”, что, по слухам, означало “Ваше Братство Полковник”.
— Поврежденные рельсы заменены, и установка находится в рабочем состоянии, — доложил Колдунов, как только зеленый силуэт полковника появился на пороге рубки. — Но то, что вы задумали, не кажется мне разумным шагом.
— Разумным? Не разума, а мудрости исполнен каждый мой шаг! Иначе не может быть — я вождь лобинийской революции!
Ты грязный дикарь в ворованном мундире! — неприязненно подумал Колдунов. Отправь тебя обратно в пустыню — и ты снова начнешь жрать змей, как делали твои не такие уж далекие предки.
— Президент США в своей речи предупредил об ответных мерах в случае следующего удара, — напомнил он, в упор глядя на полковника. — И он утверждает, что знает, кто несет ответственность за предыдущие два.
— Он лжет.
— Вы уверены?
— Все американцы лгут. Всегда! Пора начинать, товарищ.
— Но... может быть, не Нью-Йорк?
— Если бы первой ракетой разрушили Белый дом, мне не пришлось бы сейчас наносить удар по Нью-Йорку. Меня бы устроили даже Сенат или Пентагон. Но вы не можете гарантировать мне точности поражения цели, поэтому я нанесу удар туда, где даже случайное попадание будет наиболее разрушительным.
— Смерть! — заорали по знаку аль-Мудира за окном. — Смерть американцам!
Глаза полковника Интифады довольно блестели. Слов нет — его люди хорошо выдрессированы. Ни дать ни взять — собачки в балагане.
Отвернувшись, Колдунов переключил свое внимание на людей, трудившихся у зарядной камеры. Человек двадцать толкали локомотив, другие направляли его, третьи тянули за громадные тросы. В целом картина напомнила Колдунову египетские барельефы с изображением строительства пирамид.
Наконец зеленая громадина паровоза исчезла в темном зеве зарядной камеры ускорителя.
— Очистить зону запуска, — распорядился полковник Интифада.
Аль-Мудир в микрофон повторил приказ. Зеленые фигурки бросились к цоколю рубки.
Полковник Интифада повернулся к ученому.
— Что ж, ваша очередь, товарищ Колдунов.
— Если вы все еще настаиваете... что ж, пойду закрою зарядную камеру, — пожал плечами Колдунов.
— Мы пойдем вместе.
— В этом нет необходимости.
— Я настаиваю, товарищ Колдунов!
— Как вам будет угодно, — кивнул Колдунов после секундной паузы.
Спустившись по стальной лесенке, Колдунов подошел к люку зарядной камеры. Быстро набрал на панели номер — полковник Интифада таращился через его плечо. Ввел еще один код, третий, четвертый. Огромная крышка люка бесшумно вошла в пазы, наглухо задраив темную пещеру гигантской пушки.
— Прекрасно, — произнес за спиной полковник Интифада. Обняв Колдунова за плечи, он повел его к рубке управления. Что-то еще было в его улыбке, кроме обычной надутой гордости...
Украдкой обернувшись, Колдунов понял все — клавиши панели, на которые он нажимал, светились зеленым. Все ясно. Этот сукин сын смазал их невидимой химической краской, позеленевшей от соприкосновения с его, Колдунова, пальцами. Но что толку? Все равно он не сможет вычислить все четыре кода, а уж тем более запомнить.
Нет. На такие дешевые трюки его не купишь.
Оказавшись в рубке, Колдунов немедленно приступил к последней фазе — подключению энергопитания. Потускнели яркие лампы под потолком: электромагнитному ускорителю требовалось очень много энергии. Колдунов знал, что электрический свет меркнет сейчас и во всех городах Лобинии, расположенных по средиземноморскому побережью. А во время первого запуска даже столица на двое суток оказалась в темноте.
— Номинальная мощность, — подал голос аль-Мудир.
Полковник Интифада нервно облизывал тонкую полоску губ.
