Войдите.
Слуги внесли ароматные блюда на серебряных подносах.
Кула и Лобсанг оказались тут как тут.
Скуирелли шумно принюхалась.
– Пахнет классно! Что это?
– Тсампа.
– Видимо, диковинное что-то. А это что за суп?
– Тхукпа-лапша. Очень вкусная вещь.
– Тибетская лапша? Замечательно!
– Подождите, не прикасайтесь!
– Почему? Сначала надо прочитать какие-нибудь буддийские молитвы?
– Сперва всю еду должны попробовать.
– Зачем?
– А вдруг она отравлена.
– Кому взбредет в голову отравить вас? Вы такой милый человек.
– Отравить могут вас, – без тени злобы отозвался далай-лама.
– Эй, не нападайте на бедную девушку! Ведь в конце концов я, как и вы, буддистка.
Вошел пробовальщик еды, поклонился всем присутствующим и под внимательным взглядом Лобсанга Дрома, Кулы и свиты далай-ламы стал в огромных количествах заглатывать все подряд. Скуирелли Чикейн не сводила с него испуганных глаз.
– Вы что, не кормите его? – догадалась женщина.
– Его держат в постоянном голоде, – объяснил далай-лама, – чтобы ничто не мешало ему выполнять свои обязанности.
Пробовальщик наконец отведал все блюда и сел. Все выжидающе смотрели на него.
Скуирелли недоверчиво покосилась на свое окружение.
– Мы что, ждем, не отдаст ли этот бедный парень концы?
– Да, – подтвердил Кула.
– И сколько времени это длится?
– Если пища уже остыла, а пробовальщик все еще дышит, значит, отравы не подсыпали.
– Терпеть не могу остывшее!
– Ваш священный долг, как бунджи-ламы, подавлять соблазны материального мира, – напомнил ей Лобсанг.
– Горячая еда не соблазн, а необходимость, – произнесла Скуирелли, тайком погружая палец в свою тсампу. Самое время попробовать лакомство, пока все ждут, не окочурится ли пробовальщик.
Женщина уже хотела было облизнуть свой обмакнутый в пищу палец, когда пробовальщик вдруг позеленел и повалился набок. Он дышал часто-часто и с большим трудом. Агония длилась очень долго, пока смерть не оборвала мучений несчастного.
Лица окружающих вытянулись и окаменели. Жрецы далай-ламы зыркали глазами на Лобсанга и Кулу, те, в свою очередь, сверлили их злобными взглядами. Монгол вытащил кинжал.
Скуирелли с трудом перевела дыхание.
– Значит, еда была отравлена?
– Да, – ответил Лобсанг – Но чья еда? Бунджи или далай-ламы?
Обмен гневными взглядами возобновился.
– Послушайте, – вздохнула Скуирелли, вытерев палец о подушку. – Почему бы нам не выбросить всю эту отраву и не начать заново. Я готовлю неплохой фасолевый салат.
– Сейчас я приведу повара, – воскликнул Кула, выбегая из комнаты.
Поваром оказался маленький толстячок тибетец, словно слепленный из сырого теста. Он дрожал, как пудинг на сильном ветру.
– Как ты смел отравить еду, повар? – заорал громовым голосом Кула.
– Я ее не отравлял.
Монгол приблизил самый кончик своего кинжала к пульсирующей шейной артерии бедняги.
– Врешь! Сейчас я располосую тебе глотку!
– Не я отравил еду! Китаец!
– Что еще за китаец?
– Он сказал, что моя сестра в Лхасе будет изнасилована, если я не отвернусь, пока он кое-что подсыплет в пищу.
– В чью? Бунджи или далай-ламы?
– Бунджи.
– Ты уверен?
– Я не стал бы лгать, монгол, – затрясся от страха повар, – зная, что ты перережешь мне горло, если я это сделаю.
– Ладно. Хорошо, что ты сказал правду, – произнес Кула, резко повернул голову повара и перерезал ему кинжалом глотку.
– Зачем ты это сделал? – в ужасе вскричала Скуирелли, отворачиваясь.
– Я всегда караю предателей, – объяснил монгол, вытирая лезвие о волосы убитого.
