– Ты!!! – с порога закричал он Горясеру. – Ты прятал ее! Лжец!
Его выпад был быстрым, словно удар молнии. Клинок прочертил дугу и ткнулся как раз туда, где мгновение назад стоял главарь наемников.
– Опомнись! – заорала я.
Турчин прыгнул вперед, сграбастал меня в охапку и затолкал за спину. Из-за его плеча я увидела, как Горясер выставил перед собой меч и приготовился к обороне. Его тело слегка покачивалось, словно змеиная голова перед броском.
– Она моя! Ты понял, грязный недоносок?! Моя! – Турчин пер на наемника, как бык.
– Турчин! – переборов отвращение, я дернула его за рукав. – Не лезь на рожон!
– Погоди! – не оборачиваясь, пробормотал он. – С тобой я разберусь позже. Ты еще расскажешь, как столковалась в этим выродком и как ублажала его, пока я бегал по лесу и искал…
Это было уже слишком.
– Пошел ты! – возмутилась я.
Турчин обернулся. Его губы раздвинулись в угрожающей улыбке.
– Уходи. После поговорим.
Он подтолкнул меня к выходу. Уходить так уходить. Я и не собиралась оставаться. Ни в шатре Горясера, ни в объятиях Турчина, ни в этом поганом лагере на берегу реки…
Снаружи было тихо. Наемники перетаскивали с ладьи какие-то вещи и не обращали на меня внимания. В закатных лучах они казались тенями омутников, которые выходят на закате оберегать свои владения от сомов-оборотней.
Стараясь держаться подальше от наемников, я зашагала к лесу.
– Стой!
Резкий окрик заставил меня замереть. Из темноты выскользнул воин в серой рубахе и шерстяной телогрее.
– Ты куда? – пережевывая что-то съестное, спросил он. Маленькие медвежьи глазки нагло ощупали меня. Заскорузлые пальцы наемника потянулись к моей щеке. – Это из-за тебя сыр-бор? А ты ничего…
– Не смей! Я иду к Горясеру.
Почему я так сказала? Наверное, почувствовала, что только этим смогу остановить наемника. Он и впрямь остановился. В его взгляде, кроме желания и похоти, промелькнул страх. Он.(явно побаивался своего вожака.
– К Горясеру. – повторила я для пущей убедительности.
Воин недоверчиво покачал головой:
– Куда же ты идешь? Вон его шатер.
Я грустно взглянула на лес. Близок локоть, а не укусишь… Незамеченной не уйти. Теперь, хочешь не хочешь, придется вернуться.
– Вижу, не слепая, – огрызнулась я и, оттолкнув руку наемника, двинулась обратно.
«Черт бы побрал мою проклятую жизнь! – думалось по пути. – Ну почему мне так не везет?! Будь я мужчиной – взяла бы в руки меч и силой попыталась вырваться, а что может сделать беззащитная девка? Ничего… Никчемная я. Только и научилась, что горло драть да задом вертеть…»
Я споткнулась обо что-то мягкое. Хотела выругаться, но взгляд метнулся к земле, и слова застряли в горле. Под моими ногами лежал труп Турчина. Лицо воина запрокинулось к небу, большие руки сдавили живот, а на пальцах засохла кровь.
– Турчин… – Я опустилась на колени и всхлипнула. В темноте зеленые зрачки Турчина казались совсем черными. Они укоризненно смотрели куда-то вдаль. Я прикрыла ему веки. – Ох, Турчин…
«Не уйдет, – крутились в голове слова наемника. – Она не уйдет из лагеря». Я знала Горясера. Ничья жизнь не имела для него значения, ни своя, ни чужая. Теперь мне одна дорога – в сырую землю…
Ах, как тихо и мирно я жила бы в Вышегороде в Журкином доме! Это сумасшедшая Дарина вытянула из меня обещание пойти к Глебу и Ярославу. Она натравила на меня кромешников и загнала на Глебову ладью!
– И где же вы теперь, мерзкие твари, ведьмины приспешники?! – прошептала я в темнеющее небо. – Коли помогли добраться до Глеба, так помогите дойти и до Ярослава. Или уже убедились, что Окаянного не остановить? Горясер, – мой голос сорвался на стон, – убьет меня…
– Убьет, – неожиданно согласился кто-то рядом, – если не сумеешь себя выкупить.
От неожиданности я села на землю и сжала мертвую руку Турчина.
– Кто здесь?!
– Какая разница? – Голос то приближался и звенел прямо над ухом, то слабел, словно Доносился из чащи леса. – – Ты лучше подумай, что предложить Горясеру в обмен на свободу.
– У меня ничего нет, – не задумываясь ответила я.
Невидимка хихикнул:
– Так уж и ничего? Подумай… Может, то, чем ты так дорожишь, не стоит жизни? А мы поможем. Нынче ночью упадет Летунница. Она станет твоей. Ее огонь сумеет растопить даже меч Орея.
«Летунница, меч Орея… То, чем я дорожу…»
– Чем же я дорожу?!