— Устанавливаю угол запуска, — как автомат, повторял Колдунов заученные давно фразы. Вдохнув, он взялся за резиновую рукоять рычага, поднимавшегося над пультом.
Даже сквозь толщину люка были слышны лязг стали и рев моторов. Сам электромагнитный ускоритель напоминал огромную мортиру, жерло которой было направлено в сторону Америки. И, как у мортиры, точность попадания зависела от правильности выбранного угла.
Рев моторов стих — гигантское дуло на поверхности заняло положение согласно выбранным координатам.
— Отсчет, — скомандовал Колдунов.
Аль-Мудир начал считать с десяти. Досчитал до четырех, пропустил три — эту цифру, как видно, он еще не выучил — и когда дошел до нуля, полковник Интифада, дико выпучив глаза и сжав кулаки, затянутые в зеленые перчатки, истошно заорал:
— Пуск!
Стиснув зубы, Петр Колдунов сбил красный колпак над пусковой кнопкой и большим пальцем надавил на нее.
Свет погас. Небывалой силы напряжение, казалось, сделало воздух гуще. Находившиеся в рубке почувствовали, как дыбом встали на теле все волоски. В ноздри ударил резкий запах озона.
Скрежет металла, донесшийся со стороны ускорителя, не могла заглушить даже толщина крышки люка. Словно сам бог железа скрежетал зубами от ярости. Колдунов зажмурился и закрыл ладонями уши. В голове пронеслось: такой же вопль исторгнут души тысяч невинно убиенных, когда громада локомотива коснется земли...
* * *
“Ла Макиниста” пребывал в жерле ускорителя меньше одной минуты.
Через несколько секунд после того, как сзади закрылся люк, сверху открылся другой, и лучи солнца упали сквозь длинный ствол на зеленое тело стального монстра.
На меди силовых рельсов заплясали голубые молнии; неведомая сила сорвала с места двухсотсорокатонную махину и понесла ее вверх. Со скоростью двадцати тысяч миль в час взбесившийся металл взмыл в небо.
Войдя под острым углом в атмосферу, “Ла Макиниста” пронесся над лобинийской пустыней с такой скоростью, что еще долго ходили среди бедуинов слухи о невидимом джинне, закрывшем солнце.
Бетонное кольцо, окаймлявшее дуло гигантского орудия, со скрежетом втянулось обратно. Через десять минут в пустыне ничего не было, кроме круглой кучи грязноватого песка.
Колеса паровоза на лету крутились так быстро, что казались ярко светящимися иллюминаторами в нижней части невиданной летающей лодки. Высшей точки полета “Ла Макиниста” достиг над Атлантикой и начал медленно менять траекторию, когда притяжение снова поймало его в свои сети. Голубым дымком растаяли в воздухе тонкие детали обшивки — “Ла Макиниста” входил в плотные слои атмосферы. Он летел даже с большей скоростью, чем рассчитывали его хозяева, но корпус огромной машины оставался целым. Теперь он уже падал — вниз, вниз; словно сжатые кулаки, сверкали над рельсовым щитком раскаленные буферы.
* * *
Зданию “Магнус-билдинг” повезло.
Упавшая с неба громада снесла только верхние шесть этажей, под тупым углом врезавшись в здание.
Основной удар пришелся на “Норт-Эм-комплекс”, недавно построенный позади счастливо отделавшегося здания. Ком раскаленного металла, пройдя сквозь верхние этажи “Магнус-билдинг”, врезался в три башни “Норт-Эм”, словно медная пуля в круг сыра. Бетонные гиганты вздрогнули, именно от удара — и передний из них разом осел вниз, осыпая все вокруг небывалым дождем из стекла, металла и крошащегося бетона. Громадные перекрытия рухнули внутрь здания, превращая в пыль нижние этажи.
На шесть миль вокруг из зданий вылетели стекла. Машины на улицах словно сдувал с полос неожиданный ураган. Автомобили сталкивались, как машинки на детском аттракционе, снося полицейские будки, фонарные столбы, пешеходов и дорожные указатели.