Актриса долго смотрела на мертвого повара. Наконец до ее сознания дошло, какая ужасная смерть ей угрожала.
– Они хотели меня убить, – произнесла она каким-то убитым голосом.
– Да, – подтвердил Кула.
– Надо найти в себе чувство сострадания и простить их, – вставил далай-лама.
– Они уже во второй раз пытаются убить меня! Несмотря на то что я нахожусь под покровительством Первой леди. – В голосе актрисы чувствовались гневные нотки.
– Эти китайцы – сущие демоны, – высказал свое мнение Лобсанг. – Бездушные демоны.
– Преобразите свой гнев в понимание, – наставительно произнес далай-лама. – И новообретенное понимание употребите для создания подлинной гармонии. Озарите весь мир этим светом!
Скуирелли Чикейн поднялась с подушки, голубые глаза ее сверкнули стальным блеском. Воздев дрожащий кулачок к потолку, она воскликнула:
– Значит, война!
– Война неприемлема для Будды, – обеспокоенно сказал далай-лама. – Это путь, недостойный того, кто является живым Буддой.
– Знайте же, что война – путь этого Будды! – поклялась Скуирелли. – Мы войдем в Тибет и пинками прогоним мерзкие желтые задницы обратно в Пекин.
Далай-лама печально склонил голову.
– Оказывается, она из сражающихся буддистов! – восхитился Кула, задыхаясь от волнения. – На такое я не смел и надеяться.
Глава 18
Месяц истекал, и на спартанском столе доктора Харолда В. Смита нагромоздилась целая кипа неоплаченных счетов.
Фолкрофтские счета не превышали обычно пятизначных цифр. Но для оплаты их надо было хотя бы бегло взглянуть на чеки, фактуры и различного рода заметки.
Справившись со всем этим, доктор Смит перевел дух, выпил два стакана минеральной воды, потом запил обычной водопроводной водой, лишь после этого он принялся за счета, выписанные на КЮРЕ.
Все эти документы наряду с сопроводиловками поступали в отдельный почтовый ящик, ключ к которому имелся только у Смита. Конечно, порядок отнюдь не идеальный, но шеф не мог доверить Римо, а тем более Чиуну, чтобы они сами своевременно оплачивали свои счета.
На какую бы сумму ни были эти счета, Харолд В. Смит всегда быстро их оплачивал. Его бережливая новоанглийская натура противилась трате денег налогоплательщиков на такие, казалось бы, легкомысленные статьи расходов, как торговля подержанными автомобилями, которой занимался Уильямс. То, что Римо и Чиун, хотя и не были счастливы, все же редко жаловались на свое материальное положение, составляло предмет его гордости.
И Смит никогда не платил проценты по кредитным карточкам. Ни в те дни, когда они составляли достаточно скромную цифру «шесть», ни сейчас, когда компании, торгующие кредитными карточками, поистине стали ростовщиками.
Смит с радостью убедился, что счета в этом месяце составляют достаточно скромную сумму – всего около пятидесяти тысяч долларов. Это было меньше, чем в прошлом квартале, когда Чиун обнаружил торговый центр «Закупки на дому» и, видимо, прошелся по всем спискам товаров, предлагаемых сроком более чем на две недели, включая два ящика с заменителем волос. Смиту так и не удалось выяснить, что это такое.
Смит глотнул еще минеральной и продолжил – строчку за строчкой – изучение расходов.
В карточке на имя Римо Буттафуоко он заметил два обратных авиабилета. Уильямс и Чиун куда-то летали, интересно куда? В следующей графе значилась сумма, уплаченная за взятый напрокат в Лос-Анджелесе автомобиль. Автомобиль был нанят на два дня. Обслуживался он в Малибу.
Смит нахмурился. Малибу, Малибу? Почему это место вызывает у него какое-то беспокойство?
И тут он вспомнил. За три дня до этого на Скуирелли Чикейн было совершено покушение в Малибу. Именно там волны вынесли на берег несколько убитых китайцев.
Какого дьявола они там?..
Смит подошел к компьютеру и стал внимательно просматривать файл на бунджи.
