Наследник престола, сын принцессы Мэри младенец Александр, на днях неожиданно заговорил и притом поразительно взрослым голосом. Изъяснялся мальчик на совершенно непонятном языке. Он все время будто чего-то требовал от матери и кормилицы.
По уверениям семейного врача доктора Фореста, эффект “взросления” голоса вызван своеобразным перенапряжением голосовых связок принца. По прошествию болезни этот эффект автоматически исчезнет, а воспалительный процесс в связках будет затем устранен обычными лечебными средствами. Никаких органических изменений у ребенка не отмечено.
Ее Величество королева Великобритании посетит внука в самое ближайшее время…
24
АНДЖЕЙ (4)
Прибывшая на место происшествия полиция обнаружила двоих насмерть перепуганных охранников и труп небезызвестного ооновского дипломата Алекса Харди Арманьяка по прозвищу Очкарик. Никакой странной машины и ее еще более странного водителя в подвале не оказалось. Рядом с опрокинутым и помятым контейнером, который стал могилой Очкарику, лежала лишь груда старых тряпок и прочего барахла. Кто из мусора вышел, тот в него и уйдет…
Этот “тряпичный камикадзе” из подвала никак не давал Анджею покоя. Добиться личной встречи с начальством было ох как не просто. Оно предпочитало иметь одностороннюю связь с подчиненными, когда можно отдавать приказы в виде нелепых шифровок и ждать их безоговорочного выполнения. Ни тебе неприятных вопросов, ни мотивированных отказов. Оч-чень удобная позиция…
Ахилл внимательно выслушал Краковяка, задал несколько формальных вопросов, почесал поочередно подбородок, затылок, нос, в довершение почесал за ухом и наконец резюмировал:
- Психотропы…- Чем разговор и был исчерпан. Ну а спорить с начальством столь же бесполезно, как и пытаться высечь море.
Анджей получил очередное совершенно бессмысленное задание - специальные агенты должны быть во что бы то ни стало заняты делом - и с облегчением покинул офис. После смерти Пьячески Краковяка больше ничего не удерживало в этом до уродливости помпезном особняке с идиотской вывеской “Комитет ООН по изучению неприсоединившихся государств”. Любой разносчик газет прекрасно знал, что именно здесь находится служба безопасности “Спичечного коробка”.
На Мэдисон-авеню Анджей неожиданно застрял. Полицейское оцепление перегородило дорогу. По проезжей части гордо шествовала манифестация Пан-Афро с красно-черными знаменами, транспарантами и портретами Патриса Лумумбы, Мартина Лютера Кинга и, конечно же, Махди.
Полицейские были явно злы и грубо отжимали напиравшую на них толпу зевак и опаздывающих на работу клерков. Они все чаще помахивали электрическими дубинками. “Скорые”, рядком стоявшие поблизости от полицейских машин, дружно мигали сигнальными огнями. Пока что их помощь не требовалась.
Колонна пан-африканцев, галдя, напевая и пританцовывая, словно это был не Нью-Йорк, а какое-нибудь Соуэто, неторопливо текла по улице, омывая подножие небоскребов. Их были тысячи и тысячи. Быть может, и не рекорд для политических шествий, но Мэдисон-авеню давненько не видала такого скопления народу.