После удара на несколько минут наступила небывалая, словно загробная тишина. Только серая пыль тонкой пленкой оседала на лужи крови на улицах.
И вдруг кто-то кашлянул, словно сама человеческая природа напомнила выжившим, что у них еще есть какие-то шансы. Закричала женщина. Раздался сдавленный мужской стон. Из полураздавленного автомобиля, где за несколько минут до того сидела молодая пара, послышались громкие рыдания.
Издалека, нарастая, приближался вой пожарной сирены. И внезапно все вокруг взорвалось водопадом звуков, словно вся человеческая боль за много веков рвалась наружу в самых невообразимых проявлениях.
Римо и Чиун прибыли на исходе второго часа с момента удара.
На руинах двух небоскребов кое-где еще чадили огни. На шесть миль вокруг были включены все пожарные гидранты, словно на море пламени люди решили ответить всемирным потопом; пожарные шланги огромными змеями обвивали усеявшие тротуары обломки железа и камня. В воздухе веерами реяли струи воды — пожарные пытались сбить пыль, которая мешала спасателям пробираться к руинам.
— Будто землетрясение, — пробормотал Римо, осматривая руины из-за полицейского заграждения.
— Ужасное происшествие, — согласился Чиун.
— Кто-то заплатит за это.
— Непременно, — вновь закивал Чиун. — Как только я сообщу Императору, что опасность миновала, ему придется выплатить мне даже премию.
— Тьфу, черт, да я не про то... Нам нужно что-то делать, папочка.
— Боюсь, что тем, кто остался в развалинах, уже ничем не поможешь.
— Вот и пойдем посмотрим. — Римо потащил Чиуна за полицейские заграждения.
Подошедшего было к ним дородного полисмена Римо привычным движением руки отшвырнул прочь.
— Похоже, что они не могут пробиться сквозь эту пыль, — заметил Римо, оглядываясь.
— Зато мы можем.
Набрав в легкие побольше воздуха, Римо и Чиун исчезли за серой завесой.
Они обогнули здание “Магнус-билдинг”. Выглядело оно так, будто с него сняли скальп; шпиль, венчавший раньше его верхушку, бесформенной грудой лежал позади здания. Среди руин там и сям виднелись разноцветные пятна искалеченных автомобилей.
— Внутри люди. Я чувствую их, — поднял голову Римо.
— Да. И многие еще дышат, — кивнул Чиун.
Римо кивнул в ответ, напряженно вслушиваясь. Чье-то хриплое, затрудненное дыхание раздавалось совсем рядом.
Продвигаться дальше приходилось на ощупь: сквозь завесу серой пыли ничего нельзя было различить, но с этим у Римо проблем не было. Несколько точных движений позволили установить, что они уперлись в развороченные конструкции шпиля; чуть левее торчали развалины бетонной стены, и за ними ощущалось слабое движение. Римо двинулся вдоль стены, ища пролом или слабое место. Нащупав его, он нанес по расшатавшимся блокам два молниеносных удара.
Шагнув в образовавшуюся широкую брешь, Римо протянул вперед руки. Человеческое тело он нащупал сразу — оно было теплым; но едва Римо дотронулся до него, оно дернулось и неподвижно застыло.
Не успел! — эта мысль звенящей болью отдалась в мозгу, но в следующую же секунду сменилась холодным, сжимающим сердце гневом.
Римо двинулся дальше, тщательно ощупывая развалины.
Он совершенно ничего не видел, но зрение ему заменяла кожа, давно уже ставшая одним из его наиболее чувствительных органов. Именно поэтому он редко носил одежду с длинными рукавами. Он сам не знал, как это происходит, но едва рядом оказывался какой-либо живой организм, Римо чувствовал, как на его предплечьях поднимаются волоски. Сейчас они поднялись в одно мгновение — рядом были люди. Много людей.
