Серджио привычно оскалился.
- Сколько можно повторять, что мои предки не с Сицилии, а из Бриндизи?! - Сегодня у него явно отказало чувство юмора, и на сей раз Пьяческа разозлился почти всерьез. Честно говоря, Краковяк никогда не понимал любителей бейсбола…
- Ну извини, извини…- поспешил пробормотать он, приглашающе похлопав по кожаной обивке соседнего стула. - Конечно, я помню: твои корни в Пьемонте.
- Да ты!.. - Серджио так резко отодвинул стул, что пиво выплеснулось из кружек на зеленую скатерть, символизирующую ломберное сукно. Потом стул жалобно скрипнул, приняв на себя рекордный вес.
- А теперь можно и к делу, - снова улыбнулся Анджей. В последнее время Пьяческа, впрочем, как и остальные работники аппарата ООН, все сильнее раздражал его своей заторможенностью и примитивностью мышления. И он никак не мог сдержаться - старался уколоть любого, попавшего под руку, даже если рисковал при этом получить по шее. - Ты готов ответить на мои вопросы?
Серджио шумно глотал пиво, сильно запрокинув голову и упираясь затылком в высокую спинку стула. Несколько струек текли по его мощной шее, но он даже не чувствовал этого.
Краковяк переждал немного и повторил вопрос. Собеседник кинул в рот горсть кукурузных зернышек, аппетитно захрустел ими, потом щелчком пальца подозвал официанта:
- Еще два пива, пожалуйста. - И только тогда снизошел до ответа: - Давай, только побыстрее - моя жена, в отличие, от некоторых все-таки ждет меня в постель.
- О'кей, - печально кивнул Анджей. - Тебе ни о чем не говорит такая цепочка: Очкарик, Липкин и Ортезе?
Пьяческа - крупный, красный, уже успевший вспотеть от выпитого и принявшийся теперь за нетронутое пиво Краковяка - вдруг поперхнулся.
- Т-ты… Уфф! Как… как ты это раскопал? - прокашлявшись, спросил он. - Веселенькая компашка получается…
- Они все обнаружились в записной книжке Крота. Серджио помрачнел, буркнул:
- Даже в горле пересохло. - Третья кружка пива пришлась ему как нельзя кстати. - С чего это ты залез к Кроту?
- Его сегодня шлепнули. Похоже, кто-то из африканских друзей. Книжка сейчас у меня.
- Мне бы очень хотелось на нее глянуть.
- Нет проблем, но услуга - за услугу.
- Да-да… Вот посмотрю и все скажу. Слово чести. - В устах Пьячески эта фраза звучала довольно странно.
Анджей достал из кармана коричневую книжицу. Серджио начал сосредоточенно листать ее, иногда что-то выписывая на салфетку. Он совершенно забыл о гамбургерах и пиве, и это было просто поразительно.
Краковяк даже осмелился куснуть гамбургер - нет, эта пища явно не для его желудка. Она, собственно, и планировалась-то исключительно на прокорм Пьяческе, чей мозг может функционировать лишь при непрерывной подпитке организма калориями.
Наконец Серджио закончил работу. Он был явно доволен.
- Много наковырял?
- Да не без этого… Итак, ты выстроил любопытную цепочку. Очкарик - по моим сведениям… Только упаси тебя бог ссылаться на меня! - Он грозно поглядел на Анджея: - Поклянись Девой Марией! Ты ведь все-таки католик!
Краковяк поспешно перекрестился.
- Чтоб мне было пусто и никакой благодати не видать, - отбарабанил он свою традиционную клятву, которая, кажется, удовлетворила Пьяческу.
- По-моему, Очкарик ведет двойную игру, работая на ту самую Семью, что нас доит. И Липкин может служить ему легальным связником. Дальше…- Он перевел дух и в секунду сжевал последний гамбургер - они исчезали у него во рту как-то совершенно незаметно. Пришлось заказать еще парочку. - Липкина видели вместе с Ортезе. Это факт. А сам Ортезе больше не работает на мафию. Только старые связи остались. Стал солидным человеком, занимается неизвестно чем, но деньги гребет лопатой, и они тут же непонятно куда исчезают. Поговаривают, уж не работает ли он на иностранную разведку.
- А если ТАР?
- Вопрос без ответа…- Пьяческа вздохнул; - Ох, женушка моя… истосковалась уж наверно вся… Но дело прежде всего. - Взгляд его снова стал цепким, и повлажневшие было глаза вмиг просохли и воспылали служебной страстью. - Скажу тебе под большим секретом: Ортезе однажды оказал какую-то важную услугу нашему… ну ты понимаешь…
- Самому?!
- Ну ты тупой! - разозлился Серджио. - Именно ему!