Всего шесть тел. Просматривая последние донесения, он понял, что китайцы были убиты обычными методами, используемыми в таких случаях Римо и Чиуном. Мастер, очевидно, выпотрошил их своими сверхтвердыми ногтями. Те же, чьи лица были превращены в бесформенное месиво, а глотки передавлены, пали, по всей видимости, жертвами Римо. Помрачнев, Смит подосадовал, что не догадался раньше, чьих это рук дело.
Он снял трубку и набрал контактный номер Уильямса.
– Меня нет дома, – ответил сонный голос. – Катись ко всем чертям!
– Римо, это Смит.
– Смитти, что новенького? Вернее, что плохого?
– Римо, – сухо произнес Смит. – Я в курсе, что вы с Чиуном несете ответственность за китайцев, убитых в Малибу.
– О'кей, – признался Римо. – Сейчас слишком рано, чтобы врать. Там действительно без нас не обошлось.
– Пожалуйста, объясните мне, как все это произошло, – холодно проговорил Смит. – Это была несанкционированная операция.
– Поговорите лучше с Чиуном. Вообще-то это его операция.
– Я хотел бы вначале услышать твою версию.
Голос Римо отдалился, затем зазвучал громче:
– Эй, Чиун! С тобой хочет поговорить Смитти...
– Римо, я же просил...
– Чиун, ты проснулся?
Молчание на том конце провода затянулось. Наконец в трубке вновь послышался голос Уильямса:
– Проклятие! Подождите у телефона, Смитти.
Крепко прижав трубку к уху, Смит слышал, как скрипели, открывались и закрывались двери, затем донеслись чьи-то шаги.
– Его нет, – удивленно произнес Римо.
– Я хочу выслушать ваше объяснение.
– Вы не поняли, Смитти, Чиун и в самом деле исчез. Исчезли и два наших сундука, правда, все это долбаное золото пока на месте.
– Золото?! Какое золото?
– Долбаное золото, которое он получил от монголов.
– Монголов?! Каких монголов? Давайте выкладывайте все с самого начала.
– Попробую изложить по порядку, а там уже как получится, – усмехнулся Римо.
– Ну!
– Вы знаете историю о тибетском монахе, который заявился в дом Скуирелли Чикейн и объявил ее бунджи-ламой?
– Да.
– Так вот сперва он заявился ко мне. Вместе с этим монголом Кулой. Помните его по войне в Персидском заливе?
– Продолжайте.
– Они попросили Чиуна отыскать им бунджи-ламу.
– Отыскать? Вы хотите сказать...
– Да, Чиун отвел их прямо к Скуирелли. Проделал какие-то фокусы-покусы, пустил пыль в глаза и в конце концов просто включил телик с «Шоу Пупи Серебряной Рыбки». Тут-то она и объявилась!
– Пупи Серебряная Рыбка?
– Да нет же, Скуирелли Чикейн! Она вырядилась так, будто жила в какой-то другой жизни, и Лобсанг сразу же заглотил приманку.
– Лобсанг – тибетский монах?
– Точно!
– А вы-то тут при чем, Римо?
– Я? Можно сказать, сбоку припека. Таскал их вещи, а за это мне мылили затылок. Когда китайцы вознамерились убить Скуирелли Чикейн, мы с Чиуном вовремя оказались на месте и прикончили их. Если была какая-то польза от нашей поездки, то, видимо, выразилась только в этом.
– Не согласен с вами, – холодно произнес Смит. – Уж лучше бы Скуирелли убили, чем она возымела это нелепое намерение стать тибетской ламой.
– Думаю, Чиун полностью поддержал ее начинание. Недаром же он поехал за ней в Тибет.
– Думаю, вы недалеки от истины, Римо, – согласился Смит. – Вчера мастер позвонил мне и попросил очередной отпуск.
– Он сказал, куда едет?
– Насколько я понял, в деревню Синанджу.
– Это нетрудно проверить. Наберите 1-800-СИНАНДЖУ. Если Чиуна нет и его там не ждут, значит, он направился в Тибет.
– Минутку, – бросил Смит, переключая телефонные линии. Он набрал 1-800-СИНАНДЖУ и услышал ворчливый старческий голос, который что-то сказал по-корейски.
