Мышь делает то, что ты хочешь. Волшебное животное может возобладать над тобой. Так и случилось. Знал, что хотел прогнать ваших единорогов. Не помнил зачем. Пытался запугать их. Заставить твою дочь не кормить их. Словом, застрял в лесу. Забыл, кто я такой.
Потом появились вы на своем плоту. Мина начала петь единорогам о том, что вы плывете в Империю найти мага, который вернет волшебство в лес. Этого было достаточно. Я вспомнил, зачем там оказался. Выбрался из леса и перестал быть единорогом. Облегчение!
Пошел за вами, конечно. Когда вы были у Лананет, превратился в летучую мышь. Висел за окном и слушал. Потом Мина говорит: «Фахиль». Я теряю обличье мыши и падаю вверх тормашками прямо в розовый куст!
Веревочник разразился своим лающим смехом.
— Значит, вы шли за нами до Талака, — сказал Альнор, — и сделали так, чтобы на нас напали бандиты. Вы хотели таким образом познакомиться с нами?
— Не совсем. На предыдущем постоялом дворе у разбойников был свой человек. Он сообщил им: с конвоем пойдете вы — четырнадцатого ранга. Они все равно собирались вас похитить. Кто-нибудь из вас мог пострадать. Решил устроить все сам. И неплохо получилось, правда?
— То есть без вашей помощи мы бы не дошли до Голорота, — сказала Тилья. — Вы были псом, который разбудил Альнора и Таля на плоту, котом на стене в Талаке, ослом на постоялом дворе и львом в городе Смерти.
Он кивнул:
— Фахиль догадался об этом, да? Поэтому ты узнала меня в обличье мыши.
Веревочник продолжил свой рассказ. Он мог следить за Тильей, потому что она носила его шнурок для волос. На остров Фахиля за ними он следовать не мог, поэтому вернулся в Талак и решил поначалу стать Наблюдателем, чтобы увидеть их на обратном пути. Его уже собирались назначить, но тут он понял, что лучше ему этого не делать. Веревочник не хотел быть Наблюдателем. Однако отказаться теперь было опасно. Наблюдатели знали о его существовании и уничтожили бы его. Они не могли позволить такому сильному магу быть независимым. Поэтому он решил пройти церемонию посвящения и исчезнуть при первом удобном случае. Случай представился раньше, чем он рассчитывал, прямо во время церемонии. Увидев приближающегося Врага, Веревочник немедленно исчез и все это время продолжал скрываться, зная, что кто-то последовательно уничтожает всех магов.
Потом Тилья рассказала ему все, что произошло с ними на острове и в Талаке.
— Не понимаю, — сказал Веревочник. — Почему Фахиль хотел передать кольцо мне, безвестному самоучке?
— Он решил окончательно, когда понял, что вам удалось превратиться в единорога. Заинтересовался он сразу, как услышал, что вы зовете себя Веревочником. Он сказал, время — это великая веревка.
— Точно! — взволнованно перебил ее Таль. — Я часто думал об этом. Миллионы волокон переплетаются, и каждое находится на своем месте. Можно проследить их путь в прошлое, а тот конец веревки, который тянется вперед, скрыт в тумане. И эта веревка бесконечна.
— Что-то вроде того, — сказал Веревочник.
— Если ты можешь изменить путь одного волокна, то изменишь все, — добавил Таль.
— Верно. Взять, к примеру, прошлую ночь. Всего две-три минуты. Я не даю вам упасть в огонь. Вот и все. Но я еле-еле справился с этим волокном… Потянул за него, и вся веревка перекрутилась. Нам повезло. Все встало на свои места. Мы выбрались оттуда.
«Каких-то три минуты, и Мина с Альнором живы и могут восстановить волшебство в Долине, — подумала Тилья. — Три минуты, которые могут изменить ход времени в будущем».
Ей казалось, все, что с ней произошло, было уже заложено в ней, как свернутая веревка, которую она постепенно разматывала.
Почти целый день у них ушел на то, чтобы рассказать друг другу все, что произошло, расставить все по местам.