Анджей не без труда выбрался из продолжавшей расти толпы. Придется идти в обход, делая здоровенный крюк. (Автомобиль-то он оставил у дома, предпочитая в центре Нью-Йорка ходить пешком. Уж больно ненавистны были пробки и озверевшие от выхлопных газов копы…)
Смерть Серджио на какое-то время отодвинула в тень и перманентный конфликт с Джилл, и даже отупляющее чувство безнадежности, всякий раз охватывающее Анджея при мысли о продажности, лицемерии, пустословии, а сплошь и рядом и настоящем кретинизме сановников из ООН. Организация гнила заживо, все еще продолжая исполнять ритуалы всепланетного масштаба, создавая видимость миротворчества, тщетно пытаясь скрыть очередные провалы на всех фронтах. Мир сошел с ума: расы, партии, классы, нации, конфессии, племена, кланы всех мастей с ожесточением пытались истребить своих противников, и больше некому было их остановить. Дряхлеющий на глазах Генеральный секретарь метался по планете, уговаривая, увещевая, обещая жалкие подачки помощи и угрожая бессильными санкциями, - тщетно. Поезд ушел… Великие державы, конечно, продолжали обладать огромными армиями и по-прежнему были способны истребить все живое, однако они цепко держали друг друга за руки, боясь нарушить царящее на планете шаткое геополитическое равновесие. Кроме того, их самих разъедали изнутри тяжкие, порой неизлечимые недуги.
А потом Краковяк чуть было не попал в переплет. Череда уютных кафе и шикарных магазинов, разместившихся на первых этажах зданий на Пятой авеню, радовала глаз разноцветьем вывесок и витрин и навевала ощущение мира и покоя. На хорошо отмытом небе ярко светило солнце, беззаботно играя в стеклах окон. Анджей отвлекся, на несколько секунд перестал следить за пешеходами и проезжающими мимо машинами, чутко улавливая подозрительные звуки и запахи и…
Автоматная очередь вспорола соседнюю витрину с фигурой Клеопатры, и трехметровое, чуть отдающее зеленью стекло с грохотом и звоном обрушилось на мостовую. Ножи-осколки летели и с верхних этажей (видно, ствол задрало в конце очереди) и вдребезги разбивались об асфальт, осыпая прохожих стеклянным градом.
Новая очередь ударила по окнам кафе “Александрия”. Краковяк к этому времени лежал за припаркованной в неположенном месте “хондой”, закрывая голову руками. Автомат все лупил, изрешечивая внутренность заведения, пока не кончилась обойма. И тогда в дело пошла вторая “машинка”.
Стреляли из дома напротив. Кто-то сдуру выскочил из дверей кафе и рухнул подстреленный. Остальные посетители и обслуга лежали, вжавшись в пол, а сверху на них сыпались сшибленные люстры, обломки лепнины и битое стекло.
А потом все переменилось: к дому подъехал здоровенный черный “кадиллак”. В крыше его был открыт люк, оттуда высовывался ствол крупнокалиберного пулемета. Он тотчас начал долбить по окну, ставшему огневой точкой, моментально разнеся в щепки рамы и выбивая из стены огромные куски штукатурки. Соседние окна тоже быстро превратились в зияющие дыры.
Завыли полицейские сирены. Уцелевшие мафиози моментально испарились. По нынешним временам, ничего особенного не произошло - очередная “разборка” конкурирующих Семей. Вот только прохожих жалко…
На место Анджей прибыл с почти часовым опозданием, да и видок у него был неважнецкий: на коленях брюк пятна, рукав куртки порван.
Агентство “Дети Редъярда” располагалось в трехэтажном особняке ложноклассического стиля, некогда принадлежавшем редакции преуспевающего женского журнала. Потом его купил какой-то экстравагантный миллионер, любитель острых ощущений. Умирая, он и завещал здание своему любимому детищу - агентству.
Почти у самой парадной лестницы Краковяк стал свидетелем безобразной сцены: мать в исступлении хлестала по лицу семилетнего сынишку. Голова его от ударов моталась из стороны в сторону, и казалось тоненькая шейка мальчика может вот-вот оборваться. Покойней мере, Анджею смотреть на это было жутко.
Побагровевшая женщина вопила истошным голосом:
- Ты будешь говоришь по-человечески! Ты у меня заговоришь по-английски! Я тебя заставлю!.. Я тебя научу! Ты у меня забудешь этот обезьяний язык!