Носок его мокасина наткнулся на что-то мягкое. Нагнувшись, он протянул руку, но, к своему удивлению, нащупал какой-то острый предмет... И тут же в ушах его раздался крик нестерпимой боли. Почувствовав пальцами раскромсанную плоть, он понял, что держится за кость чьей-то сломанной конечности. Проклятия комом застряли в горле. Отвалив в сторону глыбу бетона, он нащупал теплую шею и легонько нажал — прерывистое дыхание неизвестного стало ровным, он потерял сознание. Едва заметным движением Римо вдвинул на место обломок кости и, подняв тело на руки, понес его в направлении заграждений.
Положив искалеченную, но живую девочку-подростка на землю, он огляделся; люди в белых халатах уже бежали к ним, перепрыгивая через труды мусора.
Секунду спустя из серой завесы вынырнул серый от пыли Чиун, неся на руках старика, находящегося в глубоком беспамятстве.
— Боюсь, он не выживет, — покачал головой Чиун.
— Пошли. Там еще полно людей, которые смогут выжить.
— Даже мы не сможем спасти всех, Римо. Нужно сделать что-то с этой пылью — она не пускает туда спасателей.
— Указания будут?
— Делай как я, — с этими словами Чиун направился к пожарной машине, экипаж которой, вооружившись брандспойтом, яростно хлестал воздух струями воды. Толку от этого было немного — струя была предназначена для борьбы не с податливой серой пылью, а с открытым огнем.
Подойдя к пожарникам, Чиун взял рвущуюся из их рук кишку так, словно она была обычным садовым шлангом. Прижав пальцем выходное отверстие, он поднял хобот вверх — над развалинами раскинулся водяной веер, сверкавший всеми цветами радуги. Чиун водил им из стороны в сторону. Пыль быстро оседала.
— Видал? — подмигнул он Римо.
— Неплохо придумано, — одобрил Римо, разворачивая другой шланг.
— Не верю своим глазам! — Один из ошарашенных пожарных обрел наконец дар речи. — Этой струёй можно сбить с ног мужчину на расстоянии в двадцать футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Поврежденные рельсы заменены, и установка находится в рабочем состоянии, — доложил Колдунов, как только зеленый силуэт полковника появился на пороге рубки. — Но то, что вы задумали, не кажется мне разумным шагом.
— Разумным? Не разума, а мудрости исполнен каждый мой шаг! Иначе не может быть — я вождь лобинийской революции!
Ты грязный дикарь в ворованном мундире! — неприязненно подумал Колдунов. Отправь тебя обратно в пустыню — и ты снова начнешь жрать змей, как делали твои не такие уж далекие предки.
— Президент США в своей речи предупредил об ответных мерах в случае следующего удара, — напомнил он, в упор глядя на полковника. — И он утверждает, что знает, кто несет ответственность за предыдущие два.
— Он лжет.
— Вы уверены?
— Все американцы лгут. Всегда! Пора начинать, товарищ.
— Но... может быть, не Нью-Йорк?
— Если бы первой ракетой разрушили Белый дом, мне не пришлось бы сейчас наносить удар по Нью-Йорку. Меня бы устроили даже Сенат или Пентагон. Но вы не можете гарантировать мне точности поражения цели, поэтому я нанесу удар туда, где даже случайное попадание будет наиболее разрушительным.
— Смерть! — заорали по знаку аль-Мудира за окном. — Смерть американцам!
Глаза полковника Интифады довольно блестели. Слов нет — его люди хорошо выдрессированы. Ни дать ни взять — собачки в балагане.
Отвернувшись, Колдунов переключил свое внимание на людей, трудившихся у зарядной камеры. Человек двадцать толкали локомотив, другие направляли его, третьи тянули за громадные тросы. В целом картина напомнила Колдунову египетские барельефы с изображением строительства пирамид.
Наконец зеленая громадина паровоза исчезла в темном зеве зарядной камеры ускорителя.
— Очистить зону запуска, — распорядился полковник Интифада.