— Говорите, теперь я должен исцелить больную Империю, — сказал Веревочник, — но сначала вернуть вас домой. Хлеб и вода еще у вас?
Мина вытащила из сумки ячменный каравай, который выпекла много месяцев назад. Он был помятым и ссохшимся, но, когда Веревочник прикоснулся к нему своими длинными пальцами, хлеб стал мягким и румяным, а в воздухе запахло свежей выпечкой. Маг отломил кусочек и с наслаждением съел, запив водой из фляги Фахиля.
— Теперь, Мина и Альнор, дайте мне руки.
Некоторое время они сидели молча, соединившись в треугольник. Потом Веревочник отпустил их.
— Я понял, — торжественно сказал Альнор. — Магия Асарты заключена не в хлебе и не в воде. Это просто инструменты. Настоящая магия — в нас самих. Она обновляется из поколения в поколение. Двадцать поколений после Асарты, а теперь еще двадцать после Фахиля…
— Это еще не известно, — сказал Веревочник. — Вы сами должны все сделать. Мина в лесу, Альнор — в горах.
— Для начала надо туда попасть.
Веревочник кивнул и задумался.
— Трудность, — сказал он. — Помогу вам пройти через лес — причиню вред единорогам…
Он глубоко задумался, глядя на верхушки деревьев. Все звуки затихли, словно боясь помешать ему. Тишину нарушил его хриплый смех.
— Сквозь лес вам не пройти, — с ухмылкой озорного мальчишки начал он. — А вот над лесом… Где там у тебя перья птицы Рух?
Тилья достала из кармана перья и протянула ему. Он нежно пропустил их сквозь пальцы, и в них сверкнул красный огонь.
— Прекрасно, — прошептал он и тихо свистнул.
Тилья услышала какой-то шорох. Веревка, на которую была привязана Калико, развязалась и приползла к магу. Лошадь пошла за ней. Веревочник сорвал какой-то дикий колосок и сжал в кулаке несколько зерен. Когда он разжал его, на ладони лежала отборная пшеница. Он бросил ее на землю, и зерен оказалось не несколько штук, а целая горка, которая не уменьшалась, сколько бы Калико ни ела.
Веревочник взял перья и так аккуратно воткнул их под кожу лошади у лопаток с обеих сторон, что она даже не вздрогнула. Он провел по ним ладонью, перья начали расти и превратились в размашистые крылья. Не переставая жевать, Калико похлопала ими и сложила на спине, как будто это было для нее самым обычным делом. Ее прогнутая спина распрямилась и стала шире, под блестящей шкурой заиграли мышцы. Когда она подняла голову, в ее шее появился гордый изгиб, а в глазах — свет.
— Вот так-то, старушка! — Веревочник потрепал лошадь по холке и едва увернулся от ее зубов. — Да, уж кто родился со скверным характером, таким и в могилу сойдет.
Он хлопнул ее по спине, и там появилось седло на двоих человек.
— Готово! — сказал он. — Ну, молодые люди, устраивайтесь поудобнее.
Калико неохотно подставила спину. Она стала на несколько вершков выше, поэтому Альнор под заливистый хохот Мины с явным трудом залез в седло, из гордости не позволяя никому помочь себе. Таль благоразумно воспользовался помощью Веревочника. Маг протянул ему длинный хлыст с кисточкой на конце.
— Может понадобиться. В случае чего просто тряхни им. Ну, трогай, старушка!
Он шлепнул Калико по крупу. Она встала на дыбы, расправила крылья и взмыла в воздух так непринужденно, словно летала всю свою жизнь. Покружившись над лесом, она набрала высоту и стала казаться снизу просто большой птицей.
— Хлыст… — тихо сказал Веревочник. — Я научился этому у Дорна. Он может быть опасен. Присмотрите за парнем.
Калико устремилась на север и вскоре скрылась за кромкой леса.
Глава 19. Озеро
— Мужчины летают, а женщины, значит, идут пешком? — насмешливо спросила Мина.