А мальчик, весь в слезах, что-то невразумительно лепетал в ответ. Краковяк не выдержал и вмешался, хоть уже сто раз зарекался соваться в чужие дела;
- Простите, миссис. Но нельзя же так с ребенком…
- Что?! - Ее лицо перекосилось. Она вскинула на него бешеные глаза. - В-вы !!! Это вы мне говорите?
- Именно вам. Не бейте ребенка, если не хотите неприятностей. - В его голосе прозвучала угроза, хотя Анджей прекрасно понимал, что ни в какие суды обращаться не будет.
- В-вы!.. Вы не смеете! - прошипела мать, - Я имею право воспитывать своего ребенка как считаю нужным! Мы живем в свободной стране! Я знаю американские законы!
Ну вот, - с тоской подумал Краковяк, - затянула бодягу…- Впрочем, истеричка хоть, на время забыла о сыне. - Быть может, заряд ненависти израсходуется на меня? - Анджей готов был послужить ей громоотводом.
Из нескольких окон агентства высунулись головы. Сотрудники с интересам наблюдали; за происходящим.
- Если бы все так поступали со своими, детьми, Штаты давно бы стали колонией Мексики, - выдал финальный аккорд Краковяк.
Женщина беззвучно открывала и закрывала рот, а потом, с ненавистью посмотрев на приставшего к ней типа, схватила сына за руку и повлекла за собой, бормоча:
- Пошли, пошли от этого сумасшедшего!.. Еще набросится, параноик!..
Одно из мужских лиц в окне подбадривающие подмигнуло Краковяку, и он махнул в ответ рукой: мол, что с нее взять… Потом поднялся по ступеням. Просторный холл перегораживала стойка сродни гостиничной, за ней сидели четыре человека - две миловидные молодые женщины в строгих костюмах, этакий хлыщ с длинными выбеленными волосами и солидный мужчина, по виду явно отставной офицер и здешний начальник. А еще в холле было двое посетителей, что-то сосредоточенно пишущих. Они расположились за низкими столиками у противоположной стены.
Краковяк улыбнулся дамам и прямиком направился к самому главному.
- Добрый день… Что вы хотели? - осведомился отставник, не поднимая глаз от экрана маленького телемонитора.
- Я хочу присоединиться к “братству”.
- Ну, это так просто не делается…- буркнул тот, поднимая глаза. Они оказались прозрачными, водянистыми, совсем почти белыми. - У вас есть рекомендации?
- Нет, но мне советовал подойти к вам лично Ортезе… На лице отставника появился интерес.
- Как вас зовут?
- Анджей Щировски. - Краковяк кинул на стойку водительские права на это имя. У него имелось множество всевозможных документов и документиков. Фамилии менялись, но Анджей оставался в них чаще всего именно Анджеем…
- Вы поляк? - без выражения произнес отставник, мгновенно глянув на пластиковую карточку. - Заполняйте анкету. - И в тот же миг бросил Краковяку и его права, и тонкую белую книжицу без обложки - очевидно, эту самую анкету. Они летели в разные стороны.
Анджей, не стронувшись с места, едва заметным движением поймал оба “снаряда” и, вежливо поблагодарив, отправился к одному из столиков, стоящих под сенью пластиковых, пахнущих натуральной зеленью пальм в кадках (прекрасная итальянская имитация). Он чувствовал спиной четыре сверлящих взгляда. А потом в холле появился тот самый человек, который дружелюбно подмигивал Краковяку из окна. Он подошел к стойке и тихо спросил отставника:
- Чего он хочет?
- Да вот к нам желает… Помянул Рика - будто бы тот сам его приглашая…- Все это прозвучало так, словно Краковяк не сказал заведомо ни единого слова правды. Впрочем, так оно и было на самом деле.