Никто не ответил, только насмешливо зашелестели кусты. Бред… Видение… Мне стало холодно. Сложив руки Турчина на его груди, я поднялась. Наемники собрались у костра. Оттуда звучали голоса и приглушенный смех. Если бы они все были там, у огня! Но Горясер не оставит лагерь без сторожевых. Побегу и на кого нарвусь? Этот сторож может оказаться не так доверчив, как прежний, и тогда прощай, моя невинность. А еще пока ею… дорожу!!! Вот о чем шептал невидимка! Он предлагал отдать наемнику мое тело! Упавшая с неба звезда Летунница сделает меня желанной и страстной. На одну ночь она станет моей частью. Против Летунницы нет никакого оружия. Она всемогуща и прекрасна. В ней огонь жизни. Вечное негасимое пламя, завораживающее оборотней и совращающее святых…
– Да или нет? – прошелестел голос нежитя. Вернулся за ответом…
– Соглашайся, – зашуршали деревья.
– Поторопись. Звезда скоро упадет, – посоветовал незримый ман.
– На тебе не будет позора, – шепнул ветер.
– Сроднившийся с Летунницей не ведает стыда, – пропела река.
– Да или нет?!
Я покосилась на Турчина. Еще несколько мгновений назад он жил. Ходил по земле, улыбался, любил… Может быть, он попал в рай и ему там хорошо, но я хотела жить. И чего страшного, если я соглашусь? Ничего… Я всегда смогу отступить, отказаться…
– Да или нет?!!! – билось в ушах. – Летунница уже падает! Да или нет?!
– Да, – негромко шепнула я и уже увереннее добавила: – Да! Да! Да!
На миг все стихло. Деревья, ветер, река. Стало совсем темно, и даже костер наемников куда-то пропал, а потом взметнулся ярким всполохом. Мое тело стало легким, почти невесомым. Страх, отчаяние и стыд куда-то ушли. Я простила Святополку убийство Старика, Турчину – предательство князя, Горясеру… Не знаю, что я простила Горясеру, но теперь он казался мне совсем другим. Несчастный меч Орея… Да, он – меч Орея… Тысячу лет он умирал и возрождался, меняя тела, но по-прежнему вкладывая в них свою одинокую безжалостную душу… Тысячу лет я мечтала растопить этот холод, и теперь…
Шатер сам отворился передо мной. Горясер не спал. Он сидел в центре, с обнаженным мечом на скрещенных коленях, и гладил блестящее лезвие.
– Ты?! – спросил он и, покачав головой, потянулся к рукояти меча. – Я надеялся, что тебе удалось уйти. Жаль..
– Тише… – Легкая и бесстыжая, потому что была звездой, я подошла к нему ближе и положила ладонь на его губы. – Тише… Молчи.
Он удивленно приподнял брови.
– Ты… – сказал он, когда я оторвала ладонь, но не успел договорить. Я склонилась и коснулась его рта губами, так мягко и осторожно, словно хотела лишь почувствовать его дыхание. Губы были теплые и сухие. Я оторвалась от них, провела пальцем по колючей щеке, соскользнула по сильной шее к плечу, затем к груди…
Мой накопленный тысячелетиями звездный жар добрался до его души. Он вздрогнул и попробовал отстраниться, но я была невесома, поэтому потекла за ним вместе с порывом ветра. Его руки выпустили оружие. Это было победой! Ветер превратился в вихрь, поднял нас, слил воедино и, оторвав от земли, завертел высоко над человеческими страстями и желаниями. В небе… В моем небе…
Разбудили меня солнечные лучи. Они били мне в глаза и крались под ресницы. Я помотала головой, зажмурилась и вдруг почувствовала на себе чужой взгляд. Рядом сидел Горясер. На нем были только кожаные штаны. А я была голой! Совсем голой!
– Ты помнишь, что делала этой ночью? – спросил он.
Стыд залил мои щеки румянцем. Я помнила, но это была не я!!!
– Я так и думал. Помнишь, – не дождавшись ответа, сказал он, кинул мне одежду и отвернулся.
Натягивая рубашку, я смотрела в его спину и ничего не понимала. Неужели этой ночью в меня и правда вселилась Летунница? Или страх перед смертью сделал меня безумной? На что я надеялась, отдавая ему свое тело?
– Уходи, – не поворачиваясь, сказал он.
Я застыла с рубашкой на шее.
– Тебя пропустят. Я приказал.
Мои дрожащие пальцы продолжали поправлять одежду, а разум все еще не верил.
– Почему? – прошептала я.
Он оглянулся:
– Ты заплатила за свою жизнь.