Аль-Мудир в микрофон повторил приказ. Зеленые фигурки бросились к цоколю рубки.
Полковник Интифада повернулся к ученому.
— Что ж, ваша очередь, товарищ Колдунов.
— Если вы все еще настаиваете... что ж, пойду закрою зарядную камеру, — пожал плечами Колдунов.
— Мы пойдем вместе.
— В этом нет необходимости.
— Я настаиваю, товарищ Колдунов!
— Как вам будет угодно, — кивнул Колдунов после секундной паузы.
Спустившись по стальной лесенке, Колдунов подошел к люку зарядной камеры. Быстро набрал на панели номер — полковник Интифада таращился через его плечо. Ввел еще один код, третий, четвертый. Огромная крышка люка бесшумно вошла в пазы, наглухо задраив темную пещеру гигантской пушки.
— Прекрасно, — произнес за спиной полковник Интифада. Обняв Колдунова за плечи, он повел его к рубке управления. Что-то еще было в его улыбке, кроме обычной надутой гордости...
Украдкой обернувшись, Колдунов понял все — клавиши панели, на которые он нажимал, светились зеленым. Все ясно. Этот сукин сын смазал их невидимой химической краской, позеленевшей от соприкосновения с его, Колдунова, пальцами. Но что толку? Все равно он не сможет вычислить все четыре кода, а уж тем более запомнить.
Нет. На такие дешевые трюки его не купишь.
Оказавшись в рубке, Колдунов немедленно приступил к последней фазе — подключению энергопитания. Потускнели яркие лампы под потолком: электромагнитному ускорителю требовалось очень много энергии. Колдунов знал, что электрический свет меркнет сейчас и во всех городах Лобинии, расположенных по средиземноморскому побережью. А во время первого запуска даже столица на двое суток оказалась в темноте.
— Номинальная мощность, — подал голос аль-Мудир.
Полковник Интифада нервно облизывал тонкую полоску губ.
— Устанавливаю угол запуска, — как автомат, повторял Колдунов заученные давно фразы. Вдохнув, он взялся за резиновую рукоять рычага, поднимавшегося над пультом.
Даже сквозь толщину люка были слышны лязг стали и рев моторов. Сам электромагнитный ускоритель напоминал огромную мортиру, жерло которой было направлено в сторону Америки. И, как у мортиры, точность попадания зависела от правильности выбранного угла.
Рев моторов стих — гигантское дуло на поверхности заняло положение согласно выбранным координатам.
— Отсчет, — скомандовал Колдунов.
Аль-Мудир начал считать с десяти. Досчитал до четырех, пропустил три — эту цифру, как видно, он еще не выучил — и когда дошел до нуля, полковник Интифада, дико выпучив глаза и сжав кулаки, затянутые в зеленые перчатки, истошно заорал:
— Пуск!
Стиснув зубы, Петр Колдунов сбил красный колпак над пусковой кнопкой и большим пальцем надавил на нее.
Свет погас. Небывалой силы напряжение, казалось, сделало воздух гуще. Находившиеся в рубке почувствовали, как дыбом встали на теле все волоски. В ноздри ударил резкий запах озона.
Скрежет металла, донесшийся со стороны ускорителя, не могла заглушить даже толщина крышки люка. Словно сам бог железа скрежетал зубами от ярости. Колдунов зажмурился и закрыл ладонями уши. В голове пронеслось: такой же вопль исторгнут души тысяч невинно убиенных, когда громада локомотива коснется земли...
* * *
“Ла Макиниста” пребывал в жерле ускорителя меньше одной минуты.
Через несколько секунд после того, как сзади закрылся люк, сверху открылся другой, и лучи солнца упали сквозь длинный ствол на зеленое тело стального монстра.
На меди силовых рельсов заплясали голубые молнии; неведомая сила сорвала с места двухсотсорокатонную махину и понесла ее вверх. Со скоростью двадцати тысяч миль в час взбесившийся металл взмыл в небо.