– Я... ищу... мастера Синанджу, – тщательно проговаривая слова, начал Смит.
– Его великого могучества здесь нет, – отозвался голос на каком-то странноватом английском.
– И вы его не ждете?
– Нет, не ожидаем... Что-нибудь передать? Может, надо низвергнуть трон в какой-нибудь стране?
– Нет, спасибо. Я перезвоню.
Вновь связавшись с Римо, Смит сказал:
– В Синанджу его не ждут. Должно быть, он правда в Тибете.
– Ну и дела! – простонал Уильямс. – Не знаю, кого и жалеть: тибетцев или китайцев.
– Римо, – повелительно продолжил Смит, – нельзя допустить, чтобы Скуирелли Чикейн нарушила баланс сил в Тибете.
– Баланс сил? Страна порабощена китайцами. Какой же тут баланс сил?
– И все же это так. Тибет в основном представляет собой горное плато. Это высокий горный район Азии. Оттуда китайцы могут наблюдать за Индией, которую считают своим врагом. Тибет является непроходимым препятствием для всех вражеских сил, находящихся внизу. Известно также, что в некоторых, малодоступных районах Тибета китайцами установлены ракеты дальнего действия. Поэтому китайцы очень чувствительны к тибетскому вопросу и полны решимости удержать эту страну любой ценой.
– Так пишут в газетах.
– Открытый мятеж в Тибете может повлечь за собой вмешательство Монголии или Индии, связанных с этой страной религиозными узами. Если начнется новый китайско-индийский конфликт, Пакистан, являющийся союзником Китая и ожесточенным врагом Индии, несомненно, откроет второй фронт. Пакистан – ядерная держава. Вы понимаете, что это значит?
– Да. Бай-бай, Индия... Проклятие!
– Немедленно выезжайте в Тибет, Римо.
– То, что произошло с тибетцами, по всей видимости, нас не касалось?
– И да, и нет. Но теперь, когда я знаю, что мастер Синанджу положил начало цепи событий, ведущих к кризису, наш долг – остановить Скуирелли Чикейн.
– Чей это «наш», белоглазый? – буркнул себе под нос Уильямс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Слуги внесли ароматные блюда на серебряных подносах.
Кула и Лобсанг оказались тут как тут.
Скуирелли шумно принюхалась.
– Пахнет классно! Что это?
– Тсампа.
– Видимо, диковинное что-то. А это что за суп?
– Тхукпа-лапша. Очень вкусная вещь.
– Тибетская лапша? Замечательно!
– Подождите, не прикасайтесь!
– Почему? Сначала надо прочитать какие-нибудь буддийские молитвы?
– Сперва всю еду должны попробовать.
– Зачем?
– А вдруг она отравлена.
– Кому взбредет в голову отравить вас? Вы такой милый человек.
– Отравить могут вас, – без тени злобы отозвался далай-лама.
– Эй, не нападайте на бедную девушку! Ведь в конце концов я, как и вы, буддистка.
Вошел пробовальщик еды, поклонился всем присутствующим и под внимательным взглядом Лобсанга Дрома, Кулы и свиты далай-ламы стал в огромных количествах заглатывать все подряд. Скуирелли Чикейн не сводила с него испуганных глаз.
– Вы что, не кормите его? – догадалась женщина.
– Его держат в постоянном голоде, – объяснил далай-лама, – чтобы ничто не мешало ему выполнять свои обязанности.
Пробовальщик наконец отведал все блюда и сел. Все выжидающе смотрели на него.
Скуирелли недоверчиво покосилась на свое окружение.
– Мы что, ждем, не отдаст ли этот бедный парень концы?
– Да, – подтвердил Кула.
– И сколько времени это длится?
– Если пища уже остыла, а пробовальщик все еще дышит, значит, отравы не подсыпали.
– Терпеть не могу остывшее!
– Ваш священный долг, как бунджи-ламы, подавлять соблазны материального мира, – напомнил ей Лобсанг.
– Горячая еда не соблазн, а необходимость, – произнесла Скуирелли, тайком погружая палец в свою тсампу. Самое время попробовать лакомство, пока все ждут, не окочурится ли пробовальщик.