Улыбчивый покивал понимающе, потом не спеша двинулся к Анджею, осилившему тем временем лишь самую первую страницу анкеты. Правда, он одним глазом уже глянул в середину книжки: “Вопрос 192. Умеете ли вы стрелять из автоматического противопехотного гранатомета производства России? Если “да”, то сколько раз производили стрельбы (нужное подчеркнуть): один, от двух до пяти, более пяти, по полной норме огневой подготовки. Напишите через дробь примерные значения разлета осколков и кучности стрельбы”. Серьезная бумаженция…
- А вы, оказывается, добрый человек, Анджей Сметковский, - мило улыбнулся мужчина, подойдя к столику. Это была настоящая фамилия Краковяка, которую во всем их отделе знал только сам Ахилл и еще его зам по кадрам. На человека с таким именем в Интерполе имелся вполне серьезный криминал: когда-то Анджей, не имея достаточных для суда улик, против всех правил собственноручно застрелил в центре Неаполя двоих главарей каморры… Итак, игра в наемника-неофита была закончена, еще и не начавшись.
- Присаживайтесь - в йогах правды нет, - Краковяк поднял глаза на Улыбчивого и похлопал по стоящему рядом круглому табурету.
- С удовольствием, - ответил тот и, подтянув брюки, уселся. - Вы позволите задать вам несколько вопросов, мистер Сметковский? - Он подчеркнуто выделил его фамилию и снова улыбнулся. Надо сказать, улыбкой он обладал просто замечательной: открытой, доброй, искренней”. И вообще директор агентства (это был именно он) словно сошел с рекламного плаката: “Только наши товары придадут вашему бизнесу истинную респектабельность?”
- А почему бы и нет…- Анджей тем временем все-таки перешел на вторую страницу анкеты - по инерции делал вид, что ничегошеньки не произошло.
- Только, ради бога, не делайте резких движений, - доброжелательным тоном предупредил директор. - За вентиляционной решеткой сидит снайпер - он может вас неправильно понять.
- Вы бы его еще в кадку посадили…
Директор с готовностью рассмеялся этой немудреной шутке.
- Скажите-ка мне, Анджей, зачем это вам понадобился такой скользкий тип, как Ортезе?
Краковяк потер переносицу, потом края глаз и с удивлением обнаружил на кончике пальца две желтые крупинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
По уверениям семейного врача доктора Фореста, эффект “взросления” голоса вызван своеобразным перенапряжением голосовых связок принца. По прошествию болезни этот эффект автоматически исчезнет, а воспалительный процесс в связках будет затем устранен обычными лечебными средствами. Никаких органических изменений у ребенка не отмечено.
Ее Величество королева Великобритании посетит внука в самое ближайшее время…
24
АНДЖЕЙ (4)
Прибывшая на место происшествия полиция обнаружила двоих насмерть перепуганных охранников и труп небезызвестного ооновского дипломата Алекса Харди Арманьяка по прозвищу Очкарик. Никакой странной машины и ее еще более странного водителя в подвале не оказалось. Рядом с опрокинутым и помятым контейнером, который стал могилой Очкарику, лежала лишь груда старых тряпок и прочего барахла. Кто из мусора вышел, тот в него и уйдет…
Этот “тряпичный камикадзе” из подвала никак не давал Анджею покоя. Добиться личной встречи с начальством было ох как не просто. Оно предпочитало иметь одностороннюю связь с подчиненными, когда можно отдавать приказы в виде нелепых шифровок и ждать их безоговорочного выполнения. Ни тебе неприятных вопросов, ни мотивированных отказов. Оч-чень удобная позиция…
Ахилл внимательно выслушал Краковяка, задал несколько формальных вопросов, почесал поочередно подбородок, затылок, нос, в довершение почесал за ухом и наконец резюмировал:
- Психотропы…- Чем разговор и был исчерпан. Ну а спорить с начальством столь же бесполезно, как и пытаться высечь море.