Я наконец оправилась и всхлипнула. А мне-то показалось, что он изменился! Нет, он остался прежним. Обычным наемником. Просто я сумела выкупить свою жизнь. Но зачем? Кому нужна нищенка без роду-племени, да к тому же порченая? Раньше у меня не было родичей, приюта и денег, а теперь не осталось даже чести. Теперь и смерть не страшна. Отныне мне прямой путь в Новгород, к князю Ярославу. Может, он убьет меня за дурные вести о Святополке и смерть смоет позор, а может, до него уже дошли слухи о бесчинствах брата и мои слова будут награждены… Что бы ни случилось, податься больше некуда. Даже Журка не примет меня такую…
Стараясь не замечать Горясера, я выбралась из шатра. Двое наемников у костра покосились на меня, понимающе переглянулись и загоготали. Я закусила губу, чтоб не расплакаться, вскинула голову и пошла мимо хохочущих наемников к лесу. На этот раз меня никто не остановил. Я шагнула под еловый занавес и неожиданно ощутила странное желание повернуться.
– Горясер, – шевельнулись мои губы. Я была уверена, что наемник пошел за мной. Он стоял там, за спиной, и я не могла уйти, не взглянув на него. Мое тело и «не моя» душа помнили, каким он был этой ночью, и что-то внутри отчаянно рвалось назад, к тому Горясеру.
Я не удержалась. Повернулась. Позади никого не было.
18
Я устала. Я так устала…
Меня колотил озноб, ноги онемели, а стволы деревьев качались перед глазами длинными черными тенями…
Сколько я прошла? День? Два? И есть ли выход из этого заколдованного леса?
– Горясер!
Зачем я позвала его? Он не поможет… Никто не поможет. Только Смерть.
Ах, Смерть, Смерть-Моренушка,
Постели мне поле белое,
Нарумянь землицей черною,
Выпусти душою-зигзицей.
Старик говорил, что этими словами можно вызвать Морену-Смерть. Интересно, когда я умру, станет ли моя душа зигзицей? А душа Горясера? Горясер… Его руки были такими сильными и такими нежными. В их кольце мне было спокойно, как в родном доме. Хотя у меня никогда не было дома. И нынче нет… А я иду в Новгород…
Иду, иду… Пот заливает глаза и мешает видеть. Кажется, я давно хожу кругами… А зачем? Нужно лечь, отдохнуть… Мох тут мягкий и теплый, как пуховая перина. В нем хорошо. Так хорошо! И совсем не страшно. Жаль, рядом нет Горясера…
Господи, о чем это я?! Зачем я легла?! Нужно встать и идти! Но не сразу… Я полежу совсем немножко… чуточку…
Почему вдруг стало темно? И кто это дышит мне в ухо? Волк? Нет, мерещится… Волки далеко… Уже два дня я слышу их заунывный вой. А темно от воронов. Сколько их налетело! Зачем они кружат надо мной? Что нужно крылатым посланиам Морены? Кыш! Кыш! Не улетают… Их крепкие крылья бьют меня по лицу… Кыш, твари! Я еще жива… Жива…
Куда они тащат меня? В темное царство Смерти? Не хочу! Помогите! Горясер!
– Она еще не готова… Кто это?
– Положите ее.
Кто может приказывать воронам? Морена! Она пришла на мою песню…
– Морена, где ты? Зачем я снова зову ее?
– Здесь…
Белое лицо Смерти склоняется все ниже и ниже. Какая она старая!
– Не двигайся. Ты, останешься здесь, – шевелятся ее губы.
Здесь? Где здесь?
Огромный, как облако, лик Морены плывет в пустоте… Теперь я знаю: вороны принесли меня на край мира, на кромку, где живут духи и нежити. Где-то здесь бродит старый знакомец ман… У него страшные желтые глаза и змеиный язык…
Куда делась Морена и кто это вместо нее склонился надо мной? Белая Женщина?
Старик рассказывал мне о Белой Женщине, прислужнице Смерти…
Она тянется ко мне… Нет, не хочу…
– Не хочу! Пусти!
Она не слушает. Из ее ладоней истекает холод…
– Уходи! Уходи!
Господи, помоги мне! Нет, Господь не услышит голоса с кромки. Здесь властвуют старые боги: Лада-Весна, Матерь Мокоша, Дажъбог-Солнце…
Солнце! Оберег, который подарил мне Старик! «Этот оберег согреет тебя даже в царстве Смерти, – обещал он. – Он собирает солнечный свет…» А Морена боится солнечного света…
– Не противься, – зашелестел ее голос.
Не противься? Чему? Я не хочу навеки застыть меж: жизнью и смертью, не хочу стать призрачным духом, который ночами пугает людей, а днем ткет паучью пряжу в банях, и сараях!
– Она не позволяет мне… – Это Белая Женщина.
Лицо Морены заслоняет ее. Бездонные глаза Смерти горят, как уголья адского костра.
– Уйди, – шелестит она на Белую. – Я сама!
Костистые пальцы Морены ложатся на мои плечи.
– Почему ты не веришь моей дочери?
Белая – ее дочь? А Старик говорил…
– Чего ты хочешь? – Взгляд Морены втекает мне в душу и сковывает ее льдом, но я отвечу!
– Отпусти… Отпусти меня обратно, – хриплю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42