— Похоже, что так, — ответил Веревочник. — Отправитесь утром, переночуете на дереве, будете дома на другой день к ужину. Нагуляете аппетит.
— А вы что будете делать? — спросила Тилья.
— Надо подумать. Не нравится мне все это. Не мое. Но уже влип. Ты что-то говорила о волшебнице, подруге Зары, которая сопровождала ваш конвой… Она предлагала помощь?
— Да.
— Для начала поговорю с ней…
Он замолчал, задумчиво почесывая подбородок.
— А если я когда-нибудь вернусь… — неуверенно начала Тилья.
— Ты хочешь вернуться? — встрепенулся он.
— Не знаю. Я думала об этом. Хочу немного побыть дома, с Миной, но…
— Давай договаривай, — процедила Мина. — Скажи, что я недолго протяну в своем дряхлом теле.
В ее голосе послышалось то же раздражение, что и раньше, до того как она съела виноград Фахиля. Тилья крепко обняла ее.
— Я останусь с тобой, обещаю, — сдерживая слезы, сказала она.
— Нет, не останешься, если будешь нужна здесь, когда повзрослеешь. Я наблюдала, как ты меняешься. Помнишь, как Веревочник сказал про магию: «Это мое»? Нельзя, чтобы твой дар пропадал в Долине, где ему нет применения. Это иссушит твое сердце. — Мина обернулась к Веревочнику: — Вы бы хотели, чтобы она вернулась, да? Она бы могла вам помочь?
Он кивнул:
— Да.
— И еще… Нельзя как-нибудь сделать так, чтобы у меня не болела нога, когда я опять буду старухой? И чтобы Альнор не был слеп.
Веревочник грустно покачал головой:
— Боюсь, это не в моей власти. Хотел бы помочь, но… Надо опять иметь дело со временем. Я еще не знаю точно, как работает кольцо. Вы с Альнором сейчас молоды, но я не знаю, как Фахиль это сделал. Поменял местами какие-то волокна в веревке времени?.. Боюсь прикасаться к ней сейчас, пока все не вернулось на свои места.
— Понимаю, — вздохнула Мина. — Нам остается только получать удовольствие, пока мы можем. Значит, мы с вами расстаемся.
— Да. В Пиримских холмах что-то происходит. Сосны больше не защищают край — после того как вы разрушили башню лорда Кзувы. Три волшебницы в доме Элиона не справляются. Помогу им. Надо же с чего-то начинать. В этом уголке Империи все хорошо. Поддерживать порядок здесь, потом дальше. Сначала поохочусь для вас. Скоро вернусь.
Быстрым движением он развязал тюрбан. Его удивительные волосы образовали вокруг него золотисто-красное облако, которое постепенно стало плотным и приобрело форму тощего угловатого зверя — что-то между волком и лисой. Он улыбнулся им клыкастой пастью и одним прыжком скрылся в лучах заходящего солнца.
Мина и Тилья принесли воды из родника и заново развели костер. Когда начало темнеть, зверь вернулся, таща тушу убитой косули. Он отряхнулся, как мокрая собака, но вместо капель вокруг него опять образовался огненный шар, который принял образ Веревочника.
Когда они поджарили мясо и поужинали, он встал и посмотрел на них сверху вниз. Отблески огня на его худощавом лице впервые заставили их увидеть его таким, каков он есть, — человеком с огромной, странной силой.
— Я поставил вокруг вас невидимый забор. Тилья, не трогай его. Спите спокойно. Удачи.
Он исчез.
— И вам удачи, — сказала Мина тому месту, где он только что стоял.
На рассвете Тилья и Мина тронулись в путь. Шли они медленно. Мина чувствовала направление, но не знала точной дороги. Они то пробирались через завалы, то вдруг упирались в такие отвесные утесы, что приходилось долго их обходить.
Перевалило за полдень, когда Мина вдруг остановилась, опустилась на колени и стала что-то разглядывать на земле.
— Видишь? — спросила она, указывая на едва заметную ямку.