Анджей получил очередное совершенно бессмысленное задание - специальные агенты должны быть во что бы то ни стало заняты делом - и с облегчением покинул офис. После смерти Пьячески Краковяка больше ничего не удерживало в этом до уродливости помпезном особняке с идиотской вывеской “Комитет ООН по изучению неприсоединившихся государств”. Любой разносчик газет прекрасно знал, что именно здесь находится служба безопасности “Спичечного коробка”.
На Мэдисон-авеню Анджей неожиданно застрял. Полицейское оцепление перегородило дорогу. По проезжей части гордо шествовала манифестация Пан-Афро с красно-черными знаменами, транспарантами и портретами Патриса Лумумбы, Мартина Лютера Кинга и, конечно же, Махди.
Полицейские были явно злы и грубо отжимали напиравшую на них толпу зевак и опаздывающих на работу клерков. Они все чаще помахивали электрическими дубинками. “Скорые”, рядком стоявшие поблизости от полицейских машин, дружно мигали сигнальными огнями. Пока что их помощь не требовалась.
Колонна пан-африканцев, галдя, напевая и пританцовывая, словно это был не Нью-Йорк, а какое-нибудь Соуэто, неторопливо текла по улице, омывая подножие небоскребов. Их были тысячи и тысячи. Быть может, и не рекорд для политических шествий, но Мэдисон-авеню давненько не видала такого скопления народу.
Анджей не без труда выбрался из продолжавшей расти толпы. Придется идти в обход, делая здоровенный крюк. (Автомобиль-то он оставил у дома, предпочитая в центре Нью-Йорка ходить пешком. Уж больно ненавистны были пробки и озверевшие от выхлопных газов копы…)
Смерть Серджио на какое-то время отодвинула в тень и перманентный конфликт с Джилл, и даже отупляющее чувство безнадежности, всякий раз охватывающее Анджея при мысли о продажности, лицемерии, пустословии, а сплошь и рядом и настоящем кретинизме сановников из ООН. Организация гнила заживо, все еще продолжая исполнять ритуалы всепланетного масштаба, создавая видимость миротворчества, тщетно пытаясь скрыть очередные провалы на всех фронтах. Мир сошел с ума: расы, партии, классы, нации, конфессии, племена, кланы всех мастей с ожесточением пытались истребить своих противников, и больше некому было их остановить. Дряхлеющий на глазах Генеральный секретарь метался по планете, уговаривая, увещевая, обещая жалкие подачки помощи и угрожая бессильными санкциями, - тщетно. Поезд ушел… Великие державы, конечно, продолжали обладать огромными армиями и по-прежнему были способны истребить все живое, однако они цепко держали друг друга за руки, боясь нарушить царящее на планете шаткое геополитическое равновесие. Кроме того, их самих разъедали изнутри тяжкие, порой неизлечимые недуги.
А потом Краковяк чуть было не попал в переплет. Череда уютных кафе и шикарных магазинов, разместившихся на первых этажах зданий на Пятой авеню, радовала глаз разноцветьем вывесок и витрин и навевала ощущение мира и покоя. На хорошо отмытом небе ярко светило солнце, беззаботно играя в стеклах окон. Анджей отвлекся, на несколько секунд перестал следить за пешеходами и проезжающими мимо машинами, чутко улавливая подозрительные звуки и запахи и…
Автоматная очередь вспорола соседнюю витрину с фигурой Клеопатры, и трехметровое, чуть отдающее зеленью стекло с грохотом и звоном обрушилось на мостовую. Ножи-осколки летели и с верхних этажей (видно, ствол задрало в конце очереди) и вдребезги разбивались об асфальт, осыпая прохожих стеклянным градом.
Новая очередь ударила по окнам кафе “Александрия”. Краковяк к этому времени лежал за припаркованной в неположенном месте “хондой”, закрывая голову руками. Автомат все лупил, изрешечивая внутренность заведения, пока не кончилась обойма. И тогда в дело пошла вторая “машинка”.
Стреляли из дома напротив. Кто-то сдуру выскочил из дверей кафе и рухнул подстреленный. Остальные посетители и обслуга лежали, вжавшись в пол, а сверху на них сыпались сшибленные люстры, обломки лепнины и битое стекло.