Войдя под острым углом в атмосферу, “Ла Макиниста” пронесся над лобинийской пустыней с такой скоростью, что еще долго ходили среди бедуинов слухи о невидимом джинне, закрывшем солнце.
Бетонное кольцо, окаймлявшее дуло гигантского орудия, со скрежетом втянулось обратно. Через десять минут в пустыне ничего не было, кроме круглой кучи грязноватого песка.
Колеса паровоза на лету крутились так быстро, что казались ярко светящимися иллюминаторами в нижней части невиданной летающей лодки. Высшей точки полета “Ла Макиниста” достиг над Атлантикой и начал медленно менять траекторию, когда притяжение снова поймало его в свои сети. Голубым дымком растаяли в воздухе тонкие детали обшивки — “Ла Макиниста” входил в плотные слои атмосферы. Он летел даже с большей скоростью, чем рассчитывали его хозяева, но корпус огромной машины оставался целым. Теперь он уже падал — вниз, вниз; словно сжатые кулаки, сверкали над рельсовым щитком раскаленные буферы.
* * *
Зданию “Магнус-билдинг” повезло.
Упавшая с неба громада снесла только верхние шесть этажей, под тупым углом врезавшись в здание.
Основной удар пришелся на “Норт-Эм-комплекс”, недавно построенный позади счастливо отделавшегося здания. Ком раскаленного металла, пройдя сквозь верхние этажи “Магнус-билдинг”, врезался в три башни “Норт-Эм”, словно медная пуля в круг сыра. Бетонные гиганты вздрогнули, именно от удара — и передний из них разом осел вниз, осыпая все вокруг небывалым дождем из стекла, металла и крошащегося бетона. Громадные перекрытия рухнули внутрь здания, превращая в пыль нижние этажи.
На шесть миль вокруг из зданий вылетели стекла. Машины на улицах словно сдувал с полос неожиданный ураган. Автомобили сталкивались, как машинки на детском аттракционе, снося полицейские будки, фонарные столбы, пешеходов и дорожные указатели.
После удара на несколько минут наступила небывалая, словно загробная тишина. Только серая пыль тонкой пленкой оседала на лужи крови на улицах.
И вдруг кто-то кашлянул, словно сама человеческая природа напомнила выжившим, что у них еще есть какие-то шансы. Закричала женщина. Раздался сдавленный мужской стон. Из полураздавленного автомобиля, где за несколько минут до того сидела молодая пара, послышались громкие рыдания.
Издалека, нарастая, приближался вой пожарной сирены. И внезапно все вокруг взорвалось водопадом звуков, словно вся человеческая боль за много веков рвалась наружу в самых невообразимых проявлениях.
Римо и Чиун прибыли на исходе второго часа с момента удара.
На руинах двух небоскребов кое-где еще чадили огни. На шесть миль вокруг были включены все пожарные гидранты, словно на море пламени люди решили ответить всемирным потопом; пожарные шланги огромными змеями обвивали усеявшие тротуары обломки железа и камня. В воздухе веерами реяли струи воды — пожарные пытались сбить пыль, которая мешала спасателям пробираться к руинам.
— Будто землетрясение, — пробормотал Римо, осматривая руины из-за полицейского заграждения.
— Ужасное происшествие, — согласился Чиун.
— Кто-то заплатит за это.
— Непременно, — вновь закивал Чиун. — Как только я сообщу Императору, что опасность миновала, ему придется выплатить мне даже премию.
— Тьфу, черт, да я не про то... Нам нужно что-то делать, папочка.
— Боюсь, что тем, кто остался в развалинах, уже ничем не поможешь.
— Вот и пойдем посмотрим. — Римо потащил Чиуна за полицейские заграждения.
Подошедшего было к ним дородного полисмена Римо привычным движением руки отшвырнул прочь.
— Похоже, что они не могут пробиться сквозь эту пыль, — заметил Римо, оглядываясь.
— Зато мы можем.
Набрав в легкие побольше воздуха, Римо и Чиун исчезли за серой завесой.