Ее было почти не видно, странно, что Мина ее вообще заметила. Отпечаток не казался раздвоенным, как у оленя. Слишком маленький для лошади. Да и откуда в лесу лошадь?
— Единорог, — прошептала Тилья. — Но как ты…
— Я что-то почувствовала. Они были здесь не раз. Должно быть, тут проходит их тропа. Куда-нибудь она нас приведет.
Мина пошла по тропе, напевая свою непонятную, лишенную определенного мотива песню. Невидимая тропа вела к озеру.
Целый день ничего не происходило. Тилья устала. Ее утомила не долгая ходьба — к этому она привыкла, — а бесконечное однообразие деревьев, мелькание темных стволов и плотных крон, не пропускающих солнечные лучи. Лес давил на нее. Она не замечала этого раньше, когда жила в Вудбурне. С тех пор Тилья изменилась, повзрослела, узнала, кто она. Магия леса не пыталась победить ее, Тилья просто ощущала ее присутствие. Девочка не понимала ее природы, она никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным.
Может быть, их лес один из друзей Фахиля? Не похоже. Магия леса была сама по себе.
Тилья спросила об этом Мину, но та не хотела разговаривать. Она хотела петь.
— Я почти достучалась до них, — сказала она.
О ком говорила Мина — о единорогах или, может быть, о кедрах, — Тилья не поняла. Ей оставалось только не мешать и молча брести рядом.
Веревочник велел им заночевать на дереве. Однако на кедры было не так-то просто забраться — снизу у них почти нет веток. На закате они нашли огромный кедр, в который когда-то ударила молния и расщепила его пополам. Внутри образовалось что-то вроде маленькой пещерки. Девочки забрались внутрь и заложили вход сухими ветками. Конечно, это не спасло бы их от голодного волка, но предупредило бы о его приближении.
Тилья так устала, что почти сразу уснула на сухих листьях. Она проснулась оттого, что Мина сжимала ее руку.
Царила кромешная тьма. Тилья ответила на пожатие Мины, чтобы показать, что проснулась, и продолжала тихо лежать, прислушиваясь. Она не боялась, потому что чувствовала спокойствие Мины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Потом появились вы на своем плоту. Мина начала петь единорогам о том, что вы плывете в Империю найти мага, который вернет волшебство в лес. Этого было достаточно. Я вспомнил, зачем там оказался. Выбрался из леса и перестал быть единорогом. Облегчение!
Пошел за вами, конечно. Когда вы были у Лананет, превратился в летучую мышь. Висел за окном и слушал. Потом Мина говорит: «Фахиль». Я теряю обличье мыши и падаю вверх тормашками прямо в розовый куст!
Веревочник разразился своим лающим смехом.
— Значит, вы шли за нами до Талака, — сказал Альнор, — и сделали так, чтобы на нас напали бандиты. Вы хотели таким образом познакомиться с нами?
— Не совсем. На предыдущем постоялом дворе у разбойников был свой человек. Он сообщил им: с конвоем пойдете вы — четырнадцатого ранга. Они все равно собирались вас похитить. Кто-нибудь из вас мог пострадать. Решил устроить все сам. И неплохо получилось, правда?
— То есть без вашей помощи мы бы не дошли до Голорота, — сказала Тилья. — Вы были псом, который разбудил Альнора и Таля на плоту, котом на стене в Талаке, ослом на постоялом дворе и львом в городе Смерти.
Он кивнул:
— Фахиль догадался об этом, да? Поэтому ты узнала меня в обличье мыши.
Веревочник продолжил свой рассказ. Он мог следить за Тильей, потому что она носила его шнурок для волос. На остров Фахиля за ними он следовать не мог, поэтому вернулся в Талак и решил поначалу стать Наблюдателем, чтобы увидеть их на обратном пути. Его уже собирались назначить, но тут он понял, что лучше ему этого не делать. Веревочник не хотел быть Наблюдателем. Однако отказаться теперь было опасно. Наблюдатели знали о его существовании и уничтожили бы его. Они не могли позволить такому сильному магу быть независимым. Поэтому он решил пройти церемонию посвящения и исчезнуть при первом удобном случае. Случай представился раньше, чем он рассчитывал, прямо во время церемонии. Увидев приближающегося Врага, Веревочник немедленно исчез и все это время продолжал скрываться, зная, что кто-то последовательно уничтожает всех магов.