Женщина уже хотела было облизнуть свой обмакнутый в пищу палец, когда пробовальщик вдруг позеленел и повалился набок. Он дышал часто-часто и с большим трудом. Агония длилась очень долго, пока смерть не оборвала мучений несчастного.
Лица окружающих вытянулись и окаменели. Жрецы далай-ламы зыркали глазами на Лобсанга и Кулу, те, в свою очередь, сверлили их злобными взглядами. Монгол вытащил кинжал.
Скуирелли с трудом перевела дыхание.
– Значит, еда была отравлена?
– Да, – ответил Лобсанг – Но чья еда? Бунджи или далай-ламы?
Обмен гневными взглядами возобновился.
– Послушайте, – вздохнула Скуирелли, вытерев палец о подушку. – Почему бы нам не выбросить всю эту отраву и не начать заново. Я готовлю неплохой фасолевый салат.
– Сейчас я приведу повара, – воскликнул Кула, выбегая из комнаты.
Поваром оказался маленький толстячок тибетец, словно слепленный из сырого теста. Он дрожал, как пудинг на сильном ветру.
– Как ты смел отравить еду, повар? – заорал громовым голосом Кула.
– Я ее не отравлял.
Монгол приблизил самый кончик своего кинжала к пульсирующей шейной артерии бедняги.
– Врешь! Сейчас я располосую тебе глотку!
– Не я отравил еду! Китаец!
– Что еще за китаец?
– Он сказал, что моя сестра в Лхасе будет изнасилована, если я не отвернусь, пока он кое-что подсыплет в пищу.
– В чью? Бунджи или далай-ламы?
– Бунджи.
– Ты уверен?
– Я не стал бы лгать, монгол, – затрясся от страха повар, – зная, что ты перережешь мне горло, если я это сделаю.
– Ладно. Хорошо, что ты сказал правду, – произнес Кула, резко повернул голову повара и перерезал ему кинжалом глотку.
– Зачем ты это сделал? – в ужасе вскричала Скуирелли, отворачиваясь.
– Я всегда караю предателей, – объяснил монгол, вытирая лезвие о волосы убитого.
Актриса долго смотрела на мертвого повара. Наконец до ее сознания дошло, какая ужасная смерть ей угрожала.
– Они хотели меня убить, – произнесла она каким-то убитым голосом.
– Да, – подтвердил Кула.
– Надо найти в себе чувство сострадания и простить их, – вставил далай-лама.
– Они уже во второй раз пытаются убить меня! Несмотря на то что я нахожусь под покровительством Первой леди. – В голосе актрисы чувствовались гневные нотки.
– Эти китайцы – сущие демоны, – высказал свое мнение Лобсанг. – Бездушные демоны.
– Преобразите свой гнев в понимание, – наставительно произнес далай-лама. – И новообретенное понимание употребите для создания подлинной гармонии. Озарите весь мир этим светом!
Скуирелли Чикейн поднялась с подушки, голубые глаза ее сверкнули стальным блеском. Воздев дрожащий кулачок к потолку, она воскликнула:
– Значит, война!
– Война неприемлема для Будды, – обеспокоенно сказал далай-лама. – Это путь, недостойный того, кто является живым Буддой.
– Знайте же, что война – путь этого Будды! – поклялась Скуирелли. – Мы войдем в Тибет и пинками прогоним мерзкие желтые задницы обратно в Пекин.
Далай-лама печально склонил голову.
– Оказывается, она из сражающихся буддистов! – восхитился Кула, задыхаясь от волнения. – На такое я не смел и надеяться.
Глава 18
Месяц истекал, и на спартанском столе доктора Харолда В. Смита нагромоздилась целая кипа неоплаченных счетов.
Фолкрофтские счета не превышали обычно пятизначных цифр. Но для оплаты их надо было хотя бы бегло взглянуть на чеки, фактуры и различного рода заметки.
Справившись со всем этим, доктор Смит перевел дух, выпил два стакана минеральной воды, потом запил обычной водопроводной водой, лишь после этого он принялся за счета, выписанные на КЮРЕ.
Все эти документы наряду с сопроводиловками поступали в отдельный почтовый ящик, ключ к которому имелся только у Смита. Конечно, порядок отнюдь не идеальный, но шеф не мог доверить Римо, а тем более Чиуну, чтобы они сами своевременно оплачивали свои счета.