- А ты-то чего на весь зал орешь? - осведомился Анджей. Пьяческа не прореагировал на его слова.
- Так что Ортезе теперь что-то вроде священной коровы. О нем в отделе или хорошо, или ничего… Но я все же кое-что вынюхал. В ФБР, кстати, на него огромное досье, но оно по неизвестным причинам год назад засекречено. Глянуть бы хоть одним глазком… Ну, это уже лирика. Так вот… в прошлом году ездил наш дорогой Рихард в Кению, а там, как известно, рукой подать… А еще раньше видали его ребята из ЮНЕП не где-нибудь, а в Бардуслее, ну, когда тот еще числился независимым. А что Ортезе там делал - один бог знает.
- Спасибо, - совершенно искренне благодарил Анджей Пьяческу, когда они расставались на пороге кафе - идти им было в разные стороны. - Ты мне очень помог. Вот только как мне выйти на этого Ортезе?
- Попытай счастья в агентстве, если только еще не успел засветиться у этих парней. А не то рискуешь раньше меня встретиться с Девой Марией.
Он ошибся, прожорливый, громогласный великан Серджио. Синий “седан” на полной скорости влетел на тротуар и на глазах Краковяка отшвырнул Пьяческу метров на десять, шмякнув прямо о фонарный столб.
Стекла в машине были поляризованные, так что ее содержимого Краковяк не видел. Он выхватил пистолет, отпрыгнул за угол дома. “Седан” с визгом развернулся и помчался прямо по тротуару - вплотную к витринам. Прохожие чудом успевали отскакивать в стороны. Анджей так и не решился стрелять - рядом у стены торговал газетами мальчишка-негр, спешила домой старуха, с натугой волоча тележку с покупками…
“Это дело, похоже, становится делом моей жизни”, - сказал себе Краковяк, закрывая Серджио глаза.
Пьяческа лежал на земле, раскинув руки, будто просто прилег отдохнуть. Краковяк даже не пытался представить, что он скажет Лючии…
7
По сообщению газеты “Нью-Йорк Тайме”, в городе Ти-хуана, на мексиканско-американской границе, при большом стечении народа, открыт памятник Махди. Оратор, представляющий Народный антиимпериалистический фронт, сказал на торжественной церемонии открытия: “Наконец-то наш генерал добрался до Рио-Гранде”.
В ответ на официальный протест американского посла президент Мексики заявил: “Несмотря на глубокие дружеские чувства, испытываемые мною к нашему северному соседу, я не могу подавлять искренние устремления моего народа”.
Корреспондент агентства ИТАР-ТАСС передает из Вашингтона:
“На юго-востоке США ширится движение за создание на территории восьми штатов с преобладанием цветного населения независимого негритянского государства. У стен Белого Дома прошла пятидесятитысячная манифестация активистов Африканского союза за свободу (АСС). Самым популярным лозунгом был: “Африка пришла на Потомак”.
В ответ на призыв американского президента о проведении встречи с руководством Движения ему было заявлено: “Вы - президент чужой страны, и нам не о чем с вами говорить”. Выход на свободу арестованного неделю назад лидера военного крыла АСС Албамбы Смита ничего не изменил в позиции негритянских лидеров”.

Глава вторая
17 СЕНТЯБРЯ
ВОСТОЧНАЯ АФРИКА
Боевики ТАР сумели просочиться через боевые порядки миротворческих сил ООН. Пулеметы били с господствующих высот в тыл обороняющимся.
Генерал-майор Георгиадис неподвижно застыл над картой военных действий, расстеленной на большом обеденном столе в самом центре КП. Находясь в полной прострации, он тупо глядел на желтые и зеленые пятна и полосы. Его недавний приказ - уничтожить огневые точки на высотах - все еще не выполнен разведротой, да и вряд ли теперь будет выполнен вообще. Впрочем, это уже почти ничего не меняло.
Наступающие сумели занять вторую линию окопов и теснили разрозненные группы беспорядочно отстреливающихся марокканцев к реке. С малайским батальоном еще днем была прервана всякая связь. Греческий продолжал держаться, но его в лучшем случае хватит на полчаса такого боя. Аргентинский же батальон только вчера разгрузился в Момбасе и сейчас находится где-то в пути. Так что бригада обречена.
По счастью, боевики еще не определили точное расположение КП и лупили наугад, долбя ни в чем не повинные постройки то слева, то справа.
- Господин генерал! - вбежал в комнату запыхавшийся командир первой роты греческого батальона капитан Паприкаки. - Разрешите доложить!
- Валяй! - через силу буркнул командир бригады. Ему больше никого и ничего не хотелось слышать.
