросил Систему сравнить твою ДНК и ДНК шимпанзе, они совпали бы на девяносто девять процентов как минимум.
Кулаки Седрика угрожающе сжались.
— То же самое относится и к моей! — торопливо уточнил Абель. — ДНК человека и шимпанзе очень похожи, я говорю вполне серьезно! И нужно учитывать, что генетически активная часть ДНК составляет не более одного процента — ты хоть это-то знаешь?
Седрик несколько расслабился, вместо ярости на его лице появилось недоверие.
— Ничего я не знаю, вообще ничего.
— Не знаешь, так учись. Совершенно ясно, что два человека более сходны друг с другом, чем человек и обезьяна, так что твоя ДНК почти полностью совпадает с ДНК Уиллоби Хейстингза. Вот если бы ты поручил Системе оценить степень вашего родства, она бы перебрала все совпадающие аллели и получила бы цифру двадцать пять процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61