Они обогнули здание “Магнус-билдинг”. Выглядело оно так, будто с него сняли скальп; шпиль, венчавший раньше его верхушку, бесформенной грудой лежал позади здания. Среди руин там и сям виднелись разноцветные пятна искалеченных автомобилей.
— Внутри люди. Я чувствую их, — поднял голову Римо.
— Да. И многие еще дышат, — кивнул Чиун.
Римо кивнул в ответ, напряженно вслушиваясь. Чье-то хриплое, затрудненное дыхание раздавалось совсем рядом.
Продвигаться дальше приходилось на ощупь: сквозь завесу серой пыли ничего нельзя было различить, но с этим у Римо проблем не было. Несколько точных движений позволили установить, что они уперлись в развороченные конструкции шпиля; чуть левее торчали развалины бетонной стены, и за ними ощущалось слабое движение. Римо двинулся вдоль стены, ища пролом или слабое место. Нащупав его, он нанес по расшатавшимся блокам два молниеносных удара.
Шагнув в образовавшуюся широкую брешь, Римо протянул вперед руки. Человеческое тело он нащупал сразу — оно было теплым; но едва Римо дотронулся до него, оно дернулось и неподвижно застыло.
Не успел! — эта мысль звенящей болью отдалась в мозгу, но в следующую же секунду сменилась холодным, сжимающим сердце гневом.
Римо двинулся дальше, тщательно ощупывая развалины.
Он совершенно ничего не видел, но зрение ему заменяла кожа, давно уже ставшая одним из его наиболее чувствительных органов. Именно поэтому он редко носил одежду с длинными рукавами. Он сам не знал, как это происходит, но едва рядом оказывался какой-либо живой организм, Римо чувствовал, как на его предплечьях поднимаются волоски. Сейчас они поднялись в одно мгновение — рядом были люди. Много людей.
Носок его мокасина наткнулся на что-то мягкое. Нагнувшись, он протянул руку, но, к своему удивлению, нащупал какой-то острый предмет... И тут же в ушах его раздался крик нестерпимой боли. Почувствовав пальцами раскромсанную плоть, он понял, что держится за кость чьей-то сломанной конечности. Проклятия комом застряли в горле. Отвалив в сторону глыбу бетона, он нащупал теплую шею и легонько нажал — прерывистое дыхание неизвестного стало ровным, он потерял сознание. Едва заметным движением Римо вдвинул на место обломок кости и, подняв тело на руки, понес его в направлении заграждений.
Положив искалеченную, но живую девочку-подростка на землю, он огляделся; люди в белых халатах уже бежали к ним, перепрыгивая через труды мусора.
Секунду спустя из серой завесы вынырнул серый от пыли Чиун, неся на руках старика, находящегося в глубоком беспамятстве.
— Боюсь, он не выживет, — покачал головой Чиун.
— Пошли. Там еще полно людей, которые смогут выжить.
— Даже мы не сможем спасти всех, Римо. Нужно сделать что-то с этой пылью — она не пускает туда спасателей.
— Указания будут?
— Делай как я, — с этими словами Чиун направился к пожарной машине, экипаж которой, вооружившись брандспойтом, яростно хлестал воздух струями воды. Толку от этого было немного — струя была предназначена для борьбы не с податливой серой пылью, а с открытым огнем.
Подойдя к пожарникам, Чиун взял рвущуюся из их рук кишку так, словно она была обычным садовым шлангом. Прижав пальцем выходное отверстие, он поднял хобот вверх — над развалинами раскинулся водяной веер, сверкавший всеми цветами радуги. Чиун водил им из стороны в сторону. Пыль быстро оседала.
— Видал? — подмигнул он Римо.
— Неплохо придумано, — одобрил Римо, разворачивая другой шланг.
— Не верю своим глазам! — Один из ошарашенных пожарных обрел наконец дар речи. — Этой струёй можно сбить с ног мужчину на расстоянии в двадцать футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37