- Мою рацию разбило, кабель перерезали, связные не вернулись…
- И ты бросил солдат? - вяло поинтересовался Георгиадис.
- Остатки роты я вывел сюда, - в голосе капитана даже не было обиды - была лишь полная растерянность.
- Начальник штаба организовал круговую оборону - подключайся.
- Моих солдат уже забрал Тан Ло. Я хотел доложить вам…- Паприкаки подавился воздухом и закашлялся.
- Ну, доложил… Дальше что? - Генерал поднял на офицера красные ввалившиеся глаза.
- Я х-хотел… Д-должен доложить… Эти… Они в плен не берут. Режут глотки - как свиньям!.. Словно зельем каким-то опоены - идут в полный рост на пулеметы и поют что-то в такт шагам. Бьют там-тамы, и они поют…- он сбился с мысли. - Это… жутко. Они идут со всех сторон, разрезают оборону как нож - масло!..
- Спасибо, капитан, - пробормотал генерал-майор. - Вы сделали всё, что могли. - На самом деле ему хотелось сказать Паприкаки: “Ну, будет, будет…” - и успокаивающе похлопать по плечу, но на эту лирику тоже не осталось сил. - Пойдем подышим воздухом, - неожиданно для себя проговорил он, распрямился и, двинувшись к двери, повлек за собой капитана.
На дворе царила черная тропическая ночь. Пулеметные трассы возникали одна за другой, срываясь сверху - со склонов и вершин холмов - и скрещиваясь в городе, лежащем в долине. Они затмевали ослепительное звездное покрывало, к которому трудно привыкнуть северянину. Но для грека это небо было почти родным.
Захваченные боевиками тяжелые ооновские пулеметы упорно долбили запасные позиции бригады, казарму резервной роты и автопарк, где уже начали взрываться бензозаправщики и пылал пожар. Все происходящее почему-то не воспринималось всерьез. Казалось, это был какой-то удивительно органично снятый фильм о давней войне…
- Господин генерал, только что передали по рации: командир третьей роты греков убит, - доложил выскочивший из дверей КП адъютант. - Командование принял лейтенант Микелис.
- Понял…- буркнул командир бригады и продолжил глядеть на эту впечатляющую картину: черный полог небес и белый, желтый, красный огонь.
Из темноты появился начальник штаба полковник Тан Ло, низкорослый, плотный китаец из Пинанга. Он был ранен в голову, и бинты не позволяли ему надеть каску.
- Командир! Через пять минут мы будем готовы. Еще есть возможность прорваться. Пять грузовиков и три джипа - за забором мастерских. На каждой машине - по пулемету. На прорыв пойдут сто пятьдесят человек…
- А госпиталь? - перебил генерал. Над головой просвистели пули, с фасада здания посыпалась невидимая штукатурка.
Полковник молча развел руками: мол, всех не спасти.
- Прорыв возглавишь ты, - теперь Георгиадис говорил ровно и спокойно. Перемена произошла в нем за доли секунды. - Грузи в “мерседесы” раненых, в каждый по врачу и медбрату, по два бойца к пулемету, в кабины - по офицеру с автоматом, В “джипы” запихнешь самых ценных штабников и по солдату - к пулеметам. Солдат бери… вот у капитана.
Все знали, что первая рота греческого батальона была лучшей в бригаде.
- Я не могу оставить вас, - не слишком решительно произнес Тан Ло.
- Я слишком устал… Я не могу… бросить все. - Генерал зажмурил саднящие от постоянного напряжения и трех бессонных ночей глаза. Стимуляторы, которые он взял у начальника госпиталя, действительно не давали заснуть, но вызывали теперь жуткую головную боль и тошноту. - Решай скорей. Если остаешься, колонну поведет Паприкаки.
- Слушаюсь! - сказал начальник штаба и, кивнув капитану, вместе с ним растворился в темноте.
Из дверей КП снова появился адъютант.
- Господин генерал! Начальник связи только что говорил с генерал-лейтенантом Мисом. Если мы продержимся до утра, он обещает высадку американского десанта и эвакуацию вертолетами с “Эйзенхауэра”.
- Спасибо, майор… Скажите, у нас есть еще горячая вода? Адъютант странно посмотрел на него и доложил:
- Водопровод пока работает. Котельная вышла из строя. Воду можно нагреть…
- Распорядитесь, пожалуйста. Я хочу помыться. И пусть ординарец принесет чистое белье и парадный мундир.
…Из-за каменного забора появился капитан Паприкаки. На груди у него висел автомат.
- Господин генерал! Мы готовы. - Глаза капитана блестели.
- Отправляйся и спаси раненых. Благослови тебя Бог, сынок, - почти без выражения произнес Георгиадис, повернулся и молча пошагал в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39