Потом Тилья рассказала ему все, что произошло с ними на острове и в Талаке.
— Не понимаю, — сказал Веревочник. — Почему Фахиль хотел передать кольцо мне, безвестному самоучке?
— Он решил окончательно, когда понял, что вам удалось превратиться в единорога. Заинтересовался он сразу, как услышал, что вы зовете себя Веревочником. Он сказал, время — это великая веревка.
— Точно! — взволнованно перебил ее Таль. — Я часто думал об этом. Миллионы волокон переплетаются, и каждое находится на своем месте. Можно проследить их путь в прошлое, а тот конец веревки, который тянется вперед, скрыт в тумане. И эта веревка бесконечна.
— Что-то вроде того, — сказал Веревочник.
— Если ты можешь изменить путь одного волокна, то изменишь все, — добавил Таль.
— Верно. Взять, к примеру, прошлую ночь. Всего две-три минуты. Я не даю вам упасть в огонь. Вот и все. Но я еле-еле справился с этим волокном… Потянул за него, и вся веревка перекрутилась. Нам повезло. Все встало на свои места. Мы выбрались оттуда.
«Каких-то три минуты, и Мина с Альнором живы и могут восстановить волшебство в Долине, — подумала Тилья. — Три минуты, которые могут изменить ход времени в будущем».
Ей казалось, все, что с ней произошло, было уже заложено в ней, как свернутая веревка, которую она постепенно разматывала.
Почти целый день у них ушел на то, чтобы рассказать друг другу все, что произошло, расставить все по местам.
— Говорите, теперь я должен исцелить больную Империю, — сказал Веревочник, — но сначала вернуть вас домой. Хлеб и вода еще у вас?
Мина вытащила из сумки ячменный каравай, который выпекла много месяцев назад. Он был помятым и ссохшимся, но, когда Веревочник прикоснулся к нему своими длинными пальцами, хлеб стал мягким и румяным, а в воздухе запахло свежей выпечкой. Маг отломил кусочек и с наслаждением съел, запив водой из фляги Фахиля.
— Теперь, Мина и Альнор, дайте мне руки.
Некоторое время они сидели молча, соединившись в треугольник. Потом Веревочник отпустил их.
— Я понял, — торжественно сказал Альнор. — Магия Асарты заключена не в хлебе и не в воде. Это просто инструменты. Настоящая магия — в нас самих. Она обновляется из поколения в поколение. Двадцать поколений после Асарты, а теперь еще двадцать после Фахиля…
— Это еще не известно, — сказал Веревочник. — Вы сами должны все сделать. Мина в лесу, Альнор — в горах.
— Для начала надо туда попасть.
Веревочник кивнул и задумался.
— Трудность, — сказал он. — Помогу вам пройти через лес — причиню вред единорогам…
Он глубоко задумался, глядя на верхушки деревьев. Все звуки затихли, словно боясь помешать ему. Тишину нарушил его хриплый смех.
— Сквозь лес вам не пройти, — с ухмылкой озорного мальчишки начал он. — А вот над лесом… Где там у тебя перья птицы Рух?
Тилья достала из кармана перья и протянула ему. Он нежно пропустил их сквозь пальцы, и в них сверкнул красный огонь.
— Прекрасно, — прошептал он и тихо свистнул.
Тилья услышала какой-то шорох. Веревка, на которую была привязана Калико, развязалась и приползла к магу. Лошадь пошла за ней. Веревочник сорвал какой-то дикий колосок и сжал в кулаке несколько зерен. Когда он разжал его, на ладони лежала отборная пшеница. Он бросил ее на землю, и зерен оказалось не несколько штук, а целая горка, которая не уменьшалась, сколько бы Калико ни ела.