А потом все переменилось: к дому подъехал здоровенный черный “кадиллак”. В крыше его был открыт люк, оттуда высовывался ствол крупнокалиберного пулемета. Он тотчас начал долбить по окну, ставшему огневой точкой, моментально разнеся в щепки рамы и выбивая из стены огромные куски штукатурки. Соседние окна тоже быстро превратились в зияющие дыры.
Завыли полицейские сирены. Уцелевшие мафиози моментально испарились. По нынешним временам, ничего особенного не произошло - очередная “разборка” конкурирующих Семей. Вот только прохожих жалко…
На место Анджей прибыл с почти часовым опозданием, да и видок у него был неважнецкий: на коленях брюк пятна, рукав куртки порван.
Агентство “Дети Редъярда” располагалось в трехэтажном особняке ложноклассического стиля, некогда принадлежавшем редакции преуспевающего женского журнала. Потом его купил какой-то экстравагантный миллионер, любитель острых ощущений. Умирая, он и завещал здание своему любимому детищу - агентству.
Почти у самой парадной лестницы Краковяк стал свидетелем безобразной сцены: мать в исступлении хлестала по лицу семилетнего сынишку. Голова его от ударов моталась из стороны в сторону, и казалось тоненькая шейка мальчика может вот-вот оборваться. Покойней мере, Анджею смотреть на это было жутко.
Побагровевшая женщина вопила истошным голосом:
- Ты будешь говоришь по-человечески! Ты у меня заговоришь по-английски! Я тебя заставлю!.. Я тебя научу! Ты у меня забудешь этот обезьяний язык!
А мальчик, весь в слезах, что-то невразумительно лепетал в ответ. Краковяк не выдержал и вмешался, хоть уже сто раз зарекался соваться в чужие дела;
- Простите, миссис. Но нельзя же так с ребенком…
- Что?! - Ее лицо перекосилось. Она вскинула на него бешеные глаза. - В-вы !!! Это вы мне говорите?
- Именно вам. Не бейте ребенка, если не хотите неприятностей. - В его голосе прозвучала угроза, хотя Анджей прекрасно понимал, что ни в какие суды обращаться не будет.
- В-вы!.. Вы не смеете! - прошипела мать, - Я имею право воспитывать своего ребенка как считаю нужным! Мы живем в свободной стране! Я знаю американские законы!
Ну вот, - с тоской подумал Краковяк, - затянула бодягу…- Впрочем, истеричка хоть, на время забыла о сыне. - Быть может, заряд ненависти израсходуется на меня? - Анджей готов был послужить ей громоотводом.
Из нескольких окон агентства высунулись головы. Сотрудники с интересам наблюдали; за происходящим.
- Если бы все так поступали со своими, детьми, Штаты давно бы стали колонией Мексики, - выдал финальный аккорд Краковяк.
Женщина беззвучно открывала и закрывала рот, а потом, с ненавистью посмотрев на приставшего к ней типа, схватила сына за руку и повлекла за собой, бормоча:
- Пошли, пошли от этого сумасшедшего!.. Еще набросится, параноик!..
Одно из мужских лиц в окне подбадривающие подмигнуло Краковяку, и он махнул в ответ рукой: мол, что с нее взять… Потом поднялся по ступеням. Просторный холл перегораживала стойка сродни гостиничной, за ней сидели четыре человека - две миловидные молодые женщины в строгих костюмах, этакий хлыщ с длинными выбеленными волосами и солидный мужчина, по виду явно отставной офицер и здешний начальник. А еще в холле было двое посетителей, что-то сосредоточенно пишущих. Они расположились за низкими столиками у противоположной стены.
Краковяк улыбнулся дамам и прямиком направился к самому главному.
- Добрый день… Что вы хотели? - осведомился отставник, не поднимая глаз от экрана маленького телемонитора.