На какую бы сумму ни были эти счета, Харолд В. Смит всегда быстро их оплачивал. Его бережливая новоанглийская натура противилась трате денег налогоплательщиков на такие, казалось бы, легкомысленные статьи расходов, как торговля подержанными автомобилями, которой занимался Уильямс. То, что Римо и Чиун, хотя и не были счастливы, все же редко жаловались на свое материальное положение, составляло предмет его гордости.
И Смит никогда не платил проценты по кредитным карточкам. Ни в те дни, когда они составляли достаточно скромную цифру «шесть», ни сейчас, когда компании, торгующие кредитными карточками, поистине стали ростовщиками.
Смит с радостью убедился, что счета в этом месяце составляют достаточно скромную сумму – всего около пятидесяти тысяч долларов. Это было меньше, чем в прошлом квартале, когда Чиун обнаружил торговый центр «Закупки на дому» и, видимо, прошелся по всем спискам товаров, предлагаемых сроком более чем на две недели, включая два ящика с заменителем волос. Смиту так и не удалось выяснить, что это такое.
Смит глотнул еще минеральной и продолжил – строчку за строчкой – изучение расходов.
В карточке на имя Римо Буттафуоко он заметил два обратных авиабилета. Уильямс и Чиун куда-то летали, интересно куда? В следующей графе значилась сумма, уплаченная за взятый напрокат в Лос-Анджелесе автомобиль. Автомобиль был нанят на два дня. Обслуживался он в Малибу.
Смит нахмурился. Малибу, Малибу? Почему это место вызывает у него какое-то беспокойство?
И тут он вспомнил. За три дня до этого на Скуирелли Чикейн было совершено покушение в Малибу. Именно там волны вынесли на берег несколько убитых китайцев.
Какого дьявола они там?..
Смит подошел к компьютеру и стал внимательно просматривать файл на бунджи.
Всего шесть тел. Просматривая последние донесения, он понял, что китайцы были убиты обычными методами, используемыми в таких случаях Римо и Чиуном. Мастер, очевидно, выпотрошил их своими сверхтвердыми ногтями. Те же, чьи лица были превращены в бесформенное месиво, а глотки передавлены, пали, по всей видимости, жертвами Римо. Помрачнев, Смит подосадовал, что не догадался раньше, чьих это рук дело.
Он снял трубку и набрал контактный номер Уильямса.
– Меня нет дома, – ответил сонный голос. – Катись ко всем чертям!
– Римо, это Смит.
– Смитти, что новенького? Вернее, что плохого?
– Римо, – сухо произнес Смит. – Я в курсе, что вы с Чиуном несете ответственность за китайцев, убитых в Малибу.
– О'кей, – признался Римо. – Сейчас слишком рано, чтобы врать. Там действительно без нас не обошлось.
– Пожалуйста, объясните мне, как все это произошло, – холодно проговорил Смит. – Это была несанкционированная операция.
– Поговорите лучше с Чиуном. Вообще-то это его операция.
– Я хотел бы вначале услышать твою версию.
Голос Римо отдалился, затем зазвучал громче:
– Эй, Чиун! С тобой хочет поговорить Смитти...
– Римо, я же просил...
– Чиун, ты проснулся?
Молчание на том конце провода затянулось. Наконец в трубке вновь послышался голос Уильямса:
– Проклятие! Подождите у телефона, Смитти.
Крепко прижав трубку к уху, Смит слышал, как скрипели, открывались и закрывались двери, затем донеслись чьи-то шаги.
– Его нет, – удивленно произнес Римо.
– Я хочу выслушать ваше объяснение.
– Вы не поняли, Смитти, Чиун и в самом деле исчез. Исчезли и два наших сундука, правда, все это долбаное золото пока на месте.
– Золото?! Какое золото?
– Долбаное золото, которое он получил от монголов.
– Монголов?! Каких монголов? Давайте выкладывайте все с самого начала.
– Попробую изложить по порядку, а там уже как получится, – усмехнулся Римо.
– Ну!