Веревочник взял перья и так аккуратно воткнул их под кожу лошади у лопаток с обеих сторон, что она даже не вздрогнула. Он провел по ним ладонью, перья начали расти и превратились в размашистые крылья. Не переставая жевать, Калико похлопала ими и сложила на спине, как будто это было для нее самым обычным делом. Ее прогнутая спина распрямилась и стала шире, под блестящей шкурой заиграли мышцы. Когда она подняла голову, в ее шее появился гордый изгиб, а в глазах — свет.
— Вот так-то, старушка! — Веревочник потрепал лошадь по холке и едва увернулся от ее зубов. — Да, уж кто родился со скверным характером, таким и в могилу сойдет.
Он хлопнул ее по спине, и там появилось седло на двоих человек.
— Готово! — сказал он. — Ну, молодые люди, устраивайтесь поудобнее.
Калико неохотно подставила спину. Она стала на несколько вершков выше, поэтому Альнор под заливистый хохот Мины с явным трудом залез в седло, из гордости не позволяя никому помочь себе. Таль благоразумно воспользовался помощью Веревочника. Маг протянул ему длинный хлыст с кисточкой на конце.
— Может понадобиться. В случае чего просто тряхни им. Ну, трогай, старушка!
Он шлепнул Калико по крупу. Она встала на дыбы, расправила крылья и взмыла в воздух так непринужденно, словно летала всю свою жизнь. Покружившись над лесом, она набрала высоту и стала казаться снизу просто большой птицей.
— Хлыст… — тихо сказал Веревочник. — Я научился этому у Дорна. Он может быть опасен. Присмотрите за парнем.
Калико устремилась на север и вскоре скрылась за кромкой леса.
Глава 19. Озеро
— Мужчины летают, а женщины, значит, идут пешком? — насмешливо спросила Мина.
— Похоже, что так, — ответил Веревочник. — Отправитесь утром, переночуете на дереве, будете дома на другой день к ужину. Нагуляете аппетит.
— А вы что будете делать? — спросила Тилья.
— Надо подумать. Не нравится мне все это. Не мое. Но уже влип. Ты что-то говорила о волшебнице, подруге Зары, которая сопровождала ваш конвой… Она предлагала помощь?
— Да.
— Для начала поговорю с ней…
Он замолчал, задумчиво почесывая подбородок.
— А если я когда-нибудь вернусь… — неуверенно начала Тилья.
— Ты хочешь вернуться? — встрепенулся он.
— Не знаю. Я думала об этом. Хочу немного побыть дома, с Миной, но…
— Давай договаривай, — процедила Мина. — Скажи, что я недолго протяну в своем дряхлом теле.
В ее голосе послышалось то же раздражение, что и раньше, до того как она съела виноград Фахиля. Тилья крепко обняла ее.
— Я останусь с тобой, обещаю, — сдерживая слезы, сказала она.
— Нет, не останешься, если будешь нужна здесь, когда повзрослеешь. Я наблюдала, как ты меняешься. Помнишь, как Веревочник сказал про магию: «Это мое»? Нельзя, чтобы твой дар пропадал в Долине, где ему нет применения. Это иссушит твое сердце. — Мина обернулась к Веревочнику: — Вы бы хотели, чтобы она вернулась, да? Она бы могла вам помочь?
Он кивнул:
— Да.
— И еще… Нельзя как-нибудь сделать так, чтобы у меня не болела нога, когда я опять буду старухой? И чтобы Альнор не был слеп.
Веревочник грустно покачал головой:
— Боюсь, это не в моей власти. Хотел бы помочь, но… Надо опять иметь дело со временем. Я еще не знаю точно, как работает кольцо. Вы с Альнором сейчас молоды, но я не знаю, как Фахиль это сделал. Поменял местами какие-то волокна в веревке времени?.. Боюсь прикасаться к ней сейчас, пока все не вернулось на свои места.
— Понимаю, — вздохнула Мина. — Нам остается только получать удовольствие, пока мы можем. Значит, мы с вами расстаемся.