- Я хочу присоединиться к “братству”.
- Ну, это так просто не делается…- буркнул тот, поднимая глаза. Они оказались прозрачными, водянистыми, совсем почти белыми. - У вас есть рекомендации?
- Нет, но мне советовал подойти к вам лично Ортезе… На лице отставника появился интерес.
- Как вас зовут?
- Анджей Щировски. - Краковяк кинул на стойку водительские права на это имя. У него имелось множество всевозможных документов и документиков. Фамилии менялись, но Анджей оставался в них чаще всего именно Анджеем…
- Вы поляк? - без выражения произнес отставник, мгновенно глянув на пластиковую карточку. - Заполняйте анкету. - И в тот же миг бросил Краковяку и его права, и тонкую белую книжицу без обложки - очевидно, эту самую анкету. Они летели в разные стороны.
Анджей, не стронувшись с места, едва заметным движением поймал оба “снаряда” и, вежливо поблагодарив, отправился к одному из столиков, стоящих под сенью пластиковых, пахнущих натуральной зеленью пальм в кадках (прекрасная итальянская имитация). Он чувствовал спиной четыре сверлящих взгляда. А потом в холле появился тот самый человек, который дружелюбно подмигивал Краковяку из окна. Он подошел к стойке и тихо спросил отставника:
- Чего он хочет?
- Да вот к нам желает… Помянул Рика - будто бы тот сам его приглашая…- Все это прозвучало так, словно Краковяк не сказал заведомо ни единого слова правды. Впрочем, так оно и было на самом деле.
Улыбчивый покивал понимающе, потом не спеша двинулся к Анджею, осилившему тем временем лишь самую первую страницу анкеты. Правда, он одним глазом уже глянул в середину книжки: “Вопрос 192. Умеете ли вы стрелять из автоматического противопехотного гранатомета производства России? Если “да”, то сколько раз производили стрельбы (нужное подчеркнуть): один, от двух до пяти, более пяти, по полной норме огневой подготовки. Напишите через дробь примерные значения разлета осколков и кучности стрельбы”. Серьезная бумаженция…
- А вы, оказывается, добрый человек, Анджей Сметковский, - мило улыбнулся мужчина, подойдя к столику. Это была настоящая фамилия Краковяка, которую во всем их отделе знал только сам Ахилл и еще его зам по кадрам. На человека с таким именем в Интерполе имелся вполне серьезный криминал: когда-то Анджей, не имея достаточных для суда улик, против всех правил собственноручно застрелил в центре Неаполя двоих главарей каморры… Итак, игра в наемника-неофита была закончена, еще и не начавшись.
- Присаживайтесь - в йогах правды нет, - Краковяк поднял глаза на Улыбчивого и похлопал по стоящему рядом круглому табурету.
- С удовольствием, - ответил тот и, подтянув брюки, уселся. - Вы позволите задать вам несколько вопросов, мистер Сметковский? - Он подчеркнуто выделил его фамилию и снова улыбнулся. Надо сказать, улыбкой он обладал просто замечательной: открытой, доброй, искренней”. И вообще директор агентства (это был именно он) словно сошел с рекламного плаката: “Только наши товары придадут вашему бизнесу истинную респектабельность?”
- А почему бы и нет…- Анджей тем временем все-таки перешел на вторую страницу анкеты - по инерции делал вид, что ничегошеньки не произошло.
- Только, ради бога, не делайте резких движений, - доброжелательным тоном предупредил директор. - За вентиляционной решеткой сидит снайпер - он может вас неправильно понять.
- Вы бы его еще в кадку посадили…
Директор с готовностью рассмеялся этой немудреной шутке.
- Скажите-ка мне, Анджей, зачем это вам понадобился такой скользкий тип, как Ортезе?
Краковяк потер переносицу, потом края глаз и с удивлением обнаружил на кончике пальца две желтые крупинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39