– Вы знаете историю о тибетском монахе, который заявился в дом Скуирелли Чикейн и объявил ее бунджи-ламой?
– Да.
– Так вот сперва он заявился ко мне. Вместе с этим монголом Кулой. Помните его по войне в Персидском заливе?
– Продолжайте.
– Они попросили Чиуна отыскать им бунджи-ламу.
– Отыскать? Вы хотите сказать...
– Да, Чиун отвел их прямо к Скуирелли. Проделал какие-то фокусы-покусы, пустил пыль в глаза и в конце концов просто включил телик с «Шоу Пупи Серебряной Рыбки». Тут-то она и объявилась!
– Пупи Серебряная Рыбка?
– Да нет же, Скуирелли Чикейн! Она вырядилась так, будто жила в какой-то другой жизни, и Лобсанг сразу же заглотил приманку.
– Лобсанг – тибетский монах?
– Точно!
– А вы-то тут при чем, Римо?
– Я? Можно сказать, сбоку припека. Таскал их вещи, а за это мне мылили затылок. Когда китайцы вознамерились убить Скуирелли Чикейн, мы с Чиуном вовремя оказались на месте и прикончили их. Если была какая-то польза от нашей поездки, то, видимо, выразилась только в этом.
– Не согласен с вами, – холодно произнес Смит. – Уж лучше бы Скуирелли убили, чем она возымела это нелепое намерение стать тибетской ламой.
– Думаю, Чиун полностью поддержал ее начинание. Недаром же он поехал за ней в Тибет.
– Думаю, вы недалеки от истины, Римо, – согласился Смит. – Вчера мастер позвонил мне и попросил очередной отпуск.
– Он сказал, куда едет?
– Насколько я понял, в деревню Синанджу.
– Это нетрудно проверить. Наберите 1-800-СИНАНДЖУ. Если Чиуна нет и его там не ждут, значит, он направился в Тибет.
– Минутку, – бросил Смит, переключая телефонные линии. Он набрал 1-800-СИНАНДЖУ и услышал ворчливый старческий голос, который что-то сказал по-корейски.
– Я... ищу... мастера Синанджу, – тщательно проговаривая слова, начал Смит.
– Его великого могучества здесь нет, – отозвался голос на каком-то странноватом английском.
– И вы его не ждете?
– Нет, не ожидаем... Что-нибудь передать? Может, надо низвергнуть трон в какой-нибудь стране?
– Нет, спасибо. Я перезвоню.
Вновь связавшись с Римо, Смит сказал:
– В Синанджу его не ждут. Должно быть, он правда в Тибете.
– Ну и дела! – простонал Уильямс. – Не знаю, кого и жалеть: тибетцев или китайцев.
– Римо, – повелительно продолжил Смит, – нельзя допустить, чтобы Скуирелли Чикейн нарушила баланс сил в Тибете.
– Баланс сил? Страна порабощена китайцами. Какой же тут баланс сил?
– И все же это так. Тибет в основном представляет собой горное плато. Это высокий горный район Азии. Оттуда китайцы могут наблюдать за Индией, которую считают своим врагом. Тибет является непроходимым препятствием для всех вражеских сил, находящихся внизу. Известно также, что в некоторых, малодоступных районах Тибета китайцами установлены ракеты дальнего действия. Поэтому китайцы очень чувствительны к тибетскому вопросу и полны решимости удержать эту страну любой ценой.
– Так пишут в газетах.
– Открытый мятеж в Тибете может повлечь за собой вмешательство Монголии или Индии, связанных с этой страной религиозными узами. Если начнется новый китайско-индийский конфликт, Пакистан, являющийся союзником Китая и ожесточенным врагом Индии, несомненно, откроет второй фронт. Пакистан – ядерная держава. Вы понимаете, что это значит?
– Да. Бай-бай, Индия... Проклятие!
– Немедленно выезжайте в Тибет, Римо.
– То, что произошло с тибетцами, по всей видимости, нас не касалось?
– И да, и нет. Но теперь, когда я знаю, что мастер Синанджу положил начало цепи событий, ведущих к кризису, наш долг – остановить Скуирелли Чикейн.
– Чей это «наш», белоглазый? – буркнул себе под нос Уильямс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36