— Да. В Пиримских холмах что-то происходит. Сосны больше не защищают край — после того как вы разрушили башню лорда Кзувы. Три волшебницы в доме Элиона не справляются. Помогу им. Надо же с чего-то начинать. В этом уголке Империи все хорошо. Поддерживать порядок здесь, потом дальше. Сначала поохочусь для вас. Скоро вернусь.
Быстрым движением он развязал тюрбан. Его удивительные волосы образовали вокруг него золотисто-красное облако, которое постепенно стало плотным и приобрело форму тощего угловатого зверя — что-то между волком и лисой. Он улыбнулся им клыкастой пастью и одним прыжком скрылся в лучах заходящего солнца.
Мина и Тилья принесли воды из родника и заново развели костер. Когда начало темнеть, зверь вернулся, таща тушу убитой косули. Он отряхнулся, как мокрая собака, но вместо капель вокруг него опять образовался огненный шар, который принял образ Веревочника.
Когда они поджарили мясо и поужинали, он встал и посмотрел на них сверху вниз. Отблески огня на его худощавом лице впервые заставили их увидеть его таким, каков он есть, — человеком с огромной, странной силой.
— Я поставил вокруг вас невидимый забор. Тилья, не трогай его. Спите спокойно. Удачи.
Он исчез.
— И вам удачи, — сказала Мина тому месту, где он только что стоял.
На рассвете Тилья и Мина тронулись в путь. Шли они медленно. Мина чувствовала направление, но не знала точной дороги. Они то пробирались через завалы, то вдруг упирались в такие отвесные утесы, что приходилось долго их обходить.
Перевалило за полдень, когда Мина вдруг остановилась, опустилась на колени и стала что-то разглядывать на земле.
— Видишь? — спросила она, указывая на едва заметную ямку.
Ее было почти не видно, странно, что Мина ее вообще заметила. Отпечаток не казался раздвоенным, как у оленя. Слишком маленький для лошади. Да и откуда в лесу лошадь?
— Единорог, — прошептала Тилья. — Но как ты…
— Я что-то почувствовала. Они были здесь не раз. Должно быть, тут проходит их тропа. Куда-нибудь она нас приведет.
Мина пошла по тропе, напевая свою непонятную, лишенную определенного мотива песню. Невидимая тропа вела к озеру.
Целый день ничего не происходило. Тилья устала. Ее утомила не долгая ходьба — к этому она привыкла, — а бесконечное однообразие деревьев, мелькание темных стволов и плотных крон, не пропускающих солнечные лучи. Лес давил на нее. Она не замечала этого раньше, когда жила в Вудбурне. С тех пор Тилья изменилась, повзрослела, узнала, кто она. Магия леса не пыталась победить ее, Тилья просто ощущала ее присутствие. Девочка не понимала ее природы, она никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным.
Может быть, их лес один из друзей Фахиля? Не похоже. Магия леса была сама по себе.
Тилья спросила об этом Мину, но та не хотела разговаривать. Она хотела петь.
— Я почти достучалась до них, — сказала она.
О ком говорила Мина — о единорогах или, может быть, о кедрах, — Тилья не поняла. Ей оставалось только не мешать и молча брести рядом.
Веревочник велел им заночевать на дереве. Однако на кедры было не так-то просто забраться — снизу у них почти нет веток. На закате они нашли огромный кедр, в который когда-то ударила молния и расщепила его пополам. Внутри образовалось что-то вроде маленькой пещерки. Девочки забрались внутрь и заложили вход сухими ветками. Конечно, это не спасло бы их от голодного волка, но предупредило бы о его приближении.
Тилья так устала, что почти сразу уснула на сухих листьях. Она проснулась оттого, что Мина сжимала ее руку.
Царила кромешная тьма. Тилья ответила на пожатие Мины, чтобы показать, что проснулась, и продолжала тихо лежать, прислушиваясь. Она не боялась, потому что чувствовала спокойствие Мины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33